Я вытянула правую руку из-под его головы, а левой убрала его руку со своей талии, потом полежала несколько минут, смотря на него, и собралась было выходить из комнаты, подсвечивая себе мобильным, но остановилась и оглянулась. В комнате было темно, по полу были разбросаны наши вещи, возле кровати стояли пустые бокалы и пустая бутылка из-под шампанского, несколько блюдец с печеньем и конфетами. В огромные окна светили уличные фонари. Он спал, уткнувшись носом в то место, где совсем недавно лежала я. Он был похож на ангела, маленького ангела, который устал летать и прилег отдохнуть совсем на чуть-чуть, но заснул и теперь крепко спал, сложив крылышки. Я еще раз окинула взглядом комнату и, все-таки выйдя из нее, пошла на кухню, закурив сигарету.
…За окном тихо падал снег. Казалось, он был везде: ложился на землю мягким белым ковром, кружил в воздухе, мерцал и переливался в свете фонарей. Люди иногда проходили под окнами, спеша домой, задержавшись на работе. Где-то недалеко проезжали машины и сигналили друг другу время от времени. Я стояла босая в его рубашке на кухне в кромешной темноте и курила сигарету, стряхивая в пепельницу пепел. Я думала о том, что было сегодня, о том, что было вчера и, собственно говоря, о том, что продолжалась день ото дня вот уже четыре с лишним года.
…Мы познакомились в институте. Начали встречаться. Часто сидели в институтской кафешке, иногда ходили в кино. Потом, через какое-то время, когда у него появилась своя квартира, мы стали ездить после института к нему: готовили вместе есть, готовились к семинарам, занимались любовью, а потом он меня провожал домой. Сейчас мы уже окончили институт, оба работаем, но точно так же встречаемся на станции метро и едем к нему домой, вместе готовим поесть, смотрим телевизор или читаем книги, занимаемся любовью, а потом, вместе проснувшись, пьем кофе, и он провожает меня домой….
Докурив сигарету, я нажала на кнопку чайника и насыпала в две чашки по ложке кофе. Я не хотела включать свет. Я не любила его. Не знаю почему. Просто, наверное, свет лишает мир тайны, не дает развиться мечте, он проникает в каждый уголок, лишая нашу жизнь привлекательности и очарования. Поэтому я не включила свет – когда он включен, реальная жизнь с ее правдивым настоящим становиться слишком резкой, слишком яркой и жестокой. А так, в темноте, жизнь кажется более веселой, более легкой, более мягкой, так она хоть на какое-то время приближается к сказке.
…Чайник щелкнул – закипел. Я разлила кипяток по чашкам и снова подкурила сигарету, взяла одну из чашек и снова подошла к окну. Ночь обволакивала город, а снег все так же тихо кружил в воздухе, мерцал в свете фонарей и опускался на землю. Он шел, не переставая, уже вторые сутки.
…Докурив сигарету, я сделала глоток, захватила вторую чашку и вернулась в комнату. Ярослав еще спал. Его правая рука было под щекой, а левая обнимала подушку, на которой всегда спала я. Одеяло сползло до пояса, обнажив торс. Минуту, всего одну минуту, я простояла так, наблюдая за ним спящим, а потом, поставив обе чашки на пол, присела на край кровати рядом с Ярославом. Он протянул ко мне руку, продолжая спать. Я коснулась ее, а потом провела ему пальцем по щеке. Ярослав потянулся и открыл глаза.
- Мне пора, - сказала я, протягивая ему кофе.
- Хорошо, Рита, - ответил он, взял чашку из моих рук и сделал глоток.
Мы молча допили кофе, включили свет и, одевшись, огляделись. В комнате был беспорядок: на полу стояли тарелки с остывшей недоеденной картошкой, блюдца с печеньем и конфетами, два бокала, пустая бутылка и две чашки с небольшим количеством кофе на дне, постельное белье в беспорядке лежало на кровати. Я наклонилась собрать посуду, но Ярослав остановил меня:
- Не нужно, Рит, я сам уберу. Потом. Тебе уже пора. Идем.
Мы вышли из комнаты. Обувшись, он помог мне надеть пальто, оделся сам, я накрасила губы блеском, Ярослав взял ключи, и мы вышли из квартиры.
* * * * *
На улице было холодно и скользко. Я взяла его под руку, и мы пошли к метро. Людей на улице совсем уже не было. Очень редко мимо кто-то проходил, но нигде не было слышно ни разговоров, ни, тем более, шагов – их все равно приглушал снег. Свет в окнах домов постепенно гас, фонари то зажигались, то гасли, а мы медленно шли к метро.
- Сильно устала? – нарушил молчание Ярослав и подкурил сигарету.
- Нет, - ответила я и еще глубже спрятало лицо в шарф.
Через несколько минут мы вошли в метро, прошли через турникет и сели в поезд. Вагон был почти пуст – всего одна пара молодых людей да одинокая женщина. Мы окинули их взглядом и сели на сиденье, скрестив руки. Я повернула голову и посмотрела на Ярослава – он зевал и хотел спать.
- Обопрись на меня, - сказала я, и он послушно опустил голову мне на плечо, моментально заснув.
Ехать нам было долго – сорок минут, поэтому я позволила ему немного поспать. Сама я спать не хотела – слишком много мыслей было в голове.
…Я уже давно поняла, что у нас за отношения. Да, мы любили друг друга, но любили уже по-другому, иначе, чем тогда, в начале. Сейчас он был мне другом, любовником, советчиком, опорой, а я иногда заменяла ему мать. Не знаю, как объяснить это. Он взрослый человек, сам зарабатывает себе на жизнь, сам принимает всякого рода решения, но все же иногда ему не хватает материнской ласки, материнского тепла, а его собственная мама уже очень давно перестала ему это давать, хотя, по правде говоря, никогда не давала ему этого в надлежащей мере, необходимой ребенку. Поэтому я, понимая это, иногда обнимала его, позволяла положить голову себе на грудь и заснуть так. Он спал несколько часов, а потом, проснувшись, рассказывал о своей матери, делился со мной своими детскими обидами, которые все так же продолжали жить в его душе. Потом, нередко, он жалел, что раскрылся и раскаивался, но, вспоминая, что это я, улыбался и ему на время становилось легче.
…Нам пора было выходить. Я сжала его руку в своей, и он проснулся, посмотрев на меня своими наивными голубыми глазами, какими они становились только в такие моменты.
- Пора? – спросил он, я улыбнулась, и мы вышли из вагона.
От метро до моего дома было не больше трех минут медленной ходьбы, но мы каждый раз доходили только за десять. Нам каждый раз было тяжело расставаться, но, сколько я ни предлагала ему остаться на ночь у меня, он никогда не соглашался так же, как и я - на его предложение переехать жить к нему. Не знаю почему, но так было легче нам обоим, хоть и половина моих вещей уже пару лет висит в его шкафу.
Когда мы дошли до моего дома, Ярослав остановился, взял обе мои руки в свои и поцеловал их по очереди.
- Может, останешься? – спросила я по привычке, он отрицательно покачал головой и обнял меня, крепко прижав к себе.
- Увидимся завтра? – шепнул он мне на ухо.
- Увидимся, - ответила так же шепотом я, и он, поцеловав меня, ушел. Я еще немного постояла, смотря ему вслед, а потом вошла в подъезд.
* * * * *
Дома я поздоровалась с родителями, заглянула в комнату к пятилетней сестре и ушла к себе. В своей комнате я сразу включила музыку, переоделась, выключила свет и, закурив сигарету, подошла к окну. На улице все так же шел снег, а в доме напротив горело всего несколько окон.
…Так будет всегда, - подумала я, - днем мы будем на работе, переписываясь в Интернете несколькими сообщениями в день, а после будем встречаться в метро, ехать к нему домой, вместе ужинать, заниматься любовью, спать несколько часов вместе, пить кофе, садиться в метро и прощаться у подъезда моего дома. А на следующий день точно так же…. И ребенок, маленький обиженный ребенок в его душе так и будет жить всегда….
Валерия Зинковец.
07.01.05.