Что здесь можно сказать? Неужели вы не знаете, как тает снег? Всё банально и просто. Когда приходит весна, обычно начинается оттепель. А её задача в том и состоит, чтобы растопить снег. Светит солнце, красная ниточка на застекольном термометре с неимоверными усилиями, но всё же поднимается выше нулевого деления, и метаморфозы начинаются. Снег превращается в дождь, течёт ручьями по земле, отклеивает подошвы от ботинок и мочит носки. И так из года в год. Сейчас происходило то же самое. Стоит лишь заметить тот факт, что на этот раз никто не заметил, как начал таять снег.
Люди ехали в электричке, впиваясь глазами в кроссворды; “Комсомольскую правду”, которая не нуждается в рекламе и толстые книжки, открытые на восьмой странице. Странные дяди и тёти ходили из вагона в вагон. Женщины носили на руках детей, которым всем как одному требовалась операция. Маленькие чумазые мальчишки пели песни, и, кажется, ещё кто-то играл на гитаре. Целый город, целый мир, застеколье.
Никто не смотрел в окно. А если и смотрел, то видел там всё, кроме одного – как таял снег. Поезд останавливался, выплёвывал пассажиров и заглатывал новую порцию людей. На очередной станции электричка остановилась, но двери остались закрытыми. Машинист постучал в микрофон, откашлялся густым баритоном и сказал: «Двери откроются только после того, как растает снег». И тут люди ожили, они бросились к окнам и стали показывать пальцами на пар, исходящий от раскалённой земли. Снег ищезал на глазах, а люди кричали, пытаясь остановить его, умоляли его, клялись, что больше никогда такого не произойдёт. Они метались из стороны в сторону, сбрасывали с себя куртки и открывали окна. Наконец двери открылись и электричку вырвало разноцветной смесью потных и грязных людей…
Но было уже поздно. На улице во всю цвело цветами и светило солнцем лето. Машинист, постучав в микрофон и откашлявшись густым баритоном, сказал уже в пустую электричку: «Будьте осторожны. Двери закрываются. И помните: снег выпадает и растаёт автоматчески».
(февраль 2004 – 6 марта 2005)