«Биография – это ключ к пониманию произведения. А что еще хуже: единственный смысл произведения – быть ключом к пониманию биографии…» (Из книги «Нарушенные завещания» Милана Кундеры)
Догорающая свеча гасила очередной будний день. Но, как у каждого из нас, у нее было свое солнце. Она серой шторой закрывала окно и думала, что именно этой беззвездно-зашторенной ночью у нее получится очертить человеческую жизнь словами...
Кто-то считал и считает прожитые в календаре дни. Она же в стареньком киоске покупала календарь c аккуратно обозначенными столбиками предстоящих ночей года. «Сегодня тринадцатая ночь ноября» - напоминала она себе на рассвете, тут же делая бескарандашную пометку вслух: «надо позвонить сегодня бабушке и сдать в библиотеку книги». Она проживала ночи так неординарно, как некоторые из нас не проживали и дни. Но, по крайней мере, в отличие от нас уж точно, каждую ночь готовилась к тому, как ей хочется провести это ежесуточное время между ночами. Кроме сна днем она дарила себе посещение библиотек и выставок, прогулки по паркам, встречи с друзьями, несложные фильмы, умные книги, черный кофе, встречи с подругами, хорошие фильмы, газетные новости, опять сон и зеленый чай с жасмином… – хватало всякого, как и в любой другой индивидуальной жизни. Она была писательницей. Без громкой фамилии и звучного имени. Но была такой, какой хотела быть…
Она не стремилась к горизонтам, к какой-то запредельной черте, потому что в линиях почти всегда видела границы… – границы между необходимым и желаемым... Она просто себя приучила верить в самопридуманную истину – «то, что желаемо, то чаще человеку и необходимо…» Потому, сидя за бумагами своего рабочего стола, отвлекаясь, на полях тетради рисовала не черточки-линии, а осознанно выводила идеальные круги, не разлучая две карандашные точки одной и той же геометрической фигуры... Она не любила лестницы – они всегда ее либо с некоторыми трудностями поднимали вверх, либо легко провожали на дно… А душе хотелось всего лишь уединенного полета, даже – с подрезанными крыльями… И она искала себя по ночам в молчаливых монологах с куклами детства или в руках с черновиками написанных ею текстов за чашкой негреющего душу чая…
Слова с каждым годом растили ее как собственную дочь и искренне делали ей дорогие подарки почти ежемесячно… К своим стихам и рассказам начинающая писательница относилась бережно, как, в принципе, и относятся к дорогим не по цене подаркам внимательные и благодарные люди… Перед зеркалом себе наизусть перечитывала она свои же произведения и с грустью осознавала, что опять написала о себе, а не о соседской внучке. Оказалось трудным так часто верить в собственно-бесконечную грусть, но левой рукой она снова и снова обнимала ее как родную сестру, хотя… и сама была ей сестрой по крови.
Она не жалела цветных карандашей для записок, оставляемых ею в прихожей: «Я снова ухожу, чтобы опять вернуться…», «Доброго осеннего утра…», «К завтраку не ждите, буду лишь к обеду». И уходя на рассвете, часами бродила по городу, сидела на скамейке в парке и писала пейзажные этюды в словах, догадываясь,.. – те, кого удивляют природные тонкости, поймут и все остальное… Эта талантливая девочка улыбалась своему отражению в лужах, внимательно наблюдала за стайками птиц, всматривалась в красоту разлетающихся по ветру листьев, и чувствовала завуалированную неизбежность в этих удивительных падающих танцах, но понимала «для чего»…
...
И это всего лишь осенний эпизод из жизни настоящей писательницей, которая умерла, будучи молодой… Записки, которые она оставляла в прихожей, некому было читать. Она не любила лестницы. Люди подрезали ее крылья, но птицы в ней при жизни так и не увидели. И поверьте, ее судьба – это не просто чья-то незнакомая вам биографическая линия, начерненная словами. Это круг. Круг, диаметром которого было желание чувствовать жизнь и об этом писать…
13.11.2004 г.