Она сравнивала себя с бутоном цветка: придет весна, и он либо расцветет, либо завянет.
Ее голосом наслаждались миллионы пар ушей. Ее голос был фирменной маркой музыкальной радиостанции. Каждое утро буднего дня она просыпалась в своей огромной квартире. Наспех перекусив творожной массой и порцией йогурта, причесав непослушные вьющиеся кудри, она выбегала из дома. Девушка вставала, когда свет дня еще не выгнал с городских улиц тьму ночи, и неслась в своем огромном автомобиле по пустым улицам на работу. Охранник внизу, несмотря на тягу ко сну, всегда встречал ее с искренней улыбкой.
«Здравствуйте!» - говорил он.
«Здрасьте!» - отвечала она, иногда почти автоматически, пробегая мимо мужчины, а он лишь смотрел, как ее длинные, кудрявые волосы развевались на ветру, казалось, с трудом поспевая за хозяйкой. Девушка никогда не общалась с охранником, она даже не знала его имени, но все-таки улыбаясь ему на бегу.
Далее в ее жизни имел место 10-минутный перерыв, в течение которого она узнавала новости, пытаясь параллельно утолить чувство голода. Из–за угла появлялся звукорежиссер, запыхавшийся, уже усталый в такую рань, и подбегал к девушке
«Настя, эфир через 15 минут! Поторопись! Нам еще микрофон настроить нужно!» Девушка допивала кофе из одноразового пластикового стаканчика, доедала бутерброд, согретый в микроволновке, и отправлялась в студию.
«Скажи чего-нибудь», - говорил ей Тимоша, звукорежиссер, из комнаты напротив, отделявшейся от судии звуконепроницаемым стеклом.
«Это улица мне знакома, и знаком этот низенький дом», - пела она известные строки для проверки аппаратуры. Настя всегда, вместо обыденного и приевшегося «Раз, два, три», вспоминала какие-нибудь стихи. Эта отнюдь не худшая, на ее взгляд привычку, отличала ее ото всех других ведущих радиостанций. А Тимоха специально под ее необычный голос подстраивал микрофон, передвигая и вертя неизвестные Насте ручки и регуляторы.
Следовал 10-секундный отсчет, и ровно в 6 часов утра каждого буднего дня начинался ее эфир. И ее голос из маленькой студии разносился по тысячам домов, пробуждая сквозь хрип динамиков миллионы сонных работяг, служащих, юристов, бизнесменов, студентов и школьников.
«Раз. Привет мой любимый город!
Два. Просыпайтесь, дорогие друзья!
Три. Каждый из вас мне дорог!
Четыре. Ведь я это вы, вы это я!» - начинала девушка своими стихами долгую, четырехчасовую смену. Ей приходилось радовать других, даже тогда, когда собственное настроение было просто отвратительным. Настроенная радость, заученные, стандартные фразы, анекдоты с экрана компьютера, байки, придуманные только что. Когда ей было грустно, Тимоха веселил ее, строя сквозь звуконепроницаемое стекло смешные рожицы. Пожалуй, к нему она относилась лучше всего. Что-то необычное, чего не встречала в других, она видела в нем. Временами она чувствовала необыкновенную поддержку, исходящую от него. Паренек всегда понимал ее с полуслова, подбирая нужные в тот момент слова.
«Жаль, что я с ним работаю, а не встретила на улице», - часто думала она, получив очередной заряд бодрости от него. Отчеканив в сетку микрофона очередную шутку, она давала знак Тимохе, который включал радостную песню, и у девушки имелось 4-5 минут для своих размышлений. В такие моменты они часто корчили друг другу рожицы или просто сидели и разговаривали. Забавным казалось для нее смотреть, как беззвучно шевелились его губы, пытающиеся что-то сказать. Когда же не удавалось понять его слов, то девушка одевала наушники, в которых лился его приятный голос.
«Все прекрасно. И пускай твоя грусть исчезнет. Ты когда-нибудь видела радугу от снега?» - подбадривая, спросил он однажды.
«Нет», - ответила тогда Настя.
«Взгляни», - ответил Тимоха, взором указав на окно. Девушка встала, подошла к окну и замерла. Холодное, зимнее солнце, только поднялось над затянутой утренней дымкой, линией горизонта. С неба падали редкие, малюсенькие снежинки, почти льдинки. А лучи света преломлялись в них, рождая удивительно явление. Парень тогда долго не мог вернуть Настю к реальной жизни. А весь оставшийся день у нее перед глазами стояла картина радуги посреди зимы. Она шла по улицам, разглядывая небо, пытаясь увидеть ее еще раз. А когда Тимоша был занят, и немого разговора не выходило, Настя вставала и подходила к окну и любовалась на просыпающийся город. На то, как загораются небольшими огоньками темные проемы многоэтажных домов. Первые машины, прохожие, потухающие фейерверки уличных огней. И как на востоке темное небо озарялось светлой полосой, предвещая о скором появлении розового солнечного диска.
После эфира ее никогда не клонило в сон. Девушка пару часов улаживала текущие мелочные дела, посещала ежедневную планерку ровно в полдень и покидала посередине дня здание радиостанции. Но она не садилась в машину, а отправлялась впервые за день полноценно покушать. Обычно Настя обедала в кафе недалеко от места работы. Она любила заказать домашний суп, какое-нибудь блюдо на второе, кружку чая и садилась за столик у окна, чудесным образом всегда остававшийся свободным. Через стекло открывался отличный вид на круглую площадь. Прямо напротив располагался книжный клуб-магазин, в который она частенько заходила в конце прогулки по городу, по дороге к стоянке. Иногда с Настей пообедать ходил и Тимоха, но он для нее существовал только в рабочее время, в остальное время веселый паренек ее раздражал – его улыбка была уже не к месту. Парень это отлично знал, поначалу удивляясь капризам девушки, которые достигли своей кульминации, когда он пригласил ее погулять после работы, но позже смирившись с этим, покидая Настю сразу по окончании трапезы.
Весь вечер оставался у девушки свободным временем уединения. Изредка она посещала какие-либо встречи, заходила кому-нибудь по приглашению, но чаще всего Настя пешком гуляла по городу. В кармане ее длинного пальто лежал небольшой блокнотик и короткий, хорошо заточенный, карандаш. Периодически он садилась на скамейку, открывала записную книжечку и мелким подчерком записывала в него строки придуманных стихов. В отличие от сотен баек, которые у нее получалось выдумать на ходу, стихи давались девушке с трудом, зато они отражали и несли в себе ее реальные, самые, что ни на есть настоящие мысли. А когда ничего не писалось, Настя просто бродила по улицам.
Многие знали ее мелодичный, мягкий, приятный голос, представляя себе, под стать ему, красивую, хрупкую девушку со светлыми волосами и голубыми глазами, пользующуюся большой популярностью у мужчин. Лишь некоторые знали, что обладателем этого голоса является неприметная, одинокая брюнетка средних лет. В любую погоду Настя гуляла, выискивая в толпе людей Его. Но стрелки часов гнали ее домой, и ей приходилось подчиняться. Садясь в свою машину около радиостанции, она ехала в потоке тысяч автомобилей, управляемых людьми, которых она будила каждое утро. В ее холодильнике никогда не ждала кастрюлька с домашним борщем или варенной картошкой, как у многих ее слушателей. Дом служил ей всего лишь как место для сна. Только с вечера и до утра, весь день пропадая в недрах мегаполиса. Приходя домой, она выпивал кружку чая с конфетами и ложилась спать в окружении мертвых вещей. Она уже не помнит, зачем судорожно покупала их, никому не нужные, картины, шкафы, кресла. Наверное потому, что относительно недавно, как только ее голос полюбили миллионы, вырвалась из тесноты и убогости коммуналки. Больше всего Настя любила свою маленькую, уютную спальню, да и то не очень сильно, стараясь при первой возможности покинуть и ее. Чтобы прийти на работу, спешно вырваться и оттуда, чтобы писать стихи на уличной скамейке под крышей голубого неба.
Миллионы любили ее голос, никто не любил в ней девушку. Об этом и были ее стихи, запечатленные мелким, ровным подчерком на маленьких, клетчатых листочках небольшого блокнотика. Иногда, во время прогулок, дикий холод забирался своими колющими руками под ее пальто, и тогда приходилось прятаться от него. В тот день был ужасный мороз, Настя с трудом дошла до своего любимого кафе, не говоря уж о прогулке по городу. И тогда ее взгляд упал на книжный клуб-магазин. Перебежав площадь, она заскочила в клуб и присела за один из столиков. Необычно тихой и уютной пришлась ей атмосфера помещения. Настя заказала чашку чая и погрузилась в работу над стихами. Она не заметила, как за ее столик присел пожилой мужчина, который долго наблюдал за плясками ее карандаша. Удивившись появлению незнакомца, Настя разговорилась с ним, так состоялось ее знакомство с редактором одного из крупных литературных журналов, владельцем этого магазина-клуба. Улыбчивый, веселый, он один из немногих знал ее не по голосу, а визуально, встречая каждый раз девушку с неимоверной радостью. Они обсуждали все нюансы, и Настя уходила в сторону стоянки за своим автомобилем. Чтобы через месяц прийти обратно, увидеть и забрать очередную, тоненькую книжечку со своими стихами – ее самую большую радость в этой одинокой жизни. Чтобы потом спокойно пить чай в магазине-клубе, видеть на полке сборники своих творений и слышать разговоры посетителей:
«Ой, какая девушка! Хорошая радиоведущая, но стихи пишет весьма посредственные. А вы читали «Одиночество»? По-моему, ей не идет быть грустной». Фразы такого толка вселяли в девушку грусть и бессилие, что толкало ее на написание все новых и новых стихов. Чтобы, наконец, забыть про поиски Его. Чтобы вновь по велению часов отправиться домой.
Во время одного такого посещения книжного магазина, она стояла около стеллажа со своим новым сборником стихов. Колокольчик над дверью разразился звонкой трелью, и в полуподвальное помещение вошел Он. Настя сразу же поняла, что это тот, ради которого стоит расцвести. Молодой человек был не один. Рядом с небритым, улыбчивым мужчиной шел, видимо, его друг. Девушка остановилась как вкопанная с томиком своих стихов в крепком переплетении рук. Пробежав взглядом по полкам, они остановились на стеллаже, около которого стояла Настя. Молодой человек бросил на девушку взгляд, от которого у нее бежали мурашки по коже:
«Выбираете? Что это у вас в руках? Анастасия Кудрина? - спросил он, увидев в руках Насти ее сборник стихов, - читали?»
«Нет», - ответила Настя, с лучезарным блеском в глазах смотря на него.
«Знаете, она ведет утреннюю программу на радио. Столько шуток знает! А какой у нее возбуждающий голос, наверное, красивая девушка и мужиков у нее выше крыши. А ее стихи, честно говоря, не очень», - продолжал он, не замечая, что она стала уходить. Только когда колокольчик вновь пропел мелодичную трель, он оглянулся и увидел, как девушка выскочила из магазина, как ее длинные, кудрявые волосы развевались на ветру, казалось, с трудом поспевая за хозяйкой.
Настя стояла около окна в студии радиостанции, размышляя над тем, что произошло пару недель назад в книжном магазине. Светлая полоса на небе стала появляться раньше, а воздух теплее, птицы ровными косяками возвращались с южных краев, а солнечный диск держался в небе все дольше и дольше. Весна во всю бушевала вокруг нее переливами тысяч цветов и оттенков. Но это не была весна ее сердца.
В который раз.
23-24 февраля 2004г.