Правдивая история падения пилота пауэрса

***

В шесть часов вечера в отдельно стоящем зенитно-ракетном дивизионе №5 N-ской воинской части погас свет.
Командир дивизиона майор Николаев досадливо и смачно, и самое главное от души, выругался.
«Дедушки Советской Армии» рядовые Воронин и Жульков, курившие в этот момент в умывальнике, напряженно притихли.
- Бычкуй и валим отсюда, - шепотом произнес Воронин.
Они молча, на цыпочках, прошмыгнули по полутемному коридору мимо тумбочки дневального, на крыльцо, где собственно и было обозначено специальной табличкой место для курения.

Майор зажег очередную папиросу и снял трубку полевого телефона.
- Двадцать четвертый, майора Скороходова. – Николаев пожевал папиросную гильзу и посмотрел в угол кабинета, где стояла двадцатилитровая бутыль со спиртом, только сегодня полученная в штабе полка для проведения регламентных работ на технике.
- Скороходов, куда фазу дел?
- Соляры, командир, нет. На ДКП и на кабины едва хватает. И то только на дежурное освещение и на связь. Не доживем до конца недели.
Николаев тяжело вздохнул, вытащил папиросу изо рта и затушил ее в пепельнице, роль которой исполняла распиленная пополам 76-миллиметровая гильза.
- Понял, - скорее выдохнул, чем сказал комдив. – С позиции пойдешь, ко мне зайди. И начштаба с собой захвати.- Николаев вновь посмотрел на бутыль. Взгляд был тяжел и невесел.
После этого он открыл сейф, вытащил оттуда три стакана, пустую бутылку  «Московской», армейский котелок с облупленной на боках краской и пистолет ПМ в кобуре.
- Дневальный! – гаркнул Николаев глухим голосом.
Через секунду дневальный материализовался в дверном проеме.
Майор исподлобья посмотрел на рядового Абдильдабекова. По-русски казах говорил с трудом, но понимал все достаточно сносно.
- Старшину сюда. Срочно!
Дневальный испарился. Еще через пару секунд на пороге стоял старший сержант Яненко.
- Товарищ майор, старший… - Николаев махнул рукой, прерывая громкоголосового старшину.
- Яненко, сходишь в ДОС. Коптильня знаешь где? – Яненко утвердительно качнул головой. – Возьмешь оттуда пару-тройку полос мяса. Уже должно прокоптиться. Я предупрежу жену и возьми у нее пачку «Беломора» для меня.
Николаев вновь закурил. Щурясь от дыма папиросы, он посмотрел в окно: Яненко бегом направлялся в сторону ДОСа.
- Двадцать четвертый. Квартиру майора Николаева. – Майор вытащил папиросу и положил ее на край пепельницы. – Люся, сейчас Яненко подойдет. «Беломору» ему дай. И посмотри там – я его в коптильне просил мяса немного взять.
- Опять пить штабом будете? – Майор досадливо отнес трубку подальше от уха.
- Люся, дома поговорим. Не смущай бойцов.
Трубка издала обиженный звук и замолчала.
Майор аккуратно положил ее на место, с наслаждением затянулся и достал из сейфа пластмассовую воронку.
- Абдильдабеков, воды с кухни. Срочно.

***

Глубокой ночью в единственном здании на территории дивизиона, в котором был и штаб, и канцелярия, и казарма, и столовая, и склады, светилось лишь окно командира дивизиона.
На столе в крупнокалиберных подсвечниках горели две свечи. В их прыгающем свете алели крупные куски мяса, разваленные на последнем номере газеты «Красная Звезда». Посреди стола стояла бутылка, уже наполненная и опорожненная по третьему разу. Воронка была воткнута в ствол пистолета. Сам пистолет лежал поверх четвертинки буханки хлеба.
Майор Скороходов в майке и фуражке, сдвинутой на самый затылок, со стаканом в руке мерно раскачивался на стуле и свободной рукой с поднятым указательным пальцем водил перед лицом комдива.
- Не по уставу все это, не по уставу, - повторял он.
Николаев с начштаба майором Петровым молча смотрели на оратора.
- А если проверяющий приедет? Я ему, какой склад НЗ показывать буду? Да и не выйдет у тебя ни хрена, командир. – Скороходов залпом выпил полстакана спирта, охнул и крупными глотками стал пить воду из котелка.
- Командир, действительно, а с каких щей ты решил, что колхозники дадут подключиться к своему трансформатору. Ты что им денег дашь? – спросил Петров и тоже выпил.
- Спирта я им дам, - Николаев покосился на бутыль со спиртом. Та уже изрядно обмелела.
-  На весь колхоз не хватит.- Скороходов весело захототал. – Тут самим мало. Я до сих пор трезвый сижу.
- Председателю  хватит. Он после бражки до спирта большой охотник. Да и бражка у них в Болдыревке поганая. Навозом отдает.
- Так они ее из дерьма и гонят. У них же на полях ничего кроме дерьма не растет. – Скороходов радостно загоготал собственной шутке.
Николаев поднял на уровень глаз пустую бутылку, посмотрел еще раз на большую бутыль. Повторив, таким образом, упражнение для глаз несколько раз, майор одел фуражку и встал.
- Все, господа офицеры, баста. Завтра на службу. Петров с развода пошлешь бойцов на склад НЗ. Три катушки с кабелем, запомнил? А ты Скороходов не обеднеешь и обороноспособность Родины, от отсутствия полутора километров кабеля, не нарушится.
Комдив тяжело встал из-за стола и пошел к двери.
- Дневальный! Антипенко поднять завтра в пять утра, пусть машину готовит к выезду. Я сказал.

***

Председатель колхоза «Червонная Армия» Степан Силантьевич Коногонов проснулся еще до первых петухов. Тяжело кряхтя, он вышел на крыльцо. После вчерашней бражки не то, что спать – жить не хотелось. Уж  сколько раз он зарекался не пить эту гадость, однако же, по какой-то неизвестной ему директиве в сельпо уже полгода не привозили водку. Можно было, конечно, выгнать самогонки, но аппарат и, главное, змеевик, сгорели вместе с баней еще прошлым летом.
Степан Силантьевич посмотрел на звезды. Захотелось завыть, но мешала раскалывающаяся голова.
«Однако, пойду в контору. Все одно уже не усну.»
В конторе, в единственной комнате, на деревянной скамье спал агроном Михаил Агеев и зычно храпел. Председатель недовольно поморщился, каждая Мишкина рулада отдавалась нестерпимой болью в голове.
Он ткнул Мишку в бок. Тот последний раз то ли всхлипнул, то ли вздохнул и замотал головой.
- Подъем, - пробасил Степан Силантьевич, усаживаясь за свой стол.
Михаил уже сидел на скамье и усиленно тер глаза.
- Ага, доброго Вам утречка, Степан Силантьич! – Михаил проморгался и преданно посмотрел на председателя. – Опять хреновая бражка попалась?
Председатель искоса глянул на агронома, открыл верхний ящик стола и тут же его захлопнул.
- Мишка, а ты можно подумать, шельма ты эдакая, вчера что-то другое пил? За одним же столом сидели, зараза.
- Гы-гы, так я это для поддержания разговора. А то смурной Вы какой-то, Степан Силантьич?
- Мишка, вот те скоки годков будет? О! Тридцать, а балбес балбесом. Я то не бось уже шестой десяток разменял. Я эту бражку уже тогда хлебал, когда тебя и в планах еще не было.
- Да ты не серчай, Силантьич. Мне тоже вон дрянно. Всю ночь промучился, все огороды в округе унавозил. Под утро только уснул.
В это время под окнами конторы затормозила машина.
Михаил удивленно посмотрел на председателя. Тот недоуменно пожал плечами.
- Здравия желаю, товарищи колхознички!
- О, Евгений Саныч, - председатель расплылся в улыбке. – Что так спозаранку и сразу к нам?
- Сейчас все по порядку вам и поведаю, - майор пожал обоим руки и уселся на вторую скамью, стоявшую у печи. Достал папиросы, предложил председателю и агроному, закурил сам.
Колхозники вслед за майором тоже закурили. Комната мгновенно наполнилась густым слоистым дымом.
- Тут такое дело, Степан Силантьич, - Николаев прищурился, выпустил густую струю дыма. – Гостинец я вам привез. Хотелось бы попотчевать.
- А чего ж не угоститься? Это завсегда, - Михаил с довольной улыбкой провел по губам.
Председатель строго посмотрел на агронома. Он то давно уже знал майора и знал, что есть у военного какое-то важное дело, просто так он никогда не приезжал. А тут угощать вздумал с самого утра.
- Славные гости стали захаживать по утрам. Отугощаться не побрезгуем, а там глядишь и до дела дойдет. – Председатель перевел взгляд на майора. Тот загадочно улыбался и тушил в ладони папиросу.
Николаев медленно встал и молча направился к выходу. Когда через пару минут он вернулся, у председателя и агронома перехватило дыхание: вид даже неполной бутыли спирта, двух ящиков тушенки и ящика сгущенки завораживали.
Михаил заворожено смотрел на бутыль. Степан Силантьевич, сглотнув слюну, спросил:
- Майор, а сегодня что – день ПВО? Я что-то не слыхал.
- Сейчас каждый день – день ПВО! – И уже обращаясь к Антипенко, который нес ящики с консервами. – Машину поставь под окнами и иди досыпай – я позову, когда обратно поедем.

***

После второго стакана божественной жидкости, именуемой майором – спиртом, председатель и агроном вошли в радужное равновесие со всем окружающим миром. Неудержимо тянуло в поля – выполнять и перевыполнять планы пятилетки по обмолоту зяби.
Степан Силантьевич взглядом абсолютно счастливого человека смотрел на бутыль, оглаживал ее покатые и прохладные бока и досадливо отмечал про себя, что уровень спирта стремительно падает. Он хотел было соотнести этот факт с показателями урожая на картофель в вверенном ему колхозе, но от сложных арифметических рассуждений его вывел голос майора.
Блуждая по комнате мутным взглядом в поисках источника майорского голоса, он отметил, что Михаил вновь пребывал в горизонтальном положении на скамье, а комдив, стоя у печи, огрызком карандаша рисовал какие-то схемы на беленной стене печи. Председатель подпер лицо рукой. Он любил слушать умные речи, а сегодня к тому еще и  обстановка особенно располагала.
- … Силантьич, армии нужно помочь. Мы же тебе помогаем. Предлагаю выпить за единство армии и народа, - донеся из тумана голос.
- Отчего ж не выпить? Завсегда! И помочь оно тоже смогем. Тут от крестьянства препон чинить не будем.
Выпили.
Майор подсел к председателю.
- Силантьич, я, конечно, понимаю, но завтра кровь из носу мне нужно подсоединится к твоему трансформатору. Все сам сделаю. Тебе, что нужно – проси все.
- Присоединяйся, Женька. Армии должно помогать.
Председатель еще долго прощался с майором. Звал его взглянуть на племенное стадо и только после этого выпить на посошок. Но майор был непреклонен:
- Силантьич, пора. Пора защищать Родину. Завтра я у тебя. Если еще спирт нужен, говори.
На том и простились.

***

По склону сопки уныло шагали «дедушки Советской Армии» Воронин и Жульков. Каждый толкал впереди себя зеленые металлические катушки с кабелем.
- Слышь, Ворона, далеко еще?
- А хрен его знает. Комдив сказал, что три катушки отмотаете и будет трансформатор.
- Я сколько раз в самоход ходил в эту Болдыревку, но где там трансформатор – убей, не знаю.
- Командир сказал, встретит около будки. Так, что не переживай – не промажем.
- А может, потом в сельпо заглянем? Вдруг чай привезли?
- Без базара. – Воронин остановился. – Смотри, Жуля, у меня кабель заклончился. Давай, соединяй концы. Последний  мы быстро допинаем. Тут делов осталось на полчаса.

Степан Силантьевич в следующее утро вновь проснулся до первых петухов. В конторе спать на скамье он, в отличие от Михаила Агеева, был не приучен. Тело затекло и ныло. В голове еще бурлил вчерашний спирт.
«А чего майор то приезжал? – Голова председателя неимоверно напряглась, но вспомнить что-либо стоящее отказалась. – Может Мишку растолкать? Он то помоложе, вспомнит небось?»
Тут расфокусированный взгляд Степана Силантьевича остановился на бутыли, что по-прежнему стояла посреди стола.
«Литров шесть еще. – Прикинул председатель. – Как пить дать. Пить?»
Вода из ковша мгновенно завертела огненную круговерть в голове колхозника.
«Мать иттива. Майор же сегодня за током приедет».
Председатель хмуро посмотрел на мерцающую под потолком лампочку.
«А этого току у меня, как у дурака махорки. Теперь и спиртику трошки можно для поправки здоровья. Так оно сподручней соображать будет»,
Спирт вторгся в организм Степана Силантьевича с первыми петушиными криками.
К приезду майора председатель уже совместно с агрономом успели «пропустить» по три раза и съесть две банки тушенки.

Многочисленную делегацию трансформатор встретил деловым гудением.
- Вот, Саныч. Вот свет. У меня его много. Хучь ложкой ешь, хучь из стакана пей. А где твои бойцы, командир?
 Николаев махнул на склон сопки, что полого поднимался почти от самого трансформатора. На вершине сопки, поверх деревьев, виднелись темно-зеленые контуры антенн.
- Вон, уже идут. Минут через двадцать здесь будут.
- А что, Витя, не выпить ли нам за успех, - слегка пошатываясь предложил Степан Силантьевич, обращаясь к Скороходову.
Тот коротко хохотнул и махнуль рукой: «наливай, мол!»

- Спиртягу глычут, гады! – Жульков вздохнул. – На дембель хочу, Ворона.
- Да слышу я. Ты толкай быстрее, а то жрать уже охота. А тут еще, блин, салом закусывают. Издеваются, гады.

Через час кабель был намертво подсоединен к червонноармейскому трансформатору.
- Все, товарищ майор. – Воронин закрыл дверцу трансформатора.
Николаев подошел к лежащему на земле кабелю.
- Так, Воронин. В машине лопаты, кабель закопать, метров на тридцать. До тех деревьев хватит. Антипенко сейчас привезет вам обед…
- Обижаешь, начальник. – В разговор вступил председатель.- Здесь я командую. Ребята, в крайнюю хату зайдете. Там Сизовы живут, Поликарповна накормит. Скажите, председатель наказал.
Воронин обреченно кивнул головой. Жульков полез в машину за лопатами. Агроном мирно спал на заднем сиденье и даже не проснулся, когда Жульков, доставая лопаты, тихонько тюкнул его по лбу черенком лопаты, он лишь тихо всхлипнул и зачмокал губами.
***

- Вот же, Ворона, нажрались от пуза. Теперь как лопатами ворочать будем?
- Пошли для начала в сельпо сходим, а там видно будет.
Ассортимент  сельмага не отличался особым разнообразием, но там было главное, то ради чего сюда и шли – индийский чай со слоном в двухсотграммовых пачках. Мечта любого любителя почифирить, коими «дедушки Советской Армии» Воронин и Жульков и стали за полтора года службы.
- Ворона, вот мне интересно,  вернемся на «гражданку» - так же чифирь глотать будем?
- А на кой он тебе на дембеле то? Что там больше ничего интересного нет?
- Так то оно так, конечно, но я обязательно заваривать буду. Такой как всегда – на четыре кружки.
- Ты его, что за два года не напился?
- Иногда даже блюю от него, но на гражданке то другое дело. Пацанов угощу, они то такого отродясь не пробовали.
- Пошлют тебя, куда подальше с твоим чаем. Там водку жрать надо, а чифирь здесь, чтоб время до дембеля скоротать.
- А если с чифирем водку попробовать смешать?
- Жуля, тебя порвет.
Жульков почесал затылок.
- Все равно попробую!

***

Казарменный ревун, запитанный от нормальной сети, а не от полевого телефона, утром следующего дня в мгновение ока вырвал весь личный состав дивизиона из-под одеял.
- Бля, проложили на свою голову, - ворчал Жульков. При старом ревуне, утром можно было прикинуться «ветошью» и кемарить в постели еще как минимум полчаса. А тут такой рев, что даже дивизионный пес Брандсбойт и тот очертя голову вынес входную дверь казармы, едва только первые звуки ревуна начали набирать свою силу.
Воронин всю ночь собирал дембельский альбом и после подъема думал только об одном: нужно было, где-то срочно упасть и поспать хотя бы до завтрака. Но к подъему личного состава в казарму явились и Николаев, и Скороходов, и начштаба.
Всех выгнали на плац, прямо перед крыльцом казармы, делать зарядку.
Сами отцы-командиры стояли на крыльце, курили, весело обсуждали перипетии вчерашнего дня и зорко следили за занимающимися.
 
- Воронин! – Командир отошел от крыльца в направлении плаца.
«Дедушка» лениво засеменил к комдиву.
- После завтрака с Жульковым сразу без развода на кабину. Смените Расулова и запитаете от постоянной линии.
- Так точно, товарищ майор! – Лицо Воронина просветлело. Лучше просто нельзя было придумать. Размотать силовой кабель и запитаться – это работы на час, а потом… От возможных перспектив даже голова пошла кругом.





***


Командир авиакрыла «Black Wings» полковник Баркли только, что получил приказ о сегодняшних полетах. Закурив «Camel», он прохаживался по своему кабинету.
 Вентилятор гнал потоки холодного воздуха. Сквозь окно он рассмотрел, как очередной U-2 разворачивался на полосе после посадки.
Полковник подошел к настольному пульту, нажал кнопку и спросил диспетчера:
- Кто сел?
- Лейтенант Стюарт, сэр!
- Тогда Пауэрса ко мне, срочно!
- Есть, сэр!
Через минуту на пороге кабинета, облаченный в высотный летный костюм стоял Пауэрс.
Полковник молча указал ему на кресло. Пауэрс сел.
- Лейтенант, получите летное задание и через два часа вылет. Ваш самолет уже готовят.
- Учебный, на два часа?
- Полетишь в гости к Советам. Высота предельная. Спецоборудование должно работать все время всего полета. Других указаний нет. Все как обычно.
- Есть, сэр! Разрешите идти?
- Иди, Пауэрс! Передай привет комми от старого полковника.- Баркли козырнул. Лейтенант ответил тем же.
Ровно через два часа  U-2 поднялся в воздух и взял курс на запад.

***

Ревун на дивизионном КП взревел около полудня.
Боевая тревога.
- Твою мать. Что там штабным живется скучно, что ли? – Воронин кое-как разлепил глаза. За пультом управления связью спал Жульков. – Жулик! Жулик, вставай, молодость проспишь.
Жульков оторвал голову от стола и осоловевшими глазами смотрел на Воронина.
- На связь выходи, чудило. А то сейчас взводный прибежит.
- Первый, я двадцатьчетвертый.
- Понял, двадцатьчетвертый. Запитался? – спросил динамик громко-говорящей связи голосом майора Скороходова.
- Так точно, Первый!
- Понял. Отбой.
Динамик зашипел и замолчал.
- Жуля, эта бодяга все равно до обеда затянется…
- Ага.
- …сгоняй на кухню за чайником и водой. А то, что зря вчера чай тащили?
- Так паяльную лампу Анисимов забрал?
- Чудило. А ли****ричество тебе на кой? Жука сделаем – закипятимся!
Жульков удивленно посмотрел на друга. Потом на лампочку и засмеялся.
- И то, Ворона, кабель же вчера пол дня тащили. Чайник – это я мигом.

- Пятый!
- Я пятый.
- Так, Николаев, слушай сюда. Ты со своим бронекопытным дивизионом опять позже всех доложил о готовности, твою мать…
Николаев молчал и гонял желваки на скулах.
- А тревога к твоему сведению не учебная. – Металлический голос командира полка не сулил ничего хорошего.
- Цель, цель ищи, - шептал Николаев Скороходову.
- …С востока на большой высоте и на большой скорости движется цель. Соседи передали. Обнаружить и по возможности сбить.
Скороходов начал жестикулировать.
- Есть цель, командир!
Николаев бросил взгляд на параметры цели.
- Первый. Я пятый. Цель обнаружил. Веду.
- Молодец, пятый.
- Высота большая. Я своим 75-ым не возьму.
- Разговорчики, пятый.
- Скороходов, цель захватил?
- Далеко еще.
Опять загрохотал голос командира полка.
- Штаб дает новую вводную, пятый. Цель вести, поразить учебно. Сами знают, что не достанешь.
- Есть, поразить учебно.
- Пятый, американец это идет. «Ушка», мать ее.
- Понял.
- Сейчас опять помашешь ему пушками, да счастливого пути пожелаешь.
- Послать куда подальше разрешаете?
- Если докричишься – посылай.
- Понял.
- Отбой.
«Громкая» связи с полком замолчала.
- Поймал, командир. Скоро можно будет стрелять. Учебно, тьфу. – Скороходов в сердцах даже сплюнул на пол кабины ДКП.
Николаев внимательно смотрел на показатели цели.
«Минут десять еще лету. Пока успеем фотоаппарат зарядить».

Воронин проложил два лезвия спичками с обломанными головками. Перемотал все это черными нитками. Еще раз пошевелил, проверяя на прочность и независимость лезвий.
- Вот, Жуля, учись. Аппарат почти готов. Провод давай.
- Полевик пойдет?
- А куда он денется? Ща, пристегнем и через десять минут будем чайковским, Жуля, баловаться.
Ворона зачистил концы полевого кабеля и сунул из в розетку, сидевшую в блоке пульта.
Блоки кабины связи дружно зугудели.
От лезвий в чайнике пошли мелкие пузыри.
- Процесс пошел. Сидим и ждем чифирь. Заварку доставай.

Николаев еще раз бросил взгляд на параметры цели.
- Стартовая батарея пушки готовы?
- Так точно.
Николаев передал на пушки координаты цели.
- Командир, цель захвачена. Веду в автомате.

На позиции одновременно ожили две ПУ. Установки с ракетами, на каждой «пушке» одна, покрутившись какое-то время из стороны в сторону, застыли.
У первой пушки на склоне капонира лежали двое: рядовой Абдильдабеков и рядовой Кенжибаев.
- У, шайтан. Куда она поехала.
- Кенжебай, не мешай. Спать хочу.
- Ты что, прямо здесь? Я лучше за капонир залягу.
- Иди. Там солнца нету. Пушка все равно не стрельнет. А здесь в кайф. Меня уже тащит. – Вчерашний дневальный закрыл глаза. – Пусть им снится дом родной, баба с пышною… - зашевелил он губами.

На ДКП неожиданно дружно загуднли низким басом все блоки, освещение стало мигать, пока основное не погасло, а осталось только дежурное.
Монитор целеуказания моргнул, на миг погас и вновь ожил, но уже без захваченной цели. Фотографировать было нечего.
- Что со светом, Скороходов?
- Колхозники, наверное, пробки меняют. Напруга то есть, но только слабенькая. А на дизелях не потянем.
- А стрелять как будем? Пуск-то не сработает при такой тяге. – Почти прорычал Николаев и силой ударил по кнопке ПУСК. – Скороходов, ты видел, как большие звездочки на маленькие рассыпается?
Скороходов покачал головой.
Комдив постучал по своим погонам.
- Увидишь! Завтра уже видимо.
Свет по прежнему мигал, но уже немного ярче.

- Во-во, Жуля, закипает уже. Заварку сыпь и выключай секунд через пять.
В кабине одуряющее запахло чаем. Жульков выдернул провод, а Воронин фольгой от чайной пачки накрыл горловину чайника.
- Пусть преет. Пойдем на свежий воздух – перекурим это дело.

После того как сами пусковые установки застыли на определенном азимуте, начали двигаться ракеты. Они поднимались все выше и выше. И когда уже казалось, что они станут в вертикальное положение, ракеты застыли. Внутри «пушек» что-то низко загудело.
Кенжебаев с опаской выглянул из-за капонира. Однотонное и угрожающее гудение не смолкало. Абдильдабеков уже спал сном праведника, повернувшись на правый бок и слегка подогнув ноги.

Неожиданно зажегся свет. Экраны вновь моргнули и засветились ровным зеленым светом. В разрезе планшира горела точка – цель.
На миг стало тихо. Было слышно, как поскрипывали сапоги командира.
Грохот как будто обрушился одновременно со всех сторон. Стены кабины задрожали. На стойке запрыгал стакан с карандашами.
Майор Николаев бросил взгляд на кнопку пуска. Защищающая крышка была откинута, а сама ярко-красная кнопка с выдавленной надписью ПУСК утоплена в своем гнезде.
Взгляд Скороходова также застыл на кнопке.

Жульков чиркнул спичкой и в этот момент со стороны пусковых установок раздался грохот, потом рванули клубы пламени и пыли, полетели комья дерна и земли. С оглушительным шипением в небо рванула ракета, следом вторая.
- Ни хрена себе, покурили. – Жульков стоял с открытым настежь ртом. На нижней губе болталась неприкуренная папироса.
Воронин смотрел на узкую белую полосу в небе, в направлении которой полетели ракеты.

Абдильдабекову снился дом. Он сидел перед блюдом с жаренной бараниной. На столе лежали горячие лепешки, перья лука и еще много самых разных вкусностей, которые не шли, ни в какое сравнение с перловой кашей, что была сегодня на завтрак. Во дворе начал орать осел, он орал все громче и громче, пока от его рева не затрясся весь дом и со стола не посыпалась посуда, а сверху не полетел мусор.
Абдильдабеков открыл глаза.
«Шайтан меня прибрал
 Ракета, направленная почти отвесно вверх, изрыгала из себя потоки пламени. Сверху на него падали куски земли и камни, выметаемые пламенем со стен капонира. Один камень попал прямо в голову. Сознание солдата померкло.


Лейтенант Пауэрс пробежал глазами по щитку приборов: все было нормально. Самолет летел заданным курсом. Летчик решил его немного подправить по направлению на северо-запад. В этот момент самолет резко качнуло, потом еще раз. Стрелки приборов запрыгали и U-2 начал терять высоту.
Выпрыгнувший диск солнца резанул глаза, он почувствовал резкий хлопок и толчок. Тело вжало в кресло – сработала катапульта.
Над Пауэрсом разверзлось небо, внизу зияла бездна. 

- КП чего-то молчит.  – Скороходов посмотрел на безмолвный динамик.
Будто почувствовав, что говорят о нем, динамик ожил.
- Пятый, Полушар на связи.
Командир отдельно стоящего зенитно-ракетного дивизиона №5 зажмурил глаза. «Полушар» - это даже не штаб армии и не штаб округа, это так высоко, что заглянуть на такую высоту не было никакой возможности, да и желания тоже, особенно сейчас.
В полуприкрытых глазах майора, его майорские звезды рассыпались на капитанские, потом исчезли совсем и  осталась узкая ефрейторская полоска ослепительно желтого цвета.
- Пятый, ты, что там наделал? – Бархатный начальственный голос казалось шел одновременно со всех сторон.
Комдив невольно принял стойку «смирно».
- Поразил цель, Полушар!
- А какого ляда молчишь? Почему не докладываешь, что сбил? Мать твою.
- Виноват.
- За это самолично, приеду, шкуру сдеру. – В кабине стало нестерпимо жарко. С майора пот полил ручьем. – А за то, что отлично выполнил свою работу… Дырочку коли под орден, майор. Все. Отбой.
Динамик особенно торжественно прошипел последний свой аккорд в гробовой тишине кабины.

Рядовой Кенжебаев только через полчаса интенсивной работы руками вытянул за сапоги своего однополчанина из под кучи земли.  Абдильдабеков  ни во время собственного спасения, ни после него не издал ни единого звука. Он молчал еще три месяца. Пугался резких звуков, пламени спички, в сторону пусковых установок даже не смотрел, а ночами мочился под себя и тихо плакал.

«Дедушки Советской Армии» Воронин и Жульков были в тот же день взяты с поличным – распитие неуставного чая в боевой кабине – и препровождены на работы по очистке дивизионного сортира.

Председатель колхоза «Червонная Армия» Степан Силантьевич Коногонов вскоре после описываемых событий был двинут на повышение – ему было доверено управлять электросетями целого района, откуда он спокойно, и ушел на заслуженный отдых.

Отдельно стоящий зенитно-ракетный дивизион №5 N-ской воинской части так и остался, связан полуторакилометровым кабелем с червонноармейским трансформатором.
Позже с самого верха пришла директива, обязывающая всех ответственных лиц отпускать электричество колхозу «Червонная Армия» по исключительно льготным ценам, то есть – даром.
По сию пору директива продолжает действовать.