Здравствуй, Любовь моя!
Прости мне сухой тон и ненужность прошлого письма, я писала его и знала, что я неправа и что я пожалею о том, что оно написано, как впрочем, и об этом. Ну, да ладно, ты-то должен знать все, что я думаю. Теперь буду отвечать на твои письма. Мама мне сказала вечером, что ты звонил, и передала разговор. Я когда прочла одно из твоих писем, вообще ничего не могла сказать. И не хотела ни о чем нашем говорить. Да и что сказать, когда уже все сказано?! Ты прав во всем, кроме одного, меня самой. Выражаясь твоими словами, я просто потеряла ориентацию в пространстве, не сейчас, а чуть раньше. И я достаточно прямой человек, чтоб самой себе сознаться: все рухнуло. Понимаешь, я ехала в наш Город спокойно, зная в душе, что лучше моего мужа никого нет и быть не может. Потому, что у него есть всё, чтобы жить с ним счастливо и благополучно. А главное, он любит меня, к сожалению, очень. И вдруг вся моя уверенность полетела к черту. Я знаю, что твой неровный, своеобразный характер нельзя даже сравнить с его характером. Не сердись, но думая холодно и логически, ты проиграл бы. Все дело в том, что ни холодно, ни логически думать о тебе я не могу. Я люблю тебя со всем, что в тебе есть и чего нет. Смешно сказать, но чего я никогда не боялась, случилось. Я думала в душе, что я – холодна, что с гибелью Саши все выгорело. Я могла спокойно и легко влюблять в себя, мне это даже казалось забавным. Я понимаю, что это жестоко. Но было, было, было. Только сама я никогда не влюблялась, не увлекалась, смотрела, как бы со стороны. И на тебе, пожалуйста… Самое неприятное, не получается у меня притворяться, не умею я разыгрывать любящую жену, делать вид, что все, как прежде. Я молчу и вижу, как трудно мужу и ничем не могу ему помочь. Стена, прозрачная, непробиваемая стена. Сережа, пишу я лишь то, что пишу, не ищи в этих словах скрытый смысл. Ты ни в чем, понимаешь, совсем ни в чем не виноват. Это меня наказала Судьба, не греши против любви. Я, дерзкая женщина, смеялась и не верила в её существование, так вот - получи! А ты здесь совсем не причем. И от тебя я ничего не хочу, будь лампой Аладдина, так спокойней и мне и тебе. Время - честный человек, оно нас все равно разведет, потому что так не может быть вечно. Поэтому я и написала, что люблю тебя без всяких дополнительных условий (а не требований – для меня есть разница). В самом деле, какое мне дело до того, что ты где-то там, далеко, в сущности, сейчас не имеет значения, любишь ты или нет, и даже если не будет твоих звонков и писем – все равно. Я знаю, что ты есть и ты у меня в душе, вот и всё.
Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего? Тихонько подойти к тебе, положить голову тебе на грудь и утонуть в твоих руках. А о стихах своих ты пишешь совсем некстати, понравилось, моя радость, это не то слово, я в восторге! Очень – очень – очень. Потому, что это ты, ты, мой любимый завистник, ты, мой родной ревнивец. Боже мой, да ты заочно и то собственник! Ничто, ничьи слова, какую бы форму они не имели, не могут порадовать меня сильнее твоих, пусть самых скупых и скромных слов.
Янус мой многоликий, какие же вы у меня все умницы!
С любовью к вам всем. Пишите, жду.
Палат и дворцов не строил
И не чертил на песке,
Знал, что их смоет море,
Поэтому жил в Избе.
Тепло
Лежала птица на снегу,
Сковал ей тельце лютый холод.
Искрой последней тлела мысль:
- Взовьюсь, взовьюсь, взовьюсь я ввысь!
Шел по тропинке человек,
Губки сжаты, хлюпает нос,
В глазах обида на весь свет,
Слезинку на ресничке нес.
Тепло, дыханье, кап слеза.
В руках проснулась человечка.
От счастья светятся глаза,
И не искра уже, а свечка.
Затрепетало птичье тельце,
Тепло! Тепло! Счастливый смех.
-Лети, - сказал он, - в поднебесье.
И взвилась птица с ручек вверх.
Мороз не страшен,
Горя нет!
Когда есть в душах
Теплый свет!