ГРУСТНАЯ СКАЗКА
Король правил уже вторую половину срока, отпущенного ему Богом.
Страна процветала, крестьяне выращивали хлеб и откармливали скотину, войн давно не было – более десяти лет. Потому что дипломаты, поощряемые королем-гуманистом, трудились от души.
Преступников за прошедшие годы казнили не часто: Король был отходчив, и нередко прошения о помиловании удовлетворял. Он щадил воров, грабителей и разбойников, и те потихоньку стали привыкать к безнаказанности, или, во всяком случае, к малой наказуемости своих деяний. Втайне посмеиваясь над добротой Короля, они, отсидев свои сроки, во время которых охотно прикидывались исправившимися, раскаявшимися овечками, выходили на волю, заранее просчитывая, откуда и как начать новый тур своих грабежей и разбоев. Их вновь отлавливали, судили, сажали – и всё повторялось и шло по порочному кругу.
Но все равно страна процветала. Потому что крестьяне, довольные Королем, удовлетворенные тем, что подати были не слишком обременительными, успевали производить все-таки больше, чем удавалось разворовать грабителям и королевским чиновникам.
Король не щадил лишь детоубийц и мучителей: этим, если суд доказывал их вину, на пощаду рассчитывать не приходилось. Их ждала дыба, виселица и плаха. И народ с одобрением воспринимал акты свершения королевского правосудия: казни всегда собирали массу зрителей, и палачи, испросив благословения у Бога и у народа, традиционно просили прощения у приговоренных и затем «ловко и безболезненно» отсекали им головы либо вздергивали на крестовинах. И головы либо трупы несчастных мерзавцев неделями торчали на кольях либо висели на пеньковых веревках, пока запах гниющей человечины не становился уже нестерпимым. Тогда их убирали и закапывали.
А виселица и плаха надолго замирали – в ожидании того момента, когда «созреет» в народе очередной неуправляемый мерзавец, когда он дойдет до своего изуверского преступления, когда его отловят, пытают, докажут его вину и когда Король откажет ему в просьбе о помиловании.
И вот однажды…
И вот однажды свершилось преступление, потрясшее всех жителей города, а затем и королевства своей жестокостью: какой-то юный гаденыш надругался над милой, скромной девушкой. Мало того, он ее убил, и не просто убил! Он убивал ее очень долго, и пока она еще оставалась в сознании, он не спешил отправить ее душу к Господу. Слегка придушив, он прислушивался, дышит ли она? И едва она приходила в сознание, он дико хохотал, слушая ее мольбы о пощаде, и кромсал ее тело сперва своим дьявольским органом, затем ножом, амбарной цепью… Всё это он проделывал в глубоком подвале, чтобы никто не смог слышать криков и стенаний жертвы. К исходу ночи несчастное ангельское создание наконец-то испустило дух. И оказалось, что тому изуверскому преступлению нашелся свидетель! И очень скоро погибшую девушку отыскали, а следом, буквально к середине следующего дня стражники схватили убийцу.
Довольно быстро, с помощью того единственного свидетеля и знакомых преступника выяснили все подробности преступления, а преступник, вздернутый на дыбу, быстро уточнил все «мелкие детали» страшного убийства.
Город, узнав о преступлении, гудел, как потревоженный улей. Толпы людей двинулись к королевской резиденции и потребовали от Короля, чтобы тот выдал им, народу, преступника на растерзание. Но… закон есть закон, Король его чтил и требовал от подданных уважения к закону, который предписывал: преступника следует судить. Суд должен вынести свой вердикт – виновен либо не виновен, и назначить меру наказания за совершенное и доказанное преступление. Затем преступник, выслушав приговор, должен был (если хотел) реализовать свое право подать Королю прошение о помиловании. И лишь окончательный вердикт Короля ставил на преступлении точку: казнить либо помиловать.
И вот, когда юный мерзавец, который извёл девушку, попросил бумагу и перо, чтобы написать свое прошение на имя Короля, он неожиданно потребовал, чтобы его прошение было передано лично Королю, причем в закрытом виде.
Распечатав прошение и прочитав его, Король вдруг сильно побледнел и выронил из рук бумагу.
- Ваше Величество! Сир!! – кинулась к нему челядь, но он властно остановил их и потребовал, чтоб его оставили одного.
Шесть часов ждали чиновники решения Короля. Наконец, он вышел к ним сам, сильно осунувшийся и… поседевший. Молча протянул запечатанную сургучом бумагу, предназначенную судейским. Гонец с поклоном принял королевский вердикт и быстро отнес его в другую часть города, в городской суд, и отдал судейским, измотанным долгим ожиданием и неопределенностью.
И суд продолжил заседание. И королевский вердикт был торжественно распечатан, и судьи к своему удивлению и недоумению прочли на бумаге три слова: «КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ».
И просидев над вердиктом Короля еще более часу, судейские все-таки рискнули послать гонца назад к Королю, с тою же бумагой и единственной просьбой: чтобы ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО поставил в нужном месте единственную запятую. Но король, как выяснилось, неожиданно заболел, сильно и серьезно. И доктор наотрез отказался пустить гонца к нему. И гонец вернулся в суд ни с чем.
Закон обязывал судейских привести приговор в исполнение с учетом воли Короля. Что было делать? – никто не знал. Наконец, на исходе ночи, изрядно намучившись, судьи решили: преступника заковать в кандалы и упрятать в самое глубокое подземелье Замка Правосудия – до той поры, пока Король, выздоровев, не проставит в своем вердикте недостающую запятую.
Спустя полгода Король, наконец, выздоровел. Но к тому времени «подоспели» еще два преступления, и о несостоявшейся казни как-то тихо забыли – ВСЕ!
Король правил еще двадцать лет, после чего тихо и спокойно умер во сне.
И лишь две сотни лет спустя будущим историкам попался на глаза королевский архив. И там было найдено письмо-прошение о помиловании, в котором изумленные историки прочитали вот какие слова:
«Отец! Неужели ты казнишь меня, своего сына? Я ж кровь твоя, я – почти наследник престола! Не будь моя мать простой крестьянкой, я был бы сейчас принцем! Вспомни мою мать: ты сильно любил ее, когда был молодым. А она всегда любила тебя, но вынуждена была молчать о том, что стала твоей любовницей.
Ты никогда не видел меня, не знал обо мне, но я-то всегда видел ТЕБЯ, и знал, что ТЫ – МОЙ ОТЕЦ! Мама рассказала мне о вашей юношеской любви.
Ну, а та девчонка, которую я убил? Что поделаешь! Она была глупой простолюдинкой, и она посмеялась надо мной, когда я поведал ей свою тайну: что я – сын Короля! И я убил ее, глупую дуру! Ибо она недостойна была жить.
Привет тебе, отец, от мамы – МАРГАРИТЫ. Ты не забыл ее?
Что ж, я рассказал тебе всё, всю правду. Верши же волю свою, отец!
Твой сын ЭРИК».
25.02.2005
Таллинн