Либретто
На дворе метель, на душе – капель, на пороге редакции – принц. Не датский, конечно, я бы даже сказала наоборот - восточный. Главное, незнакомец прекрасен как бог, благороден и смущен до нежного румянца на высоких скулах.
Несколько секунд гость отчаянно борется с застенчивостью и, наконец, спрашивает, как на счет того, чтобы взглянуть на одну статью. Даже не статью, а так – мысли вслух по поводу одного события, вернее даты… Правда, они несколько сумбурные, зато откровенные и от всего сердца. Одним словом, на-бо-ле-ло.
Боясь спугнуть, я осторожно киваю, и приглашаю войти. Стремительно подойдя к столу, «принц» протягивает два листа бумаги, кланяется и… удаляется. Минута молчания и легкий ступор, переходящий в удивление.
Глубоко вздохнув и стряхнув наваждение, беру «наболевшее», прочитываю и задумываюсь. Вскоре на пороге редакции появляется главный редактор. Ознакомившись с восточной «философией», Ольга задумывается тоже. И вскоре нас озаряет…
Итак, встречайте: новая рубрика – Меж двух огней. Жесткий и местами циничный взгляд на старую проблему. Одним словом, мужская точка зрения и, стало быть, наша – женская.
День НЕсвятого Валентина
- «Дорогой, как мы будем отмечать наш праздник?».
Так и хочется машинально спросить – «Какой?». Хочется, но чревато. И даже очень…
– «Как! Ты опять забыл!?!» И снова дутые губки на два дня, «резиновая» отбивная на плите и дежурная мигрень в постели.
Черт бы побрал, этих женщин! С их вечными датами, с их маленькими и большими поводами «провести время вместе»: день рождения ее самой («ну подумаешь – всего один раз забыл»), день нашего знакомства («на тебе была такая легкомысленная юбочка…»), день нашей свадьбы («да-а, грустный праздник…»), день рождения ее мамы («Добрый день, дорогая Августа Михайловна!» - дышим ровно и глубоко).
Продолжать можно до бесконечности, параллельно помня о красных днях календаря, на которых женщины просто помешаны.
Но вернемся к нашему празднику. Что же это на сей раз? Придется тянуть время или использовать тяжелую артиллерию:
- Дорогая, пусть это будет для тебя сюрпризом.
Неужели в яблочко? Точно, затихла, томно дыша.
Спешно роюсь в календаре. А-а, так вот оно что, зайка ты моя, романтическая. На носу День святого Валентина. Это что-то новенькое. Последняя попытка построить любовь, или точнее, реанимировать?
А что, чем мы хуже этого епископа-альтруиста из города Терни, который отдал свою жизнь во имя высоких идеалов любовных интрижек похотливых римских легионеров, напоследок заморочив голову слепой простушке?
Милая, моя, ведь ты уже спишь и видишь – запах «каппучино» спросонья, милые сердечки «неожиданно» оказавшиеся в у тебя в сумочке, флакон модных духов в труднопроизносимым названием и, обязательное, с придыханием и влажным взглядом какое-нибудь вечное «…я вами восхищен, я к вам душой тянусь…» за столиком в полумраке ресторана. А потом ты мне отдашься под стоны «Энигмы» в призрачных бликах высоких свечей.
Все будет именно так, дорогая. Меня только смущает одно обстоятельство. Так, мелочь…
Из всех дней в году я знаю только два дня, когда ты, моя милая, бываешь со мной обязательно нежна, а секс (вернее отказ от него) не является для тебя методом воспитательного воздействия на мою перезревшую физиологию и психику. Да, ты угадала – это мой день рождения и 23 февраля. К чему я все это говорю? Боюсь, что ты не поймешь… Ладно, проехали. Я сделаю так, как ты хочешь, как подобает, как следует.
Конечно же, в день Всех Влюбленных мы будем вести себя как влюбленные. Я буду смотреть на тебя «как тогда» и спрашивать «а ты помнишь?». И ты будешь, потупив взор, ронять робкое «да». И все это будет – ро-ман-тич-но.
И упаси меня Боже, если в этот день я не подарю тебе несколько трупиков растений или не свожу в заведение общепита с повышенными обязательствами. И не важно, что назавтра ты предстанешь передо мной в любимой хэбэшной ночнушке, беззастенчиво заголив последствия нашей долгой уральской зимы.
Главное, чтобы вчера было все-по-правилам. Мы исполнили свой священный долг под стягом Юноны, перед лицом твоей мамы и на зависть твоим подругам. Я был ожидаемо и тошнотворно галантен, восторжен, бесподобен и вдохновлен. А ты театрально удивлена. Но зато у нас с тобой все по плану, детка, все по плану. Все как надо, все как у других. Знаешь, я готов, только тогда и ты, сделай милость, исполни мой маленький каприз. Так, небольшое пожелание…
Как на счет того, чтобы впадать в гормональное безумие по три раза в неделю – скажем, по вторникам, четвергам и субботам? А по понедельникам, средам и пятницам проводить в томлении ожидаемых игрищ? Ну а в воскресенье, так и быть - выходной. Можно позволить себе легкую апатию и отсутствие интереса друг к другу. А чтобы не забыть: график над супружеским ложем – как образа.
Да, и совсем забыл – ты не заплатишь за ужин в ресторане, я оставил дома бумажник? Почему ты так изменилась в лице? «Я испортил тебе весь романтизм этого вечера?». Не грусти, моя бэби – ведь скоро 8-е Марта. У меня будет возможность исправиться…
День НЕсвятой Валентины
- Милый, ты сегодня доскольки?
Хмурим идеальную бровь, кладем последний кубик сахара и закрываем бесстыжие глаза утренней справкой из «Финансовых ведомостей».
- Как обычно, дорогая.
Ну да. Это значит, я позвоню в восемь, ужин готовь к десяти, а сам я буду часикам к двенадцати. Знаем, плавали. И еще ныряли и тонули. Только успели вовремя вынырнуть.
И, Слава Богу, потому что я не представляю, чтобы я сейчас делала, если бы до сих пор любила тебя. Такого непредсказуемого и трудно уловимого. Такого непостоянного и чуточку необязательного. Такого…
Боже мой, я же любила тебя. Ты помнишь? Ну, хотя бы кивни. Или сделай вид, что вспоминаешь. И понимаешь, что это ужасно. Ужасно и невозможно скучно жить с тобой. С таким потрясающе неромантичным чурбаном, поленом и еще бог знает, каким деревянным бруском.
Что ж, я сама в этом виновата. Я знаю. Я молчу и пью свой холодный и невкусный растворимый мир.
Ты меня уже не любишь. Ты ко мне привык. Я перестала будоражить твое извращенное воображение, воспитанное на юношеских playmate’s и сомнительных мелодрамах, которые ты упоительно смотрел. Точнее делал вид, что тебе абсолютно наплевать на ту тупую и нелогичную последовательность, с которой героини появлялись перед героем: черный нейлон за завтраком сменял красный бархатный костюм за бизнес-ланчем, который превращался в фиолетовый вечерний атлас под безнравственным зеркалом гламурной спальни. И так на протяжении всего пятидесятилетия супружеской жизни.
Милый мой, единственный, так то ведь Голливуд, фабрика грез, слез и непринятия противозачаточной действительности. А также внезапных проявлений гормонов в абсолютно неподходящих для этого поверхностях.
Любовь моя, и у нас это было. Я помню. Я не забуду. Мне это трудно забыть, потому что мне это нравилось.
Мне нравилось, когда ты звонил ко мне на работу во время утренней летучки и шептал всякие «безобразности». Я обожала, когда ты писал мне письма. Настоящие, маленькие бумажные записочки без малейшего намека на «мыльные» бездушные создания интернетовского сервиса.
Мне нравилось находить эти клетчатые «признавчики» в самый неподходящий момент, краснеть от твоих упоительных суффиксов и ощущать себя настоящим зайчонком-мышонком и просто влюбленной девочкой.
Мне нравилось быть твоей девочкой. Твоей беззастенчивой невестой, «поздравляющей» тебя с первым часом совместной жизни на заднем сидении лимузина. Мне хотелось быть твоей вечно. До последнего вздоха. До последней улыбки. До последней звезды.
Мне хотелось быть Твоей Женщиной. И еще я хотела, чтобы ты был Моим Мужчиной.
Но ты стал моим Мужем. А я твоей Женой. И еще матерью твоего Ребенка. Ради которого я готова была не спать, не есть, не пить. Не стричь свои непокорные кудри и не красить ногти в твой любимый вишневый цвет. Не надевать неудобные шелковые пижамы и не носить непристойные шпильки.
Ради нашего ребенка, нашего вечно болезненного ребенка я ушла с работы. С моей любимой работы. Я вынуждена была сидеть дома. И не ходить на любимые театральные премьеры. Когда сломалась стиральная машина, у меня просто стало не хватать времени на чтение книг. После трехчасовой битвы с утюгом, я мечтала только об одном: уснуть. И желательно одной. Без тебя. И без непонятно откуда взявшегося чужого парфюма. Потому что своего, родного у меня просто не было. Не было!
Ты перестал дарить мне мои любимые духи! Мои любимые розы. Пусть это банально. Но это мое! Потому что это моя женская логика. Вернее ее отсутствие. Я хочу, чтобы меня любили. Удивляли и поражали. Каждый день. Понимаешь, каждый!
И кто виноват, что ты не хочешь этого делать? Ты не хочешь. Но ведь есть другие, которые захотят. Они есть. Они появятся. Они обязательно подойдут и скажут.
Что я самая красивая, самая нежная и удивительная, самая милая и неподражаемая. И что они отдадут все царства мира, чтобы только коснуться моего божественного запястья своими недостойными губами.
И знаешь, я позволю им сделать это. Но только один невинный поцелуй. Потому что я знаю, что дома меня будешь ждать ты. Мой самый бесчувственный и непроходимый, мой самый дремучий и недалекий муж. Мой милый лягушонок. Мой самый любимый на свете Мужчина. Отец моего ребенка, в которого я попытаюсь влюбиться заново.
После занавеса
Да, кстати, Принц, настоятельно рекомендуем зайти в нашу редакцию еще раз. За «влюбленным» номером и …Вашим гонораром.