Друг из Москвы
Зильке с ранней молодости не любила двух вещей: бедности и своего имени. Ну, про бедность понятно, кто ж ее любить станет? А вот имя... Оно ей казалось прозаическим, навевающим скуку. Какие шансы у девушки с таким именем? Поэтому-то она и вышла замуж в девятнадцать лет, что по немецким меркам просто до неприличия рано. А что? Пока ее подружки отрывались на дискотеках и разгуливали в обнимочку с парнями, одинаково одетыми в широченные штаны и футболки со стандартными надписями, Зильке сопровождала супруга на приличные вечеринки, общалась с интересными людьми, обедала в дорогих ресторанах. Муж был на десять лет старше ее, начинающий адвокат; его звали Лоренцо. Он был итальянцем – правда, только наполовину. Но эта итальянская половина, отцовская, напрочь подавила немецкую, материнскую. И не только внешне – южный красавчик – но и по темпераменту, по мировоззрению.
Лоренцо настоял, чтобы Зильке пошла учиться в университет. Все-таки престижнее представлять знакомым молодую жену-студентку, чем молодую жену-домохозяйку. В университете Зильке по понятным причинам изучала итальянский язык. Ах, как ей нравилось заметить заинтересованный взгляд какого-нибудь студентика, а потом – раз, и ненароком так выставить пальчик с обручальным кольцом. На что они годятся, эти студентики? С ними хорошо посидеть в кафешке или на вечеринке, поболтать в перерыве – а дальше? Глупости одни, и вечное безденежье. А она после занятий садилась в свой спортивный автомобиль и ехала домой, в их с Лоренцо роскошную квартиру, а не тряслась в трамвае, чтобы попасть в переполненное студенческое общежитие.
Пять лет учебы пролетели быстро. Потом сразу нашлась работа, приятно необременительная, оставляющая много времени для занятий собой и хозяйством. Зильке подумывала, что вот пора бы и обзавестись ребеночком. Но Лоренцо был настроен отрицательно. Не то, чтобы совсем отрицательно, в принципе он был не против, но не на данном этапе. Вот когда они купят дом... И Лоренцо трудился дни напролет, зарабатывал стартовый капитал.
Зильке заскучала. Что же получается? Получатеся, что она попала в самую что ни на есть банальную, типично женскую ситуацию... Муж тратил на нее деньги, но не свое время. Он продолжал считать ее неприспособленной к жизни малышкой: какие там задушевные беседы или хотя бы разговоры на равных! Она ему, похоже, нужна была в первую очередь как декоративный элемент, а кто же станет принимать всерьез, скажем, красивую вазу или пусть самый дорогой ковер? Хотелось ей отличаться от других, а получилась сплошная серость.
Может, чтобы как-то скрасить обилие свободного времени, Зильке записалась на курсы русского языка. Язык ей давался легко, учеба доставляла удовольствие. Ну, возник интерес и к самой стране, такой загадочной и экзотической. Интерес к стране вылился в интерес к людям и сконцентрировался этот интерес на одном конкретном человеке, молодом парне из России. С ним Зильке переписывалась по электронной почте уже четыре месяца. Алексей – так звали Зилькиного друга из интернета – выгодно отличался от Лоренцо тем, что интересовался ее мнением по различным вопросам, не высмеивал ее, в общем, относился к ней как к полноценной личности. И на фотографии он выглядел многообещающе, так что Зильке, после долгих сомнений, решилась на смелый поступок: она сказала Лоренцо, что едет в Москву с целью углубления языковых знаний. Пару лет назад Лоренцо, вероятно, заупрямился и никуда бы ее не отпустил. Но годы брака меняют людей и их взгляды, особенно на совместную жизнь. Так что он, хоть и без большого энтузиазма, выдал Зильке требуемую сумму на поездку и пожелал ей приятно и с пользой провести время.
И вот Зильке стояла с чемоданом в аэропорту «Шереметьево» и высматривала своего виртуального друга, который почему-то еще не материализовался. После двадцати минут высматривания и параллельного отмахивания от навязчивых шоферов, она, наконец-то, увидела его. О, он был намного интереснее, чем на фотографии. Разве фото может передать эту энергию, уверенность, эту исходящую от него мужественность? Все сомнения, которые, конечно, терзали Зильке – по поводу правильности того, что она делает – разом отпали. Две недели в Москве обещали быть прекрасными..
Зильке уже успела за свою жизнь побывать в разных местах, в том числе и в различных столицах мира – например, в Риме, Париже, Нью-Йорке, не говоря уже обо всяких Амстердамах, Брюсселях и пр. Но такого города, как Москва, она еще не видела. Здесь все переплелось в один клубок: и обилие рекламы и транспорта, как на Западе, и невзрачность жилых кварталов, как в бывших соцстранах; дорогущие магазины, ни в чем не уступающие немецким, а рядом – постсоветские киоски, чуть дальше – переполненные рынки с легким налетом азиатчины.
Центр города оказался именно таким, каким он был представлен на глянцевых фотографиях путеводителей, а вот окраинный район, где проживал ее Алексей в двухкомнатной квартире вместе с мамой и болонкой Жулькой, был для Зильке экзотикой в читом виде. То есть район считался вполне приличным, и поэтому озадачивали переполненные помойки, развороченные газоны и детские площадки. В квартире тоже казалось все необычно: зачем висят ковры на стене? Почему пьют чай на кухне, а не в комнате? А чего стоили эти стоптанные тапки, которые ей выдала мама Алексея...
Так что гостиница, забронированная исключительно в целях конспирации, оказалась весьма кстати. Там-то, в абсолютно безликом номере, и состоялась супружеская измена. Угрызений совести Зильке не испытывала: она же не собиралась причинять боль супругу, она только хотела порадовать себя. И порадовалась она на славу, Алексей не подкачал. Он вообще оказался славным малым: взял отгулы на работе и все время проводил с Зильке. Днем – московские достопримечательности, вечером – ресторанное питание и гостиничная койка. А в паузах – разговоры, разговоры... Ах, какой он был начитанный, какие имел неординарные взгляды на вещи, как умел убеждать... А как умел слушать... Никогда-никогда Зильке не была еще так счастлива. И отчего-то знала, что никогда такого не повторится.
Две недели пролетели, подошла пора прощаться. Зильке плакала в аэропорту, Алексей держался, но видно было, что и ему нелегко. А потом все, расстались, Зильке села в самолет, Алексей сел в свой автомобиль и их дороги разошлись.
Чем дальше самолет улетал от Москвы, тем больше настраивалась Зильке на «немецкую волну». С итальянским акцентом. Ведь сейчас предстоит встреча с Лоренцо, а вдруг он что-нибудь заметит? Следы слез, чужой запах... Зильке поймала себя на мысли о том, что ей далеко не безразлично, как ее встретит Лоренцо. Пока она проводила время с Алексеем, она не думала, что скажет супругу, и скажет ли ему вообще. Все казалось так легко... А теперь, непосредственно перед встречей с ним, она вдург осознала – Лоренцо ни в коем случае не должен ничего заподозрить. С его-то итальянским темпераментом... Потому что Алексей – это да, классный парень, но... все-таки она привыкла к определенному жизненному уровню, к определенному стилю. Что ее ожидает, если она расстанется с Лоренцо? Ведь Лоренцо адвокат, уж он найдет способ оставить ее без копейки после развода. Нетушки!
От страха, что Лоренцо заподозрит неладное, Зильке почти не подходила к компьютеру, где ее электронный почтовый ящик ломился от посланий из Москвы. А если она и выходила в интернет, то только чтобы удалить письма от Алексея, она их даже не читала, и конечно же, не отвечала на них. Постепенно поток посланий уменьшился, а потом и вовсе отпала необходимость контролировать почту. Все. Приключение, каким бы милым оно ни было, закончилось. Зильке вернулась в свою обеспеченную жизнь, в свою ежедневную скуку. И только изредка вспоминила она своего друга из Москвы – как теоретическую, но неприемлимую для нее возможность обрести счастье.