«Остановись, мгновенье, ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо.»
И. Бродский, 1970
1
Штампу «человек с большой буквы» противостоит куда менее популярный его антипод - «чел.» Будучи таким же штампом, «чел.» просто оказался заброшенным в чуждую для «человека с большой буквы» среду - в задачники и статистические справочники, где призван означать некоторое количество людей и, кроме того, - уже для меня - определенный их тип. Так или иначе - являясь Альфой и Омегой, первым и последним звеньями в цепи представлений о человеке (я подчеркну, что оперирую подобными примитивными схемами лишь для удобства: не в их осмыслении состоит сейчас моя цель), оба Символа приняли живейшее участие в литературе - персонажами и портретами. Однако речь не столько о них, сколько о тех, по чьей воле они там возникли.
Понятно, что творец и его герои, принадлежа к одному разряду животных и отличаясь способностью обладать характерами, - не могут избежать обоюдной зависимости, отношений между собой. И, в большинстве своем, эти отношения приняли вид «обратной пропорции». Произведения Мастера, стремящегося прежде всего изобразить равного себе, - изобилуют «чел’ами», описания которых по объему (если примитивно считать в страницах) могут и превысить место, отпущенное центральному персонажу, личности. Здесь как раз тот случай, когда не рисуют фигуру - рисуют фон, и на фоне этом противоположностью тени высвечивается образ - не только цель всей картины, но и, собственно, она сама. Это и есть высшая форма реализма в моем представлении о последнем - способность, уравновесив свою личность со многотомным перечнем «чел’ов» (род самопожертвования!), вызвав тем самым уже нечеловеческие процессы (природа не выносит абсолютного равновесия), - породить тот образ, который и станет Портретом. В случае великой удачи - Автопортретом. (Я уверен, что все автопортреты появились ненароком, случайно. Случайность, в данном случае - синоним гениальности, - единственная форма нашего общения с божеством).
Несомненно: таков Достоевский, и в этом смысле он - безусловно реалист. Реалист ли во всех остальных?
2
Я поясню. Я понимаю «реализм» как силу, направленную творцом в конечном счете на себя, рождающую портрет (в любом из них автор просматривается, в большей или меньшей степени - но всегда): для человека нет более реальной категории в мире, чем он сам. Иная точка зрения, сопутствовавшая XIX веку, видела в реализме фотографическое, почти гомеровское восприятие сущего: и, действительно, большинство очерков, составивших «Физиологию Петербурга», напоминают именно о дагерротипе, о рентгене (учитывая их «физиологичность») - то есть напоминают то, от чего спасал и себя и свои книги Достоевский.
Парадокс человека в том, что он собственноручно - своим телом, своим разумом, своим сознанием - осуществляет преграду между собой и мирозданием, «живую изгородь». Все, что доступно нашим зрению, слуху и так далее, а особенно «шестому чувству» творца - доступно им лишь потому, что «преграда» и разделяет и соединяет одновременно. А заодно - и властвует, всегда оставаясь преградой. Итак, для того, чтобы «фотографировать» - человек либо должен перестать быть таковым, либо превратиться в «чел’а». Ни одно ни другое - не приемлемы для Достоевского.
Суть метода Достоевского, на мой взгляд, в том, что он предпочитал не изображать предметы, тела, ситуации, - а воспроизводить, повторять их. «Изображение» - статично, оно и есть «фотография», ибо лишь зрительные нервы и мускулы рук заняты в нем; оно, прежде всего, - механика. «Воспроизведение» - область «шестого чувства», проникновение движущихся и живущих предметов, явлений - сквозь ту самую «перегородку» и переселение их в иной (для них) мир - мир творца. Другими словами, разница между «изображением» и «воспроизведением» такая же, как между спиртом и воздухом в той банке, куда потом сажают музейную ящерицу.
Наконец, «фотографическому» реализму просто недоступны некоторые приемы Достоевского. Например, двойные время и пространство из романа «Преступление и наказание», их гнетущая парадоксальность, достигшая апофеоза в конце книги, якобы конце: формально все то, что должно было произойти, - произошло; с другой стороны, зримый, недвусмысленный конец воспринимался бы неестественным, даже кощунственным - как обрыв, прекращение Движения, прекращение жизни. А фотография, между тем, неминуемо требует конца, законченности: «остановись, мгновенье!..»
* * *
Понравилось слово... Сперва - одним, запечатлевшим вселенную в черно-белых тонах, потом - другим, использовавшим преимущественно оттенки красного. Действительно: «реализм», «реальность» - как удобно! Для «чел’а» взгляд в реальность - почти уникальная возможность бежать от себя, не оглядываясь, перелезая через «перегородку», раздирая штаны - в лучшем случае. Ибо себя он к «реальности» не относит; ибо сам для себя - не существует.
Существовать в мире - значит существовать «для себя»; значит - совмещать внутри, за «перегородкой», и часть реальности, и всю ее; значит - выполняя Боговы функции - быть Реалистом, отражаясь в виде блика на чужих распахнутых объективах.
8 мая 1996