Ничто не свидетельствует о летаргическом сне литературы лучше, чем превращение ее из формы существования человеческой мысли в форму существования самого человека. Понятие «литератор» (да и вообще «писатель») означает сегодня не столько склонность личности к изложению своих ощущений от жизни на бумаге, сколько принадлежность ее к определенной секте, социальному образованию.
Литературная секта Александра Глезера как нельзя лучше подтверждает мою правоту. Тем более, что обладает всеми признаками высокоразвитой средневековой секты: узаконив свое обособление собственным прочтением словотворчества, она имеет иерархию, изобретает и проводит ритуалы и т.д. Один из подобных ритуалов недавно состоялся в ЦДЛ: на сей раз выдавали премии отличившимся адептам. Приближение к средневековью было очевидным и проявлялось даже не в самой атмосфере ордена. Принципы «натурального хозяйства» нашли себе удачное применение в форме премий: награждали картинами художников, принадлежащих к этой же секте (разумеется!). За что, собственно, награждали – не столь и существенно: важен ритуал. Но, завершая пейзаж, скажу: за публикации в альманахе «Стрелец», издании самого Глезера...
Премий пять: две – прозаикам, две – поэтам, одна – критику. Если что и поражает во всей процедуре, то только слишком уж немыслимый контраст, возникающий между теми, чьи имена носят премии, и нынешними этих премий обладателями: это в какой-то степени срез современной литературы, анализ ее крови. Имени Солженицына – Александр Попов, имени Набокова – Валерия Нарбикова, Игорь Яркевич, имени Бунина – Генрих Сапгир, имени Мандельштама – Айзенберг...
Видеть целое в частном – слишком удобный и слишком простой путь. Однако если явление откровенно частное дает наилучшее представление сущности целого, путь этот неизбежен и неподсуден. Ибо он – полностью на совести целого.
10 июня 1996