Из цикла «Голландия!!!»
Четвёртый курс. Весна.
Воздух упоителен. Взгляд то и дело впадает в экстаз от пронзительных красок. Кровь стимулирует тревожные отростки, сдвигает стриженую «крышу» к неблаговидным мыслям, и вот – идея о добротных знаниях захлебнулась в фантазиях человеческого порока. Мы закрываем и опечатываем чемоданы с секретной литературой и стадом одомашненных страусов бредем на перекур. Весна!
Контуженые весной головы окутывает ядовито-желтый дым, и под белыми сводами потолка являются фрески-образы… Дульциней, Пенелоп, Юнон, Эммануэлей …и прочих, и прочих, и прочих. Их милые головки-фантомы фривольно растрепаны, губы влажнее спелой вишни, а глаза… ах, глаза! Лучше не думать…Сигареты «Черноморские», с противозачаточным табаком, не спасают. Весна! Весна!
- Наших бьют! – раздалось в коридоре.
Странный клич среди весенней услады?! Очень странный?
- Наших бьют! – и в курилку вбегает изрядно помятый однокурсник. Он ныряет под кран и жадно пьёт. Затем, он мочит носовой платок и прикладывает к голове. Платок становится красным. Цвет крови уводит от весенних фантасмагорий.
- Кто?!
- Только что, на Северной… - переводит он дыхание, - Их было человек десять, а нас, всего двое… Братва куражится! Мы к своим девчонкам ходили, а там эти… Шакальё! Скопом, и ногами! Еле отмахались… Мишке, кажется, нос сломали… Я его в санчасть отволок…
- Так… совсем оборзели! И это уже не первый случай! – раздаётся из толпы, - Пора лечить!
Толпа заводится с пол-оборота. Недовольные басы вскипают в бурном смятении, воинственность роится и ползёт по коридорам Режима. Глухо хлопают двери, как крылья или рога на весенних игрищах – «Наших бьют!»…
И вот уже потянулись черно-синие ручейки курсантов на выход. Спонтанно, самозабвенно. Образовали омут-водоворот у верхнего фонтана, и устремились вниз к Северным воротам.
В каньоне оврага из стёкшихся ручейков образовалось озеро. Достаточно большое. Гвалта и шума не было. Было напряжение и обида – Наших бьют!
А за наших – наши, могут и глобус развернуть, куда хочешь, можно и полюсами наоборот.
- Растягиваемся в цепь! Охватываем от Инженерной бухты до виноградников Бартеньевки все улки-закаулки! Идём до Радио-горки! Молодёжь метелим, не спрашивая! Собираемся у кинотеатра «Моряк»…
- Время в пути?! – спрашивают сразу несколько человек, двое из них уже наматывают ремни на руку и выверяют правильность «полёта» медной бляхи.
- Путь во мраке! Время неограниченно! – отзываются из толпы, - Воюем - отсюда и до ужина!
- Ремни не применять! – кричат училищные тяжеловесы и боксеры, - И ногами не бить! Сопли по заборам размазывать можно!
Наиболее резвые подчиняются, нехотя возвращают ремни на пояса.
- Растянулись! И пошли! Идём стадами, как мамонты!
- Ну, мамонты?! Мамонт у нас один – Вова Луговской, остальные, так, парнокопытные!
- Вы лучше группы усильте, если не бараны! – отвечает Луговской, кроша под огромной ступнёй хлипкий ракушечник, - А то, некоторым, жевать будет нечем!
Ребята вполне реально оценивают ситуацию в каждой группе, и кое к кому примыкают сноровистые, с кулаками-дробилками.
На не очень длительное время уличные артерии Северной стороны хрустели и попискивали. В тех местах, где образовывался тромб, иногда и голосили. Но профилактика была почти мгновенной, хотя и болезненной. Особенно доставалось отмороженным вирусоносителям. Их лечили, лечили от души, не изобретая каких-то облегченных методов. Попадались индивидуумы, но больше психованные. Эти суетились, визжали, выдёргивали шанцевый «инструмент» из заборов и даже пытались им манипулировать. Но, как правило – не удачно. Шанса их лишали. Хорошо поставленный удар в лоб, освежал не только память, но и метров пять их пути по весенней траве.
Во все времена во всех кварталах были лидеры, вожаки молодежных тусовок. Были они, естественно, и на Северной стороне, но по каким-то непонятным причинам во время курсантского рейда эти лица замечены не были. Жаль! Поэтому был отловлен один из лиц приближенных… некто – Сява. Сяву бить не стали, он не выпендривался, вел себя подобающе. Просто Сяву окружили малой группкой. Шура Малий потряс его тельце в воздухе, для человека, отдавшегося тяжелой атлетике - это дело плёвое! И Сяве был передан ультиматум
- Если, ещё хоть полраза, какая-нибудь зараза, дунет, плюнет или покусится на курсанта СВВМИУ, то не только улицы и переулки будут прочесаны самым наиаккуратнейшим образом, но и дома, где живут предводители, будут вывернуты «цигейкой» наружу. Как, ясно мы тебе тут излагаем? – спросил Сяву Серёга Корпус. На Северной стороне его уважали, как блатняка с Горпищенко в прошлом.
- Ясно! – ответил Сява.
- Вот и передай своим… - добавил Серёга, - и сегодня же!
Сбор у кинотеатра «Моряк» оказался проблематичным. Оповещенная жителями милиция взяла под контроль открытую площадь. А военный патруль бегал как ужаленный.
- Передайте ребятам, что комендант вызвал полк морской пехоты из Камышей… - сказал Мишка Хейфец, встретив на маршруте Луговского. Миша барражировал по улице Челюскинцев в наряде, начальником патрульной группы с курсантами младшего курса, - …пора всем сматываться. Я спускаюсь по Левоневского до причала, а ты, давай, по Циолковского – пусть все собираются на стадионе, там вроде за забором, не видно, …а вы оставайтесь здесь – всех наших предупреждать! Поняли? – сказал он патрульным первокурсникам.
Разгоряченный четвертый курс, как это нестранно, через полчаса был в сборе и мял пятой точкой траву футбольного поля. Бравады было много, радости тоже – и каждый ещё собирался дойти до мыса Северная Коса и загнать в холодные воды «северных самураев». Весна, не только давала волю страстям плотским, но и скотским, то есть флотским, то есть… - понятно, в общем!?
- Милиция поехала на инструктаж в комендатуру, - принёс очередную новость первокурсник патрульный, - Начальник патруля сказал, что лучше уходить по центральной улице…
- А больше ни чего твой начальник патруля не придумал? – перебил тихого курсанта горластый Вовчук, - Уходить!? Только окучивать начали…
- Не заводись! – присмирил его Луговской, - Всё правильно сказал твой начальник… ладно, иди, служи. Так, всем встать, построиться! – громко скомандовал Луговской, - И быстрее, быстрее бульонками передвигайте!
Жаждущие корриды – недовольно зароптали. Их бойцовый настрой требовал утоления желаний. Но их было меньшинство.
- Всем в строй! – прикрикнул Луговской.
- Дед, чего ты разорался?! – взвился Вовчук.
- Витя, не тарахти! Я тебе потом расскажу. Все в строй!
Володя Луговской был самым старым из всех равных. До училища он уже отслужил в Войсках, и однажды, делая выход силой на одной руке, через перекладину, увидел вместо близкого дембеля заманчивую перспективу - военного инженера растянутого на четверть века... Сей образ, пришёлся по душе!
Володя был уважаем. Все подчинились и привычно построились в колону по четыре.
- Всем встать по ранжиру и заправиться!
Это выполнили на автомате, как не странно… и это после такой вольницы!?
- Лёха Иноземцев, принеси вон те два красных флажка…
Иноземцев тоже был из бывших вояк. Он вполне здраво оценил задумку Луговского, и флажки были изъяты с пустующего стадиона.
- Шагом марш! – скомандовал Луговской, - Равнение в строю! Лёха, иди впереди строя. Задачу понял?
- Понял, - ответил Иноземцев.
И коробка внушительных размеров – двинулась. Строй, приняв достойные очертания – военного, вывернул на асфальтированную улицу Богданова. Дошли почти до «голландских» пустырей, как впереди показались два «Урала» несущихся по шоссе на приличной скорости.
- Принять влево! – скомандовал Луговской.
Строй прижался к обочине. Иноземцев, как и положено, обозначил место проезда спешащего транспорта отмашкой флажка вправо.
Когда первый «Урал» поравнялся с головой строя, он остановился, скрипя тормозами. В кузове сидели морские пехотинцы в полной боевой выкладке. Дверь кабины резко отворилась, и на подножку привстал майор морпеха, в черной как уголь форме опоясанный портупеей.
- Из Камышей?! – моментально задал вопрос Иноземцев.
- Оттуда… - буркнул майор, оглядывая строй сверху, - А вы из Голландии?
- Из Голландии, точно так! – отрапортовал Иноземцев, - Мы там больше не нужны, ждут вас… в комендатуре. Просили побыстрее!
Майор, подозрительно окинул строй. Потом, перевел взгляд выцветших глаз на Иноземцева. Приметив на широкой груди значок «Мастер спорта», и профессионально оценив его поломанные раковины ушей, майор, улыбаясь, поскреб шрам на загорелой щеке и сказал
- Что, так раздухарились, что и мастера борьбы – не справляются?! Ну! Ну! – и он впрыгнул в кабину машины.
Как только морской плутонг скрылся за поворотом, обдавая копотью цветущие сады, Луговской скомандовал
- Бегом марш!
Строем добежали до пустыря, а там – рассредоточились, проникая на территорию училища разрозненными группами.
Операция «Лечение» была проведена блестяще. Ни один курсант из училища не был отловлен на Северной стороне города-героя. Но поднятая жителями паника принесла плоды. Во-первых, она истощила нервную систему военному коменданту Северной стороны, а тот, принимая бесконечные звонки мирного населения, почему-то надумал о массированном ударе «голландских» флибустьеров. От весеннего авитаминоза, наверное!? Сразу же доложив на Флот о беспорядках, он запросил полк морской пехоты. Как мы видели, полк – не дали, но две «кареты скорой помощи» - выслали. А во-вторых, ещё хуже! По враждебному тогда «Голосу Америке» прошла информация о страшных бесчинствах курсантов на улицах Севастополя. И тут началось…
Нудное построение курсантских рот на ужин, в этот день было оживлено снующими везде членами политотдела училища. Они с ног сбились, поштучно проверяя четверокурсников. Но Гаврошей – так и не нашли.
После ужина четвертый курс всех факультетов был построен на верхнем плацу. После обязательных строевых церемоний мы увидели Главных лиц базы Черноморского флота. Курсанты приняли их радушно, и под юные улыбки прокатился ироничный ропот; - Будут выявлять тех, от кого пахнет порохом!
Так оно и вышло. Строй разомкнули. И дяди, обличенные в звездатые погоны, начали обходить шеренги. Обладатели «свежих ран» тут же брались на карандаш. Потом была долгая речь «всеми любимого» коменданта города. Она иногда сопровождалась красочными вставками виновников торжества из глубины строя, и было по-весеннему весело. Речь коменданта, как и ожидалось, закончилась так
- Зачинщики беспорядка, - пауза, - выйти из строя!
И строй не шелохнулся.
- Зачинщикам беспорядка, - пауза, милитаристский оскал, - выйти из строя!!
И всем стало скучно. И вот, третья попытка! В глазах – ледостав, на лице – маковое зарево!
- Зачинщикам беспорядков выйти из строя!!!
И все роты, не сговариваясь, сделали три хлестких шага вперёд.
Комендант, не ожидавший такой атаки, быстренько сделал рокировку с Начальником училища.
- До выяснения причин и обстоятельств, увольнения на четвёртом курсе – прекратить.
Отдал распоряжение командирам рот наш мудрый Ашот Аракелович, этим самым, прерывая бесплатный цирк для Главных лиц. На том и разошлись.
Организационный период – весной, это как серпом по тревожным отросткам! День-два, куда не шло – перемог каждый. Но дольше… это ж, сколько терпения надо?!
Начальники всех мастей искали зачинщиков. Опросы, расспросы, объяснительные… - как в Матроской Тишине, без прокурора. Результат – ноль. Хотя, если честно, всё было известно, стукачи то были. Были, были! Буквально через год, уже на флотах, с десяток «наших» выпускников легко пополнят ряды Особого отдела. Туда так просто – не брали, рекомендации нужны. Так, что греха таить, были и у нас «товарищи» страдающие отитом вибрирующего копчика. Были.
Организационный период – затянулся. Каждое построение перед ликом должностных ревизоров кончалось немой сценой из одноименного спектакля. Из-за неподдельного уважения к нашему Начальнику училища, «цирковые номера» закончились, и его искренне было жаль. Надо понимать, что все роты четвертого курса – это уже не просто аудитория, это – экипаж. Экипаж слаженный, проверенный, и принцип – каждый за себя, не для него. Весенний цейтнот длиться далее не мог, требовалось решение. Москва требовала – наказать виновных, вплоть до отчисления. Черноморское командование, напуганное резонансом вражеского Голоса, требовало – зачинщиков. А курсанты, естественно, увольнений в город. Между молотом и наковальней оставалось руководство училища.
Вечером пятого дня четвертый курс был построен в каре. На середину вышел Начальник училища и адмирал из Москвы от ВВМУЗов. Разговор был коротким
- Лидеров инцидента ждем у подъезда первого дома в ДОСах, через полтора часа.
Твердо и коротко сказал Ашот Аракелович и, повернувшись к седому московскому гостю, спросил
- У Вас что-то будет?
- Нет.
И два адмирала медленно покинули роты.
Миттельшпиль надо было заканчивать. И наш адмирал предложил блиц. Из его коротких слов мы поняли, что слабых среди нас – нет, и гандикап был ни кому не нужен. Партия должна быть доиграна с достоинством, по-мужски, и слово «лидер» в ней – определяющее. В лидеры пытались попасть все. Но, подумав, решили, что лучше всё свести к ничьей. Пат – при сильных фигурах.
Через час двадцать к подъезду адмиральского дома подошёл основной резерв. В строю, было, человек десять-пятнадцать. Всех их привел сын Начальника училища, в доску наш сокурсник, Аркадий Саркисов. Он, и все кто в строю, были – ум, честь и совесть училища, в прямом понимании этих слов. Это были действительно лидеры! Нет, они были такими же, как и мы, но могли чуть-чуть больше. Круглые отличники и по праву – умницы. Многие из них преуспевали не только в науках, но и в спорте. Это была гордость училища, это был золотой фонд Флота.
- Равняйсь! Смирно! – прокатилась команда по единственной улице училищных ДОСов.
Дома помнили этот голос с его младенчества. Аркашка вырос в этих дворах. И сегодня судьба развернула так, что он привел на заклание и себя и своих однокурсников. «Пусть будет – что будет», подумал Аркадий, и пошёл домой докладывать отцу-адмиралу.
Каждый стоящий в строю, понимал, что это жестокая игра в «военную рулетку». Многие из них и не принимали участия в рейде на Северную, по причине своего отсутствия в те часы на Режиме. Но из строя ни кто не ушёл, т.к. прекрасно знал; если бы он услышал «Наших бьют!» - поступил точно также, как и все – кто участие принимал. Однозначно! Поэтому, уж «лучше быть повешенным за верность, чем быть награждённым за предательство». Мужество – удел сильных духом!
Через минуту пришёл Аркадий. Его лицо было бледным, и он молча занял место в строю. Вышедших адмиралов докладом ни кто не встретил, форму доклада не придумали. Через минуту к действующим адмиралам подошёл бывший начальник училища, тоже адмирал, но в запасе, Крастелев. Он был в летних брюках и пижамной полосатой курточке. Михаил Андроникович, знал о случившимся, и переживал вместе со всеми. Так вот и стояли какое-то время - седое военное, научное современное и удалое будущее – друг против друга. Слов не было, говорили глаза в глаза. Каждый из адмиралов знал каждого стоящего в строю…
- Ну, что? Повоевали, сынки?! Доказали честь и достоинство!? – обратился к строю Михаил Андроникович, - Всё – так, всё – так… но не подобает военным шибко бегать по гражданским улицам. Народ, ведь, невесть что подумал! - и он улыбнулся уголками глаз, как бы подбадривая приунывших – Знай наших!
Пауза затянулась. Читать морали, говорить о воинской дисциплине этим ребятам не имело смысла. Но раз уж пришли, выполнили приказ…
«Выполнили?! Ох, уж этот юношеский максимализм! – и Начальник училища как-то по-отцовски строго посмотрел на стоящих в строю, - А, ведь, они знают что делают?! – пронеслась мысль, - Вот стоят Никитин и Ронжин, они не были на Северной… Я это точно знаю. Декабристы – будущие медалисты… Мой-то охламон, точно был… в каждой бочке затычка! …Бесчинства?! Какие к черту бесчинства!? …Исаев, Решеткин – боксёры-чемпионы, …если и ударят – то за дело, но слабого или лежачего – не тронут. Да! Задали задачку!?»
- Ашот Аракелович, отправляйте всех в казарму. Ясно мне всё – с этим инцидентом, - сказал московский адмирал. Он снял огромную золотом расшитую фуражку и вытер лоб носовым платком, - Эка, как выводит! Трелью заливается! Хорошо! – продолжил он, прислушиваясь к песне соловья, поющего где-то в ветвях белой акации, - А вам бы – всё воевать! Лучше с барышнями соловьев слушать! Через год разлетитесь – кто куда, по флотам, там уж не до соловьёв будет! Отправляйте, отправляйте…
Через два дня увольнения четвёртого курса возобновились. Инцидент был исчерпан, зачинщиков – не нашли. Да и были ли они? И на Северной стороне было всё спокойно.