Пейзаж в черно-серых тонах.
Других цветов нет.
Наверное, пора.
Последний
Захар открыл глаза и увидел на темном потолке мелькающие тени – огромные серые силуэты веток, качающихся в свете уличного фонаря. Над городом висела ночь. Впрочем, светало в эти дни еще довольно поздно, и потому, это вполне могло быть и просто раннее утро. Он попытался снова заснуть, но тотчас понял, что это уже более не удастся - на душе было как-то муторно, хотелось скрутиться и замереть. Но это не помогло. Он встал с дивана и на цыпочках направился в ванную. Открыл потихоньку воду и стал пить, выгнув ладонь корытцем. После побрызгал на лицо, вытерся колючим вафельным полотенцем и выпрямился. В зеркале виделось слегка помятое лицо с немного всклокоченными волосами и поросшее уже двух дневной щетиной: бороду отрастить что ли? Он оскалился, повертелся на свету туда-сюда, пожалел уже второй раз, что так и не раздобыл зубную щетку – вряд ли бы Удод пожалел несчастных 20 копеек - и, погасив свет, вышел в темную прохладную комнату.
Бородатый завозился на своем диване, перевернулся на другой бок и снова засопел. Захар тихо прошел на кухню, аккуратно, чтобы не щелкнуть, прикрыл за собой дверь и включил свет. Он не очень представлял, зачем сюда пришел, но выбор был небогат: в ванной он уже побывал. Осмотревшись, в надежде найти что-нибудь полистать, Захар обнаружил на маленьком округлом, желтоватом от старости холодильнике почти такой же желтоватый журнал "Огонек". Сомнительная свежесть журнала никакого значения не имела: в его ситуации, пресса годичной давности представляла такой же интерес как и свежая, и потому, поблагодарив судьбу за то, что не оставила скучать, он уселся на табурет подле маленького стола, покрытого дырявой голубой клеенкой.
На обложке красовался какой-то государственный человек в коричневом дорогом костюме, в окружении чумазых рабочих, по-видимому, шахтеров. Захар перелистнул страницу, затем другую, третью... Ничего интересного в журнале не было. Ну, то есть эффект был бы тот же, как если бы он читал некую районную многотиражку: все фамилии были совершенно не знакомы, и при этом каждая статья страшно пыжилась от собственной важности. Правда, иногда всплывали в памяти слегка знакомые фамилии, которые неведомо, почему отпечатались в памяти благодаря полузабытым лекциям по обществоведению на первых курсах института.
Захар добрался до предпоследней страницы и обнаружил кроссворд, впрочем, уже слегка почерканный. Он задумался над тем, чтобы могло быть ядовитым кишечнополостным животным из шести букв, но, не придумав ничего, закрыл журнал, тем более, что карандаша все равно не было.
Было уже, по-видимому, около половины седьмого. Трамваи за окном стали бегать чаще и агрессивнее, и уже более четко стал подниматься к окнам городской шум, пока еще робкий и незначительный, сшитый из шагов, негромких разговоров, хлопанья дверей парадных, шуршания колес и многих-многих других звуков, на которые никогда не обращаешь внимания, переступив за черту, под названием «утро».
Захар задумался:
- Вот сегодня я ухожу... Это будет, наверное, очень похоже, на то, как улетают из родной страны навсегда. С той разницей, что никто не будет провожать, ну, разве что Бородатый, не будет слез и тяжелых повисаний на шее, не будет похлопываний по спине и ненужных фраз вроде: "Ну, ты пиши, старик, не забывай..." Кстати, обычно, именно эти люди сами перестают писать уже через пару месяцев... Нет, а в этом что-то определенно есть: вот так встать, и, не хлопая дверью уйти... Навсегда. С тем, чтобы начать все с начала, а потом снова и снова... И опять молча, не ожидая слез и прощаний... Интересное чувство...- Захар подпер голову кулаком.- Мне ведь сейчас хочется кому-то рассказать, что, мол, вот, уезжаю я... А точнее, исчезаю... Не поминайте лихом. И чтобы ошарашенный собеседник, выкатив глаза, пробубнил что-то вроде:
- Куда это ты исчезаешь?..
И тогда с выражением, c каким говорят лишь морские волки ответить:
- Не могу объяснить... Может, со временем ты сам все узнаешь...
И это будет абсолютная ложь, поскольку собеседник никогда не доживет в своем времени до того момента, когда все станет ясно, и скрывать очевидное уже более не будет иметь ни малейшего смысла. Но почему все-таки хочется рассказать? Интересно. Что это? Дефицит внешней оценки? Детские комплексы вины? Возможно...- Захар потянулся. - Хотя, надо понимать, что от неуемной коммуникабельности, те, кто привел меня сюда - тот же Бородатый - быстро излечиваются... Иначе вряд ли бы они долго на плаву продержались...
Он встал, зажег плиту и поставил чайник. Затем отыскал заварку, сахар и прихватил зачерствевшую серую горбушку, одиноко стареющую в деревянной хлебнице. Шарить в холодильнике он не стал: неудобно, как-то...
Небо стало сереть, кое-где погасли фонари и падающий снег, как бы исчез: перестал быть виден, почти, что слился с небом и одинаковыми домами. Захар насыпал в чашку заварки и налил кипятка. И тотчас кухня наполнилась запахом прелого сена. Он подождал минут пять, и стал вгрызаться в горбушку: есть хотелось отчаянно. Ужина, можно сказать, не было: все тот же грузинский чай с маленькими бубликами, а на прежних удодовых харчах тоже было не больно много шансов потолстеть.
В комнате заворочался Бородатый, затем как будто резко встал и затем шаги направились к кухне... Он резко отворил дверь и подслеповато уставился на Захара: - Ты чего?- сонным голосом спросил он.
- Что чего? – ответил Захар вопросом на вопрос.
- Чего не спишь-то?
- Да так... Не спится. Журнал вот листаю... Ничего?
- Ладно... Я еще поваляюсь – рано...- с этими словами Бородатый захлопнул дверь. Шаги удалялись и почти тотчас стихли.
* * *
Автобус прикатил на какую-то маленькую грязноватую станцию, и водитель объявил, что конечная. Малочисленные пассажиры: пожилые женщины с корзинами и мешками, быстро высыпали наружу и стали бойко двигаться к привокзальному базару. Бородатый молча вышел и бросив взгляд на Захара, стал шагать по единственной улице, уходящей от станции куда-то к пустырям. Они прошли два квартала. Захар не догонял, шел шагах в двадцати и беспечно смотрел по сторонам. Затем, Бородатый его обождал и дальше они пошли уже вместе.
- Все проверил?
- Ну да, ты же сам потом проверял еще раз.
- Запомнил что и как?
- Да.
- Повтори.
- Ну, я же уже пять раз повторял!
- Надо будет, и десять повторишь. Повтори, говорят тебе.
- После того, как я пройду между двух столбов, я не должен оглядываться, вертеть головой и не должен делать резких движений. Пройдя шагов десять, я должен вложить в один карман: медную цепь, что ты мне дал, ключи и бутылочку из-под волокардина. Затем, еще через десять шагов нужно согнуться как будто съезжаешь с горы на лыжах и пройти так еще шагов десять. Я должен почувствовать внезапную жару. Когда станет жарко, можно разогнуться и осмотреться. Ожидается, что в той реальности будет 2050 год, июль-август месяц. Следует раздеться, зимнюю одежду спрятать в укромном месте и вернуться в городок. Там разузнать как доехать до города. Доехать и прийти по адресу: улица Колесова, дом 16 квартира 2. Спросить Болотова Сергея Петровича. Там ответят, что его пока нет, и что ему передать? Тогда следует, ответить, что он интересовался чипами на 100 террабайт. После предложат войти. Это свои люди и им можно доверять. Дальше они все объяснят.
- Хорошо. С богом! Ступай. – и Бородатый обнял Захара за плечи.
- Спасибо тебе, - сказал Захар как-то смущенно.
- Ничего. Не за что, - Бородатый улыбнулся. – Ступай. Передавай там привет. И записывать не забывай. Это все мы должны делать. Понял?
- Понял, понял, - ответил Захар и зашагал к двум столбам, торчащим поверх хилых деревьев лесополосы.
Продолжение следует.