Мы с тобой, любовь моя, взявшись за что-то теплей и осязаемей, чем руки, бежали по переулкам того города. Тот город был весеннее ненастным, просохшим насилу. К вечеру пнули солнце и оно, стремительно полетев, начало скакать и уже тихо покатилось, застревая во впадинках и щелях между старых камней мостовой. Мы семенили, повернувшись друг к другу вполоборота: ты рассказывала, что мне стоит надеть к платью. Мы останавливались у входов в полуподвальные лавчонки и ноги наши переплетались у витрин с сумочками и рюкзачками, косметичками, антикварными ридикюлями. Ты тыкала маленьким аккуратненьким своим умеренно подстриженным ногтиком на одну из этих сумочек и что-то внятное и уверенное, авторитетно одобрительное пробормотала прямо в тикающую тишину моего уха.
А потом мы на выходе, под старым каштаном с потускневшей позднелетней листвой; за углом площадь, и ты поворачиваешься во все стороны деловито и превращаешься в руку, что ведет меня туда, куда я знаю, я хочу. Подталкиваем тяжелые осиновые двери, сводчатые высокие потолки побелены известью. Мы открываем огонь по ползункам и распашонкам, мишкам и куклам, конструкторам и головоломкам. По настольным играм и этажам колясочек, зимних и летних, глазами взрываем нежно в своих ладонях и ставим на место. Мы увлеклись и утонули во фланелево-ситцевой умеренной разноцветности и крошечности младенческих тряпочек. Нас хотели спасти тетенечки в форме синего синтетического. Но мы хотели тонуть без посторонней помощи. Ты и я решили провернуть старый добрый, стратегически проверенный маневр и - в рассыпную! Ты - врассыпную! Я - врассыпную! Мы так - фыррррррррррррррррр!!! Крыльями в этажи! Мне понравилось! Я так задорно пряталась! Выглянула из-за столба в сторону полок с простыночками и кроватками с балдахинчиками в углу - я не увидела полочек и кроваток - их проглотило алое пятно с неровными контурами - кто-то взял и разлил кровь, забрызгал белые в слоников и
мышек пододеяльнички, накапал на пол по краям.
Я отпрянула в свое убежище – в рассыпную. Но тут, совсем уже забыв о тебе, любовь моя, я снова показала глаз из-за белой колонны с рекламными плакатами. Скользила по глянцу полиграфической бумаги и наблюдала, как женщина в чепчике и форменно синем синтетическом вытерла все пятна, и из красно-серой тряпки кружочками на водянистой алой глади прыгнула последняя кровинка. И резко, как будто боялась быть замеченной и убитой, я отвернулась, и зубы заскрипели, заскрежетали, выскрежещивая имя твое, вопрос о тебе, отрицание без вспомогательного глагола о тебе. И скрежет измельчил пустоту.
Я карабкалась по столбам, засыпала от поиска на полках с наволочками, в кроватках, в колясочках, вылетала в форточку подышать и снова рылась в пыльных бегемотах и резиновых утках. И не нашла тебя. Ты не отвечала на мой зов, на мои звонки, смс, на сообщения ICQ. Ты исчезла и я сухо, горько, жгуче плакала о том, что осталась одна в этих утках и ползунках. Одна со своей ненавистью. Без тебя, любовь моя.