Эта история приключилась с нашим классом, никогда не отличавшимся примерным поведением, в прошлом году. Толя Сидоркин, самый передовой двоечник, стоял у доски, надев маску глубокой задумчивости, которая отнюдь не сочеталась с его повседневным поведением и поэтому казалась всем нам абсолютно нелепой и неправдоподобной. Разумеется, он не имел ни малейшего представления о том, как орудовать этим скопищем формул, однако при этом еще и успевал корчить страшные рожи, изображая нашего учителя физики, когда тот мрачно и смиренно переводил взгляд на огромные настенные часы. Неуклюже сняв очки и пробормотав что-то себе под нос, физик тяжело вздохнул, и в следующий момент Сидоркин уже наблюдал, как он в очередной раз вырисовывает двойку в журнале. Никогда не забуду, с каким отчаянием и злобой он следил за движением его руки, очевидно, рассуждая про себя: «Вот сейчас он дорисует хвостик этого чудовища, который и будет виной сегодняшнего скандала дома и слез матери». Скрывая свою подавленность, Сидоркин возвращается на свое место гордо и победоносно, делая вид, будто ничего и не случилось.
Пять минут спустя к нам в кабинет вбежала румяная пятиклассница и вежливо сообщила нашему учителю, что его срочно просят подойти к телефону. Но не успел он выйти и закрыть за собой дверь, как наш «герой» Сидоркин вскочил со стула и, спотыкаясь о наши разложенные у парт портфели, кинулся к учительскому столу. Учуяв до боли знакомый запах докторской колбасы (учитель частенько приносил бутерброды из дома, дабы перекусить на большой перемене), мы с ужасом увидели, как Толя, вынув заветный сверток из самого нижнего ящика и дрожащими от спешки руками выложив оттуда три бутерброда, раскладывает их на стуле учителя. Наблюдая за всем происходящим, словно парализованные, мы не могли вымолвить и слова. Каждый понимал, что это конец всей нашей учебной «карьеры», но остановить Толю было уже невозможно.
Каково же было наше изумление, когда в класс вошел директор, которого все боялись, как огня. Желая сделать небольшое объявление о предстоящем конкурсе на самую лучшую новогоднюю сценку, он присел на тот самый стул, который был так аппетитно оформлен Толей, жаждущим отомстить физику…
Это был грандиозный скандал, какого школа не видывала с самого дня открытия.