ОТЕЦ

— Да она стерва!
— Успокойся, не горячись.
— Тебе легко говорить, ты у нас холостой, как мать бросил! Мне тогда восемь было, даже навещать не приезжал, тоже мне папаня!
— Тихо, тихо, остынь, помолчи, пойдем коньячку дернем, а потом и поговорим обо всем. Где тут у вас ближайшее кафе?
— Минут пять ходу.
— Вот и пошли.

Кафе не отличалось, изысканностью, но довольно тихое и вполне подходящее для спокойного разговора. Они сели за не большой столик в углу и  заказали коньяк, тарелочку лимонов и кофе.
— Ну и что же у вас произошло?
— Лена подала на развод.
— И что в этом страшного?
— В этом то ничего, дело в Сашке, она заберет его себе, и говорит, что не подпустит к нему и на пушечный выстрел.
— Понятно.
— Понятно?! Что тебе понятно?! Ты то свалил от нас, и забыл, как будто нас и не было! – с криком вскочил Андрей, что даже все посетители кафе посмотрели в их сторону.
— Тихо ты. Вокруг люди отдыхают, а ты тут орешь.
— Что, стыдно?! – продолжая кричать, не унимался он.
— Да нет, просто, зачем людям мешать, так что садись и не ори, налей лучше коньяку.
Андрей слегка трясущимися руками налил из графина коньяк, сел и нервно закурил, затягиваясь несколькими короткими затяжками и постоянно стараясь стряхнуть пепел, стуча сигаретой о пепельницу.
— Нахрена ты вообще появился, не было и вот, здрасте, пожалуйста, вы нас не ждали, а мы приперлись.
Андрей залпом выпил рюмку, поморщился и, не закусывая, снова закурил. Минут пять сидели молча, Павел Сергеевич потягивал коньяк и кофе, выжидая, когда сын успокоится и расскажет все по порядку.
«Одной и главной задачей стало меньше, о разводе он уже знает сам и, слава богу, не представляю как бы я начал нашу встречу, после стольких лет, с такого известия. Осталось выбрать тактику, атака или защита, набросать план и начинать действовать, если конечно сын справится с эмоциями и вообще захочет, как-либо действовать».
Отец разлил остатки из графина, протянул рюмку Андрею и взял свою.
— Ну, что сын, давай, выпьем за встречу, да определимся, что делаем дальше.
Выпил залпом и закусил лимончиком, Андрей выпил не закусывая.
— Ты давай закусывай, хоть только лимон, ну все-таки. А то может, что посытней взять, пьяная голова никогда делу не помогала.
— Не надо, я не голоден.
— Ты сегодня домой?
— Куда там, после ругани, да еще с перегаром…
— И какие планы?
— Не знаю.
— Хорошо, значит так. Заедем в один ресторанчик, поедим, поговорим и ко мне, а то дома у меня в холодильнике кроме яиц ничего больше нет. Идет?
— Да мне уж все равно.
— Эээ, чего раскис? Ладно, вставай, поехали.
Они вернулись к Андрею  во двор, где Павел оставил машину.
— Надеюсь, гаишников мы не встретим. Садись.
Нацепив, дворники, и ежась от осенней прохлады, он тоже залез в машину.
— Ну что погнали.
И он повернул ключ зажигания, машина завелась сразу (хоть и не новая, но в отличном состоянии). Включил печку и через некоторое время, тело приятно окутала теплота.
— Сколько вы уже женаты, девять?
— Через два месяца, восемь.
— А Сашке шесть.
— Да, в этом году в школу пошел.
— И что ж, жили-жили восемь лет душа в душу и вдруг на тебе развод?
— Да нет. Все началось после Сашкиного рождения, ее как подменили. Это не так, то не этак, и все через крик, через плачь. Дома меня нет, работу любишь больше, чем сына с женой, бутылку пива выпьешь — нажрался скотина, ну и все в таком духе.
— А мать?
— А что мать, мать на ее стороне, говорит, весь в отца пошел, тому тоже на все было наплевать. Довели меня на пару, нервным стал, сам, чуть что, орать начинаю. А вчера, как узнала, что я с тобой встречу назначил, развод и точка, вот и сорвался, когда тебя увидел. Ты уж извини.
— Ну вот, прибыли. Пошли, перекусим, там и продолжим разговор.
В ресторане почти никого не было, они сели за столик и заказали поесть.
— Ну и что ты собираешься делать?
— Пока не знаю, еще не успел сообразить.
— Во-во, надо соображать, а не орать, а то разнылся. Наливай, давай, теперь я тебе кое-что расскажу. На развод она подала еще месяц назад, ничего тебе не сказав, так что меня ты можешь не винить. Узнал я об этом случайно, в ЗАГСе, я там бываю по работе, и столкнулся с ней нос к носу; она то меня в лицо не знает, вот и прошла мимо, а меня ее присутствие там, заинтересовало, и я за ней проследил. На вот, погляди. (И он протянул Андрею лист бумаги).  Это копия заявления.
— А что ж за работа такая, вечный жених что ли?
— Не остроумно. Я адвокат. Кстати о случайностях, на твоей свадьбе я оказался таким же образом, если ты повнимательней посмотришь свадебную кассету, то увидишь меня, на заднем плане, среди гостей. Помнишь, как мать тогда задергалась?
— Так это из-за тебя.
— Она боялась, что я подойду и представлюсь, и что меня могут узнать ее родственники. Но все были заняты вами, а я не собирался раскрывать свое инкогнито, вряд ли бы ты обрадовался.
— Да уж, навряд ли.
— Это уже история, давай о настоящем. Посмотри на число, заявление написано 15 сентября, заседание назначено на среду 15 октября, сегодня пятница 10-ое, у нас есть четыре дня на то, что бы подготовиться. Ответь мне на два вопроса, без всяких душе излияний, конкретно, да или нет. Ты хочешь, чтоб Сашка остался с тобой?
— Да.
— И второй, готов ли на все ради этого?
— Да.
— Ну и отлично. И на сегодня хватит, сейчас мы спокойно покушаем, поболтаем ни о чем, и баиньки, а уже завтра с утра обсудим наши дальнейшие действия. Идет?
— Идет.
И остаток вечера они провели за поглощением коньяка, закуски и за историческими событиями из своей жизни. После чего, уже довольно нетрезвые, они добрались до отцовского дома и улеглись спать.



Утро выдалось вялым и пасмурным.
Павел бросил на кухонный стол пачку бумаг.
— На вот, полистай, пока я приготовлю завтрак.
— Что это?
— Полистай, полистай, тебе будет интересно, некоторая информация собранная мной за последние две недели.
Андрей сначала вяло, а потом с нарастающим интересом стал перебирать брошенные бумаги, к некоторым возвращался во второй раз. Он не мог оторваться от бумаг, даже когда отец поставил тарелку с яичницей перед его носом.
— Ешь, а то остынет, еще успеешь дочитать.
— И как ты собираешься все это использовать?
— Хоть там и нет ничего чересчур важного, но эта информация поможет нам.
— Каким образом?
— Видел там заметки об обследовании у психиатра?
— Ну, водили ее в восьмом классе пару раз, а дальше то что.
— Надо этим воспользоваться, вернешься домой, скорей всего будет очередной скандал, она разорется, разнервничает, а ты вызовешь психушку. Приедут, ничего страшного не случится, ей вколют успокаивающее и уедут, но на суде у нас будет маленький козырь. Ясно?
— Ясно. А что еще?
— У нее нет ни образования, ни профессии, институт на втором курсе она бросила (вышла за тебя замуж), курсов никаких не заканчивала, так что с работой у нее будут проблемы, а соответственно она не может нормально обеспечивать ребенка. Это у нас второй козырь.
Есть еще кое-что, интересный свидетель, воспитательница из детского сада, которая неоднократно видела, как твоя супруга била Сашу, забирая его из детского сада. Это уже третий козырь.
— Как-то все это некрасиво.
— И я так считал, когда мы с матерью разошлись. И что из этого вышло. Так что выше нос.
— Легко сказать.
— Следующее, квартирный вопрос. Своей жилплощади у нее нет, только размен твоей квартиры, а это значит комната в комуналке. Тебе же, я предоставляю свою квартиру, если нужно пропишу обоих. Это уже четвертый.
— Думаешь все получиться?
— Будем стараться. Ну, ты тут поперебирай бумажки, а я съезжу по делам, да в магазин заскачу. Лады?
— Лады.
Павел надел пальто и опять заглянул на кухню.
— Домой пока не звони, приеду, разберемся куда ты и что ты. Ну, все я поехал.




Скандал, естественно, имел место быть, как и предполагал отец. Андрей, сам, стараясь оставаться спокойным, все больше ее доводил, через некоторое время она стала крушить посуду, и швыряться чем попало в Андрея. Он запер ее в комнате и вызвал психушку, они приехали где-то через пол часа, все это время, Лена тарабанила по двери и неимоверно ругалась, в том числе и матом. И когда Андрей открыл дверь, на врачей из комнаты выскочила орущая, вся всклокоченная ведьма, замахивающаяся разломанным стулом. Санитары, здоровые бугаи, быстренько ее скрутили, и врач сделал ей укол, она продолжала дергаться и орать, но минут через пять глаза ее покрылись туманом и она успокоилась.
Первый пункт плана был выполнен.
Воскресенье Лена с Андреем не разговаривала, в крайнем случае, просила Сашу, что бы он передал папе.
В понедельник вечером, после работы, Андрей заехал к отцу, обсудить происшедшее и договориться о встрече с адвокатом, другом отца, который будет вести его дело в суде, так как Павел не хотел светиться.



Среда.
Заседание суда назначено, на двенадцать часов. Андрей ночевал у отца, проснулся в шесть без всяких будильников и уже второй час ходил по кухне, куря сигареты одну за другой. Павел зашел на кухню:
— И чего ты вскочил не свет не заря? Спокойней, не дергайся, нервами делу не поможешь, а вот испортить можно запросто. И не кури столько, легкие посадишь, лучше валерьяночки выпей.
— Игорь Васильевич не подведет?
— Он сделает все возможное, мы вместе почти пол века, еще со школы дружим. Не дрейфь, прорвемся.
— Ты Ленку не знаешь, змея еще та, да мать к тому же помогает. Родная мать против сына!
— Сходи, прими душ, освежись, а то зачуханый весь какой-то, нужно быть спокойным и выглядеть достойно. А я сварю кофе и по коням, нужно заехать за Игорь Василичем.
Погода особенно не радовала, хорошо дождя не было, день предвещал быть пасмурным, но теплым.
Кофе пили молча, каждый думал о предстоящей битве.
— Ну что сын, наше дело правое мы победим! Вперед!
В суде они были уже в одиннадцать, Андрей обсуждал последние детали с Василичем, а Павел расхаживал вдоль коридора, периодически здороваясь со знакомыми.
Приехали Лена с Сашкой. Она видно не спала, глаза красновато-припухшие руки немного дрожат, осунувшаяся и сгорбленная.
Всех пригласили в зал суда.
Увидев судью, Павел чуть не выругался в слух. Это было Алевтина Петровна, он не был лично с ней знаком, но слышал о ней достаточно; говорили, что ни одно дело не решалось в пользу отца, она сама была матерью одиночкой и относилась к мужчинам предвзято; все это не сулило благополучного исхода дела.
— Отец, что с тобой?
— Да что-то не хорошо, выйду на воздух, если понадоблюсь, я буду у главного входа.
Павел ходил по тротуару, заседание длилось уже полтора часа, и он решил вернуться в зал, судя по всему, оно скоро должно закончиться.
Открывая дверь в зал суда, он услышал конец фразы:
— … и сын остается у матери. Суд окончен, прошу всех встать.
Андрей был бледен и подавлен. Лена, конечно же, вся светилась и злорадно поглядывала в его сторону, взяв Сашку за руку, она победно направилась к выходу, проходя мимо свекра, даже не взглянула на него.
Подходя к лестнице, она пошатнулась и стала падать, из-под туфли выскочил каблук, она выпустила руку Саши и покатилась кубарем по лестнице…
Андрей просидел в палате до утра, пока не уснул на стуле рядом с кроватью Лены, только тогда его смогли уговорить ехать домой.
Врачи сказали, что состояние очень тяжелое, перелом позвоночника, сотрясение, сломаны четыре ребра и выживет она или нет неизвестно…