Мир был прекрасен. Она грелась в теплых лучах заходящего солнца, лениво опустив на глаза защитные пленки. По телу разливалось сытое тепло, расслабляя тугие переливчатые кольца. Мир был спокоен.
Когда солнце внезапно загородила чья-то тень, мгновенно обдав холодом тело, она напряглась и подняла голову. Это был он. Ловец.
Она узнала его по высоким брезентовым сапогам и кожаному мешку на бедре.
Он остановился, она угрожающе повела головой, внутренне готовая напасть при малейшей опасности. Он отвернулся и присел на соседний камень. Потом сосредоточенно разложил большой мешок на траве возле своих ног. Она настороженно наблюдала. Проще было неслышно скользнуть под камень и исчезнуть в шуршащей траве. Но это было бы слишком просто.
Она не боялась его. Сотни ловцов встречались ей на пути, и всегда она оказывалась на секунду быстрее, на мысль умнее, на поворот сообразительней. Она знала, что при малейшей угрозе убьет его, и сознание своей силы удерживало ее на месте.
Он сидел на камне, прикрыв глаза и подставив солнцу свое лицо.
Так прошло некоторое время.
Когда солнце зашло, он встал и медленно поднял свой мешок. Она наблюдала. Он что-то сказал ей и быстро пошел прочь, растворяясь в розовых сумерках. Она продолжала лежать на камне и думать о ловце, который не пытался ее поймать.
Много дней подряд он приходил к ее камню, и каждый раз, разложив свой мешок, сидел поодаль. Он говорил с ней. Сначала мало и невыразительно, потом больше и прочувствованней. Ей стал нравиться ласкающий звук его голоса. Она стала ждать заката, чтобы снова увидеть его, ловца, который любил греться на камне так же, как и она. Да полно, а ловец ли он? А если нет, то зачем же ему тогда этот кожаный мешок?
Ее привычное мироощущение было нарушено. Мысли то и дело возвращались к этому странному явлению – ловцу, который не пытался ее поймать. Однажды она приползла на свой камень рано утром и пролежала на нем до заката в ожидании его прихода.
Он пришел. Она испытала удовольствие сбывшегося ожидания и совсем расслабилась. В этот раз он подошел поближе. Аккуратно разложенный мешок остался у его камня, а он, говоря к ней, подошел так близко, что она почувствовала тепло, исходящее от его тела.
Он даже стал нравится ей. Каждый раз она вглядывалась в него и каждый раз не находила ничего присущего ловцам. Ум ее не мог справиться с этой загадкой, и она просто перестала ломать над нею голову. Она стала забывать, кто он. Она уже даже не видела, как он все также методично раскладывает на траве свой мешок, прежде чем подойти. Иногда он оставался и говорил с ней всю ночь. Ее жизнь превратилась в «до» и «после» встреч с ним, и была наполнена мыслями о нем.
Однажды он не пришел. Ужас, охвативший ее, был настолько силен, что она долго не могла двинуться с места, не могла распрямить свившееся в клубок тело, не могла даже свободно дышать. Всю ночь она провела на своем камне, и весь следующий день до заката.
Его не было несколько дней, показавшихся ей вечностью. Когда он, наконец, снова пришел и невозмутимо стал раскладывать свой мешок, она, стрелой метнувшись с камня, сама подползла к нему. Он устало сидел на камне и глядел на нее сверху вниз. Он мало говорил, хоть она и заглядывала умоляюще в его глаза, а когда говорил, то звук его голоса был как упрек.
И так стало каждый раз, когда он приходил. А приходил он все реже и реже, предоставляя ей возможность в полной мере насладиться ожиданием. Она стала чувствовать себя несчастной. Во всем теле поселился странный холод, и она, пытаясь согреться, каждый раз подползала к нему все ближе и ближе.
После того, как его не было несколько недель, она решилась. Дождавшись его прихода, она обвилась вокруг его брезентовых сапог и замерла. Ничего не случилось. Он все также спокойно сидел на своем камне и глядел на нее. Тогда она подползла к мешку и посмотрела на него снизу вверх. Он встал. Она заползла внутрь. Он подошел и, усмехнувшись, затянул веревки, навсегда скрыв от нее розовое сияние неба….
- Он никогда не промахивается, у него свой собственный метод, он даже рогаткой не пользуется.
- Да уж, поделился бы секретом, что ли….
- Держи карман шире! Он даже разговаривать с тобой не будет!
- Еще бы! Он же лучший!
- Это да, он – лучший! Но знаешь, не люблю я его за что-то. Вот хоть режь меня, а не люблю! А за что – не знаю…
- Это понятно. Хотел бы я посмотреть на того, кто его любит! Да и не за что вроде….