Они уже шли не первый час, Юля только по началу сопротивлялась и сама несла корчагу с пивом, но потом с удовольствием поддалась на уговоры Славы, и отдала ношу кавалеру. Это когда за спиной килограмм пять, в хорошо уложенном рюкзаке не замечаем веса, а когда в руке скользкая верёвка из свежего лыка начинает вонзаться в кисть, то тут по неволе взвоешь волком.
Даже смена рук особо не помогала. Не успевают пальцы отдохнуть и стать разгибаться, как на противоположном фронте требуют передышки. Но все эти проблемы таковыми оказались для Юли, а вот Сяве всё не почем, как будто горшок совершенно пустой. Юля раньше и не замечала, какой Сява сильный. Здоровый он, конечно, был, но не до такой же степени.
- А ты где научился лыко вязать, - спросила Юля брата.
- Как где, на уроках труда, только мы вязали не из природного матерьяла, а из, как его, ну не важно…- гордо ответил Лёша.
- Что-то я не замечала за тобой.
- Еще бы, у тебя одни дискотеки на уме - огрызнулся Алексей, поправляя лямки на заплечном ремешке. Точно такой же был и у Ягодки, она шла впереди, показывая дорогу и только она могла различить тропинки в густой траве.
- Лешик, а о чём думала твоя сестра? - спросила она у Лёши.
- Да о дискотеках, всегда « Мам я на дис-ко-те-ку пойду, А?» - очень ловко Лёша попытался спародировать Юлю.
- А что это, и где у вас, дома? – не унималась Ягодка.
- Ну не дома же, конечно, а в школе. Еще в «Родине».
- Что такое Родина я знаю, а школа?
- В школе мы учимся, вон Юлька в этом году должна закончит, вернее должна была закончить, - поправился Лёша.
- Ну, а дискотека это что?
- Как что? Дискотека, она и есть дискотека, танцульки, одним словом.
- Там, что танцуют? – Ягодке было интересно узнать как можно больше про тот, другой мир, из которого, почьему-то велению появились необычные ребята. И говорят вроде по-русски, а порой совсем не понятно.
- И часто? – не унималась она.
-Что часто?
- Ну, часто танцуют?
- Да почти каждый день, мама говорит ей, что в институт готовиться нужно, а Юлька за своё, девчонка одним словом.
- А у нас только по праздникам танцуют – сказала Ягодка – весело было, хороводы водили.
- Ну, сейчас другие пляски, - важничал Лёша, - хочешь покажу?
- Не сейчас же.
- Конечно не сейчас, тут и музыки нет, - он вздохнул и оглянулся. Юля и Сява шли рядом и о чем–то говорили.
- Эй вы, взрослые дети? – крикнул он старшим, - а скоро кушать то будем? Есть хочется.
Ответила Юля.
- Что-то я раньше за тобой такого аппетита не наблюдала.
- А ты раньше меня так не гоняла, – фыркнул Алексей.
- А и вправду, давайте отдохнем, ведь есть, наверное, всем хочется. До деревни еще далеко,- сказала Ягодка, и стала снимать котомку.
- Ха, покушать я всегда за! – пробасил Сява.
- Тебе бы только пожрать.
- Юль – взмолились ребята, и ей ни чего не оставалось, как признать своё поражение, но всё же продолжала командовать.
- Так, костёр разводить не будем. Во-первых, дым увидят, а во-вторых, спичек нет, а ты Сява, без них пол дня будешь возиться, а так огня, и не разведёшь.
- А тогда я не против и пивка, - улыбнулся Слава, - для рывка, так сказать.
- И ни какого пива! Оно нам пригодиться.
- А о нас вы совсем позабыли, лично я пива вашего больше в рот не возьму, - вмешался Лёша.
Ягодка его поддержала.
- Пиво нам сейчас и впрямь ни к чему, а вот костерочек я сейчас сделаю, только паутинки насобираю.
- Но дым, - Юля стояла на своём.
- Да дрова сухие, сушь стояла великая давичь. Не забудьте, до деревни еще далеко, а запах дыма только злых духов леса и отпугнёт.
- Делайте что хотите.
- А хотим мы есть! – не сговариваясь, ответили Ягодка с Лёшей и Славой.
Ягодка пошла с Лёшей за паутинкой. Они набрали сухих веток, тоненьких и упругих, их шероховатые края цеплялись друг за друга, и в руках у ребят образовывался клубок хвои. Так как Лёша и Ягодка были не габаритными, они добыли нужное количество растопки, даже не поцарапавшись. После Ягодка достала «огненного зелья», так она сама его назвала. В маленькой керамической баночке находилась, какая то субстанция, очень напоминающая мазь. Этим зельем Ягодка намазала один конец хворостины и поднесла его к горке паутинки. В руках у девочки появились пара камней. Два удара, и искра зажгла мазь. С начала родился маленький язычок, но он был мал и слаб, но, подобравшись до еловой паутинки, окреп и через миг превратился в жаркий костёр. И дальше дело «техники». Костёр горел, и Ягодка стала заниматься обедом, так и не подпуская ни кого к костру. Юля пыталась помочь Ягодке, но та допускала лишь до малых трудов, то грибы почистить, то сковородку нагреть.
- Да где я тебе сковородку в лесу возьму? – возмутилась Юля.
- Вы же брали её!
- Ягодка, сковородки мы даже в походы не берём, - вставил своё слово Сява – тяжко, однако.
- А крышка?
- Что крышка?
- Ну, крышка с кувшина, она же и есть самая настоящая сковородка.
- О как в современных бутиках, там же керамические самые дорогие, - авторитетно заявила юная хозяйка. Но Слава, не сведущий в кухонных делах так ни чего и не понял:
- Она же не чугунная.
- Не какая? – вновь услышала новое слово Ягодка.
- Ну не железная, - стал объяснять дремучей девочке Лешик.
- Милый Лешик, ты и впрямь еще мал, кто же из железа сковороды делает? Так ни каких денег не напоснёшься. Небось, сам Всетоокому князю не готовят, - стала рассуждать Ягодка.
- Ладно, Ягодка, пусть это будет сковородкой, - согласился Лёша, - сковородка так сковородка, хорошо, что еще не тефлон!
- Что?
- Не важно, Ягодка, ну, правда, не важно. Что со сковородкой то делать? – Спохватилась Юля, она уже поняла, что при этой не обычной девочке нужно как можно тщательней подбирать слова, ибо потом от дополнительных вопросов не увертеться.
В это время Ягодка, что-то кружилась вокруг костра. Было видно, что она не в первый раз хозяйничает. Она, то посылала Лёшу за водой, то заставляла Славу заняться дровами. Мальчишки безропотно всё выполняли и как заметила Юля, совсем не из-под палки. Почему ребята так ей подчинялись, она не могла понять. Может быть это больше года проведённого в месте с Шатаной, или всё по тому, что ей, маленькой девочке пришлось за свою не долгую жизнь. Ведь она если и старше Лёши, то совсем на немного, и такую власть ягодка имеет не только над братом, но и над Сявой. Вполне самодовольным дядькой.
Юля вновь стала уходить в свои размышления, но всё же ягодка не дала ей этого сделать.
- Ну, вот и всё, Варево готово, кушай щи, да не пищи. Что смогла нашубуняла, всё сварила до отвала.- Пропела она, - Давайте кушать, отдохнем и в путь, к вечеру до деревни доберёмся, а там вас покину.
- Это почему? – не понял Лёша.
- Нельзя мне к людям, - спокойно ответила девочка, - я с Шатаной водилась, убьют ведь.
- Это мы еще посмотрим, - гордо заявил Сява.
- Вот-вот, Ягодка, посмотрим, а пока давай попробуем, что ты нам приготовила, уж очень кушать хочется, - окончательно проснулась от своих мыслей Юля.
- А что я говорил, давно обедать пора, - вставил Лёша.
- Правильно мыслишь, пацан! – Сява стал потирать руки – ну так что у нас на обед?
- Щи да каша, - пища наша. Кушайте на здоровье.
Щи внешне очень походили на привычные, школьные. Совершенно не вкусные, не красивые. Но так как ребята были не в порядком надоевшем школьном буфете, они не могли ощутить запаха прогорклого жира или чего там еще. Впрочем, варево только внешне было схожим со школьным обедом. Ребята смогли уловить все оттенки аромата свежего супа. Каждая травинка, каждый листочек, во время положенные в кипящую воду напоминали о своей уникальности. Эти щи так и таяли во рту. В них не было переваренной капусты вперемешку с недоваренной картошкой в кулак величиной. Вообще-то в данном блюде не было вообще ни какой капусты, ни тем более, картошки. Что все же было в супе, знала только Ягодка, но она скромно присела на корточки у раскинутой берёзы, и дуя на своё произведение искусств, тихонько хлебала щи.
Щи таяли, и их хотелось всё есть и есть. Больше всех это уяснил Сява, он наложил себе уже третью миску, как только Юля отвлеклась от своей дегустации.
- Да мы так всё съедим и язык проглотим.
- Во-во, очень фкушно, - прочавкал Сява.
- Вы кушайте, кушайте. А что всё съедите всё, так не страшно, ведь на сковородке грибочки поспевают, вот и насытимся. До утра есть хотеть не будите. – Как бы извиняясь, сказала Ягодка.
- До утра не знаю, но по крайней мере, до вечера как ни будь, протянем, - сказал Слава, облизывая ложку.
- Ну, эта песня не про тебя Славка, тебя на пол часа, от силы, хватит.
Ягодка покраснела. Ей показалось, что Юле не понравилось эта стряпня. Успокоил оптимистичный Лёша.
- Ни чего, раз Ягодка сказала, значит так и будет. Она же внучка Шатаны, да и готовит куда вкусней, чем ты, Юлька.
- Да мне самой очень нравиться, вот только ни как остановится не могу.
- Это просто голод, он самый лучший повар, - заверил Сява. Он собрался налить себе четвёртую миску, но увидев, что кроме него ни кто добавки еще не кушал, силой воли произнёс.
- Ну что там с грибочками? – и мужественно отвернулся от общего котла.
- Ой, вот, совсем готовы, кушай на здоровье Сослан!
- Меня Славой зовут, а можно и просто, Сява, - он уже намеренно в уме разделил сковородку на четыре части, и наложил двадцать пять процентов грибов себе, дабы больше не возвращаться. Ибо с добавками, он мог бы съесть всю сковороду, и еще попросить порцию, другую.
- Но бабушка Шатана тебя называла Сосланном.
- Тебе послышалось, наверное, а грибы еще вкусней, - он не лукавил, и умял все грибочки в один миг. Потом как бы для всех но самому себе произнёс:
-Спасибочко. Кажется, заморил крокодильчика, что раньше червячком был, пожалуй прилягу.
- У тебя Сява, в брюхе не крокодил с червячком, а настоящая яма желудка, что не попадёт, всё в прорву.
- Мне еще расти нужно, молодой растущий организьмь понимашь!
- Кто? – переспросила Ягодка.
- Да, ну его, - начал переводить Лёша - говорит, что маленький еще, а для роста нужны калории, Витами...
- Лешик! – осекла его сестра. Устало злобно посмотрела на брата, и обратилась к лесной жительнице. – Не слушай ты их, они вечно кричат, что голодные, им расти нужно, и тому подобное, мальчишки, одним словом. Ягодка посмотрела на Славу, потом на Лёшу, и опять перевела взгляд на Сяву. Потом сказала.
- Ну, я понимаю. Лешику расти, а этому куда? На нём рубаха и так по швам трещит.
- _ Не бери в голову, Ягодка. У нас и больше бывают. Уродился он такой, да на куриных окорочках отъелся.
- Акселерация! – заметил Лёша.
- Что? – не поняла Ягодка.
- Да говорю же тебе, не бери в голову. Это всё мальчишечьи бахвальства. Потом, как ни будь, расскажем. Мы, кажется, тут на долго.
- Нет, мы здесь не засидимся. Вот посуду помою, костёр мальчики зальют и дальше в путь.
- А чего это сразу мальчишки? – возмутился Лёша. Ему так не хотелось двигаться после сытного и вкусного обеда, а тут, куда то идти.
–Я за водой для готовки бегал, теперь пусть Юлька несёт, вы же все равно к воде идёте.
- Ну, как вы не поймёте, бестолочи, - заявила Ягодка, - нам с Юлей садиться ни как нельзя, подол опалим, или еще чего хуже. Да вы встанете и всё зальёте. У вас же вон как всё высоко.
Ребята дружно засмеялись, но чтобы не обижать свою провожатую ни чего не стали объяснять. Пришлось мальчишкам идти на ручей мыть посуду, и принести воды в ней, что бы залить костёр.
***
- Ну где же деревня? – стал уже беспокоиться Сява. Солнце спряталось, но луна еще не взошла, а ребята так и не добрались до деревни.
- Да поменьше нужно было спать после обеда, - прозвучал голос из темноты.
- Ой, ребята, я, я честно, не знаю. Мы же всегда шли вдоль реи. Деревня давно должна была быть, - стала оправдываться Ягодка.
Лёша решил поумничать:
- Раз шли параллельно реки, то где ни будь, будет деревня.
-Лёша, ты опять про параллельные миры намекаешь? – спросила Юля.
- А что тут такого, мы то как-то сюда попали, значит и деревня могла растворится.
- Тоже мне, ёжики в тумане. – Слава не успокаивался, он всё еще думал что он здесь самый главный. – Утро вечера мудренее. Нужно переночевать, а утром разберёмся, где тут деревня.
- Правильно, Сослан! – Ягодка была довольна, тем, что она не осталась одна. Ночевать в лесу ей было не в первой.
- Вот только костёр, наверное, разводить не стоит. – Заявила Юля, - мы только привлечем к себе внимание.
- Но мы же ищем людей, а огонь согреет нас. Да, и кушать лучше тёплое. Я не против повторить уничтожение Ягодкиной стряпни. – Заявил Слава.
- Тебе бы только брюхо набить, огрызнулась Юля.
- Не без этого, Юленька, не без этого.- Смело парировал Слава. На самом деле он опасался не людей, а животных, и по этому уверенно прокомандовал, - Ягодка, давай костёр разводи.
- Нет, Юля права, не стоит судьбу за хвост дёргать. – Ягодка вдруг высказала девичью солидарность, - лучше спрячемся под ёлочкой, она нас и от холода спасёт, и укроет от глаз посторонних.
- А от комаров и волков тоже укроет? – стоял на своём Сява.
- Не комаров нужно боятся, а людей, - сказала Ягодка.
- Что-то не пойму я, мы же к людям идём?
- Но не ночью же, - стояла на своём Юля. – Но в одном ты Сява, все же прав.
- Интересно в чем?
- Утро вечера мудренее, а вот утром увидим.
- что, позвольте полюбопытствовать.
- Всё!
- Но костёр то будем разводить, темно хоть глаз коли.
- Скоро луна взойдёт, так что если писать пойдёшь, не заблудишься.
- А по-моему, мы и так заблудились.
Тут в разговор вмешался Лёша:
- Ну хватит вам ругаться. Давайте ляжем спать, я тут и ёлочку подходящую нашел.
- И когда ты только успел?
- Что когда? Когда ты Сявачку писать посылала, я сам за него и сходил.
- Ну, спасибо, друг, выручил.
- Не за что. Вас тут за версту слышно, разорались, всех зверей перепугали.
- Хорошо, - согласился Слава, - веди нас к своей Ёлке. Надеюсь, ты свои и мои дела не под ней делал?
- За кого ты меня принимаешь?
- Проехали. – Сява поднял жбан с пивом, показав тем самым, что разговор окончен.
Ель была не столь высока, чтобы проткнуть небо, поэтому нижние ветви почти касались земли. Леша вместе с Ягодкой стали что-то привязывать к концам лапника. Ветви под тяжестью груза согнулись и прижались к земле. В образовавшемся шалаше места оказалось вполне достаточно для четверых ребят. Слава с Юлей занялись обустройством лежанки. Юля развёртывала одеяла, из которых были сделаны заплечные мешки, а Сява взялся рубить молодую поросль, чтобы постелить на землю, и хвоя не лезла, и не кололась, напоминаниями о себе. Получилось вполне удобное убежище, и ребята залезли под ель. Младшие улеглись в центр, а Юля со Славой по краям. Сон стал одолевать ребят, и поэтому они почти сразу заснули.
Славе снились горы, в которых он ни разу не бывал. Голос бурных рек, несущих растаявшую ледниковую бирюзу стоял в ушах.
Он спускается по такой бурной, прозрачной воде, на каком то плоту. Вдруг, его плот мощный поток прибивает к берегу. И нет сил вырулить снова в струю воды. Его не хочет нести дальше горная река. Слава точно знает, что ему обязательно нужно куда то попасть. Но куда именно не знает. Какая-то неведомая сила влечет его вниз. Он сходит с плота. В руках только посох, или нет, скорее всего, обрубок весла, превратившийся в посох. Приходится карабкаться по склону вверх, так как вдоль реки внизу пешком не пройти.
Слава забирается на терраску, которая нависла над рекой, как бы нарочно изгибаясь в огромной улыбке. Он видит, что эта гигантская «улыбка», заканчивается сливанием двух рек. Но что-то здесь не так. Та река, которая принесла сюда Славу, рождённая из миллиардов ручейков у тающего ледника, впадает в еще больший бурный поток. Всё бы ни чего, так и должно быть, но ощущения чуда так и не проходит. Приходится пройти еще несколько сотен метров и только тогда понять в чем дело.
Его чистую, прозрачную реку, в которой форель видна у самого дна, съедает тёмная сила. Это не прекращающийся сель. В нем и погибает бирюза. Какое то время еще видны пузырьки, но через каких то несколько метров его реки как будто и не было. Вокруг Слава уже ни чего не слышит кроме смеси ворочихся камней, грязи и воды. Он был рад, что неведомая сила не пустила его маленький плотик в этот поток бьющих друг о друга камней, вырванных с корнем деревьев, воды и грязи.
- Это САРДИДОН_ впадает в СОНГУТИДОН - услышал Слава за спиной.
Он оглянулся и увидел всадника на необычном коне. Грудь коня была могучей. Даже Слава не смог бы её охватить. Сильные ноги коня перетирали камни под копытами как песок. На груди у коня висел не то амулет, не то какой-то знак. Величиной он был со щит средневекового рыцаря, латы, которых Сява видел в оружейной палате кремля. То, что это был не щит, а просто какой-то амулет слава догадался по странной его форме. Такого он еще ни когда не видел. В центре была видна голова горного барана, с завитыми рогами, большими глазами и приоткрытым ртом. Но у барана, почему-то были крылья. Эти крылья были расправлены для полёта. На них не было перьев, как у птиц, ни перепонок, как у летучих мышей. Крылья были, скорее всего, похожи на крылья бабочки. А внизу, каждое крыло кончалось бубенчиками. Но самое удивительное в коне, были не его размер, ни его упряжь, а то, что конь был на трёх ногах.
Всадник соскочил со своего волшебного коня, и ударил его плетью. Конь сразу превратился в маленький круглый стол на трёх ножках.
- Здравствуй, Сослан, - сказал всадник, вид его был грозен, а взгляд лукавым. Почему-то, его седая борода напоминала Славе Деда Мороза, только чуточку короче. Но хитрый прищур и слова – загадки, всё загадки. Но были об ответы, похожие на большие вопросы.
- Твоя река впадает в бурный поток жизни. Из него тебе придётся не только выйти, но и выйти с теми же чистыми мыслями, и поступками. Ты не должен запятнать себя трусостью и неуважением к Женщине. И может быть, после этого, жизненный поток станет чище и спокойней. – Всадник встал из-за стола, ударил круглую ладонь стола своей плетью. Стол вновь стал конём. Он оседлал своего скакуна и на прощание произнёс: - Удачи тебе, и помни, что даже вода бывает горячей, но проходит время, и она остывает. Так и сердце воина, не должно ошпарить его ум, и поэтому не спеши браться за оружие сгоряча. Но не будь равнодушным, что бы твое сердце, не превратилось в хрупкий лёд. Я с тобой не прощаюсь, а главное, тебе, счастливо, Фандораст!
Конь ударил копытом о камень, и тот превратился в кучку песка. Звон бубенцов перекрыл рёв реки, и Слава даже не успел заметить, в какую сторону поскакал неизвестный всадник.
Сява крепче сжал свой посох. С начало, он ощутил тепло, и вдруг, посох запылал ярко голубым огнём. Он больно обжег Славе руку.
Синие пламя, и ожег, были не фантазией сна, а явью, только вместо посоха Слава сжимал в руке рукоять меча. Он светился ровным синим пламенем, освещая спящих рядом ребят. Как только Сява проснулся, и переложил меч в другую руку, что бы осмотреть свою ладонь, как меч тут же погас. Утихла и боль в ладони.
Вдруг, до Сявы стали доносится какие-то не ясные звуки. Он осторожно выполз из-под одеяла, прикрыл оголившийся Лёшин бок, и выглянул через ветки ели.
Луна уже давно поднялась, но из-за густых деревьев, свет еле – еле пробивался. Однако Сява увидел не только несколько лучиков, но и костёр, мерцающий между стволами деревьев. Слава выбрался из убежища, и пошел на свет огня.
Он подошел к поляне и узнал её. Именно на ней, несколько дней назад не в своём измерении. Но почему они еще днём не заметили этого места? Кажется, что здесь они как раз и проходили, да и ель-убежище стоит совсем рядом. Наверняка, при свете солнца, её видно с этой поляны, странно всё это.
Слава приблизился вплотную к костру, вернее, к свету от него. Сделай еще один, два шага и тебя все увидят. А так, в тени, можно было наблюдать всё действие. Было понятно, что происходит какой-то шабашь, или как тут такое называется? Сява не знал. Скорее всего, по-другому, ибо здесь не было ни одной женщины, ни одной ведьмы. Впрочем, люди собрались у костра совершенно странные. Все они были одеты в шкуры волков. Они исполняли причудливый танец вокруг костра, и производили впечатление, не совсем здоровых, в психическом плане. Хотя, всё это могло лишь казаться Сяве, переростку, подростку, на голову которого свалились такие события, что и самому впрок сушить сухари и отправятся в Белые столбы. Но где они сейчас? Слава не знал.
Люди в шкурах кружились вокруг костра, по разные стороны которого лежало две кучи шкур других животных. Вдруг танец застыл, и одна куча наваленных шкур зашевелилась. Это оказались не содранные шкуры, а огромный зверь, похожий на медведя, только раза в два больше. По крайней мере, он был значительно крупней тех, которых Сява видел в зоопарке или в дарвинском музее.
Медведь поднялся, как будто только что ожил. Он встал, сначала, на четвереньки, а потом во весь рост. Тот, кто сейчас видел этого зверя, не смог бы придумать про него такое не понятное, и обидное прозвище как косолапый. Все его движения были отточены, при том, многое не смогли бы повторить и олимпийские чемпионы по гимнастике. Сява чувствовал всю мощь этого ужасного зверя, каким то новым своим «Я». Но то ли из-за того, что на Славе не было надето волчьей шкуры, толи потому, что он стоял вне света он не подчинился Воле зверя. Однако этого нельзя было сказать об остальных. Они судорожно стали повторять движения медведя, и полностью вошли во власть зверя. Было такое впечатление, что если бы зверь открыл бы пасть, то они сами бы пошли в неё. Но медведь совершенно не собирался их есть, и это стало понятно через мгновение. Зверь взлетел вверх, и поплыл по небу, кружась среди блеклых звёзд. Сделав несколько кругов, он опустился у второй кучи шкур.
Шкуры зашевелились и ожили. Перед повелителем возник целый зверинец. Лось, с огромными рогами, и зубр в своей шкуре, были знакомы Сяве по программам «В мире животных», а вот остальных он не смог различить. Наверное, по научному, это было бы правильней сказать идентифицировать, но это уже было не важно. Ожившие животные стали подниматься вверх и растворились в воздухе.
Танцующие люди-волки, давным-давно стояли на коленях, не в силах поднять свои головы перед своим Богом. Когда все животные исчезли где-то в звёздном небосводе, у костра осталось трое. Это был маленький ребёнок, который совсем недавно научился самостоятельно передвигаться на своих двоих ножках, древний старичок, напротив, разучившийся так ходить, но значительно раньше. Совершенно неожиданно, третьим был Медвежатник. Он один сидел с завязанными за спиной руками, опустив голову. Сяве показалось, что тот спит, и ему совсем нет дела до происходящего вокруг.
Медведь нехотя опустился на все четыре лапы и подошел к пленникам. Он не то обнюхивал, не то внимательно изучал каждого. Оценив внимательно немощного старика, потерял к нему интерес. Зверь спокойно посмотрел на ребёнка. Тот не плакал, и сам на нетвёрдых ногах пошел к медведю, но не дойдя несколько своих крохотных шага, споткнулся и упал. Малыш удивился этому, подождал, пока его кто ни будь из больших, взрослых его поднимет, и не дождавшись желаемого, громко, во весь свой тоненький голосок заревел. Это не понравилось медведю, и он поднял над «лягушонком» свою огромную лапу, что бы раздавить этот кричащий комочек одним ударом, но не успел. В этот миг из своего сна пробудился Медвежатник. Он качнулся, с начало немного вперёд, а за тем, перекувыркнулся через спину. Его обе ноги попали точно в цель, по лапе медведя. Хотя уда был точен, но всё же не столь силён, по сравнению с медвежьей лапой. Этого хватило спасти ребёнка, но лишь на миг продлить и так не долгую его жизнь. Медвежатник уже стоял на ногах, связанные руки оказались уже впереди. Медведь был не на шутку настроен, а тут такое нахальство.
- Слушай, ты, Мутант косолапый, слыхал, поговорку, через мой труп? - кричал Медвежатник.
Вторая лапа била уже в ухо Медвежатника. Промахнуться было сложно, ибо лапа была куда больше самой головы Шуры, даже с учетом его бороды. Но медведь, всё же промахнулся. В самый последний момент Медвежатник присел в самый последний миг, и лапа только поцарапала одну из двух макушек Шуры. В следующие полмига Шурина нога летела в пасть зверю. Она промахнулась, ибо Медвежатник целился в нос, а получилось, что пятка сломала страшный клык. Зубное крошево осталось в давно не мытой ноге. Похоже, он просто хотел подороже продать свою жизнь. Шура прекрасно понимал, что давно должен стать уж если не ужином то, по крайней мере, лёгким завтраком этого зверя.
Кто громче взревел, медведь из-за сломанного зуба, или Медвежатник с пропоротой пяткой, было не ясно, ибо их вой и крик слились в один стерео вопль. Они оба выли в унисон, ну, если только, что у Шуры голос был чуть более тонок, (конечно же, в известных пределах). Медведь мотнул головой и, наверное, хотел рассчитаться с обидчиком, как говорится, с противником, но не увидел перед собой полосатого бородача, его не было.
Дело в том, что люди в волчьих одеяниях увидели, что их божество обижают, решили оберечь священного зверя, и накинулись на Шуру. Медвежатник же, со связанными руками, и на полутора ногах не смог оказать не то, что серьёзного сопротивления, а просто ни какого. Несколько десятков рук оттащили его от божества. Волчары еще не решили, что делать с ним. Какой подарок был бы угоден Божеству? Выпотрошенный труп наглеца, евойная голова, или модно ограничится всего лишь скальпом. Но этого они решить и обсудить не успели.
С криком, который перевести ни на какой существующий в обеих мирах языкам было бы не возможно, на поляну ринулся Сява. Меч в его руке вновь сиял ярким голубым пламенем. Вместо того, что бы крикнуть «ух ты, обжора», и дальше «пару слов без падежей», было крикнуто, что-то отдалённо напоминающее «УТРЖА!».
Волчары услышали непонятное заклинание, испугались светящего меча, подхватили Медвежатника, и решили ретироваться. Перспектива нового путешествия не обрадовала Шуру, и он стал сопротивляться. Для его успокоения было применено устройство для повышения сознательности. (см ссылку) (ссылка : в САДИКОБЯЗе – тупо УДПС)., в виде небольшой каменной булавы., которая аккуратно опустилась Шуре на темечко. Шурино тело стало послушным, и волчарам удалось транспортировать его в лес, как раз туда, от куда стали пробиваться первые лучи солнца.
После крика выпущенного Сявой, малыш перестал плакать. Он поднял голову, и увидел светящуюся игрушку. Такого, в своей не долгой жизни он не видел, и поэтому его еще не просохшие глаза расширились и стали наблюдать за паллетом меча в Сявиной руке.
Слава хотел ринутся на спасение Медвежатника, но на пути стоял медведь, которому, ничего, кроме сломанного зуба не досталось. Зверь обратил внимание на Сяву. Он встал на задние лапы. Нет, не страх остановил Славу, просто на мгновение стало не видно костра и восходящего солнца за грозной тучей мяса. Медведь зарычал и приготовился нападению. От кричащего, с огненной палкой пахло человечиной, молодой, здоровой и наверняка наетой. По этому медведь как кошка прыгнул на Славу. Бить Сяве раздавленным под массой медведя, если б сам медведь, не оплошал. Он приземлился именно туда, куда Сява только должен был прибежать в этот момент, но так как медведь сам загородил свет, то Слава не проделал последних шагов своей жизни. Сява просто стоял как вкопанный.
Медведь приземлился у его ног, и ему ни чего не оставалось, как со всей дури врезать мечем между лопаток зверя. Но меч лишь скользнул по густой шерсти, слегка её побрив, и чутли не вонзился в ногу хозяина. Слава отскочил в сторону и стал поднимать меч над собой для нового удара, но не успел. Медведь сделал второй страшный прыжок. В тот миг, когда его пасть должна была сомкнуться на теле молодого человека с неполным средним образованием, как на пути челюстей оказался поднимающийся меч. Зубы медведя были готовы к сочному кусочку парной человечины, а не куска железа. Всё же мишка ощутил вкус крови, но пока, только своей. Он мотнул головой и попытался выплюнуть меч, как обглоданную косточку в костёр.
Сява никогда не подозревал в себе такой прыти и силы. Такого рывка ни один человек не удержал бы меча. Но Сявин волшебный подарок Шатаны не покинул руки хозяина, и они полетели вдвоём в костёр. Приземлившись на пятую точку, Сява взлетел вверх и, наверное, перепрыгнул даже знаменитого Губко, но великого атлета рядом не оказалось, и по этому рекорда не защитали.
С дымящимся штанами, Сява ждал продолжения поединка. Зверь не спешил делать очередной прыжок. Он изменил тактику. Поняв, что наглеца просто нахрапом не взять, медведь его пугать, надеясь на бегство противника. Тогда, можно откусить самый вкусный кусочек мягкой сладкой задницы, у еще живого нахала, а затем уж и прибить, для пользы.
К великому счастью, Сява о таком завершении стычки даже и не вспомнил. Ибо если б припомнил, случаю медвежьего людоедства, то попытался бы убежать. Больше ему не пришлось бы ни побывать, ни экспериментировать. Его б обязательно догнало бы это чудовище и банально съело б. Кошмарный медведь с отвращением выплёвывал бы пивную печень, и с превеликим удовольствием обгладывал бы мускулистые, с маленькими прожилками сочного жирка, руки и ножки. В качестве десерта всё запивалось бы молодой горячей кровью и, слизывая серую мозговую жидкость, мишка облизывался бы, не подумав спросить справку ветеринарного осмотра, тельца.
Всё это не случилось по известной уже причине. Сява совсем забыл, что у него склероз. Он уже забыл, что не плохо бы и испугаться. Лишь сгораемый адреналин прибавлял число сердечных сокращений в двухкамерной мышце. Медведь медленно обходил костёр, показывая окровавленную пасть со сломанным клыком. Сява осторожно отходил назад, выставив перед собой своего горящего спасителя. Они уже сделали внушительный полукруг вокруг костра.
Наверное, они долго еще б так играли в хоровод, но Сяве опять не повезло. Так как он не сводил взгляда от яростных глаз зверя, то не заметил лежащего у костра старика. Сява оступился и упал навзничь. Исход поединка был решен!
Но мир не без добрых людей. За долю секунды, как Сяве упасть на старца медведь сравнялся с пучеглазым сопляком. Сопли и слёзы у малыша высохли, а наблюдать за светящимся мечём уже надоело. То ли дело сверкающая на утреннем солнышке шерсть! Каждая ворсинка переливалась всеми цветами радуги, и манила своим блеском. Мальчик протянул руку и дёрнул за одну их них. От неожиданности зверь отпрыгнул в сторону, и угодил прямо на кострище. Хотя пламени давно уже не было, угли были еще совсем неостывшими, и давали не мало жару…
Медведь подлетел вверх сразу на четверых лапах, и оголил свой животик. Меч, в руках у Сявы, сам дёрнулся, и мягко вошел в плоть некогда бывшего бога Волчар. Всё очень быстро закончилось плачем ребёнка. Опять на него ни кто не обращал внимания, а забавные игрушки – ворсинки почернели и обуглились.
Сява с трудом стал подниматься. Штаны, после падения перестали дымится, на них появились дыры, предательски оголяя некоторые очень пикантные места на теле у Славы. Он освободил меч, вытер его о траву, и сделал попытку задуматься над только что произошедшем.
То, что меч был не простым было ясно еще тогда, когда они доставал его с Ягодкой из дуба. Его воткнули когда-то давно в еще молодое деревце и забыли. Дуб рос и оставил лишь рукоять. Но ни кто не достал его. Ни кто не достал его, ведь у дуба рядом лежали оленьи рога, вокруг самого дерева вытоптана трава, и огромное кострище находилось прямо напротив рукояти меча.
Ягодка говорила, что меч Урызмага достанется только достойному, и как много сильных мужей не пытались, его ни кому достать не удалось. Однако Сява вынул его просто, как из добротных ножен. Здесь же произошло чудо. Он, Сява! Завалил не мереного медведя, который запекается сейчас в собственной шкуре, при том Славе, почему-то, ни когда не нравилось фехтовать…
Ребёнок не умолкал, и Сява подошел к нему.
- Ну что, глупыш, испугался? – начал он ласково, как умел, говорить, но мальчик не унимался, пока Сява не взял его на руки. На руках малыш сразу притих, схватился ручонками за рубаху Сявы, несколько раз всхлипнул, и уснул.
- Да дела, - только и смог вымолвить Сослан, а сам стал разглядывать место недавнего побоища. Где-то лежали позабытые волчьи шкуры, на ветвях висели шкуры от змей, а по середине дымилась огромная туша медведя. У кострища уже не лежал, а привольно сидел древний старик.
- Здравствуйте, дедушка, - ни чего другого Сяве в голову не пришло.
- Доброе утро, внучек, - с прищуром ответил тот. Сяве так захотелось сказать полюбившуюся поговорку, о том, что утро добрым не бывает, но промолчал, ибо, утро действительно было добрым. Солнце поднялось достаточно высоко. За схваткой, своими и чужими воплями, Сява и не услышал, как проснулись птицы, зазывая себе подруг. У него на груди мирно посапывал карапуз. Щеки его были пухлыми и розовыми, нос курносым, а волосы белые и шелковистые. Они закрывали уши ребёнка, по этому больше Слава ни чего не заметил.
- Сява, Сява, А - У!!!!!!! – донеслось до поляны
- Ой, дедушка, меня кажется, потерли.
- Что ж, бывает. Тем более в моём лесу.
- Юля! Ягодка, девчонки, я здесь! – не обратив внимания на последнюю фразу старика закричал Сява, а зря. Мальчишка на руках вздрогнул, но не проснулся. Лишь что-то тёплое потекло с начало по груди, потом по животу, по штанам прямо на землю.
- Ну, ты брат даешь, - только и вымолвил Сява. Он почти нежно положил малого на землю рядом с дедом и сказал:
- Дедушка, вы тут присмотрите за ним, а я сейчас приду.
- Ступай, - ответил старичок, и вновь лукаво улыбнулся.
****
Наверное, уже больше двух часов прошло, с того момента как Сява ушел с поляны. Иногда он слышал то ягодку, то Лёшу то Юлю, однако на все его отклики и призывы ни кто не выходил. Однажды Сява отчетливо услышал за кустом брань Юли.
- Вот только появится, я ему все глаза выцарапаю, нашел когда шутить. Шут гороховый! – голос Юли отчетливо слышен и явно доносился из разросшегося куста.
- Стой на месте! – кричал Сява, и его сердце бешено заколотилось. Он был рад увидеть первой именно Юлю, и ей рассказать о ночном приключении. Но, обойдя куст, не обнаружил ни кого!
- Юля! Юля! АУ! Ты где? – напрасно кричал он, и наверняка, сорвал бы голос, если б через минуту не вышел бы снова на поляну, только с другой стороны. В это же время на поляну с трёх сторон вышли и остальные, Юля, Ягодка и Лёша! Они одновременно увидели друг друга, и ни чего не произнесли в первый миг. Потом, когда стали оглядываться, Ягодка увидела старичка с мальчонкой, ойкнула, и побежала обратно в чащу леса.
- Стой, дурёха, всё равно ко мне придёшь, - как бы лениво сказал старичок, - не бойся, за тебя твой богатырь постарался. Сослан что ли? Вернись, говорю!
Но Ягодки бежала, приговаривала и пришептывала свои чудные скороговорки.
Рубаха и штаны на Сяве не высохли, как будто их намочили минуту назад, и Юля, увидев, сей наряд, да еще украшенный «мягким приземлением» только прошипела сквозь зубы:
- Ну что герой, штаны с дырой. Говорили ж мы тебе костёр не разводить. Где теперь Ягодку найти?
- Да это не я, - сказал Сява, и покраснел…
- А кто? Дед пехто?
- Ну, в общем, огонь сей, мне то ж был не по душе, нет, не я его палил, - встрял в перепалку старик.
- А вы что дед Пехто? – удивился Лёша, - а я думал, что его нет.
- Ан, как видишь, есть, вот он я, можешь даже пощупать.
Леша с опаской подошел к старику и потрогал его за рукав. Вдруг, Дед Пехто неожиданно щелкнул зубами. Леша одёрнул руку.
- Ой, - крикнул он и побежал к сестре.
- Ни когда не бойся! Твои страхи к тебе же и вернутся тогда с ними будет сложней справится., - крикнул дед Пехто и стал смесятся звонко и до слёз. Как своих, так и Лёшиных. По этому смеху было не возможно сказать, что смеётся немощный старик.
- Дед Пехто вы, или еще кто, нечего детей пугать! – вступилась за брата Юля.
- Да, уж такого испугаешь.
- Пуганные не пуганные, мы вас дедушка не обижали.
- Ну-ну, дайте старичку пошутить, ведь не съел же я вашего постреленка.
- И на том спасибо.
- Ну вот, и Ягодка, здравствуй голубушка, а где бабка твоя?
Ребята обернулись, и увидели Ягодку, вернее её разные глаза, один голубой как небо, другой карий, как земля под ногами. Они были полны слёз и ужаса. Ягодка не двигалась с места не в силах пошевелится. Сява подошел к ней, крепко прижал её к своей рубахе и сказал:
_ Не бойся Ягодка, он не тронет тебя, это Дед Пехто.
- Я знаю, вот и боюсь, - ответила она и разревелась.
- Ух уж эти девчонки! – лаконично заявил Лёша, который минуту назад точно так же чутли не разревелся сам, и также прятал свой нос в районе живота у сестры.
- А ну хватит, хватит вам боятся. Чай не просто так сюда пожаловали – вмешался Дед Пехто.
- Говорите, чего это в мой лес пожаловали?
- Я сюда не жаловала, я здесь всегда жила! – сказала Ягодка.
- Да знаю Ягодка, Шатане спасибо скажи, а то я детей одних в лесу не люблю, вон внучек то мой совсем еще ребёнок, зачем его обижать.
- А кто он? – спросил Лёша.
- Как это Кто? – Удивился Дед, - он Леший.
- Леший? Почти хором спросили воспитанники СЮТУРа.
- А что тут такого? Аль, не слыхали что ли?
- Так вот значит. Почему мы кругами ходили, и друг дружку не слышали. – Сказал Сява.
- Как не слышали? Слышали, вот только видеть не видели, глаза ваши отводились, я всё не пойму, почему богатырь ваш сюда пришел.
- Меня меч привёл. – Ответил Сява.
- Ах, меч? Ну что ж, видел, видел. Знатный меч, однако. – Пехто улыбнулся, показав свои зубы.
Он взял травинку и стал ей в них ковыряться.
- Так зачем явились сюда?
Мы Медвежатника ищем, он пропал, а нам без него ни как нельзя! – сказала Юля.
- Что нельзя? – спросил Пехто, когда Сява злобно посмотрел на Юлю. «Опять этот медвежатник, опять без него нельзя. Видела бы она, когда он, Сява, здесь, с этим медведем разделался. И Медвежатника спас и мальчонку, а ей всё «герой, штаны с дырой». Хотя, с голой ж.. ходить не то, что не прилично, прохладно всё же» - думал обиженный вниманием подросток.
- Нам обратно возвращаться нельзя.
- И где же он теперь? – продолжал свои расспросы старик.
- Еще ночью был здесь, - сказал Сява.
- Как здесь? – удивилась Юля.
- И куда он пошел? – спросил Лёша.
- Да не знаю я. Его люди - волки куда-то уволокли.
- Да не Волки они, просто по волчьим законам живут. Но дело не в них. Так, говоришь, ночью здесь был?
- Да.
- Среди этих, серых? – в голосе у Деда стали звучать напряженные нотки.
- Нет, он среди вас, у костра сидел, - ответил Сява, и стал защищать Шуру.
- Он, между прочем, внука вашего спас.
- Ну, кто его спас, я и сам знаю, а бородача вашего, запомнил. Славный он, хоть и глуп.
- Это почему?
- Да всё потому, думал, раз сам помрёт, то всё и решится.
- Это не правда, он не такой. – Сказала Юля, - и вообще, что здесь ночью произошло?
- Ну, это долгая история, - сказал старик, - ты уж не обессудь, но, по-моему, пора подкрепиться. Смотрите, жаркое совсем готово.
- подождите, - опять встрял в разговор взрослых Лёша, - у нас под ёлкой и пиво осталось, и всё, всё, всё. Мы, когда, я, ну, в общем, проснулся, а Сявы нет. Ну, думаю, что как я в кусты пошел. Я вернулся, его нет. Я Юльку разбудил, мы его искать, а его всё нет и нет. Потом и сам потерялся.
Ты короче говорить умеешь? – перебил его дед, - а то тараторишь как сорока. Нет, нет, нет, нет. Чего сказать то хотел?
- Да вещи у нас под ёлкой остались, - сказала юля.
- Ну, так идите и возьмите, кто мешает?
- А не заблудимся? – спросила Ягодка.
- Теперь, кажется, нет, - сказал старик и ухмыльнулся.
- Ему кажется. – Почти бесшумно проговорил Сява, - когда кажется, креститься надо.
- Пошали у меня тут, - прикрикнул Дед Пехто, - мало блуждал?
- Нет, дедушка, это он не со злости, он сам не местный, не княжий. Я с ними уж не первый день, вступилась Ягодка.
- Да вижу, что не местные, по говору чую, - успокоился старичок, помолчал, подумал и сказал:
-Ладно, уж сходите, хлам свой принесите.
Ребята, не сговариваясь, побежали к своему ночному убежищу. Оно оказалось совсем близко. Взяв, все свои не хитрые пожитки, пошли обратно.
- И что это он так взбеленился? – ни кого не спрашивая вслух произнёс Сява, и взвалил на плече тяжелый чан. Рука стала болеть. Видимо, не мысленные упражнения с мечом дали о себе знать. В придачу, на мягком месте проступили волдыри. Вернее, они, наверняка, появились и раньше, просто, Сява теперь ощущать при всей прелести, при каждом шаге.
- Он белену не ест, её только пчёлы да ведуны едят, и то только пыльцу, когда та цветёт, - сказала Ягодка.
- Кто пыльца? – не понял Лёша.
- да нет же. Белена цветёт, а на цветы пчелы прилетают. Эх, Сявушка, тебе б ожоги твои этим мёдом помазать, в три дня б прошли б. – Пояснила Ягодка.
- Сявушка, - ухмыльнулась Юля, - эко имечко придумала. Ладно, Ягодка, ты нам лучше про Деда Пехто расскажи.
- Да что рассказывать? Он с бабушкой Шатаной и со мной, одного племени. Старой веры. Да только здесь крестятся княжьи люди. Истинную то веру, почти все позабыли. А Дед Пехто, он же весь из веры, а как не стало Веры, так и захворал. Вот и ходить перестал. А когда наскучит вот так сиднем сидеть, шалить начинает.
- Что, кругами водить начинает? – стал расспрашивать Лёша.
- Нет, это его внучок, Леший, - сегодня он младенец, завтра добрый молодец, а на зорьке уж старик. Ликов много у него, к каждому со своей личиной подходит.
- Слушайте, а ну всё к Лешему, не пойдём мы к этому Деду Пехто, не нравится он мне. Пойдём лучше в деревню! – вдруг, заявил Сява. Эти не игры в сказки ему уже порядком надоели.
- Успокойся, Сявушка, - сказала Юля, – мы и так, к Лешему идём, и с этим ни чего поделать нельзя.
- Правильно, Юлька! – одобрил её Лёша.
***
Ребята сидели вокруг костра, и с аппетитом жевали медвежье мясо. Лишь Сява, полулежал, боевые раны не давали покоя. Дед Пехто оказался не только искусным кулинаром, но и рассказчиком не плохим.
- Так вот, - говорил он, - этот шатун еще зимой появился. А зима лютая была, из деревни ни одного младенца приносили в лес. Вот он на человечине и отъелся. А ближе к той весне и эти нелюди в волчьих шкурах появились. Прознали они от кого-то про шатуна. Где-то они ему поклоняются. Всё было, пока мой внучек его не извёл.
- А Сява говорил, что это он завалил! – сказал Лёша.
- Ну, уронить такого зверя не всякому под силу, - промолвил Дед Пехто, и продолжил:
- Так вот, шатун этот, вовсе не шатун. А Бог ихний. Лешик мой, их кругами стал водить по лесу, да что-то не удалось у него. Они стражей наших, змеюшек, стали изводить. Так и в полон, меня, немощного с Лешиком взяли. Давич, еще одного привели из селища, что близ этой опушки. Он то мне и силушки дал, хоть и сам слабоват был.
- А как же, дедушка, он вам помочь смог? - спросила Юля, - ведь вы же сами говорили, что он слаб был.
- Слаб-то, он слаб, но слабый телом, голова пробита, а дух то цел! А помог то тем, что нехристь он.
- Не правда, ваша, дедушка, - запротестовал Лёша. – Медвежатник хороший. А вы говорите, что он нехристь.
- Лёшка, да Медвежатник без креста, не православный он, - объяснил Сява Лёше.
- По этому и называют его нехристь, что значит без креста, не верит во Христа. Мы же живём в стране, где разные конфессии присутствуют, и мусульмане, и иудеи. Просто так давно стали называть других людей.
- Ну, Сявачка, загнул. Ты сам как Медвежатник стал,- заключила Юля, - а что дальше было, дедушка?
- Ну, ваш, как его назвали, Медвежатник, говорите? Странное прозвище, да суть не в этом. Этой ночью нас решили Медведю – Богу принести. Да вот, не получилось. Теперь с вами лясы точу.