Завтракает моя жена обычно одна. Иногда только я пью с ней свой чай. Если не попил уже раньше. Потом жена уходит на работу. А я, «как сыч», сижу один дома. Правда, много гуляю. И на мне основной наш быт, сколько я могу. И хочу.
Но ужинам мы всегда вместе. Сидим на кухне, за столом, друг против друга. И иногда нам немножко печально. Потому что нет с нами ни детей, ни внука. О нем жена-бабушка особенно печалится, скучает.
Какое это противное слово – урбанизация! И как мне жалко мою маму. Которая, давно, проводила нас, своих детей, одного за другим, в город. Из нашего родного детского дома. И поселка. Сколько потом она дум передумала, сколько, может быть, слез пролила! Переживая за нас. Уехавших в чужой незнакомый город.
Я ее особенно стал понимать, когда мы своих уже детей тоже проводили. Только теперь уже в главный город. Но какая разница, живем-то мы сейчас тоже одни. А мамы моей давно уже нет.
Мне кажется, раньше, еще при царе, проблемы такой не было. Я говорю о деревенских жителях. Жили все большой семьей. Семья росла. И рядом строили другой дом. С общей оградой и общими хозяйственными постройками. Дома соединялись деревянным тротуарчиком, называли – мостиком. Помню это по бабушкиным рассказам. Да и видел такие дома. При необходимости строили отдельный дом. Если кто-то в семье «отделялся». Но все это было, как правило, в одной деревне. И все всегда рядом. Люби, сколько хочешь, заботься. Вот и получалось, с веками, в деревне Замежница, родине моего отца, все жители – Романовы. А в селе Чудиново, маминой родине, все – Барановы.
Жена моя работает в школе, преподает информатику. Приходит она обычно поздно. И часто очень усталая.
--Все, последний год! Уйду на пенсию! Сил моих больше нет! –часто я слышу от нее.
К сожалению, или к счастью, она увлекающийся человек. И, если ей встречается такой же увлекающийся ученик, она ему отдает все силы. А таких сейчас, в информационный век, много. Да еще и математиков она любит.
--Целый день дети, дети! Приходят пятиклассники, делать мультфильм, можно нам! А вот другие девочки, учат на компьютере английский, можно нам! А вот олимпиадники пришли, они тут главные, начинаю с ними решать задачки. И так целый день, целый день. Не считая плановых уроков. Да и компьютеры нужно обслуживать. -- жалуется жена мне.
--Или вот пришла сегодня девочка. Говорит: «Хочу сделать мультик». Я ее спрашиваю: «Какой хочешь сделать?». Она отвечает: «Как девочка болела. И ей сказали -- пока листочки на деревьях, ты не умрешь. А листочки все падали и падали. Потому что осень. И один мальчик ночью залез на дерево. И привязал крепко несколько листочков. И девочка выздоровела.». Говорю ей: «Вот садись сюда. Вот книжка, читай, учись. Сделай пока, как плывут по небу облака. А потом дальше пойдем». А потом забыла, в суматохе. Смотрю, девочки уже нет. Как тут не переживать!
Успокоить жену, помочь ей расслабиться – для этого у меня несколько способов.
Ну, конечно, первым делом накормить, чаем напоить. И спросить.
--Вкусно?
Ответ, конечно, всегда один, что бы мы друг другу не готовили.
--Очень вкусно!
Уж не знаю, так ли это.
Потом я обязательно спрошу, как прошел день в школе. Жена увлекается рассказом, и усталые морщинки на ее лице распрямляются. Я в курсе многих ее дел, и мне интересно.
Иногда я обращаюсь к ней со своими проблемами. Жена всегда очень внимательна к ним. И это тоже ее отвлекает.
Если усталость и озабоченность у жены так велика, что перечисленные способы не помогают, я перехожу к тем, которые помогают – наверняка. Они из цикла: «А помнишь».
--Лена, а помнишь, наша маленькая Юленька говорила: «А не попить ли нам чайка?».
Это «чайка» - нас, родителей, очень умиляло. И мне кажется, наша старшая дочка до сих пор применяет в разговоре эту неправильную форму.
--Лена, а помнишь, как приехала к нам моя мама. И ты дочкам говорила: «Бабушка старенькая, маленькая, сухонькая, вы ее жалейте и любите, помогайте ей».
Наша младшая дочка Саша ходила по квартире, ходила, на бабушку смотрела. И вдруг спрашивает.
--Мама, а что, бабушка раньше мокренькая была?
Было Саше тогда года три.
Или еще, опять старшая дочка. Нужно было что-то передать директору школы, Юля уже училась. И она вдруг говорит.
--Как же я передам. Она же, директор, уехала
--Как уехала?
--Ну ее вчера в школе провожали на пенсию. Проводили, и уехала, наверно!
Такое, «А помнишь», помогало. Но тоже не всегда.
У меня было еще одно, самое «безотказное оружие» против Лениной озабоченности. Это разговоры о внуке.
Он у нас еще маленький, через три месяца будет два года. И видел я его всего два раза. Трудно мне далеко ездить. Но жена ездит часто, каждые каникулы. Я о нем знаю немного. Только то, что расскажет Лена. И еще, что он маленький, ласковый. И такой, такой родной!
Родители водят его в какую-то школу, школу для маленьких. Для лучшего развития. Что мне не очень нравится, нас никуда не водили, а выросли не хуже многих. Но это не мое дело.
Семена там многому учат. Но жена мне рассказывала только про понятия – «маленький» и «большой».
Вот Семен занимается своими делами, «играет» И вдруг услышит в разговоре взрослых слово – маленький. Он тут же подбегает, складывает пальчики, указательный и большой, обеими руками в такую щепотку, смотрит глазом в образовавшуюся дырочку и говорит.
--Ма…а…ленький такой! Ма…а…ленький!
А, если услышит слово - большой, он поднимается на цыпочки, вскидывает ручки вверх, как крылья, и говорит.
--Большо…й такой! Большо…й такой дом!
Все, за такими разговорами жена тут же забыла все свои невзгоды! Она с радостью повторяет.
--Ма…а…ленький такой! Ма…а…ленький! Большо…й такой! Большо…й такой дом!
И тоже складывает пальчики в щепотку. А потом вскидывает руки вверх
Ну, а потом мы начинаем планировать. Как Семен летом будет жить у нас на даче. Как будет купаться и загорать на Волге. И о том, что нужно все подготовить, чтобы парень не упал, чтобы всем было удобно. Обычные житейские заботы.
Ну, а после каникул внука опять увезут от нас. Потому что бабушка не согласна еще нянчиться долго. Потому что в школе ее ждут любимые ученики.
Вот так мы и живем!