13. СМЕРТЬ НА ТЮРЕМНОМ ПЛАЦУ
«Злодеи находят причину для милосердия, а гуманитарии - для злодеяний»
Автор Вулкан Камагатага
Кошка мчалась по длинному коридору в поисках щели, в которую можно было юркнуть и уйти от опасности. Дневальному удалось поддеть её ногой, и метров десять она кувыркалась в воздухе, группируясь перед падением. Распластавшись на полу и скребя когтями о бетон, заорала она от боли, и, перепуганная на смерть, заметалась от стены к стене. Брошенный вслед ботинок догнал её возле столярной мастерской и снова подкинул вверх. Но дверь была открыта, и, затаившись среди досок, кошка отчаянно переводила дух и выжидала обидчика, надеясь удрать обратно.
- Тварь! Поганая серая тварь! Съела мой огурец. Шкуру спущу и сошью из тебя тапочки!
Он поднял с пола солёный огрызок, измусоленный кошкой, и пошёл в умывальник его мыть. Четвёртый год в неволе узник недоедал, а впереди было ещё семь лет строгого режима. Завтрак осужденный пропустил - было много дел, и все утро чувствовал себя слабым и обманутым. Ради УДО без отдыха трудился человек - угождал администрации и боялся быть уволенным, а нагружали его работой всё больше и больше, потому что кто везёт - тому и ноша.
- Если бы не котёнок, я тебя, гадину, размазал бы по стене. Лови мышей, падла, а не ешь с моего стола.
Гнев вскоре прошёл, и душевное равновесие восстановилось. Дневальный долго пережёвывал остатки салата и грыз чёрный хлеб, зачерствевший со вчерашнего вечера. Он сосредоточенно смотрел в пол, когда кошка бесшумно вернулась и в зубах потащила своё скулящее чадо на новое место за старый и облезлый шкаф, подальше от летающей обуви. Только одного котёнка оставили ей люди, и дрожащая мать поминутно выглядывала из своего убежища - не идет ли сердитый человек спускать с неё шкуру. Но беда нагрянула не оттуда. Злодеи находят причину для милосердия, а гуманитарии - для злодеяний.
Хозяин учреждения был законопослушным предпринимателем. В отличие от Мирзоева он исправно платил налоги в фонд социального страхования, отчислял каждому работающему осужденному деньги на пенсионные счета, вел учёт отработанного рабочего времени, закупал продовольствие и сырьё для вымирающего производства. Законы множились, как тараканы, и уже за каждой запятой мерещилось банкротство и нищета. Естественно, что застраховать всех кошек, проживающих в неволе, он не мог, и, слава богу, что главный кинолог города разрешил не страховать служебных собак - этот вопрос был перенесён на следующую сессию городского совета. Но списки были оглашены, триста сорок шесть кошек подлежали отлову и немедленному истреблению. Добровольно своих любимцев осужденные выдавать отказались, подняли кипиш, и для подавления мятежа был приглашён спецназ. Фимиам курила восторженная пресса о предстоящей операции - герои ломали друг-другу кости на центральной странице, от восторга задыхались поклонницы, и дважды отработанный дым сквозь щели и запоры проникал в каждый отряд в виде воинов в пятнистой одежде со щитами и дубинками - облава на кошек началась.
Новая экономическая доктрина правительства, как известно, направлена на обучение каждого гражданина России зарабатывать деньги. И час за часом в кулинарии теряют в весе пирожки, тортики на прилавках дорожают и становятся маленькими. Традиционно весовой товар сегодня продают поштучно - расфасовывают гвозди и шурупы в целлофановые пакеты и гордятся приобщением к великому миру капитала. Поучают бедных умению жить и торговать. Дети же глотают слюну, и чертыхаются старые русские, которым ничего не досталось от вчерашней приватизации.
Телогрейки осужденных были тоньше обычного. Ваты в них не доложили, и в двадцатипятиградусный мороз они не грели. Выдавленные спецназом из помещений люди дрожали на плацу уже четвёртый час. Лаяли собаки, рвались из рук, слюна сталактитами нарастала на косматых мордах. Отремонтированная клетка из передвижного зоопарка, усиленная сеткой рябицей, стояла у выездных ворот, охраняемая двумя часовыми с автоматами наперевес.
- Я загоню сюда танки и передавлю всю эту толпу, не способную на дальнейшее существование, - генерал задыхался от гнева и рвал у себя на шубе воротник, - Всех кошек найти и посадить в клетку - живых или мёртвых. Осужденных нерусской национальности построить отдельно, отвести в сортир и замочить. Чтобы до самого звонка кровью ссали, чтобы не разгибались от боли - «звери». А кому не нравится обращение и содержание, могут обжаловать мои действия в суде по правам человека. Никто из сотрудников УИН не уйдет сегодня домой, пока последняя кошка не будет ликвидирована.
Дисциплинированные солдаты спецназа до темноты ползали раком из барака в барак. Прочёсывали чердаки и подвалы, заманивали: - Кис, кис, - окаянного зверя в ловушки, отстреливали резиновыми пулями, гнали псами на деревья. Когда спустя ещё четыре часа по периметру вспыхнули прожектора, и наступила ночь, триста сорок пять кошек орали на все голоса в клетке, предчувствуя расправу. Не хватало всего одной и, трижды пересчитав пушнину, офицеры зоны недоумевали, куда она могла деться. К этому времени осужденные на плацу посинели и стучали ботинками. Генерал между тем отлучился, обутылился и поужинал. Теперь он тряс окоченевших зэков за грудки и раздавал им оплеухи.
- Мне легче Вас всех похоронить, чем списать одну простыню. Где кошка? - и каждого десятого осужденного вытаскивали из строя и вели пытать в изолятор.
Дневальный оставил ей лазейку, не зная о предстоящей охоте. Просто, чтобы не мучилась в помещении. Эта чистоплотная кошка всегда спешила на улицу справлять свои естественные нужды. Мяукала и страдала, если хозяин долго не шёл на её зов. Услышав лай, она насторожилась и подобралась, а дикие нарастающие крики её собратьев дали ей знать, что творится что-то страшное. Она взяла котёнка за шкирку и выползла на задний двор, где строители ещё недавно городили кирпичную стену. Среди разбросанного мусора, свернувшись кольцом, заботливая мать грела малыша, закрывая его собою от стужи и шума. Но к вечеру мороз окреп, а ветер переменился. Собаки учуяли кошку и торжественно завыли. Они, как и осужденные, целый день ничего не ели и своим рабским нутром почуяли скорый отдых. Спущенные с повадка животные помчались на запах, неистово голося.
- Эта тварь где-то здесь, - вторили им спецназовцы, - Дай света, генерал!
И спустя мгновение все прожектора зоны сошлись в одной точке. Под десятиметровым забором учреждения в бессилии бились о стену псы. Хрипели надорванные глотки, пар изморозью ложился на холодные камни. Лучи перехлестнулись и разбежались - искали беглянку.
- Уйдет, шалава, - зычно отрыгнул коньяком генерал.
Он первым увидел чёрную тень на кладке.
- Тащит что-то в зубах, скотина.
Кошка карабкалась по заваленной внутрь стене с целеустремлённостью профессионального скалолаза. Но в отличие от последнего, никто не страховал её: сломанными ещё утром когтями цеплялась она за рыхлые, плохо расшитые швы каменной кладки и с болью дюйм за дюймом поднималась наверх. Жадные хищники внизу оскаливали клыки, прыгали и захлёбывались пеной. Они узрели жертву.
- Котёнок, - шепнул дневальный соседу, - Она несёт котёнка.
И действительно: обвинённая во всех криминальных грехах, преследуемая, исхлёстанная и ослеплённая огнями прожекторов, кошка несла своё дитя. Весь этот долгий день, ставший последним в её жизни, она спасала его от пинков, от собак и от исполнительной власти.
- Стреляйте, - была дана команда спецназу, и не промахнулась хвалёная гвардия.
Собаки разорвали котёнка, не дав ему долететь до земли. Люди на плацу заорали. В истерике упал дневальный. Сотрудники УИН поспешно отступили на вахту и, поджав хвосты, заскулили брошенные собаки. После небольшой заминки, растерянные и утомлённые солдаты спецназа собрались-таки вместе, поднатужились, сомкнули щиты и приступили к заключительной части операции «Ёшкин Кот»
Вопли пленённых животных и дикие крики осужденных, тяжёлые удары дубинок и рёв заклинивших динамиков слились в единое целое в последней части этого адского концерта. Люди давили друг друга в проходах, ругались и выплёвывали сломанные зубы. Собаки, воспрянувшие духом, наскакивали на убегающих зэков сзади, спускали с них штаны и рвали мясо с людских ягодиц.
Утром команда невольников скребла окровавленные камни. Кумовья составляли списки бунтарей и проводили дознание. УДО уже не светило дневальному. Он был обвинён в содержании притона для незарегистрированных животных, подготовке и организации побега кошки, в подстрекательстве к бунту осужденных - сказанные им на плацу слова стали известны оперативникам. Не приняли они во внимание его долгий, добросовестный труд и закрыли в штрафной изолятор. И каялся человек в содеянном за четыре года честной службы, как каемся все мы на смертном одре за рабски прожитую жизнь.