МИХАИЛ КИТАЙЦЕВ
СИНИЙ ПИНГ-ПОНГОВЫЙ ШАРИК
PEOPLE, WARNING!
Вдох… выдох… вдох… выдох… острая боль… капля крови… контроль…
Пое - е - ха - а - ли - и!
- Ништяк! Короче, привет! Никогда не знакомился заочно, но, видно, придётся попробовать. Звать меня - Момент, просто Момент, и никак иначе! Добро пожаловать, значит, в мой скромный внутренний мир, набитый всяческой шнягой. Отбросим в сторону печень и легкие (им уже недолго осталось тянуть лямку), а также более-менее здоровые органы: руки-ноги, кишки, *** и т. д. Перейдём скорее к самому главному - к черепной коробке, где содержится пусть довольно потрёпанный, слабодумающий и не всегда человеческий мозг. Когда я сдохну, он (мозг, то бишь), возможно, станет объектом исследования какой-нибудь серьезной медицинской конторы, типа НИИ, где очкасто-головастые доктора в белых халатах будут ковыряться скальпелями (и это в моей голове, пидоры вонючие!) и говорить друг другу фразы из медицинского справочника, суть которых, в итоге, сведется к тому, что парень при жизни был злостным наркоманом-бездозником, от чего и помер. И вы, мои новые друзья, задумаетесь впоследствии, прежде чем в первый раз двинуться: «А стоит ли?». Собственно, записывая этот бред, я и преследую такую цель. Хотя… Хотя, вы, наверное, меня поймёте, если я скажу, что нет лучшей пропаганды дури в слоях населения, чем всевозможные антинаркотические акции и кампании. Вот так вот, дорогие мои! Поэтому в ваших интересах вообще не читать сиё произведение, но никого я отговаривать не собираюсь, да и вообще до ****ы мне ваша жизнь, откровенно говоря. Я в своей-то толком разобраться не могу…
Один знакомый нарк (недавно скончавшийся, кстати) заявил мне как-то раз: «Слушай, Момент, а на *** тебе это надо? Вот возьми меня: родители - алканы хронические, вырос я по подвалам да подъездам, втянулся уже давно - тут все ясно, как немытый ***! Ну ты-то зачем?». На такой вопрос ответить, конечно, нелегко. Я ему объяснил, что парень он недалекий, да и не насрать ли ему на меня, в конце-то концов, и стрельнул у него пару щепоток плана, оставив несчастного размышлять дальше в одиночестве. Но ближе к вечеру я сам задумался: «А действительно, зачем?», а понял лишь, когда курнул эту пятулю. Всё это для того, чтобы подлый, серый и жестокий мир стал мягче, цветней и податливей. Бухать на этой волне без мазы: лишь превратишься в пьяное быдло, а -ля «Ты меня уважаешь?» или «Ты охуел, пойдём, выпьем!», а может, и то и другое одновременно. Не-е, бухать - это не по мне, однозначно. К тому же фактор творческой стимуляции, как же без него? Я вот, например, рисовать люблю, на аккордеоне играю здраво и т. д., и т. п. А если бы не вкидывался - кто знает, смог бы я чего или нет.
Но я забыл сказать о своих друзьях, чьи имена будут сопутствовать сему повествованию до самого конца. Ну себя-то я уже представил, внешне я … ну как бы сказать? Значит, так, роста невысокого, скорее даже маленького, глаза голубые, на ****о вроде ничего - во всяком случае, женщины внимание обращают. Следующий в компании - Данила, он же Кайф. Парень замечательный и интересный, ничем тяжёлым не балуется, зато плановой до мозга костей - многолетний стаж даёт о себе знать. Единственный его недостаток - глобальная замороченная волна, я бы даже сказал, что это похоже на материализованную
мысль, воплощённую в виде человека - поэтому веселья от него не дождёшься. Далее - 0Флекс, непонятно как к нам притусовавшийся. Родители где-то в мэрии Москвы, постоянно по загранкам мотаются, а он - единственный дитя, так что хатой, бабками и тачкой обеспечен был всегда (нам, естественно, это было только на руку). Ну, в МГУ учился - ясен ***! На журфаке. Кроме нас троих, были, есть и будут приходяще-уходящие телки, левые нарки и прочая молодёжь, толпами заполняющая дворы и подъезды. Я надеюсь, что разберётся даже самый невдалый читатель.
Эх! Порой воспоминания настолько охватывают меня, что жизнь представляется бесконечной цветной кинолентой, где события вспышками возникают в памяти, заставляя то по-доброму посмеяться, то грустно усмехнуться, а порой и пустить скупую мужскую слезу, да-да, бывает и такое. Поэтому, чтобы не сильно огорчать себя, большинство воспоминаний я предоставлю друзьям детства, ибо в настоящем все уже, конечно, по-другому. Да и я настолько изменился, что порой сам себя не узнаю. Хотя мир за пределами собственного бытия абсолютно не постарел: тот же двор, грязная деревянная скамейка, надписи в подъездах (почему-то с тех пор, как мы расписали эти зелёные стены, до них больше никто не дотрагивался), лица вечно озлобленных соседей по лестничной клетке, - в общем, ничего не изменилось. Хер его знает, может быть, я чего-то не заметил, но все мои товарищи утверждают то же самое. А может, это и к лучшему, а? Но ладно, хватит об этом. Единственное, что еще хочу добавить: всё, что здесь описывается, чистая правда; может быть, конечно, и есть какие-то хронологические отклонения, но они настолько незначительны, что и думать о них не стоит. Всё, запарился я писать, пойду покурю! Пока!
ИНОПЛАНЕТНЫЙ ГОСТЬ
Инопланетяне существуют!
Я бы и не поверил в них никогда, если бы не взрыв. Более странного совпадения событий быть не могло - это было дело их рук. Хотя сначала я, естественно, всё сваливал на тарен - уж больно сильный сумбур стоял в голове после трёх колёс и двух плюшек твёрдого. Таблетки, конечно, пробил Момент - да и кому бы, собственно, могла прийти такая сумасшедшая идея? За день до этого он грабанул какой-то задроченный склад ГО (гражданской обороны), где в глубинах пыльной кучи противогазов, резиновых штанов и драных калош обнаружилось приличное количество индивидуальных аптечек. В которых, в общем-то, тарен и находился. Таким образом Момент обеспечил этой хренью всю тусу месяца на четыре.
Где я всех потерял тем вечером - не помню. После долгого брожения по ночному городу моё тело забрело в какой-то дворик и село на лавочку. Вокруг меня бродили деревья, что сначала очень удивило, особенно тот факт, что они умудрялись пускать корни вновь в любом месте и так же легко в очередной раз пускаться в путь по двору, потрясая ветками. Было тоскливо, я допивал пиво, а тут один тополь подошёл ко мне и, ехидно заглянув в лицо, спросил: «Бутылочку оставите или с собой заберёте?» Я от ужаса упал спиною вниз с лавки, а поднявшись, отдал пустую бутылку вонючему старику. На мой вопрос, где тополь и куда он убрёл, бомж заявил, что в наше смутное время, когда взрываются Чернобыльские станции, нет ничего удивительного в разгуливающих деревьях. «И вообще, скоро всему ****а придёт!» - весело гаркнул ханыга и ушёл, оставив меня в стрёмном одиночестве. Я смотрел на чёрное бездонное небо. Место, где я находился, было настолько паршивое, что единственной мыслью было умчаться на другую планету, тёплую и беспечную. Начал моросить уёбищный дождь, какие-то букашки ползали по лицу, заползая в нос и уши. Я ещё не говорю, что весь дворик кишел котами, можете себе представить? ****ец! Любой из вас может сказать с усмешкой, ну кошки, мол, хуля их бояться-то? А я боюсь! Особенно ночью. И холод собачий - сентябрь, как-никак. Ну так вот, значит, во дворе было темно, подозрительные тени бродили взад - вперёд. Меня окончательно вывел из себя ещё тёплый липкий презерватив, упавший прямо на колени. Что, бля, за идиотская привычка выбрасывать использованные презервативы в окно? Но я не поднял шума, промолчал. Ведь кому, в конце концов, придёт в голову, что под окном кто-то будет сидеть, в такое глухое время? Да и вообще… похую уже всё… Я посмотрел на противоположный дом. Жёлтых прямоугольников на стене становилось всё меньше, как, впрочем, и голубых, которые тоже исчезали один за другим. «Люди ложатся спать, навсегда, и никогда больше не проснутся», - почему-то вслух пробормотал я и вдруг осознал … осознал что-то страшное … тут я понял, всё понял! Этот дом был обречён! Да, да, да, так оно и есть! Пришло время ему умирать. С тихим свистом, мигая разноцветными огнями, из бесконечного космоса опускалась огромная летающая тарелка, метров сто в ширину и с трёхэтажный дом высотой. Инопланетный корабль затормозил движение, завис над домом и ударил лазерным лучом в крышу.
- Вот дерьмо! - только успел сказать я.
С нарастающим гулом огонь вырвался из окон, осветив на несколько секунд весь двор, и дом взорвался! Взорвался, как конструктор «Lego», начинённый новогодней хлопушкой. Грохот был - ****уться! Время словно остановилось для меня: я видел медленно вылетающие вещи, осколки стёкол, обожжённые тела жильцов. К моему лицу стремительно приближалась железная крышка от газовой плиты с отчётливой надписью «Россиянка». Срезав мне голову, как бензопилой, безумная железяка врезалась в мирно проходящий мимо тополь. В полной темноте я принялся шарить руками по земле в надежде отыскать голову и восстановить прежний облик. Подумав немного, усилием воли я открыл глаза на оторванной голове и увидел себя, обезглавленного и ползающего неподалёку. Переместившись в слепое тело, я по памяти пополз к месту, где валялась голова, и наконец водрузил пропажу на надлежащее ей место (где она, к счастью, сразу пустила корни). Через минуту ко мне полностью вернулись зрение, слух и прочие чувства. Я обернулся и увидел то, что совсем недавно было многоэтажным жилым зданием. Сквозь плотное облако дыма и пыли проступали очертания огромной кучи обломков - эдакая свалка использованных стройматериалов. Летающая тарелка ещё долго висела в воздухе, наконец существа, сидящие в ней, по ходу, запалили меня и направили в мою сторону какой-то розовый прожектор. Оказавшись в центре освещённого круга, не стал предпринимать попыток к бегству, понимая, что толку в этом никакого, да и после всего увиденного тело от страха мне уже не подчинялось.
Началась телепортация (я об этом читал в книге «Если вас похитили инопланетяне…»); моё тело очутилось во мраке, холодном и бездушном. Ярко вспыхнувший свет вновь ослепил меня. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в круглом зале, залитом розовым освещением. «Так вот как здесь внутри! - промелькнула мысль. - Неужели меня так глючит?».
- Не глючит! - раздался чей-то ехидный бас.
Я резко оглянулся. За спиной стоял маленький большеголовый тип с наглым еблом, задрапированный в комбинезон.
- Ты, бля, чмо ****ое! - вырвалось у меня. - Какого *** ты людей губишь, ублюдок!
- Завали ****о! - гаркнул пришелец. - Смотрел фильм «Вскрытие инопланетянина»? Так вот, бля, этот несчастный, препарированный перед кинокамерой - мой родной папа! Мне есть за что мстить!
- Так ведь не мы твоего папу-то резали, а американцы!
- А мне поебать! Все вы, ****и, одним хером деланы. Но сейчас это неважно. Не для разговоров тебя сюда приволокли.
- Ну так и не *** …
- Заткнись! - оборвал меня на полуслове гуманоид. - Меня вот что интересует: *** у тебя стоит, в смысле, на женщин?
- Чего? - не въехал я.
- Хер на рождество! - ругнулся пришелец. - И яйца на пасху. Видишь бабу?
Я проследил взглядом за его указательным пальцем и обнаружил справа от себя надувной матрас, на котором преспокойно стояла раком голая тёлка, причём симпатичная и вполне земного вида.
- Нам нужен донор спермы, - снова забасил гуманоид. - Молодой, здоровый, ну, в общем, вроде тебя. Это эксперимент - способна ли твоя детородная жидкость оплодотворить яйцеклетку нашей женщины. От тебя требуется оттрахать эту суку и преспокойно кончить. Потом ты отправишься домой, как, в принципе, и мы.
- А если я откажусь?
- Если ты её сейчас не выебешь, то не выебешь больше никого в течение всей жизни. Это я тебе гарантирую, - высказался пришелец и исчез с щёлкающим звуком. Я подумал некоторое время, подошёл к матрасу и пощупал бабью жопу - вроде реальная…
- Да, кстати … - снова материализовался инопланетянин.
- Заебал, я стеснительный!
- Ну ладно, ладно, не шуми. Я вот что, это, извиниться, короче, хотел. Всё- таки нехорошо получается, мы тут тебя эксплуатируем. Вот, возьми на память, - он протянул мне матрёшку с лицом Бори Ельцина и вновь исчез.
- Ну что ты там телишься, милый! - промурлыкала тёлка. - Посмотри, я уже теку. Трахни меня скорее, мой мальчик, трахни! - Вид возбуждённого влагалища заставил моего богатыря воспрянуть, невзирая на застёгнутую ширинку. Я засунул матрёшку во внутренний карман куртки и рванул вниз молнию на джинсах. *** вырвался на свободу и сам въехал промеж бёдер инопланетной ****ине. Насадив подругу на вертел, я начал шустро её драть. Орала она громко, периодически в зале появлялись и вновь исчезали гуманоиды, но на них я перестал обращать внимание. Почувствовав приближение оргазма, я закинул голову назад и, закрыв глаза, замечательно и обильно кончил, не вынимая члена. Однако, взглянув на мир, я обнаружил себя в том же дворике, стоящим на коленях со спущенными джинсами и (вот это уж полный ****ец) трахая какую-то запущенную тётку лет сорока. В ужасе вытащив конец наружу и стряхнув с него остатки спермы, я засунул его в джинсы и застегнулся. Довольная алкоголичка, пошатываясь, поднялась на ноги и заявила:
- А ты ничего, хоть и молодой …
Я в ужасе помчался в темень дворика и бежал, задыхаясь, до ближайшей станции метро, которая, к счастью, уже открылась.
- И что же было дальше? - спросил охуевший Момент, когда на следующий день я пришёл к нему в гости и поведал эту историю.
- Дальше? Дальше я проснулся в своей кровати, очень херово соображая. Был уже день, я включил телек, и как раз по новостям передавали про этот взорванный дом, ты понимаешь? И тут я всё вспомнил, всё, как было. Мне кажется, что я - единственный свидетель всего этого дела, в смысле, что не в бомбе тут дело, а в гуманоидах. Да только ведь *** кто поверит, скорее, в дурку сдадут.
- Бля, Флекс, ты чё, думаешь, что эти твои галюны реальные? - Момент заржал идиотским смехом. - А ты в ФСБ позвони, расскажи всё как было, может, поведутся?
- Хорош ржать. Я вот с утремана тоже думал, что приглючилось. Смотри вот сюда! - я протянул ему матрёшку с Бориной харей. - Открой!
- Э-э, слышь, Флекс, чего это такое? - захрипел Момент, заглянув в матрёшкино пузо.
- Кокаин. Чистый, охуительный кокаин! Я уже взвесил: ровно десять грамм. Вот такие гуманоиды. А ты говоришь, глючило!
СИНИЙ ПИНГ-ПОНГОВЫЙ ШАРИК
Надо же, насколько различно восприятие мира у людей. Взять, например, колдырей, потребляющих синьку: ну, пиво там, водка-селёдка, вино, портюга, коньяк-***к, большой разницы, по большому счёту, нет, ибо как ты был в говно после 5-6 литров пивасика, такой же ты после поллитры, ну и тому подобное. Один *** ты шатаешься, бессвязно говоришь, плачешь, блюёшь, бычишься на кого не попадя - быдлишь, одним словом.
У нарков, однако, всё по-другому. Взять, например, «плановых» - вот же, блин, прикольные черти. Истинные «плановые» - это не те безумные тинэйджеры, живущие по схеме - выпить, дунуть, поколбаситься, трахнуться и потусоваться заново, а это жрецы, совершающие обряд вкушения божественного дурмана. Всё остальное играет незначительную роль в их существовании. Вот, например, Кайф (в смысле, Данила). Он употребляет лишь CANABIS, причём в сухом, варёном, жареном и сыром виде, но только CANABIS. Его не интересуют черняга, белый кокс, кислота, винт, грибы… Он - представитель «планового» движения.
Даже я, друг детства и вообще самый близкий ему человек, не знаю, где он добывает план в таких количествах. Одно время я подозревал, что Данила - это реальный наркобарон, и все московские каналы держатся у него в руках, а дураком он лишь прикидывается. Мысль, конечно, нелепейшая, но вот как же ещё понимать тот факт, что у Данилы дурь есть всегда! Год назад (я уже учился в универе) пацаны с группы поинтересовались у меня, могу ли я добыть 10 (десять!) стаканов хорошего драпа. За это мне обещалось полштуки баксов. Я ничего не обещал, но деньги взял, и попёрся к Кайфу. Тот велел мне идти домой и «не ссать». Вечером позвонили в дверь. Я открыл. На пороге стоял Данила в сером костюме, при галстуке, с букетом роз и коробкой торта. На вопрос, к чему весь этот маскарад, он ответил, что возле моего подъезда тусуются менты, и протянул коробку. Торта, естественно, в ней не оказалось, зато травы было много! «Смело отсыпай пару кораблей, - похлопал Кайф меня по плечу. - Я с горкой сыпал». Пацаны-сокурсники, конечно, серьёзно охуели, хотя, честно говоря, больше всех охуел я. На мои вопросы Данила, естественно, не ответил.
Странная история произошла как-то со мной. Помнится, в тот день мы с Флексом познакомились. В одно прекрасное летнее утро Данила позвонил в дверь. В подъезде было прохладно, я вышел, запахнувшись в тёплый махровый халат и накинув на ноги китайские тапочки. В подъезде делали ремонт, и я ступнями чувствовал крупную кафельную крошку. Кайф обводил маркером крупную надпись «HEROIN FUCK OFF, HASH ONLY PARTY» и молчал. Это было в его манере общения, разговор первым он никогда не начинал. Я закурил, выпустил пару жирных колец, сел на корточки и спросил:
- Ну, чё?
- Чё? - ответ тоже был в его стиле. Иногда я просто разворачивался и уходил обратно в квартиру, дожидаясь, пока он надумает, что бы сказать, и позвонит снова. Я никак не мог понять, на *** заходить ко мне, поднимать с постели, чтобы потом смотреть на меня и молчать. Но в то утро я решил дождаться от Кайфа хоть какой-нибудь здравой фразы, которая прозвучала лишь когда я выбросил обгорелый фильтр сигареты.
- Пойдёшь варить, Момент?
- Заходи, - ответил я, закрывая за Данилой дверь.
Варка молочины - дело тонкое и специфичное. Варить каждый может, но здраво варить - тут без таланта не обойтись. Ведь бывает так: вроде трава одна и та же, те же пропорции, ***-моё, а молоко один хрен разное. Кто его знает, почему так. А вообще у каждого варщика свои секреты - кто грибков подкинет, кто белены, кто дурмана, а некоторые вообще подсыпают тарен или трамал. Данила никогда ***нёй не страдал, варил по стандартной схеме, и всё у него получалось как надо. Вот и думай, в чём секрет.
Солнце уже встало, я посмотрел на часы - девять! - и пошёл одеваться, оставив молчаливого гостя наедине с чайником и банкой варенья. Щёлкнув пультом музыкального центра, я врубил «Луну» Pink Floyd; секунду потрещав, диск двинулся, наполняя квартиру чудными психоделическими звуками. «Заебись!» - подумал я, натянул старые джинсы, чёрный балахон с потёртым лицом Кобейна и зашнуровал свои «Найки». Заскочил на кухню, крикнул: «Двигаем!» и, получив утвердительный ответ, по****ил в сортир.
Из метро мы вышли на «Комсомольской» прямо к Ярославскому вокзалу. Подрулили к кассе, как обычно, затележили бабку, мол, мы солдаты в увольнении, а военники забыли в форме. Она, дура, повелась, и мы, гремя пивом, весело запрыгнули в электричку. Кайф сел напротив меня, одетый в походный камуфляж; под ногами у него стояла сумка со всем необходимым. В вагон зашли двое ребят и подсели к нам.
- Здорово, Даня! - протянули пацаны руки. Кайф принялся меня с ними знакомить.
- Запоминай, Момент. Это, - указал он на первого, повыше ростом, - Кипеж. В смысле, кликуха - Кипеж, так-то его Саня зовут.
- Привет,- протянул я руку Сане. - Момент!
- Здорово… - улыбнулся новый знакомый. Кипеж был здоровый и симпатичный. Стильно одетый, по рэперской моде, он и близко не производил впечатления, что нарк, однако весёлые красные глаза выдали его с головой - курнул он совсем недавно.
- А это, - толкнул меня Данила,- Флекс! Кстати, от тебя совсем недалеко живёт. Он переехал в ваш район год назад. И, кстати, Саня с Флексом вместе в МГУ учатся, на журфаке. Не то что ты, неуч!
- На себя посмотри, блин, коммерческий техникум! ****ец, высоты, на ***! - огрызнулся я и пожал Флексову руку.
- Заебись, что мы соседи! - радостно сказал Флекс. Весь какой-то маленький, несуразный, с дебильной улыбкой; в джинсах и белой майке с надписью «Наркотикам - нет!».
- Значит, тоже варить, да? - спросил я.
- Ну…- утвердительно протянул Кипеж.
- С вами! - добавил Флекс.
Кайф тихо засмеялся и приложился к пиву.
- Слышь, а ты откуда приехал? - спросил я Флекса. - Какими судьбами-то?
- Я? С Воронежа. У меня родители теперь здесь работают. Я-то ехал сюда, думал, *** с кем познакомлюсь, а оказалось, в Москве прикольно. Мы дома постоянно заморачиваемся, у нас дури растёт - охуеешь. Заебёшься дербанить, ядрён батон…
- Кстати, - вставил Кайф. - Варить будем его траву. Флекс её привёз, он на выходные в Воронеж ездил.
- А она заебатая? - спросил я.
- Да ничего. Для молочины - лучше не бывает. В самый торч! - обнадёжил Флекс. - Ну сварим, припьёте и сами почувствуете.
Поезд тронулся. Медленно потянулись колонны Ярославского вокзала, какие-то депо, оторванные вагоны. Электричка набирала ход.
- Пиво будете? - выудил Флекс две баклажки «Очакова» из потрёпанного рюкзака с надписью «Sex Pistols». Никто не отказался, и пиво пошло по кругу.
- А ты где учишься, Момент? - спросил Саня.
- В технаре на повара. Я в этом году закончил. Теперь буду в пищевой поступать, через неделю экзамены.
- Повар - это заебись! - важно заявил Флекс, отхлебнув из бутылки.
- Ни *** заебатого! - ответил я. - Но образование-то надо получать.
- Хуля делать, - сказал Флекс. - Это вот Кипеж башковитый, он в МГУ-то своей головой поступал. А меня вот папаша воткнул по мазе. Он Засурского, декана нашего, уж лет десять знает. Вот и взяли долбоёба, меня то есть. Папаша говорит, мол, журналист - это здраво, везде пробьёшь дорогу, ну я и пошёл.
- А меня мои в военное хотели засунуть, - продолжил тему Саня. - Батя-то офицер, полковник. Говорил, в МГУ *** поступишь, бабла не хватит, иди вон на военного - тоже, типа, реальная профессия.
- А ты чего? - спросил я.
- Да ****ь я эти погоны хотел. Потом зашлют в тигуля, назад не вернёшься.
- Это ты зря! - заявил Кайф. - Родину защищать - долг каждого гражданина. Мне до ****ы, я в армейку пойду, вот через год колледж закончу и двину.
- Ох и ****абол ты, - рассмеялся я, - в армию он пойдёт, ты смотри патриот какой. Между прочим, я от родителей слышал - скоро снова война в Чечне ***нёт, поедешь ты, Даня, на броне в самое пекло, отстрелят тебе яйца…
- Да и по хую! - перебил меня Кайф.
- А война, кстати, начнётся, помяните моё слово, господа студенты, - хитро улыбнулся Флекс.
- Кстати! - вставил Данила. - Между прочим, Кипеж стихи уматные пишет. В газетах к тому же их печатают. Вот почитай, Сань, чё-нибудь.
- Да ну, пацаны… - замялся Кипеж. - Чего-то это… да и вообще…
- Заебал, Санёк. Сам же вчера мне говорил, что накропал что-то. Давай последнее, а то обидимся.
- Да тут ***ня одна… надо бы доработать, - Саня достал из кармана потёртый блокнот. - А то криво как-то:
- Стекло потрескалось, и тысяча лучей,
Как на ж. д. вокзале пассажиры,
Мельканьем ног бегущих лошадей
Стреляют по лицу, как в школьном тире;
А муравейник-город забурлил,
Нагретый камень полыхает жаром.
Асфальтный смог, ворвавшись в хлад квартир,
Хрусталь покрыл серебряным загаром.
И утро, как большой незримый ключ,
Заводит механизм, пружину жизни,
Сквозь сонно сжатую ладонь прорвался луч,
Вдруг ослепивший отраженья мыслей.
«***та какая-то!» - подумал я, но вида не подал, а лишь одобрительно кивнул башкой.
- Заебись, да? Настоящий монстр! - похвалил Кипежа Данила. - Я, между прочим, один его старый стишок наизусть помню. Сейчас, сейчас… а, вот:
В масштабе окон мир ещё дороже,
Осколком солнца свет струится в мозг.
Холодной хваткой то, что было кожей,
Сжимает стебли обгорелых роз.
Флекс почесал затылок и сказал:
- И чего это тебя так морочило? Но что-то мы все загрузились. Заебись, Санёк! - похлопал он Кипежа по плечу. - Пиши дальше, ещё Пушкина переплюнешь. Долго ещё телепать, Кайф?
- Три станции. Выходим, минут двадцать пешком, дальше через посадку, мостик перейдём и метров двести вдоль берега.
- А чё за речка? - спросил Кипеж.
- *** знает. Зато у меня там кастрюля заныкана, и место беспалевное, никто не бродит и вокруг красиво. Меня радует.
- ****ец, пива больше нет! - помахал Флекс пустой бутылкой. - Эта была последняя!
- А больше и не надо, всё-таки молоко пить будем, *** его знает, как оно на пиво ляжет.
- Разве что только ещё сильнее вопрёт!
- Слышь, Флекс, а ты так стремишься умереть молодым?
- Я, ****ь, всех переживу, поверьте мне, хлопцы.
- А мне цыганка нагадала - мол, больше ста лет проживу. По руке гадала. Я к ней пришёл гашиш покупать, а она бесплатно и погадала - в качестве приложения, - поведал нам Кипеж.
- Ты б побольше купил, она тебе и сто пятьдесят нагадала бы, - засмеялся Кайф.
- Спорить не буду, но я ей верю, потенциал большой.
- А мне тоже гадали, только не цыганка, а бабуля в деревне. Она - ведьма, к ней все ходят, - сказал я.
- И чего? - хором спросили все.
- Говорит, жизнь будет долгая, две жены, стану впоследствии большим человеком, ну и т. д., и т. п.
- Небось шеф-поваром станешь. Куда уж больше с твоей профессией, - засмеялся Кайф.
- Щас я тебя ёбну, чтоб ты ржать перестал!
- Да шучу я, не злись. Я вот точно знаю - цель какая-то мне предначертана. Между прочим, я в рубашке родился.
- До сих пор в ней ходишь? - подъебал его я.
- Ясен ***, она же фирменная, от «Гуччи».
- А тебе, Флекс, что-нибудь гадали? - спросил Кипеж.
- Как минимум президентскую карьеру! Как только изберут меня - первым указом будет легализовать марихуану, как в Голландии.
- Кто ж тебе нагадал? - поинтересовался я.
- Сам себе и нагадал. Я по руке гадать умею. У меня дома есть книга - «Хиромантия» называется.
- Считай три избирателя у тебя уже есть, - сказал Кипеж.
- Будет гораздо больше. Вас я сделаю министрами. Кипежа - министром по науке, Кайфа - по здравоохранению, а Момента… *** знает, я с ним мало знаком.
- Пусть жрать тебе готовит, личный повар президента - не ***во! - предложил Данила. - Кстати, парни, на выход! Подъезжаем к нашей станции. Бегом-бегом, пока не проехали!
Выскочили мы вовремя. Двери вагона шумно захлопнулись, и электричка рванула дальше. Через минуту грохот стих, на безлюдной станции воцарилась почти полная тишина.
- Охуеть воздух, да? - спросил Кипеж.
Вокруг простирались хвойные леса, сквозь проблески между деревьями угадывались солнечные поляны. Небо, неестественно голубое, дышало прохладой и свежестью в наши лица.
- Хорошо здесь, - согласился Флекс. - Но у нас под Воронежем лучше, там Дон протекает, ****ато, красиво, дышится легко, не то что в городе…
- На природе всегда заебато! - подытожил Кайф и двинулся вперёд. Мы пошли за ним. Размахивая сучковатой палкой, Данила очищал себе дорогу от назойливой лесной паутины. Прошагав минут пять, он остановился и развернулся к нам лицом:
- Надо дунуть!
- Базару нет! - согласился Флекс, протянув Кайфу пачку папирос. Данила достал пакет с травой, умелыми движениями пальцев заколотил приличных размеров косячину и, послюнявив палец, залечил её.
- Взрывай! - протянул мне папиросу Данила.
Я чиркнул зажигалкой, затянулся и передал папиросу Кипежу. Тот сделал два напаса, подождал немного и «обраткой» пустил паровоз Флексу. Такую же операцию Флекс провёл с Кайфом, вскоре папироса вновь оказалась у меня и прошла ещё один круг. Мало? Ясен ***! Заколотили ещё одну. Когда обгорелый картонный фильтр упал на землю рядом с собратом, мы тронулись дальше. Дикий сушняк в горле намекнул мне на здравый приход, но я решил не ловить движняки (всё-таки впереди нас ждало молочко), а просто спокойно покайфовать в одно рыло, улыбаясь солнечным лучам. Да *** там! Старый добрый стеклянный колпак (моя вечная заморочка) медленно опустился на голову, искажая зрительное восприятие, заставляя ярче блестеть блики на листьях деревьев. Дебильная лыба всё шире и шире растягивала рожу. Я мотнул головой, чтобы отогнать смех, но словно какой-то гнусный маленький гном так прочно засел в моей башке, что и не думал съёбываться. Идущие рядом Кипеж и Флекс уже завели занимательную беседу и отчаянно жестикулировали:
- …судя по всему, всё дело в электрических импульсах! - доказывал Кипеж. - Это я ещё в школе проходил, по анатомии.
- Каких импульсах? - не въехал я.
- Я говорю, что дело здесь в электрических импульсах головного мозга. В принципе, насколько я понимаю, это и есть процесс мыслительной деятельности, обработка сигналов, аудильных, визуальных, слуховых, осязательных, обонятельных и, конечно, шестого чувства - интуиции…
- Стоп! - перебил его Флекс. - В смысле, обонятельных сигналов?
- Ну носа, запахи… обоняния! Ха-ха, - заржал Кипеж ужасным смехом. Я тоже начал смеяться, да и Флекс тоже.
- И чего дальше? - подал голос Кайф, бодро шагающий впереди.
- Ну вот, - просмеявшись, продолжил Саня. - А когда ты накуриваешься, сознание расширяется, на обработку информации мозг затрачивает гораздо больше времени, ведь восприятие усиливается. Соответственно, и тормозишь ты сильнее, и соображаешь хуже.
- Да ну на ***! - заявил я. - У меня по накуре башка работает гораздо лучше, и соображаю я быстрее!
- Всё это ***та! - уверенно сказал Кипеж. - Можно даже провести эксперимент. - Он достал из кармана штанов потёртый сборник сканвордов. - Во! Реальный вопрос. Армянский архитектор, шесть букв, вторая «а».
- Акопян! - гаркнул Кайф. - Без возражений!
- Ни ***, вторая «а».
- Бабаян, - неуверенно предложил Флекс. - В смысле, не певица, архитектор Бабаян.
- Бабаян - женская фамилия, - огрызнулся Саня. - Твой вариант, Момент!
- Бля… ну, Шеварднадзе… Больше никто в голову не приходит.
- Ладно, хер с ними, хачами, их фамилии *** разберёшь. Давайте гадать следующий.
- В ****у твои хачёвские сканворды, - отрезал Кайф. - И вообще, хорошь грузиться. Мы уже почти пришли. Вон мостик.
Впереди оказалась мелкая грязноватая речка, через неё был перекинут какой-то кустарный мостик - два бревна, перевязанные тросом.
- Да-а-а-а, - протянул Флекс. - И как его переходить?
- Раком! - подсказал Данила и, балансируя руками, бысто перебежал ненадёжную конструкцию.
Вторым пошёл Кипеж и наебнулся, благо в воду не упал, а зацепился руками за трос. Мостик был невысоким, но мочить ноги не очень-то хотелось. Любитель сканвордов благополучно выбрался, хотя и вымазал грязью колено. Нам с Флексом чудом повезло - мы остались целыми и невредимыми.
- Ещё чуть-чуть, и мы на месте! - обнадёжил Данила.
- По-моему, - заявил Кипеж, - здесь реально могут тусоваться менты.
- Лучше бы здесь тусовались тёлки! - заржал Флекс.
- Вы бы, парни, лучше сучья подбирали, нам сейчас костёр разводить, а с сухими дровами тут напряг! - сказал Кайф, прошёл ещё метров двадцать и скинул сумку с плеча на траву. - Варить будем здесь!
Данила полез в кусты и выволок оттуда кастрюлю, большую и закопченную, и полиэтиленовый пакет.
- Здесь есть сгущенка, но она… - он понюхал банку. - Она херовая. Ну ничего, у меня еще есть. Доставай бурьян, Флекс!
Пока двое организаторов разводили огонь и перебирали траву, Кипеж подрулил ко мне и предложил поставить палатку, ”чтобы залипать”, - объяснил он. Но я уже настолько воткнул, лежа на спине, что и ему пришлось на время оставить эту дурацкую затею и прилечь рядом. Я как раз дошел до той стадии мировосприятия, когда всякий физический труд воспринимается исключительно в форме редкостного заеба, душа требует покоя и лирики. К тому же погода была чудесная, речка журчала по камням, птицы щебетали в кронах деревьев, шелестела листва, и я мог лишь с наслаждением протянуть глубокомысленное “бля-я-а!”.
Но двое кайфоломов, Данила и Флекс, как будто специально пытались вырвать меня из лап наслаждения, то всучивая спички, то отправляя за дровами, то пиная Кипежа, заставляя его пинать меня и ставить вигвам. Сами они методично углубились в варку колдовского зелья, периодически закидывая кучки конопли в кипящее молоко. Кайф с остервенением мешал варево, выуживая из кастрюли слишком толстые стебли, а Флекс, иногда подкидывая соду, мутил с костром, раздувая его, а иногда, наоборот, извлекая лишние дровишки. У нас же с Кипежем ни *** не получалось. Сначала колья оказались слишком длинными, потом слишком маленькими, в конце концов мы привязали палатку к веткам деревьев, закрепив лишь дно, решив, что через час, один ***, всем будет на всё насрать, а на палатку и подавно.
- Готово! - крикнул Данила. Я оглянулся. Флекс уже заворачивал «вторяки» в пакет - «на следующий раз»! - как он сказал. Кайф же потрясал пластиковой бутылкой:
- Полтора литра вышло. Два дня убиваться будем, минимум. Заебись! Прошу к столу.
- Плесните колдовства! - завыл басом Кипеж, подставляя пластиковый стаканчик.
- В хрустальный мрак бокала!
- В хрустящий мрак бокала! - рассмеялся Флекс и демонстративно помял стаканчик. - Давай, Дань, ***чь по сто пятьдесят!
- Мне сто! - махнул рукой Кипеж. - Я не бездозник!
- Мне тоже, - сказал я. - Сто пятьдесят - до *** получится, можно и хвостом щёлкнуть.
- Главное - не щёлкать еблом! Заебал, Момент, ебашь полный, мы же рядом, если чего - откачаем! - успокоил меня Кайф и протянул наполненный до краёв зелёной тёплой жидкостью «бокал». Я выдохнул, выпил приторно сладкое варево и запил соком.
- Убойное, по ходу, молочище, - пробормотал Флекс, ёбнув стакан. - Добро пожаловать в новую реальность.
Кайф с Кипежем пошли в палатку и завалились на плед в ожидании прихода. Флекс направился в кусты поссать, а я сел возле костра в позу лотоса и уставился на пламя. При внимательном рассмотрении огонь казался живым существом: набрасывался на деревяшку, охватывал её жаркими лапами, потом раззевал огненное чрево и потихоньку пожирал жертву, кусок за куском, превращая в серые угли. И на меня неожиданно напала тоска. Тоска по тому, что уже никогда не вернуть: безмятежного детства, когда каждое незначительное событие, кажущееся сейчас мелочью, было настоящим открытием; гулянок отрочества, когда все было в первый раз: первая сигарета, первая рюмка алкоголя, первая девушка… И праздников юности, конечно. Даже этот день, когда я безмятежно сижу у костра и размышляю, уже уходит в прошлое, как и все прожитое. Удивительно: какие-то негативные события сейчас уже не вспомнишь, а вот хорошие, радостные… Хорошее навсегда остаётся в памяти, иногда напоминая о себе, в очередной раз заставляя глубоко вздохнуть: эх, бля-я-я!… Но это рок времени, неумолимо спешащего вперёд. Каждому возрасту своё счастье, в конце концов я ведь ещё не чувствовал радости отцовства, гордость за детей, ласки любимой жены и многое другое, чем насыщена полноценная взрослая жизнь. А мне всего восемнадцать, и я лишь жертва собственных уморазмышлений с нелепыми амбициями и перезревшим максимализмом…
- Слышь, Момент! - Флекс резко перебил ход моих мыслей. - Тебя, что, уже прёт что ли?
- Да нет, просто пробило на думку - наверно, планец отпускает, - ответил я, натянул капюшон балахона на голову и полез в темень палатки, откуда доносились бас Кипежа и хихиканье Кайфа. Мне стало интересно, о чём это они перетирают; забравшись внутрь, я увидел лежащего на спине Данилу и сидящего по-турецки Кипежа, отчаянно прогонявшего какую-то, по-моему, полную ***ту:
- … И когда американцам пришлось убрать контингент своих вооруженных сил с территории Центральной Африки, встала необходимость забрать с собой и свои электронные и печатные СМИ. Однако по прошествии нескольких лет африканцам потребовались собственные средства информации, а финансов на их создание, естественно, не было. И ****он! Само собой «натовцы» подсуетились и предложили им свою поддержку, но, как ты думаешь, на каких условиях?
- На каких? - загруженным голосом спросил Кайф.
- А на таких, что за финансовую поддержку при создании СМИ американцы потребовали приоритет в выборе информационных тем. Неграм ничего не осталось, как согласиться. Вывод: 98% информации Центральной Африки контролируется спецслужбами США, и фактически эти страны вновь попадают под гнёт колониальной зависимости. Сознание им формируют американцы, прикидываешь? И не надо тебе ни ракетных установок, ни самолётов, ни танков, ни авианосцев и кораблей с их капитанами, матросами первого ранга, второго ранга, третьего ранга - они там, по ходу, в трюмах проживают, потому что дальше идут мичманы третьего ранга, второго ранга, первого ранга - для них, значит, уготовлена палуба, а боцманы и шкиперы живут на вышках и мачтах - им вперёд смотреть надо, пока матросы палубу драят швабрами…
- Кипеж! - жалобно взвыл Данила. - Хватит! У тебя бред. Лучше стишок почитай какой-нибудь, а то я с ума сойду.
- Стишок? - задумался Санёк. - Сейчас… Я сижу на берегу, не могу поднять ногу.
- А-а-а! - Кайфа начал распирать истерический смех. Я тоже посмеялся немного, но тут же пришёл в себя. Всё было не так как надо. Как будто пелена сошла с глаз моих - мир стал другим. Я выщемился из палатки, не чувствуя своих ног. Солнце неожиданно ушло за тучи, небо стало пронзительно серым, скорее, даже с металлическим оттенком. «Спокойней, спокойней… - успокоил себя я. - Это лишь молоко, этого нет!» Но тут ветви старых ив принялись хлестать меня по лицу. Я пополз к костру, захуячил ливень, и моё тело съезжало назад по липкой земле - я почему-то оказался на бугре. Костёр вновь очутился передо мной, я сидел совершенно сухой, да и солнце светило в глаза и дождя не было. Но ощущение осталось, ощущение чего-то предстоящего, неизведанного. «Во меня прёт-то!» - только успел подумать я, как в кармане балахона запиликал мобильник, которого у меня сроду не было, но я рявкнул в трубку: «Чего надо?» и услышал голос гнусавого переводчика из старых видеофильмов: «Берегись, Дороти, на Канзас обрушивается ураган!»
- Вот дерьмо! - завопил я, но картинка перед глазами уже отъехала вниз, словно слайд диафильма. На её месте появилась огромная красная рука, которая, сжав кулак, рванула вперёд, потащив меня за собой. Ручища оказалась моей; я был одет в костюм супермена и нёсся по воздуху с огромной скоростью. «Только бы не вьебаться ни во что!» - подумал я, а подо мной стремительно пролетали леса, дома. Ветер теребил мои волосы, глаза страшно слезились - видно, я набирал скорость. Москва сверкнула разноцветной россыпью огней; на долю секунды меня ослепили купола храма Христа Спасителя, а через мгновение я мчался над полями, реками и лесными массивами Черноземья. Далеко впереди обозначились горные хребты. Я поднял кулак выше, набрал приличную высоту и лихо пронёсся между двумя горными вершинами. «Кавказ, что ли?» - промелькнула шальная мысль, но передо мной уже простирался бескрайний океан. В лицо пахнуло холодной влагой; стаи дельфинов рассекали воду, громадные кашалоты ***чили хвостами, поднимая в воздух миллионы бриллиантовых брызг. Я издал безумный вопль, опустился совсем низко и по касательной надрезал зеркало водной глади. Освежившись, я почти перпендикулярно воде поднялся вверх, закрутил мёртвую петлю и вновь рванул дальше.
Полёт начал меня безумно радовать: эдакое ощущение полной и беспредельной свободы. Обгоняя косяки птиц и низко летящие самолёты, я мчался всё дальше и дальше, не испытывая уже никакого страха. Мне уже пришла в голову мысль дотянуть до первой космической скорости и устремиться в верхние слой стратосферы, как вдруг впереди появилась фигура Флекса с вытянутыми в мою сторону руками. «Стой!» - крикнул он и ухватил меня за правый локоть. Я по инерции уволок его за собой, но Флекс умудрился закрутить моё тело вокруг своей оси, и мы дружно ёбнулись на бетонную площадку.
- Бля, во ты разогнался! Откуда ты здесь взялся?
- А где мы находимся? - спросил я его и удивленно огляделся. Передо мной простирался гигантский мегаполис, а мы стояли на крыше какого-то безумно высокого небоскреба.
- Смотровая площадка Всемирного торгового центра, правая башня. Нью-Йорк, мать твою, Соединенные Штаты!.. - торжественно объявил Флекс. - Я только одного понять не могу, нас так глючит или все происходит на самом деле?
- Наверно, глючит! - предположил я, заметив, что никакого суперменского костюма на мне не надето, а в чем был я, в том и остался, в смысле, кроссовки, джинсы и балахон - в чем еще из дому вышел.
- Ты знаешь, - доверительно прошептал мне на ухо Флекс, - я решил здесь остаться навсегда, найду работу, сниму хатенку, деньги-то есть! - он потряс перед моим носом пачкой «зеленых». - В аэропорту подогнали!
Неожиданно пропищавший звонок мобильника перебил его. Флекс залез в куртку и выудил трубку, почему-то с проводом, который, извиваясь, тянулся из глубины кармана.
- Да!.. да!.. Иду, иду, через минуту буду… Все, ждите! Извини, Момент, дружище, мне пора - труба зовет! - подмигнул Флекс, помахав телефоном. Рассмеявшись, он развернулся и вошел в невесть откуда взявшуюся дверь.
Мне стало грустно и одиноко. «Пора лететь домой!» - подумал я, подошел к краю крыши и сиганул в небо. Но то ли костюма не было, то ли летать разучился, однако я камнем полетел вниз. «Ох и наебнусь сейчас!» - промелькнула мысль. Падение было долгим, с минуту, наверное. Люди, гуляющие по проспектам, становились все крупнее и крупнее; я выбрал негра пожирнее и грохнулся ему на толстую шею. Чернокожий упал, как подрубленный ствол молодой березки, хрустнув позвонками. «Шею сломал бедняге», - решил я и завопил во всю глотку:
- What`da fucker you tolking adout! (Главное - сразу деморализовать противника.) Fucking nigger!
Толстяк, видать, нехуево испугался, повернулся ко мне лицом и, брызжа слюной, проорал в харю:
- Ты заебал в доску, Момент! Какого ***! Я тебе, чего, подушка безопасности?!
Мне вдруг показалось, что подозрительный русскоязычный негр немного смахивает на Кипежа. Да вроде не такой он и толстый оказался наощупь. Когда наконец до меня дошло, что сижу я в палатке верхом на Сане, Кайф уже ржал, как накуренная лошадь, прикрикивая:
-Бля, ха-ха-ха, на голову свалился! Ну ни *** ты, ха-ха-ха! Ноги не поломал? Ха-ха-ха!
- Заткнись! - разозлился я. - Поебень какая-то! *** пойму!
- Действительно, Кайф, - протянул Кипеж. - Нет тут ни хера смешного - у меня шея болит, между прочим, из-за этого Тарзана.
- Ты, Кипеж, извини, если чего, я ж не специально грохнулся. И вообще, где Флекс?
- А Флекс на метро уехал, - ответил Данила. - Совсем недавно. Обещал к вечеру вернуться.
- Я его только что видел. Не пойму, что это было, но Флекс сказал, что с сегодняшнего дня остается жить в Америке.
- А-а, ты просто плохо его знаешь! - ухмыльнулся Кипеж. - Америка - хрустальная мечта его детства. Он ей вечно грезит. Дорвался, видать.
- И чего ты, вообще, так разнервничался? - спокойно спросил Данила. - Ну и *** с ним, с Флексом. Никуда он не денется. Давай я лучше тебе историю расскажу.
- Какую историю? - не понял я.
- Жизненную. Историю про синий пинг-понговый шарик.
- Какой синий шарик?
- Пинг-понговый. Слушай внимательно и попробуй понять суть. Кхе-кхе, гм… На свете происходит много странного, удивительного… Да-а! - Кайф сидел в позе лотоса, курил сигарету и, рассказывая, пристально смотрел мне в глаза своим безумным, завораживающим взглядом. Мне даже казалось, что он молчит, а я просто понимаю его мысли. - Ну так вот! А жил в нашем районе когда-то один мальчик, помладше нас, наверное. Он тоже, как и ты, курил траву, варил молочину, бегал по полям, взлетал, прыгал с крыши, ну и так далее, а тут - хоп! У пацана - день рождения! Подходит к нему, значит, мамаша и говорит: «Сынок, у тебя скоро праздник. Что тебе подарить на день рождения?». А он ей отвечает: «Мама, подари мне синий пинг-понговый шарик!». Ну она, естественно, сказала ему, что он дурачок, и подарила ему велосипед. Поездил он на нем годик, и тут - бац! Снова у него денюха! Опять подходит к нему мама и говорит: «Милый, что тебе подарить на этот раз?». А он ей и заявляет: «Мамочка, подари мне синий пинг-понговый шарик!». Она ему снова сказала, что он дебил, и подарила мотоцикл. Мальчик на нем ездил целый год до следующего дня рождения. И пацан снова заявляет маме, мол, купи мне синий пинг-понговый шарик. Мол, ни *** больше не надо! Она ему снова заявила, что он полный еблан, и купила сыну машину, хорошую, дорогую. Мальчик поблагодарил ее, сел за руль, выехал за город, разогнался по трассе, слетел, ну, короче, разбился насмерть. Просто вдребезги! - Кайф помолчал с минуту, глубоко затянулся, выпустил облако сизого дыма и тихо сказал:
- И никто, никто никогда не узнал, на *** ему нужен был этот синий пинг-понговый шарик!..
БЕЗОТВЕТНАЯ ЛЮБОВЬ
Помнится, как-то залипли мы с Моментом у меня на хате. Родители уехали на дачу, и целую неделю квартира была предоставлена нам. Денег, конечно, мне оставили, мы на учебу забили ***, я вырубил «белый», и из квартиры никто сутками не вылезал. Пустив «герыч» по ноздре, мы лежали на диване, слушая музыку, и мысли не особенно лезли в голову. Наконец, после долгого молчания Момент поднял голову и, почесывая ебло, поинтересовался:
- Слышь, Флекс, а ты… ты правда ее любишь?
- Кого?
- Ну… да ты же ее знаешь. В желтом платье, с этими… подсолнухами…
- А-а, ты про нее, я же говорил, давай больше не будем о ней спорить, мы, кажется, обо всем договорились.
- Слушай, ну а если я попробую с ней… это… ну ты же не обидишься, нет?
- Да ты ****улся? Не-е, ни ***, Момент, я ни с кем делить ее не хочу.
Я помолчал с минуту и продолжил:
- Я же с ней встречался позавчера, вечером. Знаешь, я держал ее за руку, вот у нее нежная кожа, бля, вот… Прижмешь ее голову к груди, и ее волосы пахнут… знаешь, трудно объяснить, я с ума схожу от этого запаха…
Меня пер «белый», волшебно бросая с одной волны наслаждения на другую. Я, захлебываясь, рассказывал, рассказывал:
- А потом мы целовались! Слышишь, Момент, потом так целовались… В губы… Я целовал ее в шею, в глаза, в уши, гладил рукой по груди. Мы сидели в парке Трубецких на лавочке, уже темно было, я снял с нее лифчик, целовал ее в грудь, в соски, потом в живот, а руками все сжимал и сжимал ее груди…
- Бля, хорош, Флекс! - взвыл Момент. - Хватит!
- Нет уж, слушай до конца, если уж решил знать правду. Потом я положил ее на лавочку, у нее было это короткое желтое платье с подсолнухами, оно задралось выше живота. Я стянул с нее трусики, а сам сел поперек лавки. Странно, вроде и был усажен, но тут же возбудился, и мы начали заниматься этим прямо тут, в парке. Знаешь, как это по кайфу, ночью, в парке, с ней…
- Знаю, на ***! Знаю… Я же не рассказывал тебе, как с ней первый раз встретился? В институте, на дискотеке в честь 8 Марта. Я тогда был вмазанный, ну мы как раз вырубали «белый» с Тюлем, вместе со мной в пищевом учится. А было все это мероприятие в спортзале, стулья по бокам расставили, а в центре типа дискотеки организовали. Начался белый танец, помню, рядом Тюль сидел и все бубнил, мол, танец белый и мы под «белым». Потом Тюль ушел домой, а я все сидел, музыку слушал, и тут она подошла, веселая такая, говорит: «Привет, Женя!» - ты представляешь? Имя мое знала, а откуда? Я сам его уже почти забыл.
- И чего дальше? - нетерпеливо спросил я.
- Мы с ней танцевали, обнявшись. Знаешь, я тогда впервые ей в глаза посмотрел. Они… как бездонные колодцы, словно в душу смотрит и все понимает. И платье это шелковое, с подсолнухами… знаешь, оно немного старомодное, сейчас все бабы в штанах ходят, а эта - в платье. Понимаешь, она совсем другая, она - моя. Я так ее захотел, так захотел… Я даже когда первый раз трахался, и то так не хотелось.
- А она чего?
- Почувствовала, конечно. Я ж к ней всем телом прижимался, ***м об нее терся. Прикинь, вот ее грудь… она словно меня проткнуть ею хотела, такие твердые у нее… Я ее в шею поцеловал, и она как застонала, прямо мне на ухо.
- Ну и че, - начал злиться я. - Потом ты протупил, и ****ец.
- Я не тупил, я понял, что еще рано для ебли. Она не такая, как другие, не шалава. Ты просто полностью лишенное романтизма быдло, и ни *** ее не понял, не раскусил ты ее.
- Во всяком случае, поебал, а ты - ***!
- Потому и люблю гораздо больше. Я и хочу ее гораздо больше, чем ты, только чтобы все было как надо, а не на лавочке. Я когда ее волосы каштановые вспоминаю, у меня, ****ь, сердце из груди выпрыгивает.
- Мне по хую! - крикнул я, приподнимаясь. - Это моя телка, понял? Еби кого хочешь, мечтай о ком хочешь, но эта - моя. И не надо на нее глаз ложить - хуже будет.
В квартиру незаметно зашел Данила. Молча зашел в нашу комнату и сел на стул. «Накуренный», - подумал я.
- Ох ты, ****ь, какой командир нашелся. По хую ему. И мне до ****ы! Буду с ней мутить, когда хочу, а выебнешься - схватишь по ****у сразу!
- Э-эй, вы чего, ребята… - вмешался Кайф, но мы уже сцепились. Я первый уебал Моменту в нос, но он, будучи потяжелей, свалил меня на пол, и мы покатились по комнате, периодически охуячивая друг друга. Данила с трудом оттащил разъяренного Момента от меня; тот, злобно вытирая кровь с лица, орал:
- Урод, ****ь, я тебе, сука, ****о разобью!..
- Ладно, бля, заткнись, ****ный в рот, - начал приходить в себя я, оправляя одежду.
- Пацаны, ну вы чего делаете, мы же друзья, хуля вы, как не знаю кто! Чего не поделили? - все еще держа Момента, спросил Кайф.
- Да!.. - махнул рукой Момент. - ***ня получилась. ****ь тебя, Флекс, ох и мудак ты, нос чуть не сломал… - уже успокоившись, пробубнил он и пошел в ванную смывать кровь.
- Телку мы не поделили,- объяснил я. - Никак не разберемся, чья она - моя или Момента.
- Моя! - послышался голос из ванной.
- Во-о, слышишь. Он говорит - его, я говорю - моя.
- Ну ****ец, вы как школьники, такая проблема! Ну… поделите ее, - предложил Данила. - Допустим, сегодня ты ее еби, а завтра - он, и все, дело с концом. Хуля драться-то!
- Вот в том-то и фишка, что *** ты ее поделишь,- вытираясь полотенцем, высунул из ванной голову Момент. - Делить нечего, нет ее.
- Как? - не понял Кайф. - В смысле, нет? Померла, что ли?
- Да нет! - рассмеялся я. - Ее вообще нет. Выдумали мы ее с Моментом, эту девушку с каштановыми волосами и голубыми глазами.
- И в платье желтом с подсолнухами, - добавил Момент.
- Да, выдумали, а теперь не поделили, кому на нее дрочить. А вместе - не получается!
Уже совсем стемнело, да еще луна зашла за густые тучи. Во дворе одиноко горел фонарь, освещая лавочку у подъезда.
Она ждала. Ведь он где-то рядом, такой любимый, желанный. Шприц упал на ковер, несколько вишневых капель украсило бежевые колготки. Она легла, не укрываясь одеялом и не закрывая окно, предоставляя вечернему ветерку спокойно овевать ее почти обнаженное тело. Желтое платье с яркими подсолнухами висело на спинке кресла, темно-каштановые волосы разметались по подушке. Она ждала. Вот… вот… Наконец горячая волна набежала, словно издалека подхватила тело, понесла куда-то вдаль… Вот его руки, из темноты, стягивают с бедер шелковое белье. Она со стоном закидывает голову назад, закрывает глаза, охватывает ладонями грудь, кусает губы. Бедра сами раздвигаются, его рука гладит, ласкает, погружается… Сердце стучит все быстрее, дрожь охватывает тело. Быстрее… быстрее… Она, задыхаясь, вскрикивает, слезы текут по щеке. Да, да, милый, да… Ее тело изгибается дугой, бедра судорожно сжимают кисть руки. Да… да… да… тише… тише…
Ее голое тело, влажное и безжизненное… Прижимая колени к груди, обхватив руками голени, она шепчет про себя имя. Его имя. Если бы он был рядом, здесь, как же хорошо было… Он здесь, рядом, а лучше… а лучше двое, с двух сторон, чтобы вместе любили, вместе обнимали, вместе делили… Как бы хорошо…
Героин продолжает носить ее по волнам наслаждения. Она засыпает со слезами счастья на волнах, губы ее улыбаются. Она знает, завтра они снова придут… Их будет двое… любимые… любимые…
АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА
В последнее время я все чаще задумываюсь о вопросах пространства и времени. Так ли незыблемы эти понятия? Можно ли двинуться другим путем и преодолеть их всеобъемлемость? Я уверен, что каждый человек хоть иногда ощущает нереальность происходящего, словно на мгновение чувствуя себя не физическим телом, а всесильной мыслью. По моему мнению, в такие моменты мы как нельзя ближе прислоняемся к граням между пространственно-временными формами, и здесь как никогда возвышается роль наркотиков. Ведь они являются проводниками, вернее сказать, ключами, способствующими открытию этих незримых дверей от одной реальности к другой.
Вот, например, до сих пор сидит в памяти тот сумасшедший день, когда мы с Моментом скорешились. Кайф подбил меня намутить травы, чтобы приварить молочины. Нас было четверо, мы уехали на электричке в какой-то забытый богом лес Подмосковья. Я тогда убился ого-го как, но не в этом дело. В процессе моих брожений по миру моё тело тоже передвигалось, причём это подтверждают все остальные. Вот и думай, где границы между реальностями?
Но по порядку: мы ворвались в лес, приварили молока и ****ули по дознику. Нас ещё не отпустил план, и потому переход от одного состояния к другому был плавным и приятным. Мы с Моментом засели у костра в ожидании прихода. Его, по ходу, дико пёрло, потому что сначала он некоторое время загонял какую-то хрень про ушедшую молодость, потом (если я правильно его понял) с кем-то трещал по телефону, а вскоре вообще куда-то делся. Я ещё минут пять потусовался у огня, как вдруг на меня навалилась просто стая галюнов: какие-то летающие паутины, пауки по колено и большие травоядные динозавры, высовывающие из глубины чащи длинные шеи. Некоторое время я тихо похохатывал над всеми этими весёлыми чудищами, пока из палатки не вылез Кипеж:
- Флекс, где Момент? - спросил он меня.
- Не имею ни малейшего понятия, - ответил я, прогоняя с кроссовка крупного паука.
- Но где-то он должен быть?
- Слушай, Санёк, хули ты задаёшь глупые вопросы. Пойди поищи! Кстати, есть ли что захавать?
- Вряд ли. А ты не знаешь, где Момент? - снова начал тупить Кипеж.
Мне вдруг ужасно захотелось сорваться домой и здраво пообедать. Я встал, попрощался с Кипежем, пообещал вернуться к вечеру и пошёл к ближайшей букве «М». Открыв стеклянную дверь метрополитена, я столкнулся с бабулей-контролёром. Она всячески не пускала меня вниз, требуя денег за проезд; я покопался в кармане джинсов и вытащил красную книжечку «НКВД» с личной подписью Берии, которой до чёртиков напугал старуху. Спустившись на эскалаторе, я сел на лавочку в ожидании поезда и тут обратил внимание на название станции, выложенное мозаикой вдоль пути: «Улица Ивана Поддубного».
«Эге-гей, - подумал я. - Так мы же варили молоко «Иван Поддубный». Надо было же так угадать, ни *** себе…». И, поразмыслив немного, продекламировал:
- Если это пил Иван, значит, надо пить и вам! - и заржал на всю станцию.
- Водки бы выпить, - задумчиво произнёс какой-то старый бомж, севший рядом. - Но её ждать надо, когда она появится…
- В смысле, ждать? - не понял я.
- А кто его знает, - протянул старик. - Каждый ждёт то, что ему больше всего хочется, а получает обычно совсем другое. Вот так-то.
- Лично я жду поезд, чтобы уехать домой и пожрать.
- Э-э-э, а ты, наверно, наркоман, коли жрать хочешь. Не люблю наркоманов. Все вы законченные уёбки!
- Ни *** себе телеги! - разозлился я. - На себя посмотри, вонь! И, между прочим, ничего плохого я тебе не делал. Пока что!
- Это тебе так кажется… - начал бомж, но тут ворвавшийся на станцию поезд заглушил его голос. Я зашёл в вагон и устало опустился на сиденье. И надо же - старый *** присел рядом.
- Я тебе не до конца все объяснил. Ты говоришь, что плохого не делал. Возможно. Но знаешь, как меня выматывает общаться с такими мудаками, как ты, в то время, когда можно спокойно сходить в храм, поболтать со старушками.
- Не, дед, ты по-любому хочешь получить по еблу. Хуля ты от меня хочешь? Иди себе в свой храм, к своим старушкам!
- Во-о! - многозначительно поднял палец ханыга. - В свой храм! Именно свой! А вот тебя спасать надо! Вот, смотри!
Дед достал из кармана черный дистанционный пульт и ткнул кнопку «Power». Где-то под потолком вагона загорелся маленький монитор, на экране которого показалась толстая рожа в белом халате:
«Проблема наркомании среди молодежи в настоящее время - это глобальная задача для всего российского общества. По сравнению с прошлым годом количество зарегистрированных наркоманов увеличилось в пять раз, а по оценкам специалистов Минздрава, на самом деле в несколько раз больше. Увеличились и незаконные поставки наркотиков в столицу, и в страну в целом…» - монотонно бубнил доктор, тыча указкой в какой-то нелепый график.
- И чего? - спросил я у старика. - Думаешь, удивил этой ***ней?
- Смотри дальше, дурень, это - твое будущее!
На экране появилась больничная палата, несколько кроватей, на одной из которых хрипел синюшный полутруп. «Конец парню,- подумал я. - Белый, мать его». Наркомана, по ходу, ломало здраво, он пытался оторвать высохшие руки от простыни, но не мог этого сделать. Громкий голос принялся зачитывать закадровый текст:
«Перед вами умирающий наркоман, 24-летний Алексей Силаев, в недавнем - выпускник МГУ. Героиновый стаж - 4 года. К сожалению, родители больного обратились в клинику слишком поздно - Алексея спасти не удалось…»
Я, выпучив глаза, переваривал информацию. Алексей Силаев - это ж, ****ь, я! Если мне сейчас 19 лет, то через пять, с высохшим лицом, выступающими ребрами, я щелкну хвостом в какой-то вшивой наркологичке? Вот дерьмо! Это не может быть правдой!
- Может! - громко захохотал бомж и встал, распрямившись в полный рост. - Думай сам, а мне пора! - и, махнув на прощание рукой, старик вышел на станции.
Я серьезно задумался. Конечно, не стоит поддаваться панике, все ***ня. К тому же, помнится, я неслабо припил молочка сегодня - может, это вообще галлюцинации, все это вокруг. А с другой стороны, понятное дело, не всякий нарк протянет четыре года, не каждый…
- Станция «Аэропорт»! - произнес ласковый женский голос.
- Твоя, - подтолкнул меня какой-то мужик, я встал, побрел к выходу и медленно поднялся по эскалатору наверх. Не успел я прикурить сигарету, выйдя на воздух, как ко мне живо подлетел темноволосый дядька в летной форме и нежно прошептал на ухо:
- Ну чего, в Америку летишь, в Нью-Йорк?
- Куда-куда?
- В Нью-Йорк. Стольник есть?
- Есть, - ответил я, поковырявшись в кошельке.
- И чудесно, вперед! - мы вышли на улицу, спустились в подземный переход и, пройдя бесчисленное количество дверей и проходов, очутились у огромной лестницы.
- Давай, забирайся на трап и занимай место где-нибудь сбоку.
Я задрал голову: лестница вела к борту огромного авиалайнера с надписью «PAN AMERIСAN».
- Стольник не забывай сюда! - рявкнул мужик, я отдал ему бумажку, забрался внутрь самолета и приткнулся на боковое место.
Не успел я как следует погрузиться в сон, цветной и радостный, как почувствовал рядом неприятный запах бомжатины. «Бля, снова это уебище», - подумал я и довольно невежливо поинтересовался:
- Какого *** тебе тут надо?
- Какого ***, какого ***! Смотри какой… Куда хочу - туда лечу, - ответил старик и помахал билетом. - Видишь, место мое, все законно, поэтому заткни пасть.
- Я только решил вздремнуть, как появился ты и твои смердящие шмотки.
- Вздремнуть? Ха… Наркоманам все равно не снятся сны.
- Почему это? Снятся, очень даже часто.
- Ну, например, расскажи самый странный.
Я потер лоб, подумал и вспомнил:
- Вот иногда будто снится, будто нет… Короче, лежит на столе такая небольшая кучка плана, где-то на полтора бокса, лежит и душу радует. Вдруг появляются пять пустых папирос, пустые и как будто живые, сами по себе, понимаешь? Сами заколачивают в себя весь план и, забитые, упрыгивают куда-то. Что бы это значило?
- А-а, брат! Все в порядке. Сколько там тебе осталось жить, пять лет? Все о`кей, погулять хватит. Смысл тут вот в чем. У тебя свой плантарь есть?
- Ага, под Воронежем.
- Ну, ясно все. Ближайшие пять лет у тебя будут реальные урожаи дури, убивайся себе на здоровье. Но и о будущем забывать не стоит, откладывай на черный день, ибо после пяти урожайных лет наступят херовые годы, все кусты твои менты повыкосят. Не заготовишь запасы - будешь сосать ***. Но здесь тебе повезло, как раз в хорошие годы поживешь, а там кони и нарежешь.
- Слышь, дед, а есть ли шанс выйти из этой игры? Как-нибудь по-другому будущее сварганить? Я ж молодой! - грустно спросил я.
- А на *** тебе жизнь? Хорошего ты никому не делаешь, плохого тоже не делаешь. Ты же ненужный в этой жизни. Хотя, конечно, человек сам хозяин своего счастья, знаешь ли. После Господа Бога, конечно, ты, кстати, верующий?
- Да нет, я атеист. Какой в наше время бог?
- Я тоже атеист, - успокоил меня старик. - Держись крепче, сейчас будет посадка!
- Э-э, мы, чего, уже прилетели, что ли, быстро как-то!
- Не знаю, не знаю, это США.
Самолет быстро приближался к полосе, выпуская шасси. Колеса коснулись бетона, вибрация корпуса передалась и нашим телам. Наконец авиалайнер остановился.
Старик выдохнул, покачал головой и заговорщицки прошептал:
- А Бог все-таки есть! Верь мне! - и, закинув сумку на плечо, бодро двинулся к выходу.
Я посидел немного, пораскинул мозгами и понял, что у меня нет ни загранпаспорта, ни билета. «А, по хую!» - решил я и вышел на воздух. Запах Соединенных Штатов мне не понравился - уж больно тут пахло самолетами. Вся толпа валила куда-то в аэропорт, где их тщательно проверяли американские мусора-таможенники. Пока я думал, как их всех наебать, ко мне подрулил какой-то крендель и вежливо поинтересовался:
- Вы, наверное, политический?
- В каком-то смысле да! - уверенно ответил, воспринимая все это за прикол.
- «Зеленая книга»? - заискивающе посмотрел он в глаза.
- Я бы даже сказал, зеленое молоко! - бодро заявил я и многозначительно поднял палец вверх.
- Давайте побеседуем в другом месте, здесь мы как два «Тополя-М» на Плющихе.
- Абсолютно согласен. Но у меня проблемы с документами и деньгами. Не ел уже сутки. - Я сделал голодное лицо.
- А-а, ну тут, как всегда, израильские спецы воду мутят. Но вы же понимаете, опыт советской разведки - это такая мощная база, с которой…
- Я все прекрасно понимаю!
- Тогда вперед! - и мы зашагали к аэропорту. На таможенном посту мой новый знакомый выудил какую-то ксиву (судя по тому, как напрягся таможенник, не менее чем ЦРУ) и вывел меня на огромную автостоянку.
- А теперь слушай! - повернулся он ко мне вплотную. Круглая рожа, почти лысая голова, лет сорок с ***м, серое пальтишко… - такого увидишь во второй раз и не узнаешь, слишком обыкновенный.
- Слушаю внимательно!
- Не перебивай. Сейчас подходим к машине, там находится товарищ Макушкин, полковник. Побеседуешь с ним, он объяснит суть задания, а ты отправишься выполнять.
- Что выполнять?
- Я же говорю, задание. Тебя, что, не инструктировали?
- Да нет, - замялся я. - Так, только в общих чертах. Сказали, все на месте объяснят.
- Ух, ****ь, стрелочники. Ну, залазь на переднее сиденье.
Я открыл дверь черного «Паджеро» и забрался внутрь. «Не съебаться!» - промелькнула мысль. Я уже понял, что впутался в какую-то темную политическую историю, но решил до конца косить «под своего». Ненужных свидетелей, говорят, разведчики быстро убирают…
- Это связной? - раздался бас за спиной. Я медленно оглядел салон. За рулем сидел водитель-негр, бесстрастно глядевший в ветровое стекло и покуривая. На заднем сиденье, кроме моего знакомого, грузно восседали два борова в черных очках.
- Так точно, товарищ полковник, - ответил лысый.
- Ага. Кто тебя инструктировал, юноша? Сам «Усатый»?
- Э-э, кто-кто, не расслышал? - затупил я.
- «Усатый», Гена Ладанов, генерал-майор СВР, мой одноклассник по школе КГБ. Ах, ну да, он же в постоянной маскировке. Хорошо, тогда этим займусь я. Трогай! - рявкнул он негру. Тот, выкинув бычок, быстро рванул с места.
- Как тебя по имени? - снова спросил меня Макушкин.
- Алексей - Алексей Силаев, - честно признался я.
- Хорошо. Видишь ли, Алеша, политика - дело очень сложное и, так сказать, грязное. Я не побоюсь этого слова… - полковник говорил медленно, отчетливо, словно пытаясь вбить мне в мозги каждую мысль, высказанную им. - Нашему правительству возникла необходимость заключить договор о военной поддержке с Афганистаном, Саудовской Аравией и Ираком. Договор, естественно, строго засекреченный. А какие цели мы этим преследуем? Конечно же, уничтожение финансовой структуры США. Пойми, сынок, если не мы сделаем первый шаг, через годик-другой наше государство задавят экономикой, и мы вынуждены будем стать к американцам задом и оголить жопы. Это понятно?
Я восхищенно кивал головой, раззявив ****о.
- Ну так вот, ближе к теме. Секретный приказ президента я тебе зачитывать не буду, лишь объясню твои функции. Сегодня должен быть уничтожен Всемирный торговый центр. Наши методы, конечно, далеко не гуманны, но больше ничего не остается. К тому же на Россию никто думать не будет - Ладанов всю ответственность берет на себя. Твоя роль в операции - установить радиопередатчики на крышах башен. Они определяют цели для наших летчиков. Понятно?
Я ничего не понял, но задал лишь один вопрос:
- Неужели Ельцин осмелился отдать такое распоряжение?
- Какой Ельцин? - Макушкин сделал удивленное лицо. - Борис Николаевич?
- Ну да, президент!
- Подожди, подожди! Какое сегодня число?
- Э-э, ну вроде 10 июля 1998 года.
- Так, так, так. Слушай, что там с вами в Афганистане делали? Совсем, что ли, память отшибло. Сколько ты в Кабуле пробыл?
- Ну-у, - задумался я, чего бы соврать.
- Ясно! - отрезал полковник. - ****ец, совсем замучили ребенка. *** с ними. Значит, так, Алеша, сегодня - 11 сентября 2001 года, а где ты потерял время - не знаю.
- Разрешите вопрос, товарищ полковник! - спросил я.
- Давай.
- Кто сейчас президент страны?
- Владимир Владимирович Путин! - хором ответили все трое и отдали честь.
- Не слышал о таком. А кто победил в чемпионате Европы по футболу?
- Вроде Франция, - ответил Макушкин.
- Чудесно! Вернусь к себе - на ставках бабло подниму.
Запиликал спутниковый телефон. Водитель на ходу снял трубку, что-то ответил и отрапортовал:
- На связи генерал-майор Приходько!
- Дай сюда! - Макушкин схватил трубку и доложил:
- Товарищ генерал-майор, связной в машине, передатчики будут установлены в течение часа… ага… понял вас… есть! - он положил трубку на рычаг и вытер платком потный лоб.
- Ах, да, - словно что-то вспомнил полковник. - Я же забыл самое главное. Держи: пропуск в здание, два кейса у тебя в ногах. Поднимаешься на лифте до верхнего этажа, там - смотровая площадка. Устанавливаешь передатчик, нажимаешь желтую кнопку, с левого бока она торчит, и тихо покидаешь башню. Главное - чтобы кейс никому в глаза не бросался. Таким же макаром едешь на вторую крышу, ставишь передатчик, включаешь его и спускаешься вниз. Дальше - узнаешь. Вот аванс, как было обговорено, десять тысяч, - он протянул мне запечатанную пачку стобаксовых купюр. Я в очередной раз охуел, но быстро сориентировался и засунул деньги в карман.
- Приехали, товарищ полковник! - доложил водитель. Я посмотрел в окно и свистнул от удивления: башни были просто невъебенно высокими.
- Ну, Алеша, удачи тебе. Помни: каждое звено операции - часть единого плана. За спиной Россия - отступать некуда. Вперед!
Я открыл дверь машины, взял кейсы в руки и твердым шагом пошел к торговому центру. «Ну, Флекс, занесло тебя, - думал я по дороге. - В такую жопу вляпаться. 2001 год - ни *** себе. Вот это, ****ь, дела. Однако реальные деньги в карманах. И за спиной Россия - отступать некуда».
Зайдя в холл первой башни, я молча поставил один кейс на пол и достал пропуск. Охранник удовлетворенно кивнул головой и пропустил меня к лифтам. Вокруг суетились сотни людей, все - иностранцы (вернее, иностранец-то был один я, они, по ходу, все местные); лифт долго поднимался на самый верхний этаж, наконец я вышел на смотровую площадку. Во весь горизонт, насколько хватало зрения, простирался огромный мегаполис.
- Американская мечта! - пробормотал я и поставил кейс у какой-то будки. На площадке были люди, но все, судя по всему, туристы. Они толпилисьу телескопов и восхищенно размахивали руками, не обращая на меня внимания. И тут я увидел своего старого приятеля-бомжа, который, пьяно пошатываясь, подруливал ко мне:
- Здорово, торчок, давно не виделись!
- Привет. Только тебя здесь не хватало, - устало ответил я.
- А-а! Передатчики принес? Молодец, хвалю. На желтую кнопку нажал? Чудесно. Поехали на другую башню!
Мы вновь зашли в кабинку лифта. Я поинтересовался:
- Слушай, дед, а какое ты отношение имеешь ко всему этому?
- Ну-у, - важно протянул старик. - Самое прямое, как и ты. Понимаешь, не могу говорить - секретность! Э-эх! Вот ведь, а? Через полчаса - тысячи трупов. На душе-то как?
- Знаешь, я до сих пор не пойму, что происходит, но четко уяснил две вещи: во-первых, отказаться мне было невозможно, а во-вторых, за это мне неплохо заплатили.
Лифт остановился на первом этаже. Мы вышли и двинули к соседнему небоскребу.
- Так! - заявил старик. - Быстро поднимайся, устанавливай передатчик и дуй обратно. Я на машине заберу тебя.
Во второй башне все снова прошло без запинки. Опять оказавшись на смотровой площадке, я включил механизм кейса, незаметно запихнул его за ограждения и из любопытства заглянул в телескоп. Город был очень красив. Громадные здания причудливых очертаний великолепно вырисовывались на фоне светло-голубого неба. Далеко над океаном возвышалась белым маяком статуя Свободы. Я обратил внимание на какую-то фигуру, приближающуюся ко мне, и вдруг понял, что это сам Супермен. Завопив: «Стой!», я бросился ему на плечи, но уцепился лишь за локоть, и пришлось мне еще повертеться в обнимку с ним, пока мы вместе не упали на площадку.
- Бля, во ты разогнался, - произнес я, отряхивая одежду. - Откуда ты взялся здесь? (вытаращив глаза, на меня смотрело ебло Момента)
- А где мы находимся? - охуевшим голосом спросил Момент, оглядываясь вокруг.
- Смотровая площадка Всемирного торгового центра, правая башня. Нью-Йорк, мать твою, Америка! - пафосно заявил я и, сделав звук потише, спросил:
- Я только одного не могу понять, нас глючит или все происходит на самом деле?
- Наверное, глючит, - ответил Момент.
- Ты знаешь, я решил здесь остаться, - прошептал я ему на ухо, - найду работенку, сниму хатенку, деньги-то есть! - я потряс перед ним своими кровными баксами. - В аэропорту подогнали!
Зазвонил мобильник. Я дернул трубку, которая почему-то была с проводом, и сказал:
- Да!
- *** на! Передатчики установлены? - прорычал кто-то.
- Да!
- Ну так уебывай живо вниз, чтоб духу твоего там не было!
- Иду, иду, через минуту буду.
- Давай, жду!
- Все, ждите…- в трубке послышались короткие гудки.
- Извини, Момент, дружище, мне пора - труба зовет! - рассмеялся я и, махнув ему на прощание телефоном, вошел в дверь лифта.
Выбежав из здания, я вновь увидел своего пожилого приятеля. Тот вцепился в мой локоть и потащил к машине. Запихнув меня в подержанный «Ford Mustang», старик прыгнул за руль и рванул с места, как гонщик «Formula 1». Дед ругался и все сильнее жал на газ:
- Вот, бля, говорил же, быстро, чего там застрял?
- Друга встретил!
- Какого, на ***, друга. Через пять минут - финал! Время «Ч». А через десять минут из города уже невозможно будет выехать, все мусора оцепят.
- Послушай, старик, скажи честно, кто ты такой? - нервно спросил я.
- Кто я такой? Генерал-майор Приходько, слышал про такого?
Я кивнул головой.
- А вообще-то, для тебя по секрету, я - Господь Бог, просто я в таком обличии решаю некоторые вопросы мировой экономики. Вот так-то, малыш. Все, теперь закрой рот, мы подъезжаем.
Машина резко свернула в какие-то трущобы, пронеслась по грязным подворотням и затормозила у полутемного подъезда. Возле замызганной стены, исписанной граффити, стояло несколько представительных мужчин, одним из которых был полковник Макушкин.
Старик вылез из машины, стал по стойке «Смирно» и четко отрапортовал:
- Николай Платонович, задание выполнено полностью.
- Отлично, товарищ генерал-майор. Только что передали в сводке - первый пилот уже поразил цель. Президент лично узнает из моего доклада о вашем вкладе в проведенную операцию. Можете рассчитывать на «Героя»! - ответил мужчина в сером пальто.
- Служу Отечеству! - рявкнул генерал-майор.
- Один вопрос, - неожиданно спросил Макушкин. - Что делать со связным? Все-таки лишний свидетель…
Я вжался в кресло, ожидая самого страшного.
- Ну, - задумался Николай Платонович. - Пусть решает товарищ Приходько. Это его человек. Решит ликвидировать - его право.
- Разберусь я с ним, - заявил старик. - Разрешите убыть?
- Да, да, занимайтесь по плану.
- Есть!- щелкнул каблуками Приходько, забрался в машину и рванул с места.
- А что теперь?- осмелился я задать вопрос, трясясь, как заяц под кустом.
- Не бойся, отправишься домой в целости и сохранности. В конце концов не такой уж я и жестокий. Слушай внимательно: сейчас подъедем к станции метро, ты спустишься вниз, сядешь в поезд по правую руку, - он резко затормозил у спуска в подземку. - Вот, - он протянул мне большую белую капсулу. - Как только сядешь в вагон, проглотишь эту пилюлю, а дальше все будет нормально. Деньги давай сюда!
Я протянул ему пачку. Он разорвал упаковку, достал одну бумажку и протянул ее мне.
- Это на такси. Самое главное, выкинь из своей дурной башки все, что ты здесь видел и слышал. Скажи еще спасибо, что не грохнули. Помни одно: я - Господь Бог, и я в очередной раз спас тебе жизнь. Так что делай выводы. А теперь - пошел!
Он открыл мне дверь, я вылез из машины и махнул рукой на прощание. «Mustang» быстро ушел в точку. Почесав голову, я спустился в переход, беспрепятственно вышел на станцию и, уже слабо соображая, залез в поезд по правую сторону от себя. Заглотив капсулу, я сел на кресло и быстро вырубился.
- …Выходи, бля!- орал кто-то мне на ухо.
Я без единой мысли в голове встал на ноги, пошатался чуток и, сопровождаемый хорошим ударом ментовской дубинки, вылетел на платформу. «Комсомольская», - прочитал я и вы****ил на улицу возле Ярославского вокзала. Тут же подлетела машина с надписью «Такси» на боку, мужик, сидящий за рулем, крикнул: «Куда!». Минут десять, наверное, я пытался объяснить дорогу, пока этот тупой ублюдок въехал своими куцыми мозгами. Наконец я мешком свалился на переднее сиденье, протянул водиле зеленую бумажку и снова отключился.
…- И никто никогда не узнал, на *** ему нужен был этот синий пинг-понговый шарик! - Кайф еще раз затянулся сигаретой, выпустив дым через ноздри.
Кипеж сплюнул и задумчиво спросил:
- А в чем же суть?
- Суть? - переспросил Данила.- Суть в подъезде!
Кипеж засмеялся и внимательно посмотрел на меня.
Я все это время пытался переварить этот ужасный рассказ, однако туу на поляну, громыхая железом, выехала желтая «Волга».
- Глядите, - сказал Кипеж в некотором недоумении. - Зеленоглазое такси.
Из машины вылез мужик, вытаскивая под руки Флекса.
- Ваш торчок? - крикнул он.
- Ну наш,- хором промямлили мы.
- Хорош торчок. Вы смотрите, что он мне дал, - мужик сунул Кипежу стобаксовую купюру.
- И чего? - не поняли мы.
- На год изготовления смотрите, идиоты! Двухтысячный! А сейчас какой? Девяносто восьмой! Как это понимать, а? Наебать хотели?
- Слышь, дядя, - сказал Кайф. - Не нервничай, отдай ее нам. А я тебе… вот, - Данила поковырялся в кармане. - Во, полтинник дам, наш, родной, без подставы.
- Нет уж, хуюшки! - крикнул водитель, выхватив баксы из рук Кипежа. - Подожду пару лет, пригодятся! То же мне… хе… наебать хотели… хе…
Таксист прыгнул в рычащую «Волгу» и исчез в неизвестном направлении.
Мы проводили его взглядом, но тут вспомнили о лежащем на траве Флексе.
- Бля, Леха, чего случилось-то?! - налетели мы на него. - Слышишь, Флекс, что произошло?
- А ничего не произошло, - поднял голову Флекс. - Копите деньги, пацаны, Франция в 2000 году чемпионом Европы по футболу станет. Ставки будем делать - разбогатеем! - И, свернувшись калачиком, он заснул сном праведника.
НА ДЕРЕВНЮ ДЕДУШКЕ!
- Подъем!- орал кто-то на всю хату истошным голосом. Я с трудом продрал глаза и охуел: дико болела голова, вокруг все плыло и в рот будто насрали. «Перебухали!- подумал я. - Воды!»
- Подъем, ****ые колдыри! - завывал Флекс. - Время, время! - он ткнул мне под нос свои часы. - Уже полвторого, между прочим!
- Бля-а…- заныл сонный Кипеж.- Зачем орать так?
- Потому что поезд отходит в четыре тридцать, а вы, ****и, еле ходите!
Дело было вот в чем. На прошлой неделе Флекс предложил мне, Кайфу и Кипежу махнуть в деревню Лозовое Воронежской области, где у него:
А) живет дедушка, глухой, одноглазый и ужасно уматный;
Б) в кукурузном поле посеян отличный план, и пришло время собирать урожай;
В) все прелести сельского отдыха: печь, баня, балалайка и сортир на улице;
Г) там просто охуенно!
Мы в один голос ответили: «Ясен ***, поехали!». На дворе начало июля, сессия закрыта, чего бы в деревню не сорваться? За день до отъезда я принялся собирать вещи: взял рюкзак, запихнул туда теплые штаны и армейский бушлат, шесть пар носков, пачку гондонов. Подумав немного, прицепил к рубашке значок «КПСС» ( все-таки «красный пояс»). Остальную мелочь вроде паст, бритв, щеток, мыл и сортирной бумаги я рассовал по карманам рюкзака и устало вытер потный лоб: заебался! Кипеж с Данилой тоже прибрели ко мне с сумками, а Флекс, закинув свое барахло мне в комнату, забрал наши паспорта и поехал за билетами на вокзал. Мы решили этим вечером выпить на дорожку, взяли три бутылки «Гжелки» и выжрали их под трехлитровую банку огурцов. А когда Флекс вернулся, радостно размахивая билетами, водки уже не было, мы лежали кто где без чувств, а в тарелке лежал последний огурец, который Флекс съел без зазрения совести. Зато утро для нас было ужасное. Всем, кроме Лехи, было очень ***во. Но я четко держал в голове формулу быстрого избавления от похмельного синдрома: хорошенько посрать, потом принять бодрящий душ и плотно затрепать что-нибудь типа горячего борща, запивая это дело сладким чайком.
Пока мы втроем дули чай, Флекс суетился больше всех, настраивая нас на дорогу:
- Путешествие - это очень серьезно. Во-первых, не забыть документы и не бросать их где попало; во-вторых, не пьянствовать в поезде, ибо можно проспать свою станцию или налететь на ментов; в-третьих, не забыть…
- Не забыть захватить с собой план, - с набитым ртом перебил его Кипеж. - На остальное можно смело забить ***. И вообще, как ты заебал нас уже с подъема. Успокойся: тише едешь - дальше будешь.
Единогласно решив, что это изречение станет девизом нашей поездки, мы присели на дорожку, выдули костыль и, взвалив рюкзаки на плечи, двинулись в путь. Через час мы уже стояли на платформе Павелецкого вокзала, ожидая прибытия поезда и попивая холодное пивко.
- Пацаны! - обратился я к компании. - Предлагаю пойти куда-нибудь за угол и еще хапнуть. Поезд, вон, только показался на горизонте и стоять будет сорок минут. Времени - во-о!- ткнул я себя в шею.
Возвращались к вагону мы совсем убитые. Ржали, как идиоты, и еще сильнее начали гоготать, увидев немного перепуганное лицо проводника, очкарика лет тридцати.
- Твой девятый? - спросили мы.
- Мой. А вы, ребята, эти, футболисты, что ли?
Мы переглянулись недоуменно, а он продолжал трещать:
- Все места забронированы. Я даже не знаю. Целый вагон спортсменов. Ужас. Как всегда, перепьетесь. А где все остальные?
Маленький тощий Флекс подбоченился и заявил:
- А мы, что, правда на футболистов похожи?
- Да вообще-то не очень, - как-то безнадежно ответил очкарик.
- Ну, это, дядя, не тебе решать, какие они, спортсмены, а забухать и мы можем, но не будем: в отличие от тупых футболистов у нас на плечах здоровые головы, полные интеллекта. Так что не стоит волноваться, - успокоил Флекс проводника.
Ситуация скоро прояснилась: какая-то футбольная команда закупила все места в вагоне, кроме нашего купе, но почему-то не прибыла. До отправления оставалось все меньше и меньше, а вагон оставался пустой.
- Ну и заебись, - подытожил Кипеж, когда было объявлено об отправке поезда. - Меньше народа - больше места для веселья!
- Так точно! - согласились мы дружно, залезли в вагон и расположились в купе. Скрипя, тронулся поезд; Кипеж достал из сумки деревянный бубен и, постукивая им по ладони, затянул:
- А паровоз - чих-пых! - огни мерцали!..
Тут же вступил наш хор:
- Огни мерцали, когда поезд уходил!
А «паровоз» не заставил себя ждать. На столе появились пакет с дурью и пачка «Беломора». Вскоре из окна потянулся шлейф планового дыма.
Минут через десять в хохочущее купе заглянула очкалупая рожа и спросила:
- За постельное бельишко платим?
Вопрос был встречен новым взрывом хохота. Бедняга проводник, не понимая причин смеха, уныло смотрел то на одного, то на другого. Наконец я сумел проговорить:
- Обойдемся! Чаю принеси, пожалуйста! Побыстрее, а то людям плохо!
Очкарик не стал спорить и шустро организовал чаек. Мы посадили его с собой и заставили петь с нами песни. Проводник со словами: «А, один ***, нет никого!» слетал за бутылкой и, наливая сам себе (мы, естественно, отказались), отлично вписался в хор и вскоре, стуча бубном себе по голове, отплясывал «Ах вы, сени, мои сени» под наши восторженные вопли. Быдлеж продолжался до вечера, пока наш новый друг, уже пьяный в говно, не сел за стол и не замолчал. Тут его взгляд перехватил накуренный в такое же говно Кайф и принялся его загружать:
- Вот как тебя, дядя, зовут?
- Василий, - ударил себя кулаком в грудь очкарик, - Вася я!
- Ну так вот, Вася, а бывает ли у тебя такое состояние, будто ты - вроде и ты, и реально все соображаешь, ощущаешь, но при этом осознаешь, что здесь не все так просто, как кажется? Будто не время идет, а ты идешь по времени, и оно в это время стоит на месте? Не думал ли ты, будто кто-то огромный, возможно, сам Господь, вырезает тебя из бумаги и вклеивает в картину мироздания? А может, и не человек ты вовсе, а так, молекула, хаотично передвигающаяся туда-сюда, помнишь броуновское движение? Помнишь! А может, и не молекула ты, а так, маленький синий пинг-понговый шарик, и судьбоносная ракетка посылает тебя в полет, туда-обратно, туда-обратно, и так всю жизнь швыряет судьба…
- Слушай, брат! - перебил Данилу вспотевший от изумления проводник. - Вы, часом, не менты?
Кайф оглянулся на нас, подмигнул и очень серьезно сказал:
- Не менты. Мы фээсбэшники на спецзадании.
- Я так и думал, - прошептал очкарик, вцепившись в Данилову руку. - Ребята, я не слышал, не видел ничего, у меня семья, не надо…
- Ладно, ладно, старик, - успокоил его я. - Давай лучше спать иди, главное - в шесть утра нас разбуди, в Воронеже, не забудешь?
- Не! - тряхнул головой проводник. - У меня будильник есть!
Бедняга, шатаясь, поднялся, нацепил фуражку и, напевая себе под нос, убрел в свое купе.
- Кстати, о проводниках! А не двинуть ли нам в ресторан? - предложил Кипеж, достав кошелек. - Я думаю, по паре морожен съесть - это дело?
- Естественно! Но для этого надо еще дунуть! - твердо заявил Кайф, вытаскивая пакет с наркпричиндалами.
Мороженое! Что может быть лучше мороженого после хорошей дозы плана? Разве что коктейль с мороженым! Или замороженный сок! Э-э, да что там говорить, нужно пробовать и наслаждаться!
Данила быстро заколотил папиросу. Я подумал, что это может плохо кончиться, но Флекс с Кипежем так радостно смотрели на костыль, что я решил их поддержать. Выкурив папиросу, мы двинули в путь. Решив, что ресторан должен быть где-то в районе середины состава, мы прошли три вагона, постояли, пораскинули мозгами и прошли еще два. Не найдя ресторана, мы остановились и решили хорошенько обдумать дальнейшие пути.
- Я считаю, - взял голос Кипеж, держась за голову, - что поезд езмь суть о двух концах - правом и левом. Если идти в один из них, то можно либо найти ресторан, либо уткнуться в тупик. Если оказывается последний вариант, то мы - кругом, и в обратную сторону до ресторана. Верно? Верно.
Мы развернулись и по****или гуськом, однако, пройдя вагонов десять и не найдя ни ***, нам пришла мысль разойтись по парам: Данила с Саней в одну сторону, а Флекс и я - в другую. Наша группа двинулась дальше, впереди шел Флекс и со злостью бубнил, что мороженое ему и не впилось, материл Дэвида Копперфилда (дескать, вагон-ресторан увел) и почему-то во всем обвинял меня. Я шел молча, перед глазами, как кадры, мелькали проходы, тамбуры, рычащие мостики-переходы, злые лица проводников и всякие разношерстные пассажиры, толпящиеся у сортиров. Вскоре я потерял Флекса и остался один. Меня ужасно перло, в голове стоял мудняк и больше ни одной здравой мысли. Делать было нечего; в отчаянии я принялся стучаться в разные купе и интересоваться, не продается ли тут морроженое, потом в каком-то плацкартном вагоне начал орать, что, мол, люди, я - новый русский, купил целый купейный вагон и предлагаю всем желающим переместиться туда и устроить пьянство и быдлеж. В итоге все кончилось тем, что передо мной появилась парочка мусоров и охуячила меня дубинками, довольно чувствительно. Я еле от них съебался. В результате сражения на моей репе появилась пара синячков, но я не сильно огорчился - живой все-таки. Усталый, избитый и без мороженого, я каким-то чудом вернулся в свой девятый, где нашел всю компанию и… о чудо! - целый пакет мороженого, которое ребята купили на станции. А вот ресторана, оказывается, не было вообще - вот так вот! Мы дружно посмеялись над собой, слопали все эскимо, еще разочек хапнули дури (на сон грядущий) и повырубались на своих полках.
- Во-ро-неж! - сквозь дремоту вопил чей-то безумный голос.
- Подъем! - заорал сонный Флекс. - Через пять минут поезд отходит!
Мы попрыгали со своих полок, как солдаты первого года службы. На ходу напяливая одежду и обувь, вытаскивая сумки и рюкзаки, мы наконец щеманулись в проход, сбив с ног все еще вопящего «Воронеж!» сонно-пьяного проводника Васю, и гурьбой выскочили на платформу. И вовремя: поезд как раз трогался в путь.
Солнце только встало, но уже слепило глаза, на воздухе становилось жарковато. Пока мы, как слепые овцы, мыкались по платформе, к нам подлетел какой-то дядя и крикнул:
- О, Алешка, ты? Загружайтесь в машину!
Флекс махнул нам рукой - пошли, мол.
Серебристый «Мерседес», сияя литыми дисками, был припаркован у главного входа железнодорожного вокзала. Синяя мигалка, возвышавшаяся на крыше, придавала «мерину» еще более грозный и внушительный вид. Пока мы втроем глупо чесали репы, Флекс уже сел на переднее сиденье и, выглянув в окно, предложил присоединиться. Кайф открыл заднюю дверь, забрался внутрь, следом залез я, а потом Кипеж, присвистнув от восхищения: «Вот это да!»
- А я вот думал, что Воронеж - это типа большого села, - прошептал я Кипежу на ухо. - А здесь, оказывается, гоняют реальные тачки.
- Ну, вот одна, по ходу, и гоняет, - хохотнув, прогундосил Саня.
Взвыла сирена, и «Мерседес» помчался по шоссе, распугивая убогих воронежских автолюбителей. Не успели мы оглядеться по сторонам, как водитель, лихо тормознув, гаркнул:
- Автовокзал! Вылазьте!
Мы, как тараканы, высыпали из тачки. Дядя - водила пожал Флексу руку, присовокупив приветик папе, попрощался с нами и, взревев мотором, унесся вдаль.
- Слышь, Леха, а кто это нас так красиво встретил? - спросил Кипеж.
- А-а, это дядя Вова, бывший отцовский водитель. Между прочим, сейчас здешнего мэра возит.
- И чего ж вам, лимитным, в своих деревнях не сидится, - пробурчал себе под нос Саня.- Все, ****ь, в столицу прут.
Флекс, не расслышав, заявил:
- Я за билетами, а вы, пацаны, сгоняйте пока за пивом в киоск, наш автобус через двадцать минут.
Набрав литров десять «Арсенального», мы полезли в задроченный пыльный «Икарус», на котором была пришпилена фанерная вывеска: «Воронеж - Н.Мамон». В проходе толпились потные бабки с мешками картошки, корзинами, набитыми пучками лука, и живыми хрюкающими поросятами.
- Вот дерьмо, - злился Кипеж, пробиваясь к задним местам. Кайф молча работал локтями, распихивая сельских жителей, а я, волоча сумку с пивом, шел за ними следом, зло сжимая зубы, чтобы не материться. Однако какой-то неопрятный ханыга все-таки наступил мне на ногу, и мне пришлось сунуть ему в печень. В дверях автобуса показался Флекс, машущий билетами; он быстро пробрался к нам и весело крикнул:
- Ну, как местный колорит, как запах глубинки, а?! Вижу, понравилось! Ха-ха! То ли еще будет! Мы отъезжаем, ура-а!
Переполненный «Икарус», скрипя и скрежеща, выпустил могучее облако дизельного дыма и двинулся в путь, оглашая улицу диким ревом. Мы вчетвером сели на грубо выпиленную доску, обитую дерматином. Трясло жутко. Я, перекрикивая шум двигателя, спросил Флекса, далеко ли нам ехать.
- Часа четыре! - весело ответил он и, заметив ужас на наших лицах, открыл первую баклажку пива.
- Посмотрите в окно, господа! - торжественно заявил Флекс. - Перед вами - сердце Черноземья, Воронежская губерния, колыбель Кольцова, Никитина и Российского флота! Край, вдохновлявший Платонова и Мандельштама на их бессмертные литературные труды! - он с пафосом приложился к баклажке и, не отрываясь, отпил приличную треть.
Автобус подскочил на очередной колдоебине, впереди весело ухнули бабки, а нас облило пивной пеной, особенно Флекса.
- Привыкайте, ребята, дорогами тут никто не занимается, Лужкова рядом нету. И вообще - асфальт чужд русской душе.
- Да ну на ***, - сказал я, отряхивая шорты.
- Не отчаивайтесь. В конце концов нам еще повезло, что не «пазик» достался - мы вообще бы охуели. А в «Икарусе» здраво. Пейте пиво и веселитесь - мы приближаемся к моей этнической родине!
Так, посмеиваясь и попивая пивко, мы проехали где-то часа полтора, и впору уж было хорошенько обоссаться, когда автобус (прозванный нами «Троянским конем») совершил первую остановку. Измученный духотой народ выкатился наружу. Пред нашими взорами предстало чисто поле, куда мы и еще пол-автобуса устремились помочиться. Сельские мужики столпились у обочины, и в радиусе метров тридцати воздушное пространство заполнил сизый кумар елецкой «Примы».
- То, что нам нужно, - обрадовался Флекс и смело прикурил заколоченную папиросу. - Дуйте прямо здесь. Запах «Примы» забивает даже аммиак!
Дальше было совсем весело. План оказался отменным, а может, тут дело и в «Арсенальном», но ржали мы без умолку часа два, не меньше. Сельчане-пассажиры уже боялись даже оборачиваться в нашу сторону. Флекс во весь голос рассказывал тупейшие анекдоты, мы, понятное дело, гоготали, и пиво лилось рекой. За время пути нам пришлось пару раз остановить автобус - ссать хотелось постоянно, да и водитель, честно говоря, боялся отказать. Мы ехали, наверное, целую вечность, за окном мелькали бесконечные поля, леса, озера, коровьи стада, тракторы, и к тому времени, когда вся эта сельская панорама нас порядком заебла, Флекс торжественно заявил:
- Шеф, тормозни у поворота на Лозовое!
Усталые, запыленные, но радостные, мы выползли из адского автобуса. Я отсидел себе жопу, и мне пришлось несколько минут постоять, сгибаясь и разгибаясь под всеми углами. Мы выкинули пустые бутылки, сфотографировались у знака "Лозовое - 7" и тронулись в пеший путь. Шли через лесополосу, погода стояла чудная, особенно в хвойной тени. Наконец где-то через час мы вышли на деревенскую улицу.
Что такое деревенская улица? Проселочная дорога, изрытая и пересеченная грязными лужами, в которых плещутся гуси. Деревянные домики, в лучшем случае окрашенные, а в худшем - прогнившие и потемневшие от времени. Полная тишина, лишь где-то лает собака, далеко на фермах гудят трактора да гремит ведро о стенки старого колодца...
- Да-а! - протянул Флекс. - Вот моя деревня, вот мой дом родной.
- Где? Где твой дом родной? - жалобно спросил Кипеж. - Я уже так устал брести!
- Вот он! - весело указал пальцем Флекс. - Заходи, не разувайся!
Пред нашими глазами предстал кривой деревянный забор с кое-где выломанными штакетинами. Скрипнув калиткой, мы зашли во двор, заросший колючими кустами малины, и, переступая через ленивых котов и куриц, взобрались на крыльцо, открыли дубовую дверь и очутились в сенях. Спертый запах старины, кислой окрошки и плохого табака с порога атаковал наши носы.
- Деда-а! - заорал в полумрак Флекс. - Ты где-е?
- Че-о? - из комнаты послышался шорох и кряхтение. - Ех, ну еб твою... кого там черт...
В сени вышел дед, представ перед нами во всей своей красе. Старик был древний и засаленный, одетый в ватник, грязную клетчатую рубаху, мятые штаны и обутый в огромные валенки. Посмотрев на нас с полминуты, он радостно взвыл:
- О-го! Унучек приехал, ну еб твою мать, вырос-то как, и с товарищами, мать их... - дед ласково погладил Флекса по голове и похлопал нас по плечам. - Проходите у хату, не стойте. Алеша, ну шо ж не предупредил, я б окрохи сделал, самогона наварил. А то, а то... друзей привез, а самогона ***! Эх, дурак дураком, шо твой дядька Коля, еб твою мать...
- Заебал, деда. Не надо нам самогона - водки, если чего, купим. Иди в погреб, жрать хотим, с дороги только. А мы пока картошки нажарим.
- Иди, иди... - проворчал старик. - Выпить-то привез дедушке? А?
Флекс помахал у его носа пузырем "Пшеничной", и дед, полностью удовлетворенный, отправился куда-то во двор.
- Вы, пацаны, если чего, на старика не обижайтесь. Он хоть и жмотливый, зато веселый, когда бухой! - успокоил нас Флекс.
- Слышь, - спросил я его. - А вы же вроде небедно живете, чего в такой дыре деда бросили. Себе бы забрали.
- Так не хочет он в Москву ехать. Ему тут заебись, все его знают, он же бывший секретарь райкома, первый коммунист на селе. Между прочим, до сих пор бабки к нему на еблю бегают. Он их дрючит, а они в хате убираются.
- Да, видать, давно он никого не ****. Быдлеж тут порядочный, заебешься убираться, - оглянувшись по сторонам, заметил Кипеж.
Хата была завалена всяким тряпьем, полусгнившим добром, сундучками, будильниками... Помимо кровати, в комнате стоял стол, на котором вперемешку лежали старые бумаги, конверты, корки хлеба и пустые пачки от "Примы".
- А, бля, дед снова письма в Кремль пишет, - хмыкнул Флекс, взяв со стола какой-то засаленный бумажный лист. - Читаю: "Послушай, Чубайс, хуля ты колуебишь! Газ, мать твою, это народное достояние..." ****ь, и так все письмо. Он их в месяц штук по двадцать отправляет. И еще в газете местной по жизни на первой полосе - статьи пишет о развале колхоза! Активист!
Мы рассмеялись и принялись за работу. Кайф пошел мыть сковороду, мы с Кипежем сели чистить картошку, а Флекс тем временем починил электроплитку, воткнул вилку в розетку, и через пару минут спираль накалилась докрасна.
В комнату зашел дед, притащив с собой пыльные банки с огурцами и солеными грибами. Поставив их на стол, он с любопытством оглядел нас.
- Смотри, деда, - сказал Флекс. - Это Саня, это Данила, а это Женя. А деда, пацаны, зовут Петр Федорович. Заслуженный человек, ветеран войны, и вообще первый парень на деревне!
- Ну, хо-хо, шо ж ты, унучек, какой там первый парень! - довольно закряхтел старик. - Вот до войны - да-а... Я ж в колхоз вступил, и сразу за трахтур. В 39-м бригадиром стал, а в бригаде, м-ага, ну, половина - бабы.
- Поебывал их, небось, - заметил Флекс, подливая на сковороду подсолнечное масло.
- Э-э, а ну как же, конечно... Хм, от, бывало, у сеновал Машку завалю вечерком, после третьей смены, а она на все поле орет - хорошо ей, на хую-то... А она и сейчас жива, он, у той хате, дед-то ее, Иваныч, помер, ****ь, от грыжи у прошлом году. В гости раз заходила, вспоминали, какие молодые были, стахановцы, еб твою мать! Не то что ща на поле, напьются водки и дрыхнут под кустом, бездельники! А нам как товарищ Сталин поставил план, так мы въебываем, а порой и лучше. У меня бригада всегда лучшая была, красное знамя висело у ремонтном цехе, "Лучшей полеводческой бригаде" - о, бля! Почетно как было. Этот, *****, как его, Вишняков-то, председатель, да-да. От, бывало, приедет в поле на кобыле, и к нам, значит, полюбоваться. И говорит мне, *****: "Шо ж ты, Пятро, в одну борозду зерно ложишь. Надо же квадратно-гнездовым!". А я ему отвечаю: "Ты, Иван Кузьмич, колхозом управляй, это твое дело, а в посевную не лезь. Тут я мастер! ". И ****ец, ни слова больше, потому что уважал лучшего бригадира, доверял опыту, во как! А ща-а-с!..
Мы слушали деда краем уха, а сами под его болтовню картофан жарили. А старик все загонял, загонял - не останавливаясь. Иногда мы посмеивались, когда дед начинал нести полную околесицу, но все равно было интересно. Вот же, блин, ни телевизоров, ни ночных клубов у них не было, а говорит - веселая молодость. Похоже, только и въебывали круглые сутки на своих тракторах. И даже с наркотой не общались, брагу свою пили и радовались. Даже как-то завидно стало.
Наконец все расселись за столом. Чокнулись стопарями, хряпнули водки и принялись за хавчик. Дед хотел подлить еще, но мы отказались, и он, сам себе наливая, принялся дальше рассказывать:
- Ага, а потом немец пришел. Ну нас всех, кому за восемнадцать, - на фронт. А мне как раз в июне восемнадцать ебнуло, только не в сорок первом, а в тридцать девятом. О-так, и меня - у первых рядах, значит, в военкомате говорят - пойдешь в железнодорожные войска, ты как-никак техникум окончил. Я был командиром взвода прокладчиков под Баскунчаком - рельсы мы ложили. Сталин издал указ, и, ****ь, двести сорок поездов в сутки проходило из Сибири на Сталинград. А мы туда пути прокладывали. Я там левый глаз потерял, под Сталинградом-то...
- Дед Петь, расскажи про глаз поподробнее, - пробасил Кипеж, пережевывая ломоть картошки.
- А-а, это такая, значит, история. Старший лейтенант этот, как его, Миненко - о как его звали - говорит мне: "Пятро, нужно еще ложить!". А я ему - ты чего, старлей, мол, бой идет, перестреляют же немцы. А он: "Приказ командующего!". Хуля делать, стали ложить рельсы. А мы по трое у группе работали. И вот, значит, как: первый - рельс держит, второй - кувалду, а третий...
- А третий дрочит! - подсказал ему на ухо Флекс.
- А третий дрочит! У-у, еб твою мать, Алеша, шо ты ***ню говоришь: третий зубило держит! А этот пидор-то, немец, на самолете бомбит полотно, шоб не шел паровоз, а мы клинья вбиваем. И возле нас, бля, бомбу - и ебнуло, мне осколком в глаз, меня сразу у гошпиталь. Стеклянный выдали, а хули - один, свой, голубой, а этот, ****ский, зеленый. Я ж как с фронта вернулся, так бабка-то твоя *** признала - говорила, похож тока, а глаза-то не те. Э-хе-хе! А в гошпитале, пидарасы, написали, мол, не осколком снаряда, а во время работы, уроде как сам по зубиле неправильно вдарил, и осколком рельса - в глаз. И денег, пидоры, лишили. О так от, ох-хо, ребятухи, на войне-то - хер поймешь... - дед въебал последний стакан, поставил его на стол и вытащил из-за печки балалайку.
- А-а, на-а, можа частушки спою, шоб знали?! - задорно спросил старик и забарабанил по струнам, невнятно покрикивая:
- А разь на Пасху дед Кузьмич
Просвятить решил кулич.
В темноте ему как раз
А-за****или между глаз! О-па!
А как под нашим под окном
Пранясли покойничка,
А у таво покойника
*** до подоконника! О-па!
Старик, охая и ухая, наяривал такую ересь минут пятнадцать. Особого юмора в частушках не было, но мы хохотали навзрыд: уж больно весело зажигал Петр Федорович. Наконец, прекратив распевать похабные куплеты, дед лукаво подмигнул и погрозил пальцем:
- Тока, ****ь, никому не пойте, а то кажут у селе, шо старый гадости научил!
Мы успокоили его, пообещав молчать, как партизаны в Беловежской пуще, и отправили спать на печку: ведь пора уже было обнести хваленый плантарь Флекса.
В дверь постучали. Леха пошел открывать; из сеней донеслись радостные возгласы. Я пошел посмотреть. На пороге Флекс обнимался с каким-то типом лет двадцати, высоким, темноволосым и симпатичным.
- Бля, Виталик, - говорил ему Флекс. - Два года не виделись, а! А ты не изменился, только волосы на *** состриг? Тебе длинные больше шли.
- Заебал, Лех! А мне бабка сказала, мол, к деду Пете ребята приехали, я и просек, что это ты, вот - пришел. Ну хоть с ребятами-то познакомь.
- Пойдем в хату!
Флекс завел Виталика в комнату и представил ему нас, добавив после этого:
- А это, пацаны, мой друг детства, Виталик, можно просто Витя. Сам он в Воронеже живет, в архитектурном учится, а сюда к бабке приезжает. Мы уже лет десять друг друга знаем.
- Лех, ну а вы что сегодня делать будете, квасить или убиваться? - поинтересовался Виталик.
- Ясен ***, убиваться. Мы ж как раз собирались в поле сгонять, дурь пощупать, а тут ты пришел.
- Ну так пошли вместе, к тому же я еще пару кустов заприметил, ближе к речке.
Мы вышли из дома и двинулись в сторону кукурузного поля, раскинутого вдоль деревни. По пути Флекс посвящал нас в стратегические планы:
- Значит так, сейчас находим кусты, дербаним траву, где-то с полпакета. Рвите прямо с листьями - будем кашу жарить!
- Жарить так жарить, - согласился Виталик. - О, кажется, я вижу хэш!
Действительно, между кукурузными стволами тут и там торчали конопляные кусты, покрытые пахучей пыльцой. "Дозревают", - умиленно порадовался Кипеж, поглаживая сочные соцветия. Кайф молча выудил полиэтиленовый пакет и принялся обрывать верхние листочки, энергично, как китаец при сборе чая. Мы присоединились к работе и дружно управились в пять минут.
Назад возвращались в отличном настроении. Солнце опускалось все ниже, покрывая голубое небо золотисто-розовым загаром. Флекс первый завалил в дом и разбудил деда.
- Ну че тебе, ****ь, надо... - закряхтел старик.
- Где ты хранишь подсолнечное масло и сахар?
- А вам на ***? - подозрительно спросил дед.
- Леденец на сковороде жарить, - засмеялся Флекс. - Давай, доставай, не *** жидить.
- Эх, унучек, на *** ты приехал, дедушке покоя не даешь, - ворчал дед, ковыряясь в каком-то чулане. Наконец на свет появились бутылка с маслом и бумажный пакет сахара.
- Здорово, дед Петя, не узнаешь? - весело спросил Виталик.
- У-о! Виталька, и ты, шо ли, тут? - удивился старик. - Ну, еб твою мать, джаз-банда собралась. И делать нынче шо будете?
- Ну, как всегда. Гулять, баб трахать. Как тут у вас с бабами, а, деда? - поинтересовался Флекс, перебирая на столе траву.
- Ну, Алеша, я ж не знаю. Танюха-соседка замуж вышла, а вроде больше баб-то, шоб тебе в подруги, нету. Вы бы на танцы сходили, познакомились!
- Так не умеем мы знакомиться, как тут принято. Мы же городские. Ты б научил, дед! - хитро попросил Флекс, высыпая траву на сковородку.
- Ну дак, хуля там знакомиться. Идешь на танцы, увидел красивую девочку, подойди, спроси, как зовут, ****а мать. На белый танец пригласи, потом пойди проводи до хаты. А у калитки поцалуй у губы, пообжимай и, как растопырится, так и еби!
Мы дружно заржали, а Флекс говорит:
- Слышь, дед, растопырься!
- А ну, еб твою мать, ***ню разную говоришь, не стыдно ему, - обиделся Петр Федорович. - Ебить тебя в душу, унук, ****ь.
- Да ладно, не ругайся, я же шучу.
- А-а, ага, а вот, Алеша, мне бабки говорили, что в деревне эти появились... как их... а, наркоманы, во! Коноплю курют! Ты, унучек, с ними не водись, лучше водки с дедушкой выпей...
- Да ты что, дедуля, - рассмеялся Флекс, весело помешивая кашу. - Какие наркоманы, лучше иди, еще подремай.
- Ага, во-о, ага, пойду, а вечером я вам про колхозы расскажу. Как поднимали целину и страну хлебом кормили - тут партии заслуга и коммунистов, - бубнил дед, залезая на печку. - Ведь еще Ленин говорил, что лишь общественным подъемом можно страну из кризиса вывести...- он побормотал еще немного и захрапел во всю глотку.
- Слушай, а как не спалил, что мы делаем? - спросил Кипеж.
- Так он же слепой на один глаз, и второй еле видит. Все равно бы ничего не понял. Мы с Виталиком в позапрошлом году его накурили, помнишь, Вить? Забили пустую сигарету от "Marlboro", в пачку положили и деду предложили покурить, мол, американская сигарета, попробуй! Ну он ее и выкурил. Бля, он два часа такую околесицу нес, мы вдвоем тут чуть не сдохли от смеха. Он тоже ржал, правда, так ни *** и не понял.
- А что там с кашей? - подал я голос.
- Все нормально, - сказал Виталик. - Почти готово. Ты бы, Леш, плитку выключил, пусть на остывающей спирали доходит, а как снимешь сковороду, сразу сахар ***чь, ложки четыре.
Мы завороженно смотрели на дымящуюся сковородку. Флекс надавил ложкой на темную массу и переглянулся с Виталиком.
- Хрустит? - спросил Данила.
- Хрустит! - удовлетворенно кивнул Флекс. - По три весла выйдет, отлично попрет!
Мы вооружились ложками и обступили стол. На вкус каша оказалась очень даже ничего, сладкая, лишь слегка отдавала прогорклым маслом, поэтому пришлось запивать ее водой.
- И когда она вставит? - жуя, спросил Кипеж.
- Ну с часок придется подождать, - усмехнулся Флекс. - Но, поверь, ожидание стоит того.
Делать было нечего, мы вышли во двор и сели на полусгнившее бревно, служившее лавочкой. Я молча смотрел на пустую улицу, такую же безлюдную, как и днем.
- Я здесь неделю уже сижу, - заметил Виталик. - Одному тут делать абсолютно не ***. Наконец хоть компания появилась. Одному-то тоже не в кайф заморачиваться.
- А чем занимался? - спросил я.
- Ну чем... Курил план, пил самогон - вон, в том доме по двадцатке барыжат. Раз даже на местную дискотеку ходил, это в сторону соседней деревни, Приречное называется, часа два ходьбы. Там клуб сельский.
- И как дэнс? - поинтересовался Кипеж.
- Га-а-в-но! - протянул Виталик. - Ваще полный отстой. Но поржать над местным быдлом можно. Хотите - сходим сегодня, поугараем.
- Идея! У меня же тачка есть, в гараже за домом "пирожок" должен быть, дед уже не ездит вроде на нем. Должен быть на ходу,- заявил Флекс.
- Да, а кто, интересно, за рулем убитый поедет? - поинтересовался Виталик.
Вызвался я, потому как опыт вождения имел неплохой. Флекс отказался, сославшись на ***вое зрение, а трое остальных с машинами дел не имели никогда.
- Насчет мусоров не бойся, их тут не бывает, - сказал Флекс. - Даже если вдруг
какой залетный мент объявится, гони дальше - он один *** пьяный и стоит для понта.
- Тогда давайте ехать прямо сейчас, - сказал я. - Во-первых, пока не стемнело, во-вторых, пока не вперло!
Сказано - сделано! Ржавый "Москвич" с будкой усилиями наших рук был вытолкан на дорогу и предстал во всей красе.
- Вот это кляча, - пробормотал Кипеж, почесывая голову. - А какого он был раньше цвета?
- Вроде белого, - задумался Флекс. - Со временем он сильно облез. Но бензин в баке есть - уже хорошо. Держи ключи, Момент!
Я вставил ключ, подрочил педаль газа: мотор вроде запыхтел, но "пирожок" с места не сдвинулся.
- Давайте с толкача! - крикнул я в окно. Четыре пары рук уперлись в будку, и ржавая телега покатилась вперед. Я снова повернул ключ, газнул вовсю, и тут...
О чудо! "Москвич", кашляя, как туберкулезник, проехал самостоятельно первые метры.
- Залазь, пока он снова не сдох! - крикнул я. В кабину залез Виталик (показывать дорогу), а остальная компания, матерясь, забралась в грязную будку.
- Гони! - скомандовал Флекс и захлопнул дверцу будки. Я воткнул первую, и "Москвич" двинулся в путь. Машину дико трясло на кочках, были слышны яростные вопли трех узников. На третьей передаче ржавая кляча достигла 40
км\час, и я радостно сыграл на сигнале торжественный марш. В будке грохотали тела наших друзей.
- Ладно, туда-то мы доедем, а вот назад? - задумался Виталик.
- Поживем - увидим, все еще впереди. Туда бы доехать.
- Меня впирает, - радостно объявил Виталик. - Давай в правый поворот, нам ехать осталось минут пять. Ты, кстати, как?
- Переть начинает очень мощно, меня это пугает! - мрачно ответил я. - Ох, дотянуть бы.
- Мда? Да ну на ***?! - спросил Виталик и начал истерично смеяться. Меня тоже разбирал смех, но я настроился на дорогу - надо же было как-то доехать. Солнце уже село, и лес вдали почернел, приобретая очертания какого-то огромного дракона, лежащего на спине, с красной подсветкой из-за спины. Тело чудовища было покрыто рядом треугольных выростов. Я почему-то обратил внимание на его голову, и тут из ноздрей дракона повалил очень реальный дым...
- ****ь, осторожней! - заорал на ухо Виталик, выворачивая руль вправо. - Вперед смотри! Чуть с дороги в поле не слетели!
- Еще минут пять, и я куда-нибудь въебусь, - мрачно ответил я.
- Все, почти приехали. Заворачивай вон за то здание, - указал рукой Виталик. - Паркуйся как-нибудь! Что ты делаешь!
Я с грохотом сбил какой-то деревянный забор, чуть не вписался в каменный колодец, но успел вывернуть руль и, затормозив, поставил "Москвич" на ручник.
Виталик вылез на воздух и постучал по будке. Оттуда донеслись глухие ругательства.
- Вроде все целы, - удовлетворенно заметил он и подкурил сигарету. На свет выбралась вся троица узников, с ног до головы облепленные гнилыми капустными листьями. Пока они громко матерились, я спокойно вылез из машины и захлопнул дверь.
- Я так и думал, разъебали машину, - вздыхал Флекс, качая головой.
- Да *** с ней, - возмущался Кипеж. - Не помните случайно, кому пришла в голову идея поехать на дэнс? Я насквозь провонял гнилыми кочерыжками - ко мне *** одна баба подойдет!
- Плохо ты знаешь местных баб, - хмуро ответил Виталик. - Тут чем хуже ты пахнешь, тем лучше и, на их взгляд, привлекательней.
- Это с *** ли?
- Да с того ***. Раз ты воняешь, значит, только что с работы. Раз работаешь, значит, парень ты хозяйственный. А хозяйственных парней тут телки просто жаждут замутить. Надо же им за кого-нибудь замуж, верно?!
- Меня ужасно прет! - радостно заявил Кайф.
- Ну как же можно было так въебаться, - сокрушался Флекс. - Крыло помяли. Ты вообще, Момент, соображал, когда парковался?
- Нет.
- Я так и думал. Интересно, что за забор ты сшиб? - поинтересовался Флекс и подошел к лежащим на земле бревнам. - Так и есть, "Подсобное хозяйство". То-то я и думаю, откуда такая вонь дерьма. В свинарник ты колхозный въехал, поздравляю!
- Интересно, где свиньи? - спросил Кипеж и тут же замолчал.
Из загона, отряхиваясь, вылезла здоровая, как холодильник, свиноматка и, обнюхав колесо "Москвича", наступила копытцем Кипежу на кроссовок. Тот заорал как резаный. Свинья с испугу рванулась вправо и, сбив с ног Виталика, помчалась к колодцу.
- Стой! - крикнул я, но понял, что лиха беда - начало. Из-под упавшего забора с визгом высыпала россыпь грязных поросят и щеманулась во все стороны.
- Надо загнать обратно свинью и ее ублюдков, - поднявшись на ноги, заявил Виталик. - Если проснется сторож - по пуду соли в жопу обеспечено.
- Может, съебемся?- робко предложил я, задумавшись о последствиях пробуждения сторожа.
-Нас по-любому кто-нибудь спалил. Да и все равно надо машину здесь оставлять, так что вычислят элементарно.
- Верно, на деда сразу выйдут,- вмешался Кипеж.- Нечего старика подставлять. Ты, Момент, разгромил свинарник, вот и собирай обратно свиней, а мы пока сгоняем в клуб и разведаем насчет баб. Мы быстро, пошли, пацаны!- махнул он рукой.
- Не отчаивайся,- сказал мне Виталик.- Скоро вернемся. Давай помогу тебе забор поднять. Во-о! Заебись, осталось загнать главную тварь в калитку, а остальные сами под забором проползут.
- Блин, да темно уже, я *** че вижу,- попытался отмазаться я, но пацаны уже двинулись в путь.
Я сел на землю и закурил. "Бросили, уроды... А вдруг сторож в жопу солью ***нет..."- сокрушался я. Пострадав так минут десять, я принялся за дело. Сперва отловил одного поросенка, затащил его в калитку, а он, мразь, под забор юркнул и убежал. Ну, думаю, нужно большую искать, но ее как след простыл, а далеко от машины не отойдешь - местность незнакомая. "Свиньи - они и есть свиньи", - горестно размышлял я, передвигаясь на полусогнутых ногах вдоль забора. Самое главное, маленькие гады постоянно попадались под руки, но хуля их ловить, когда они сами съебываются. Отчаявшись, я сел на бревно, заваленное грязными тряпками. Каша перла страшно, я не мог представить себе, сколько сейчас времени, и не понимал, почему так долго нет пацанов. Так ни в чем не разобравшись, я вслух сказал:
- И пошли они все на ***, эти свиньи. Лягу здесь спать, пока ребята не вернутся! - и лег на спину, положив руки под голову.
- Не надо на мне спать, - отозвалось бревно. - Я тебе не диван.
- Ну и соси кеглю! - бесцеремонно ответил я. - Еще галюнов тут не хватало.
- Я не галюны, - обиделось бревно. - Я Петрович. Сторожу я здесь.
- Уж не свиней ли?
- Их, бля.
- Ну извини, убежали твои свиньи, - горестно сказал я. - Так вот получилось, что я на машине сбил стенку ограждения. Делать не ***!
- Почему это делать не ***? - спросил Петрович, выползая из-под меня. На вид он оказался простым сельским бухарем, старым и небритым. - Двадцатка у тебя есть?
- Есть, - протянул я ему две смятые бумажки. - А что?
Петрович не ответил, взял деньги и вмиг слетал за бутылкой в соседний дворик.
- Во, - сунул он мне под нос мутную брагу. - Теперь есть, что делать. Пошли в камору, хлопнем по паре сотен.
- Э, а как же свиньи? - не понял я.
- *** с ними, ****ями, жрать захотят - сами вернутся. Пойдем, а то ведь обижусь.
Я не стал с ним спорить, уж больно внушительная двустволка висела у него за спиной, и побрел следом в камору. К тому же мне казалось, что это какой-то сон, а на самом деле я все еще сижу возле свинарника.
- Во, это моя сторожка, - сказал Петрович, зажигая керосинку.
Я огляделся. Изнутри сарай оказался еще более разъебанным, чем снаружи: пыль, паутина, везде мусор, пожелтевшие картинки на стене, корки хлеба на столе и прочая шняга.
- Садись на табурет, бери стакан! - гостеприимно пригласил сторож, разливая брагу и протянув мне соленый помидор.
- А можно мне поменьше, - попросил я.
- Все пьют одинаково! Ну, побудем! - отрезал Петрович и, выдохнув, влил стакан себе в глотку.
Несколько мгновений я боролся с собой, заглядывая в подозрительную муть стакана. Неожиданно собравшись с силами, я принялся судорожно глотать чудовищную жидкость. Напиток оказался ядреным первачом градусов под шестьдесят и моментально высушил горло. Пришлось затолкать помидор целиком себе в пасть, чтобы сразу не выблевать выпитое.
- Э-э, да ты, брат, не лыком шит, молодец. Я уж подумал, шо городской, - похвалил меня сторож.
- Да я и так городской, - чуть отдышавшись, ответил я.
- Ух ты, ****ь, какой крепкий! - крякнул Петрович, наливая еще по одному. - Ну-ка, по второму, вот, держи еще один помидор.
"Щас точно сблюю", - обреченно решил я и опрокинул стакан; однако второй пошел гораздо лучше, даже без рвотных позывов.
- Эх, какой мужик! - радостно гаркнул сторож и крикнул куда-то в темень: - Надь, иди полюбуйся!
В сторожку ввалилась невесть откуда взявшаяся баба лет тридцати и, сонно щурясь, спросила:
- Чего орешь, старый? О-о, так у тебя бутылка. Налей-ка мне стакан, хлопец.
Я радостно вылил остатки самогона ей в кружку, та лихо хряпнула содержимое, занюхала коркой хлеба и поинтересовалась:
- А может, Петрович, парень ласки хочет?
- Хочет, хочет. Поразвлекай хлопчика, а я уж пойду вздремну еще в сенцах, - сказал старик и убрел в темень.
"Этого еще не хватало", - подумал я, глядя на Надю.
- Иди, иди сюда, - сказала она, крепко схватив меня за ворот толстовки и прижав к своей необъятной груди. - Небось, первый раз? Ну ничего, поможем.
Тетка развернулась ко мне тылом, взобралась на топчан, встала на колени и задрала юбку, обнажив большой белый зад без всяких признаков нижнего белья.
"Растопырилась, - подумал я, - вот как это, оказывается, выглядит".
- Чего стоишь, смотришь, давай засовывай! - командным голосом приказала Надя.
Я постоял немного, развернулся и чухнул со всех ног из сторожки, спотыкаясь в темноте о какие-то пни. Светлым пятном вдали выделялся "Москвич". Открыв дверь, я радостно залез внутрь, втыкая ключ с одной мыслью - лишь бы завестись, ибо похотливая свинарка уже появилась в освещенном дверном проеме. Но, видать, сам Господь пожалел меня, машина дернулась с места, я въебал "заднюю" и, переехав что-то живое (наверное, поросенка), выкатился на дорогу.
Мне пришлось ехать по дороге в пьяном угаре, вперемешку с приходом от каши и полным отсутствием фонарей. Благо каким-то чудом на "Москвиче" уцелела одна фара, хотя видимость, один хер, была ни к черту. Я не имел ни малейшего понятия, куда несусь, лишь бы подальше от сумасшедшего свинарника. Вдруг мое внимание привлекла какая-то буйная суматоха на обочине. Я подрулил ближе, чуть не сбив пару "Восходов", и охуел: спиной к спине в центре круга, как партизаны в плену у фашистов, бились мои друзья. Местное бычье, окружив их, всячески пыталось уебать их ногами. В том состоянии, в котором я был, мне было нипочем все: и со всей деревней смог бы схлестнуться, и поэтому смело направил "Москвич" в толпу. Круг распался, сельчане окружили машину; нужно было действовать как можно энергичнее. Я вытащил из бардачка какую-то увесистую железяку и выскочил из машины с диким воплем:
- ФСБ! Всем оставаться на местах!
Колхозники замерли в недоумении, и я, воспользовавшись замешательством, уебал одного по деревянной башке своим ломиком.
- Все в машину! - завопил я.
Ребята сообразили сразу и, растолкав обидчиков, полезли в будку. Флекс прыгнул в кабину и крикнул:
- Гони, ****ь!
Я рванул назад, и вовремя: в машину уже летели увесистые камни. Один из них попал в лобовое стекло, украсив его узором трещинок.
- Пидарасы! - сказал Флекс. - Быдло деревенское! Разворачивай и гони по проселочной!
- А что произошло?
- Сам не пойму ни ***, но попытаюсь вспомнить...
- Зря Момента бросили, - сказал Кайф, когда мы прошли метров двести. - Он, убитый, со свиньями все равно не управится.
- Да забей! - ответил я. - Пусть хоть попробует. Мы зайдем в клуб, произведем разведку боем, а если там глушняк - то вернемся, поможем ему.
- Все равно... - вздохнул Данила и достал папиросу. - Надо догнаться.
- Э-э, парни, а мож, ну его на ***? - протянул Виталик. - И так каша все мозги забила.
- Не, все правильно, надо хапнуть планца, - назидательно поднял палец Кипеж. - Дунуть перед клубом - это здравое решение.
Виталик не сумел привести ни одного толкового аргумента и согласился. Выкурив косяк, мы подрулили к двухэтажному зданию, окна которого почему-то были темны. У входа не было никого, дверь оказалась закрытой. Виталик в недоумении сел на ступеньку и взялся за голову руками.
- Ничего не понимаю. А где же дэнс?
- Слушай, а если его вообще здесь нет? - хором спросили мы.
- Бля, но сегодня же пятница. По-любому должен быть.
- А-ха-ха! - дико заржал Кипеж. - Вот дерьмо! Вы вывеску видели? "Лозовской сельсовет". Откуда же здесь возьмется клуб?! Куда ты завел нас, Сусанин?
- Бля, извините, пацаны, - сокрушился Виталик. - Мой прокол. Это я с перекуру дороги спутал. Здания-то одинаковые. Значит, клуб с другой стороны поля, за посадкой.
- А это сколько ***чить-то? - спросил Кайф.
- Где-то с километр, минут за двадцать дойдем.
- Ладно, - взял я голос. - Указывай путь, Вить. Пошли, ребята!
Мы протопали по огородам между домами и вышли в чисто поле. Луна уже вовсю светила в небе, посадка чернела вдали. Виталик махнул рукой и сказал: "Прямо!". Ну мы и пошли за ним. Шли, шли, а выстегивало меня просто ужасно. Я иногда терял самого себя, возникал неизвестно где и снова возвращался обратно в идущее вперед тело, хихикал и никак не мог подкурить сигарету. В какой-то момент мне показалось, что я вовсе не по полю иду, а поднимаюсь по ступенькам к мемориалу на Поклонной горе в Москве. Вдруг вижу маленький синий шарик, прыгающий мне навстречу. Я помахал ему рукой, но он очень невежливо проскакал мимо и покатился по Кутузовскому. Я - за ним: добежал до Садового кольца, свернул за шариком в сторону "Смоленской" и почти догнал у американского посольства, но неожиданно потерял его из виду. Выругавшись, я побрел по Садовому обратно, оглядываясь по сторонам, и тут меня осенило! Дойдя до Нового Арбата, я задрал голову вверх и увидел беглеца. Правда, теперь он был большущих размеров и висел на крыше, а на пузе его красовалась надпись "Альфа-банк".
- Слезай, сукин сын! - закричал ему я.
- Слышь, Флекс, успокойся наконец! - ответил мне шарик. - Заебал уже бегать туда-сюда!
Тут чья-то крепкая рука отвесила мне подзатыльник, и я снова очутился в поле среди высоких трав. Кипеж крепко держал меня за шиворот.
- Ты чего по полю рассекаешь? - спросил он. - Перед глазами маячишь, орешь чего-то?
- Шарик ловил,- честно признался я.- Бывает у меня такое.
- Не обращай внимания, - утешил меня Виталик. - Я уже полчаса пытаюсь в мудях *** найти, прячется где-то, а ссать-то хочется!
- А-а-а! - заорал во весь голос Кипеж.- Че это за ***ня?!
Мы обернулись на вопль и охуели. Свет прожекторов ослепил глаза, и откуда-то загрохотала музыка симфонического оркестра. Перед нами развернулась сцена, увешанная красным бархатом. Занавес поднялся, и на сцену выскочил лихой конферансье в черном смокинге, кепке с гвоздикой и с клоунской рожей.
- Приветствую вас, мои дорогие! - заорал он в микрофон. - Дорогие гости, добро пожаловать в деревню Приречное!
- Вот это прет... - пробасил Кипеж.
- А что же вы так невеселы?! - завопил конферансье.- Что ж, придется вас распотешить! Поиграем в загадки: слово из трех букв, в котором есть буквы "Х" и "У"?
- ***! - хором ответили мы.
- Нет, дорогие мои. Это ухо! А с его помощью вы сейчас услышите выступление популярного приреченского ансамбля "Звезды Придонья"! Попросим!
На сцену с визгом выскочили бабы в сарафанах и кокошниках. Поплясав немного, они выудили балалайки, гармони и бубны и, аккомпанируя себе, заголосили народную песню:
- Мене мамка говорила,
Говорила мамка мне:
Як побачишь наркомана -
Бей его як таракана! У-у-у!
Полюбила наркомана
И, как водится, дала!
Три недели дурь курила
И таблетками срала! У-у-у!
И вновь пустились в пляс. Пропев еще пару куплетов в том же духе, сельчанки одарили нас воздушными поцелуями и исчезли за кулисами. Мы тупо похлопали.
- Ну как, понравилось?! - заорал выскочивший ведущий.- Э! То ли еще будет! Наша сельская местность богата талантами. А пока очередной коллектив готовится к выходу, проведем второй тур нашей игры! Ну-ка, ну-ка, угадайте слово из трех букв, в котором есть "Х" и "У"!
- Ухо! - весело ответили мы.
- Нет! Это ***!! - истошно завопил безумный массовик-затейник. - А с его помощью я сейчас обоссу самого ближайшего из вас, а последние залезут на плечи впереди стоящим, чтобы увидеть радугу! Кстати, так и называется коллектив, который сейчас появится на сцене! Вокал - выше, тоньше! О, где ты, душевный баян! Встречайте: семейный дует "Радуга"!
На сцену вылезли две старые бабки и дед с гармошкой. Растянув меха, старик гаркнул частушечный мотив, бабули подбоченились и завыли:
- На траве-мураве
Целовалась с Васей,
На траве-мураве
Я и отдалася... у-у-ух!
Ой как пахла трава,
Ой зеленая!
Ой трава-мурава,
Ты свела меня с ума!
Полюбила Васю я,
А он не заметил,
Я сказала: "Возьми в жены !"
А он ушёл с Петей!
Ой как пахла трава,
Ой зеленая !
Ой трава-мурава,
Ты свела меня с ума!
Весёлые бабки замочили резвый танец. Дед ***чил вприсядку, не уставая при этом пиликать на гармони. Мы уже сами начали колбаситься, но тут бабки, прихватив гармониста под руки, утащили его со сцены.
- Ну? Как артисты?! - живо поинтересовался конферансье, выглядывая из-за кулис.
- Прикольные, только вот песни какие-то странные. Все про наркоманов да пидоров,- высказался Кипеж.
-Что делать! Какие гости, такие и песни. Что ж, для наших гостей из столицы ночная дискотека! За пультом - ди-джей "Культиватор"! Поехали!
- Мы же вроде не пидорасы,- пробормотал Кайф, но тут поляна резко преобразилась. Грянула какая-то старомодная ритмичная музыка, земля ушла из-под ног, а вокруг скучковалась толпа плохо одетой молодежи. Выпучив глаза, я понял, что мы вовсе не в поле, а в обшарпанном сельском клубе, полутемном и грязном.
- Э-э, пацаны, ****ь: танцы, телки!- крикнул Кипеж и тут же схватил в ебло. Ничего не понимая, я принялся размахивать руками и ***чить по кому ни попадя. Сельчане прижимали нас к выходу, охуячивая грязными ботинками. Бля, ненавижу драки по укурке: *** че пасешь, руки-ноги не поднимаются. Нас вышвырнули на темную улицу, и безумное месиво конечностей обхватило меня.
Я успел увидеть, как рухнул Виталик, и подумал, как же мало сделано в жизни, чтобы скопытиться в этой дыре. Вдруг шум всей этой возни прорезал чей-то громоподобный крик:
- Фээсбэ! Всем оставаться на местах!
"Вот дерьмо! Вляпались!"- подумал я, но, услышав предложение залезать в машину, решил, что нам следует подчиниться. Я нырнул в кабину и очень обрадовался, обнаружив за рулем Момента.
- Гони, ****ь!- завопил я.
"Москвич" с буксами рванул назад, развернулся и, скрежеща, покатился по улице. От Момента дико несло синькой, он бешено смотрел вперед, несясь по темной дороге. Я указывал ему рукой дорогу, по пути рассказывая о наших злоключениях. Наконец из-за поворота показалась дедова хата.
- Приехали,- вздохнул Момент и рухнул на руль.- Все, не могу больше, ***во мне. Ничего не соображаю.
- А что тут соображать - пойдем в дом, разберемся,- я вылез из машины и открыл будку. Оттуда, кряхтя, вылезла полуотпизженная братия.
- Ну че, блин! Говорил же, не *** было по деревенским танцам разъезжать. Только по ****ьникам схватили!- скрежеща зубами, сказал Кипеж.
- А мне даже понравилось,- проговорил Кайф.- Хоть какое разнообразие, а то все город и город. Пойдем лучше еще дунем!
- Я - пас!- отмахнулся Момент.- С меня хватит!
- Э-э, Момент, да ты бухой! Ты где успел заквасить, со свиньями?- живо поинтересовался Кипеж.
На шум во двор вылез дед в кальсонах и валенках, оглядел нас и, щурясь, спросил:
- Ну шо, унучки, поебли баб?
- *** там, скорее нас поебли!- огрызнулся я.- Не видишь, морды у нас разбиты!
- У, да ничего страшного,- почему-то обрадовался Петр Федорович. - Тут ведь как: за бабу драться надобно, еб твою медь... Мы с дедами, он-а, до сих пор из-за бабок ругаемся, и нишо, нехай...
- Да хуля, село,- протянул Момент.- Куда уж нам...
- Правильно,- согласился старик.- Ну, пошли у хату, я тут водочки купил, картохи нажарил.
- Не-е, с бухлом хорош!- отрезал Момент.
- А я припью водяры!- вставил Кипеж.- Подлечу боевые раны.
- Да это что!- засмеялся я. - Вот что будет завтра: мы же молоко варить пойдем.
- Нет! Здесь такое мутить опасно,- гаркнули все разом.
- Почему?- смеясь, спросил Кайф.- Наоборот, самое то!
- Во-о! - затряс головой дед.- Верно унучек говорит. Водка с картохой - это да!
А молоко да капусту пусть бабы жрут - шоб сиськи росли!
ЗДРАВСТВУЙ, ЖОПА, НОВЫЙ ГОД!
- Новый год встречать ****ато, снега - хоть греби лопатой! - весело заявил Кипеж, вваливаясь ко мне в квартиру. - А ну, Флекс, тащи веник, буду свои валенки отряхивать.
- За дверь выстави, не *** тутсугробы наметать, - буркнул я и ушел в зал.
Уже почти все собрались. Во главе стола восседал Данила, меланхолично покуривая. Момент суетился на кухне, пытаясь приготовить костлявую курицу. Ему помогал Тюль, знакомый нарк из соседнего подъезда, немного ушастый и с бородавкой на носу - "симпатяга", как его описал Момент. Тюль привел с собой двух баб, толстых и не очень красивых, пообещав, что чуть попозже придут симпатичные крали. Кроме того, одну даму приволок Кипеж, пьяную и на вид немного бездомную. Познакомился он с ней в автобусе и предложил отоварить всей толпой, но все почему-то отказались. Кипеж уж было хотел ее выгнать, однако передумал и отправил бедную девушку мыться в ванную. Я, конечно, высказал все, что я думаю о помывках незнакомых ****ей в моей любимой ванной Кипежу, но тот лишь отмахнулся.
- Знаешь, Флекс, ты капиталист. Где твое сострадание и гостеприимство. Пусть моется баба.
Я не стал с ним спорить. К тому же часы показывали десять, улицы были полны народа, несущего торты и пузыри, крики, пьянство и всякие Деды Морозы со Снегурками. По телеку непрерывно показывали какие-то сборища, елки и прочую новогоднюю муть: страна провожала 2000 год, встречала 2001-й. Посему все были чуть-чуть взволнованы: ведь не каждый Новый год случается смена тысячелетий!
Подруга Кипежа выглянула из ванной, тряхнула голыми сиськами и гаркнула:
- Халат есть?
Я решил, что *** тебе в рыло и завернул ее в одеяло. В проход завалился Тюль, узнал, что девушку зовут Катя, ущипнул ее за сосок и веско заявил:
- Потянет!
- Леха! - послышался голос Момента из кухни. - Где штопор?
- Не знаю! - разозлился я и зашел в зал.
- Вот что, дорогие гости! - начал я. - С *** ли я один тут бегаю, мою баб и вскрываю бутылки, а вы все сидите в креслах и даже не шевелитесь. Это, ****ь, не по-товарищески.
- Спокойствие, только спокойствие, - ответил Кайф. - Стол накрыт, план забит, бабы вымыты, а с бутылками Момент сам разберется.
- Леха! - снова завопил Момент. - Ну как же бутылку открыть?
- Гвоздем пробей, молоток в верхнем шкафу!
В молчаливом ожидании прошла минута.
- Леха, а гвоздь не вытаскивается!
- Нет, вот заебал-то, а! - простонал я и направился на кухню помогать дураку, который, вцепившись зубами в "сотку", тщетно пытался вытащить ее вместе с пробкой. Забрав у него бутылку, я достал из шкафа кусачки, вытащил гвоздь и, постукивая по острому концу гвоздя, отправил пробку в плавание.
- Вот, блин, неучи! - ругал я Момента с Тюлем, когда в дверях кухни неожиданно появилась Катя.
- А я не пью вино, - заявила она. - Я пью только пиво, ну, можно водочки, если есть.
Момент посмотрел на нее испепеляющим взглядом, вытер рукавом рубашки потный лоб и вручил ей тарелку с подгорелой курицей.
- Давай, давай, ****уй в зал, дорогуша! - сказал он ей и, подталкивая в спину, выпроводил в коридор.
- И чего она вам не нравится? - спросил Тюль, дымя сигаретой "Pall Mall".- Вроде нормальная баба, сиськи-жопа не висят. Может, толпой выебем?
- Выебем! - твердо сказал я. - Обязательно выебем, только сейчас пошли в зал, а то мы до двенадцати за стол не сядем!
А в зале уже гудел народ. Толстые бабищи быдлили вовсю, попивая из горла "Киндзмараули" и кидаясь друг в друга банановой кожурой. Кипеж медленно, но верно набухивался, чокаясь с бутылкой водки и заглатывая стопку за стопкой. Катя, завернутая в одеяло, сидела в кресле, почесывая коленку и выкрикивая призывы к дружной попойке. Лишь один Кайф все так же спокойно заседал во главе стола, с некоторым удивлением наблюдая за происходящим.
- Ну, ****ец, нельзя было всех дождаться!- вздохнул я.
- Они не теряют времени зря, - заметил Тюль. - У меня есть "белый", кому охота - пошли на кухню.
Момент кивнул головой и двинулся за ним. Я уж решил бросить всю эту синегальскую тусу и убиться на кухне, но тут Данила протянул мне зажженную косячину, а сам скрестил руки на груди и забормотал какую-то мантру.
- Флекс, дунем! - крикнул через стол Кипеж, взмахнув стопкой. - А потом еще по сотне грамм в честь праздника!
- И куда ты торопишься? - затянувшись, сипло спросил я. - В конце концов до Нового года еще полтора часа.
- ***ня! - пьяным голосом рявкнул Санек. - Меня еще на две ночи хватит! Плохо вы меня знаете! - он вырвал у меня папиросу и смачно к ней присосался. Продержав в себе дым секунд пять, Кипеж разразился ужасным кашлем.
- Вот тебе и перевод продукта, - забрал я у него штык и отдал Даниле. - Ты бы, Саня, лучше бы не пузырь обнимал, а Катю свою, а то она сейчас уснет в кресле.
- О! Ну дак! Катя, иди сюда, выпьем водки с дядей Сашей, - забасил Кипеж.
Катя быстро заползла на колени к пьяному другу и схватила фужер. "За Новый год!" - пропищала она, по-мужски хряпнула "Гжелки", закусила маринованным грибом и чмокнула Кипежа в щеку. Тот стянул с нее одеяло, обнял за талию и голой повел на кухню, видать, чтобы выебать.
К этому времени мы с Кайфом добили папиросу, горло высохло, и все вокруг начало радовать. Я влил себе в глотку бокал белого вина и пошел за влюбленной парочкой - посмеяться. На кухне возле батареи на корточках сидели Момент с Тюлем, обсаженные наглухо. Со спартанским молчанием разглядывали они половой акт, происходящий на диванчике. Я расхохотался при виде голой задницы Кипежа, прыгающей на маленьком тельце. Наконец Момент, подняв палец вверх, заявил с пафосом:
- Смотри, Тюль!.. Трахаются!
- Да-а! - подумав немного, согласился Тюль и добавил: - Нам бы... поебаться.
Кипеж со вздохами кончил девушке на пузо и перекатился на спину, потный и красный, а его еще капающий хер завалился на левую ногу. Надя решила подняться на ноги, но грохнулась на пол, распластавшись возле двух нарков. Момент расстегнул ширинку на джинсах, вытащил свой хилый *** и засунул его Наде в рот. Та довольно зачмокала губами.
- А-а! - выпучил глаза Тюль. - Она у тебя сосет.
- А ты присоединяйся, - с блаженным видом сказал Момент, почесав живот.
- Я не уверен, что у меня встанет, - прогундосил Тюль и подполз к Катькиной заднице. Подумав немного, он взялся руками за полные белые ягодицы и попытался их раздвинуть. Пока бедняга тыкался полумертвым хером туда-сюда, с дивана сполз Кипеж и железной рукой оттащил Тюля за шиворот.
- Ну и чего это за поползновения вокруг моей принцессы? - пьяным голосом спросил он. - Вы, бля, своими отростками даже кошку не выебете, торчи-плейбои! Хуля ты к нему присосалась?!
Кипеж с размаху дал пинка Моменту и пробасил ему в лицо:
- Там, между прочим, еще две твари беснуются, так что двигайте в зал, хлопцы!- он развернул Надю на спину, впихнул ей свой поршень и заработал со свежими силами.
Тюль с Моментом поднялись на ноги, что-то пробубнили обиженными голосами и ушли в коридор. Я, немного посмеявшись, отправился за ними.
Нашим взорам открылась странная картина. Данила, раздетый по пояс и, похоже, укуренный в хлам, сидел по-турецки на ковре, а перед ним в позе лотоса - две толстые бабы. Кайф невнятно декламировал какой-то буддисткий текст, что-то о каких-то далай-ламах, мол, учитель есть мудрость духа, накопленная тысячелетиями, и мантры как-то там влияют на самосознание ученика... - короче, полная ****ь. Бедные телки, видать, ушли в глубокий транс под монотонный голос пастыря.
- Мда... - разочарованно протянул Тюль. - Им теперь не до ебли. А счастье было так возможно, можно... можно... Ладно, ***ня. Кстати, Флекс! - обернулся он ко мне и протянул пластиковую коробку из-под магнитофонной кассеты. - It's my present for you! Это грибы, сушеные, в порошке. Разведи в кипятке и захавай. Вопрет - сам спасибо скажешь!
- А ты с Моментом?
- Куда уж нам, - рассмеялся Момент. - Мы с Тюлем и так еле ходим. Щас еще дунем, и все будет ништяк. Не ссы, хавай и жди уматных приходов.
Поразмыслив, я решил, что в такой компании трудно хоть чем-нибудь испортить праздник, и смело двинул на кухню.
Кипеж с подругой уже одевались, пьяно пошатываясь и держа друг друга за плечи. Я включил электрочайник, шустро вскипятил воду и налил целую кружку кипятка. В пластмассовой коробочке оказалась какая-то серая пыль, которую я бухнул в кружку и яростно перемешал. По кухне потянулся запахон грибного супа.
- Че это там у тебя, Флекс? Горячая кружка "Магги"? - спросил басом Саня. - Ты, чего, собираешься этой ***ней кормить гостей?
- Перебьешься! - ответил я и сделал первый глоток. На вкус "суп" оказался даже ничего, вполне съедобным. Я, обжигая горло, выхуярил всю кружку и ушел в зал.
Оставив в покое Кайфа и двух его учениц, мы с Тюлем и Моментом сели за накрытый стол. Немного подкрепившись, обдолбанная парочка сконструировала из двух пластиковых бутылок кальян и предложила мне присоединиться. Я сделал пару напасов и больше не стал. До Нового года оставалось минут двадцать, и тут меня начало как-то удивительно переть. Сначала комната стала преображаться, мебель засияла лаком и перламутром, и Тюль с Моментом стали походить на двух добрых гномов, по очереди прикладывающихся к кальяну. Мне ужасно захотелось обняться с ними и дружно посмеяться, как вдруг в зал завалился Кипеж в красном колпаке, прижимая к себе полуодетую девку.
- А-а! - заорал он. - Дорогие дети, а кто к нам пришел, а?! - Кипеж наступил на банановую кожуру и грохнулся, прижав к полу затраханную Катю. - Это же Дед Мороз, еб вашу мать!
- И Снегурочка! - пропищала Катя из-под могучего Кипежевого тела.
Тюль расплылся в улыбке и захлопал в ладоши:
- Ура-а! Дед Мороз, а будут подарки?
- А ты как себя вел весь год, а?! - рявкнул Кипеж, поднимаясь на ноги. - Бабушек через улицу переводил? Макулатуру собирал? Ветеранам помогал? А родителям?
- Не-е, наркоманил я... - обреченно вздохнул Тюль.
- Ну, значит, и подарок будет соответствующий! Держи! - он достал из рюкзака потертую книжку Гайдара "Тимур и его команда".- Читай, учись делать хорошее людям!
- Ну, блин, я ее уже читал, в детстве, - огорчился Тюль.
- Читал, а главное забыл. Ничего, еще раз полистать не помешает.
- Дед Мороз, а теперь моя очередь подарки получать! - заявил я.
- А-а! Ну, с тобой особый разговор, - загадочно произнес Кипеж и засунул руку в глубину рюкзака. Наконец он достал кусок кирпича, перевязанного золотистой ленточкой.
- Что это, по-твоему? Думаешь, кирпич? А вот о чем ты размышляешь, глядя на него?
- О великом коммунистическом строительстве, - радостно ответил я, - и о подвиге отечественных инженеров и конструкторов!
- *** там! О бабах нужно думать! - отрезал Кипеж.- Ну-ка, доставай конец. А ты, Катюха, обслужи Флекса.
Я послушно расстегнул молнию на джинсах и достал свой болт. Катя заработала губами, и мне сразу стало приятно и немного щекотно. Я смотрел на обои, нарисованные цветы расцветали яркими бутонами. "Все-таки грибы - это еще та вещь!" - радостно решил я, взглянув на Кипежа. Саня в это время подарил Моменту какой-то брелок и конкретно доебался до двух толстых баб. Вручив им по презервативу, он сел напротив Данилы и спросил:
- А ты? Что ты хочешь в подарок на Новый год?
- А, это ты, Дед Мороз? - не открывая глаз, спросил Кайф. - Подари мне, пожалуйста, синий пинг-понговый шарик.
- Подумай хорошенько! - вкрадчиво проговорил Кипеж. - Ведь сегодня на просто Новый год, а встреча нового тысячелетия. Может, тебе хочется велосипед или машину, а может, мотоцикл?
- Нет, о великий северный волхв! Подари мне синий пинг-понговый шарик!
- А знаешь ли, что шарики для пинг-понга белые? Синих не бывает!
- Но я настаиваю!- крикнул Кайф.
- Слышь, Дед Мороз, - проблеял усаженный Момент. - Не видишь, что ли, мертвый он? *** че ему объяснишь.
- Я, в общем-то, и ожидал этого, поэтому запасся, - ответил Кипеж и вытащил из рюкзака маленький синий шарик. - Но помни, мой друг, что это был твой выбор.
Наблюдая за происходящим, я на минуту даже отвлекся от собственных ощущений. Мне вдруг показалось, будто вокруг Деда Мороза закружил маленький снежный вихрь, который, завывая, заглушал наши голоса.
- Слышь, Кипеж, - громко зашептал Тюль, - а чем это ты шарик покрасил?
- Маркером.
- Умно, блин! - засмеялся Тюль, прикрывая лицо книжкой.
Я вдруг осознал, что прет меня просто безумно, да и *** вроде как решил спустить в Катин рот. Снежный вихрь увеличился в размерах и набросился на меня, снежинки оседали на лицо, плечи, руки. Гул в ушах усилился, я вцепился в Катькины волосы и... отключился.
...Брел и брел вперед, проваливаясь по колено в рыхлый снег. Как будто белое поле вокруг, а за ним - темень. Откуда и куда я бреду? Ботинки промокли насквозь, да и с головой что-то совсем херово. Стоп! Надо оглядеться!
Дальше десяти шагов не видать, снег валит непроницаемой стеной. Помню, у себя на хате был, вроде даже в рот кому-то наваливал. Но это не мой район, точно не мой, и время сейчас... о-па! - часы остановились на двенадцати... Еботня какая-то!
- С наступающим! - гаркнул кто-то рядом.
Я резко повернулся кругом. Передо мной, во всю ширь ухмыляясь, возвышался здоровенный снеговик с ведром на голове.
- Снеговик... - захрипел я от ужаса. - Ты чего?..
- Что чего? - весело спросил он. - С наступающим, говорю!
- И тебя... тоже, - пробормотал я и сел в сугроб.
- Слышь, ты чего это, брат? Не замерзнешь? Да ты не бойся, тебя просто глючит! Ну-ка дай в глаза загляну, - он наклонился и задумчиво посмотрел мне в лицо. - Да-а!.. План курил?
- Курил... - вздохнул я.
- Ага, а потом, небось, грибы жрал сушеные?
- Жрал...
- Ну и кто же после плана грибы ест, дубина?! А вдруг копыта протянешь? Э-хе... Ладно, не ссы! Отойдешь, - он похлопал меня по спине снежной лапой. - К тому же подумай, какая волшебная ночь сегодня! Новое тысячелетие! В такую ночь все снеговики оживают, собираются толпами и веселятся!
- Че-то я не видел раньше веселых снеговиков, - вставил я.
- Да ты же напостой обсаженный в срань! - рявкнул снеговик. - Вот и не видишь ни ***! И толку от тебя нет. Ты вот, например, когда последний раз снеговика лепил, а?
- Да хрен его... - задумался я. - В школе, наверное.
- Во, блин... В школе! Только школьники и лепят, спасибо им на этом. Разве от вас, наркоманов, дождешься!
- Бля, ну я, че, виноват, что ли? Откуда я мог знать, что у вас сегодня туса наметилась?
- Да понятно, что не знал. Слушай, помоги, а? - вдруг попросил снеговик. - Слепи мне бабу, а? Обыкновенную снежную бабу, пусть страшную, по ***м! А то хочется, хоть в Новый год!
- Так я не умею их лепить.
- Ничего сложного, так же, как и меня. Главное, слепи ей здоровые сиськи, я люблю пышные бюсты!
- Но у меня ни ведра, ни метлы, ни морковки...
- Забей на мелочи! Можешь вообще голову не лепить, мне говорящая в *** не впилась... Давай, давай!
Я решил помочь бедняге. Действительно, мы там веселимся, квасим, убиваемся, с телками мутим, а снеговик стоит, как мудак, посреди стола и мучается без снежной бабы. С этими мыслями я принялся за работу под одобрительные возгласы моего нового друга:
- Ого! Ого-го! Во-о! Жопу, жопу сделай побольше, люблю реальные булки. Давай, подкатывай ком поближе ко мне!
Я вытер пот со лба, минутку передохнул и покатил дальше снежный шар, который быстро рос, оставляя за собой дорожку темной грязи. Подкатив его вплотную к снеговику, я быстро слепил еще один ком, поменьше, и водрузил его на первый.
- Слышь, ты, это, сиськи-то не забудь спереди, ага, и руки тоже. Маленькие шары накатай и лепи их на бабу.
- О-хо, - вздохнул я. - Шары, шары... Слушай, а ты же сам из шаров сделан?
- Ну? - не понял снеговик.
- А ты случайно не имеешь отношения к синим пинг-понговым шарикам?
- Да нет вроде... Хотя погоди минутку... - снеговик вытащил из-за спины небольшой ноутбук и открыл крышку. - Чего ты там говоришь, не имею ли отношения? М-да... А, ну вот сходство, да! Аналогия... Какой там шарик?
- Синий пинг-понговый!
- Так-так-так, ага... Я посмотрю в своей поисковой системе, но не обещаю - выхода в Internet не имею. Значит, так: "Шар, он же сфера, мяч..." Во! Ништяк: "Символ будущего в отличие от креста, который является символом прошлого и основной мотив которого - человеческое страдание". Ну это вроде не то, да?
- Вроде бы не то, - неуверенно протянул я.
- Так вот: "Эвдокс Египетский, живший в Египте, первым сделал вывод о шарообразности Земли..." Тоже не катит. А, вот фишка: "Каменное полушарие сферы воплощается в ступах, связанных с местом бодхисаттв в Индии. В Индонезии они приобрели форму колокола с каменным шпилем наверху и называются "дагобы"! Ну как, убойно? - весело крикнул снеговик.
- ***та какая-то, ищи еще!
- Ага, щас, щас... О, слушай: "На эмблематическом уровне шар - знак промысла и вечности, обладание которым несет власть и могущество"! Ха-ха! Так если я состою из шаров, значит, тоже могуч!
- Заебал ты ***не какой-то радоваться! Давай что-нибудь про пинг-понг!
- Ладно, не злись. Вот, вроде оно: "На массовом уровне шар стал основной спортивной атрибутикой в ХХ веке..." Так, тут чего-то баскетбол, ага... футбол, теннис... О! Нашел: "...Настольный теннис, он же пинг-понг, захватил миллионы людей".
- А еще что-нибудь пинг-понговое? - с надеждой спросил я.
- Ну, тут вот что осталось: "Девочка на шаре" Пикассо есть танцующая Фортуна. Компания "Аэрофлот" имеет в своей эмблеме земной шар с облетающим его самолетом". Все! Про шары больше нет. Дальше глобусы
пошли.
- Да ладно, не напрягайся, хер с ним, - прервал его я.
- Но знаешь, - задумался снеговик.- Я лично думаю, что предназначение у любых шаров одинаковое, как у синих, так и у пинг-понговых. Не горюй. Чего там, кстати, с моей бабой?
- Готова! - ответил я и отошел на пару шагов полюбоваться своим творением. Снежная баба получилась безголовой, зато сисястой.
- Супер! - радостно взвыл снеговик. - Ну спасибо, молодец!
- Слушай, а как ее оживить? - спросил я.
- А ты дай ей хорошего пинка - она и проснется! - заржал весельчак.
Я не стал с ним спорить и с размаху уебал ботинком по толстой снежной заднице. Баба ухнула, подскочила вверх и, трясясь, прижалась к снеговику.
- Во! Заебись! - заорал он. - Осталось только завалить и присунуть!
- Ладно, пойду домой, - сказал я.- Пока!
- Стой! - крикнул снеговик. - Ты же не знаешь дороги. Да и зачем далеко ходить. Гляди, видишь деревянный домик на детской площадке? Вот! Заходи внутрь, доставай *** и дрочи!
- А это зачем? - не понял я.
- Сам поймешь. Слушай, что тебе говорят, и все будет бенч! Все, пока! Захаживай, если чего!
В отчаянии я пошел к домику, практически целиком засыпанному снегом. Забравшись внутрь через маленькую дверцу, я очутился внутри, и сел на лавку. Было очень холодно, однако когда я достал *** на воздух, он моментом распрямился и увеличился в размерах. Ну, думаю, поехали! Через пару минут резвой дрочильни я почувствовал, что скоро кончу. В домик ворвался снежный вихрь, запорошил глаза и залепил уши. поток спермы вырвался на волю, и я, держа хер в левой руке, правой стер снег с лица и удивленно вскрикнул: внутреннее убранство домика безумно напоминало мою квартиру...
Тихо, сонно, не спеша улетает...
... я стоял у накрытого стола, и Катя высасывала из *** последние капли. Передо мной вытянулся Момент, прижимающий к себе толстых двух баб, а за столом расселся Тюль с озадаченным лицом. На полу по-турецки сидел Кайф, разглядывайщий маленький синий шарик, а рядом стоял Кипеж в дебильном колпаке и слегка засыпанный снегом.
- Ну и дела, - протянул я, застегивая молнию на джинсах.
- И какой мудак додумался оставить открытым балкон? - спросил Кипеж, стряхивая с себя снежинки.
- Э-э! - крикнул Тюль, тыча пальцам в телевизор. На экране появилось довольное лицо президента.
- А Новый год-то уже на носу! - сказал Момент, вцепившись в бутылку шампанского.- Подставляйте стопари, а то ж проебете!
Загрохотали куранты, и мы дружно звякнули хрусталем. Звон стекла вывел меня из раздумий и заставил по-доброму улыбнуться. Новый Год, все-таки!
Лишь один Кайф в одиночестве сидел по-турецки на ковре, тихо бормоча какую-то невнятицу, и не обращая ни малейшего внимания на происходящее.
- Я всегда говорил, что когда-нибудь он реально двинется рассудком,- заметил Кипеж.- Вот, пожалуйста!
ТЕЛЕГА НА КОЛЕСАХ.
- Ну здравствуй, малыш! Теперь ты мой, навсегда, привыкай.
- Привет! Как у вас весело, пинг-понг! Я и не ожидал. Наверное, я еще мало что видел, мне же еще расти и расти!
- Откуда ты, кто ты, как ты оказался в нашем мире?
- Ла-ла-ла! Мир безграничен, как и ширина твоего сознания. Вселенная лишь на первый взгляд материальна, но не более материальна, чем человеческая мысль! Подумай об этом.
- Стой! Почему ты упомянул мое сознание?
- А ты считаешь, что кто-нибудь еще слышит мои слова? По большому счету, я - всего лишь плод твоего воображения. Между прочим, существо, создавшее твою вселенную, не более совершенно, чем ты сам. Как и тот мир, который, не осознавая, создаешь ты. Развиваясь, ты расширяешь свои познания, а значит, и сознания приобретает возможности, о которых ты раньше и не догадывался. И твои друзья - тоже творцы...
- А ты тогда кто?
- Ла-ла-ла! Я лишь житель твоего сознания. Ты слишишь и видишь меня, потому что так захотел, потому что веришь, что я существую. И если бы в твоих мыслях появилась бы хоть тень сомнения, то поверь: ты никогда бы не услышал эти слова. Вот так, пинг-понг! И кстати, я теперь тоже в каком-то роде создатель: могу материализовать плоды собственных фантазий, и в итоге созданный мною мир в точности повторит тот, в котором живешь ты.
- Э, погоди. Значит, я создаю тебя, а ты, в свою очередь,меня? Но я же раньше на свет явился?
- Ла-ла-ла! Вот тут и прячется загадка. Я не создаю тебя, но с сегодняшнего дня поддерживаю твое существование. Представь, что ты раздвоился на две части, которые, кстати, взаимонезаменяемые. Попробуй, удали из своего мира любого из нас - мы погибнем оба. Так что теперь у тебя в два раза больше шансов протянуть ноги!
- Ты что, пытаешься мне угрожать?
- Ни в коем случае. Скорее наоборот. Я лишь хочу предупредить о возможных последствиях. Давай заботиться друг о друге. Не обижай меня, и я не обижу тебя. Главное, почаще меня корми. Понимаешь, что я имею в виду?
- Об этом не волнуйся. Но что я получу взамен?
- Пинг-понг! Не торопись. Радуйся пока своему новому миру своему новому миру. Я должен вырасти и набраться сил. И тогда сделаю тебя счастливым, обещаю! Кстати, выйди наружу: твои друзья зовут тебя. Ведь праздник наступает!
- Не думай об этои, малыш. Лучше чувствуй это. Словно переходи в другие двери. Чувствуй...
СТАРОСТЬ - НЕ РАДОСТЬ.
- Троллейбусы, автобусы, и даже трамваи. Да-а! Все, как много лет назад. Парк такой же зеленый, светлый, незагаженный. Эх, видел бы ты, что сейчас вместо него. Балаган! Эти, как их, ну... звездные войны, лунопарки, имитаторы, стимуляторы и ни деревьев тебе, ни кустиков, ни лавочек. Где все? И люди, нормальные люди, смотри, в джинсах, брюках, туфлях. Дамы в платьях ходят. Господи, ну куда же все подевалось! Вот понюхай воздух, ведь чистый да?
Я обернулся. Возле меня на лавке сидел какой-то старик и внимательно смотрел на мою морду.
- Какой же он на *** чистый. - Садовое кольцо под боком! Дышать нечем! - ответил я и отвернулся.
- Просто тебе сравнить не с чем. у нас вон люди днем в респираторах гуляют - так все загадили. Глянь: везде живая зелень, люди живые, не то что... - дедушка вынул из кармана платок и заплакал, сморкаясь и хрюкая.
Меня начал бесить этот слезливый дед. Да и вообще странный день. С утра я потерял последний баян, поэтому пришлось переться в аптеку. Дома я еле успел бахнуться, потому что неожиданно приперлись родители, хотя вроде будний день. Пришлось приходываться в туалете. На улице меня остановили мусора и прошмонали - благо, пакет с планом лежал у меня в носке. Но один ***, приятного мало. Вроде только раскурился в парке Трубецких на "Фрунзенской" и сел позалипать на лавочку, как подрулил этот старик. Я то расчитывал, что ко мне девушка подсядет, пообщаться, а тут дед. Да еще какой-то ****утый.
- Эй, старый,- спросил его я.- Ты гонишь! Почему эти лавочки и кустики кудато делись? Вот же они, и деревья, и лавки. Это ты от старости ослеп, а мне ебешь мозги!
- Эхе-хе...молодой, а старшему грубишь. Никакого воспитания. Я вот в твоем возрасте покультурнее был.
- Хуля делать,- философски изрек я.- Времена-то меняются.
-Ну, знаешь ли, сынок, не для всех.- пробурчал старик.
Я еще раз взглянул на собеседника и немного удивился: дед-то был уматный. В широких парусиновых шортах с нарисованными пальмами, кедах и какой-то невъебенно модной майке с надписью "EURO - 51" он смотрелся прямо-таки ультросовременно. Меня это зарадовало.
- Слышь, старик, так че там с лавочками и кустами? Ты так и не обьяснил.
- Я хотел сказать, что лет через тридцать- сорок всего этого не будет. Все пожрет эта... урбанизация!
"Ишь ты какой умный старпер попался",- подумал я и спросил:
- А тебе не по ***м? Помрешь ведь не сегодня - завтра.
- Да я тебе ровесник!- рассмеялся старик.- Просто выгляжу старше.
Я, конечно, допускал мысль, что по сильному торчу мог перепутать старика с юношей. Может, он на самом деле молод? Да нет, вполне древнее, морщинистое ебло, да и волосы седые. Не-е, он реально ****утый!
- Слушай, дедушка, тебе бы домой пойти, совсем ты сбрендил от старости,- посоветовал я.
- Так я не в Москве живу. У меня домик свой в Новороссийске. Знаешь, я сегодня утром вышел на пляж, на солнышке полежать, в шезлонге, и, видать, заснул.
- А-а, ты заснул, а тебя сюда самолетом отправили! Вот это ты гонишь!
Дед покряхтел, помычал и выдал:
- Ты, сынок, какого года?
- В смысле?
- Рождения. В каком году родился?
"А может, он мент? Или стучит ментам?"- промелькнула мысль. Я подумал немного и честно ответил:
- В семьдесят девятом, а что?
- Знаешь, когда я родился?
- В тридцатом? - предположил я.
- В тысяча девятьсот восьмидесятом году. На год младше тебя.
Я смеялся минуты две, а затем спросил:
- И как же ты так рано состарился. Наверное, курить рано начал?
- Да нет, почему, лет в пятнадцать, вполне вовремя. Я жил в этом районе, когда молодой был. Мы часто в этом парке гуляли с товарищами. Понимаешь, заснул я, вышел утром на пляж, и уснул в шезлонге.
У меня вдруг возникла мысль, что где-то мы с ним уже виделись: на удивление придурошный старикан.
- Знаешь, дед, ты настолько глупые вещи затираешь, что даже мне удивительно. Я тебя вычислил: либо ты рассудком двинулся, либо просто ****ишь.
- Между прочим, я уже в возрасте. Мне семьдесят два года, а ты на меня матом. Не хорошо.
- А я уж решил, что тебе двадцатник.
- Здесь-да, а у нас- семьдесят два.
- Это где там у вас?- совсем запутался я.
- Ну, в Новороссийске. У нас-то уже две тысячи пятьдесят второй идет. Я и живу там. А здесь жил раньше. Ты мне снишься, понимаешь, ты- мой сон! Я во сне сюда часто возвращаюсь. Мы же тогда весело жили, компания была хорошая. И даже по секрету говоря, мы серьезно употребляли наркотики. Ну, времена такие, все тогда наркоманоми были.
- Вот это да! - обрадовался я. - Понятное дело! Хуля говорить, после такой юности трудно сохранить рассудок. Слушай, старик, ты ведь свой черт. Надо тебя с Кайфом познакомить, вы бы поняли друг друга.
- Кайф, Кайф... М-да! Очень странно. Когда и я был Кайфом, в твои годы.
- Тебя тоже звали Кайфом? - удивился я.
- Я очень плохо помню юность. Годы все-таки. К тому же постоянно находился под наркотой, лет пять-шесть, не меньше. А потом друг у меня умер, от героина, я тогда завязал. Сумел завязать.
- Э, старик! - перебил его я. - А как звали того парня, который скопытился? Не Алексей?
- Да, Алексей,- кивнул головой дед.- помню, хороший был парнишка, вроде даже в МГУ учился.
- Флекс?!- почти крикнул я, схватив деда за руку.
- Да... да-да, Флекс, - радостно сказал старик. - А ты чего, знаешь его, что ли?
- Бля! - только и смог произнести я. - Бля! Даня, это же ты, старый Данила. Этого просто не может быть. - Я схватил деда за плечи и посмотрел ему в лицо. сомнений быть не могло, и глаза те же, и шрам на лбу сохранился. Точно он!
- А ты... ты... ты похож на моего друга. Как же его...
- Да, да, это я. Я - Момент! Узнал?
- Узнал, узнал, - забормотал старик.- Вот те на, встреча! А ты уверен, что сейчас ты не часть моего сна?
- Блин, но я же не сплю!
- Вот те на...
Я обхватил голову руками и пытался и пытался расставить на места. Значит, насчет Флекса все было верно, помрет он скоро, а рядом со мной сидит Данила, которому стукнуло семьдесят два!
- Слушай, дед... Даня, скажи, какой он, мир через пятьдесят лет?
- Совсем другой, поверь мне. Послушай, наверное, у меня осталось совсем мало времени, и мне прийдется уйти. Я хочу встретить Данилу, в смысле, самого себя. Мне нужно передать ему много важного, очень много...
- Подожди, а я? Чего там со мной будет?
- Не могу вспомнить. Столько времени прошло. Помоги мне найти Данилу, пойдем, я тебя очень прошу!
- Ладно, пошли скорей, застанем его дома!- сказал я, и мы поднялись с лавочки. Но не успели пройти и десятка шагов, как дорогу нам перекрыла неожиданно подрулившая "Скорая помощь". Двери распахнулись, и из машины выскочили двое здоровых мужиков в халатах.
- Он! - переглянувшись, дружно гаркнули они и схватили Данилу под руки. Тот отбивался от них со всей старческой настойчивостью. Я понял, что дела у старика плохи, и вцепился в рукав одного из дядек:
- Эй, за что вы его, он ничего плохого не делал!
- С клиники сбежал, подлец,- деловито заявил второй, заламывая бедняге руки за спину. - Третий раз за год- шустрый псих!
- Так он что ж, сумасшедший?
- А то! Уж два года лечится. Надежды, правда, маловато. Никакому воздействию не поддается. И это в семьдесят с лихуем лет! Вот так-то!
Мужики заволокли деда в машину и принялись привязывать его к лежаку. Он рвался и орал во всю глотку:
- Прошу, передай ему, что это очень важно!
- Что передать?
- Передай, чтобы он опасался синего пинг-понгового шарика! Обязательно передай!
Дверцы "скорой" захлопнулись; машина рыча, свернула на Комсомольский проспект и исчезла из виду. Я подкурил сигарету, подумал и двинул к Кайфу.
- Ну и нехуя было "белым" вмазываться,- сказал я Моменту.- Говорил тебе, купи план, и не пудри мозги.
- Да причем здесь "белый"?!- гаркнул Момент- Ты пойми или хоть попытайся поверить. И насчет этих заморочек по синим шарикам он тоже в курсе. Что я, совсем невдалый?
- Незнаю, незнаю. Ну да хрен с ним.
- Ладно, пошел я домой, заебся объяснять. Но ты все-таки остерегайся. Правда не пойму чего.- И, хлопнув дверью, Момент вышел из квартиры.
Я подождал немного и заглянул в глазок- в подъезде никого не было. "Все тихо", -подумал я и спокойно забил маленькую бронзовую трубочку. Раскурив ее, сел в кресло, и, сделав несколько затяжек, сказал:
- Выходи!
Из-под кровати немного робко, даже нервно, выкатился синий шар размером с теннисный мяч. "Немного подрос со вчерашнего дня",- удовлетворенно отметил я и грозно спросил:
- Значит, ты представляешь для меня опасность, интересно. Ну и что ты там замышляешь?
Шарик подкатился к ноге и стал тереться об штанину.
- Подлизываешься? Учти: я тебя создал, я тебя и уничтожу. Не стоит думать, будто между нами существует крепкая связь. Пока ты еще молод, но когда вырастешь... Надеешься, что в один прекрасный день сможешь существовать без меня? Знаешь, это нелепо. Подумай пока, а завтра объяснишьмне свои мысли. А пока - вон!
Шарик быстро откатился назад и спрятался под кроватью, как побитый пес. "Сумашествие!"- подумал я - "Здравствуй, сумашествие!.."