-- В огонь! – крикнула я и, гневно стукнув ногой, взлетела вверх. Ударившись о потолок, я растеклась по нему и заплакала синим дождём.
Он бросал мои стихи в огонь. Его рука взмахивала жестоко и грубо, а бумаги, плавно приземляясь в огненный танец, вспыхивали, как вспыхивают испанские женщины, танцующие фламенко… Красное, чёрное, золотое. Вся бездарность слов полыхала в огне, а я, скукожившись в углу, смотрела, как горят воспоминания. Я видела, как души слов вылетают из огня вместе с дымом и чёрными хлопьями, проникают в дымоход и вырываются в темноту осенней ночи. Бумаги гримасничали и выли от боли -- умирала моя половина, удалялась, исчезала; всю жизнь я проведу в её поисках.
-- Всё, -- сказал он и ушёл, громко хлопнув крыльями. Догорали последние мысли. Комнату застилал мрак. Часы остановились.
Утро пришло с туманом. Гуляя в его серых прохладных объятиях, я видела всё. Я чувствовала его биение, пульс. Всё в нём было мне знакомо. То были души моих мыслей, вырвавшиеся из трубы и застывшие на время в пространстве.
Я сидела на скамейке в тумане собственных дум и смотрела на их вознесение, неспешное и прекрасное…
Дымка рассеивалась, наступала зима…