Сновидение под мухой...

 
Наконец-то все уселись на свои места, но ещё продолжалась какая-то возня и громкие разговоры… Закрылся пассажирский люк, заработали двигатели, и миловидная стюардесса объявила: "Наш самолёт выполняет рейс 316 Москва - Нью-Йорк. Командир экипажа... продолжительность полёта... время прилёта в аэропорт Кеннеди..."
 
Пассажиры понемногу успокоились, послышалось щёлканье замков привязных ремней и самолёт быстро набрал высоту. За иллюминатором смеркалось. Я укрылся одеялом, подсунул под голову подушку, открыл заранее приготовленную газету и нажал кнопку индивидуального освещения... Но быстро уснул.
 
В этой тёплой тонущей дрёме я увидел Её, не спеша шагающей по газете, будто знакомясь о происшедшей катастрофе. Словно решив поделиться прочитанным, она взлетела и покружившись возле моего уха, по-дружески уселась на него, и начала жужжать, делясь своими соображениями о случившихся в Японии землетрясении и цунами.
Потом, взлетев, опустилась рядом, на раскрытый передо мной столик, задумчиво вышагивая и поглядывая на меня своими фасеточными глазами, как бы выспрашивая: а что ты думаешь по этому поводу?
Ну что я думаю? Конечно, я думаю так же. Кого же это не волнует?
Но мысленно ответил: "Слава богу, что мы далеко от Тихого океана!" Вероятно своим ответом я не сообщил ничего нового, поэтому она взлетела и понеслась по салону, вероятно в поисках другого собеседника.
 
В это время принесли поднос с едой. В воздухе аппетитно запахло. Обидевшись на улетевшую собеседницу, я протёр салфеткой руки и начал есть.
 
Однако моя приятельница внезапно появилась и, усевшись на перевёрнутую крышку, которой раньше была накрыта куриная ножка с картофельным пюре, начала деловито смаковать остатки пищи. Переходя с одной крышки на другую, по мере того, как я их открывал, безбилетница пользовалась всеми благами, предоставляемыми Аэрофлотом: хорошо и плотно закусила курицей, с избалованностью гурмана прошлась по крошкам пирожного и, забравшись в бумажный стаканчик из-под красного вина, полизала его. Алкоголь подействовал усыпляюще, и она улеглась отдохнуть сбоку, в складках моего одеяла.
 
Мы дремали. А время летело.
 
Кто-то настойчиво тряс моё плечо: "Гражжжданин просыпайтесь, ужжже Нью-Йорк!"
Я открыл глаза и увидев знакомую стюардессу, спросонья выпалил: "А где Муха?"
 
Уже на выходе из самолёта, по-видимому испытывая ко мне какую-то свою странную мушиную симпатию, Муха присела на воротник плаща и прожужжала: "Кажжжется ужжже прижжжемлились. Жжжнаешь, я жжжапросто могу жжждесь пожжжить, мне жжж виззза не нужжжна. Но не жжжелаю. Жжжачем? Ведь наша жжжратва жжждоровее. Нажжжад, нажжжад в Москву! Жжждесь я ощужжжаю себя не в своей тарелке"
 
Выходя из самолёта на трап, я заметил, что стюардесса, показывая командиру экипажа на меня глазами, что-то прожужжала ему на ухо и покрутила пальцем у виска.