листья, которых не было

               
Найдено. Где-то. Когда-то. Кем-то. При непонятных обстоятельствах. Прочувствовано. Проплакано. На красных больших листах. Чёрными приятными чернилами. Есть кляксы. Немного. Маленькие точки сверкающие ехидно из темноты.

«Это было очень странно. За какой-то короткий промежуток времени я оказалась в этом холодном и тесном помещении, где меня окружали уже не вменяемые лица, я не могла понять, способны они хоть как-то реагировать на происходящие вокруг них и непосредственно с ними. Я была настолько погружена в свои мысли, что не ощутила того удара, заставившего меня потерять сознание, пожалуй, впервые в моей, прошу прощения за тавтологию, сознательной жизни. Попытаюсь передать словами положение, в котором я оказалась. Судя по всему, тот подвал, где я находилась, был в непосредственной близости от дороги, проходя по которой моя персона была столь хамски потревожена. Вокруг меня находились девушки, чей возраст колебался от 12 до 18 лет. Все они имели напуганный вид и на телах некоторых наблюдались следы насилия, по всей видимости, учинённого над ними. Пространство вокруг нас представляло собой маленькую каморку с жёлтыми стенами (Достоевский - это навсегда), настолько маленькую, что пять её обитательниц, едва могли расположиться так, чтобы не упираться коленями друг в друга. Кроме того, с потолка периодически стекала вода. Стоить заметить, что на дворе была весна, время любви, и, видимо, таявший снег обнаружил брешь и в этом подвале. Хотя здесь и так было влажно от, очевидно, пролитых слёз. Глухие крики и стоны, отнюдь не наслаждения, где-то в соседней комнате, а также синяки и изорванные одежды барышень, позволили мне сделать вывод, что я неожиданно оказалась в логове у сексуального маньяка. По всей видимости, я была тут одна, по ком он ещё не прошёлся, остальные были уже сломлены и смотрели на меня отсутствующим взором. Кто-то плакал, кто-то уже нет, а я ещё нет. Про перспективы на обозримое будущее я думать не хотела, так как…, короче, просто не хотела. Ощупав, карманы пальто, я убедилась: телефона там не было, что, впрочем, логично. Наконец-то обнаружив дверь, я, как и полагалось, дёрнула за ручку. И тут одна из обитательниц сего малоприятного убежища, подала голос. Мне вкратце объяснили, что выбраться отсюда невозможно, что всех, кто пытался, можно наблюдать здесь. И я ещё раз обвела глазами барышень в состоянии абсентеизма. Как выяснилось, эта девушка попала сюда вчера, что некий жуткий маньяк – хозяин этого подвала – надругался над её непорочным телом. Так же выяснилось, что живут они в огромной комнате, откуда уже не доносились крики, что их исправно кормят, душ и туалет находятся там же, дабы никто не мог над собой что-либо учинить, они никак не отгорожены от пространства для сна и принятия пищи. Здесь же он запирал всех, когда уходил на «охоту» или когда кто-нибудь умудрялся провиниться. В данный момент времени наказание несла девушка, уже не подававшая признаков жизни в соседнем помещении, а остальные сидели здесь, чтобы не повадно было. Так, он учинял свой беспредел, на глазах, можно сказать, у изумлённой публики. Всех девушек он называл по дням недели. Таким образом, когда мы переместились в «холл», я оказалась рядом с субботой. Я была седьмой, сегодня было воскресенье. Собственно маньяк не имел сумасшедшего взгляда, не был уродлив. Ему было около тридцати, и он мыл руки после расправы над провинившимся четвергом. Девушка лежала на матраце с надписью «четверг», куда она была отнесена маньяком. Видимо, этот человек всё неплохо продумал, так как девушек он тут собирал с понедельника, тем не менее, СМИ умалчивали о том, что что-то происходит в нашем многострадальном городе, и предполагаемые поиски юных барышень, очевидно, никаких результатов не дали. Чересчур осмысленный и злой взгляд маньяка наводил на мысль, что его действия вытекают или тесно связанны с какими-то событиями в его жизни, породившими новые мысли, которыми он нынче руководствовался. Я сидела на месте «воскресенье» и равнодушие ко всему в этом мире никак не могло меня покинуть даже здесь. Тут он посмотрел мне прямо в глаза, а там, кто знает, что было в них, но во мне они вызвали беспричинный смех и жалость к человеку, которому нужно столько страха, боли и отчаяния, чтобы утвердится в своих глазах. Теперь я уже не сомневалась, что на следующей недели он просто убьёт всех в той же очерёдности и что он настолько же сумасшедший насколько и любой из простых смертных. Ясное дело, сейчас я должна была испытать муку на «ложе любви». Сложно сказать, как я оказалась в его руках, но это и неважно. Он начал снимать с меня одежду, аккуратно и последовательно. Было очевидно: он наслаждается каждым мгновением. Я же отказала ему в удовольствии наблюдать мой панический страх и упиваться моими судорожными попытками сопротивления. Наоборот, помогла расстегнуть пару пуговиц, а когда представилась возможность просто поцеловала его в губы, я ничего не могла поделать с чувством азарта, которое порой охватывает представительниц женского пола в общении с мужчинами. Он же не был таким уж особенным, просто его долбали, долбали и задолбали, а по сему, надругавшись над целомудренной непорочностью юных девиц, он считал, что имел этот мир, эту жизнь за всё хорошее. Понимая его внутреннюю озлобленность и искушение наблюдать в заплаканных девичьих глазах страх перед насилием и перед смертью, я не могла его бояться, во-первых, а во-вторых, удовлетворить его потребности в этом отношении.
 - Я смотрю ты истинный ценитель, эстет я бы сказала. Не лишай уж меня права получить удовольствие, возможно последний раз в этой жизни!
Он лишь улыбнулся той улыбкой, которую называют то ли демонической, то ли дьявольской. Я должна была быть жертвой, иначе эта игра не стоила свеч. Собственно, на этом я и хотела сыграть, изображая взаимность. Насколько это было театрализованным представлением и с чьей стороны оно было таковым тяжело судить даже сейчас. Когда я стала делать встречные движения его жестокому порыву, мой «маньяк» был настолько в замешательстве, конечно, на его лице никак не отразилось, он не мог себе этого позволить, но возбуждение исчезло напрочь. Я не удержалась и засмеялась ему в лицо, не смотря на истеричность этого порыва, я отдавала себе отчёт в том, что это ему может не понравится. Он очень хотел меня ударить, но желание сохранить своё амплуа, видимо, ему помешало, и он с хладнокровной расчётливостью сказал мне:
- Будет…
И удалился.
Я проснулась оттого, что почувствовала чьи-то грубые прикосновения. Тут  до меня одновременно дошло две вещи: замечательный ужин подаётся со снотворным, которое позволяет не беспокоится «маньяку» в течение всей ночи, и вторая – меня сейчас повторно попытаются изнасиловать…………………………………………………………..
я терзала его. Терзала тем, что хотела, хотела так, как, возможно, не хотела никого. И мы мучили друг друга и мучились сами. В такой ситуации физическая боль была бы манной небесной. Но плоть за время нашего взаимоистязания почти не страдала. Мы за эту неделю вывернули наизнанку собственное естество, с остервенением глумились над человеческими ценностями, уничтожили границы между понятиями. В нас не было ничего и было всё. Это последнее слияние, стало агонией, предвещавший неминуемый конец. Поиск таинственного маньяка давно должны были привести к какому-то результату. Хотя отпущенные на волю красавицы, едва ли смогли бы что-то кому-то рассказать, а воистину эстетски убитые помалкивали в коммунальном гробу. Я не была соучастницей, я жертва, но жертва с животной жаждой плоти и нечеловеческой агрессией. Он убивал и насиловал, я же пожирала глазами истинного ценителя каждое его действие, каждый жест, а этот смертельно аппетитный взгляд ужаса в глазах отчаявшейся жертвы вызывал во мне душевный трепет, разливался бальзамом по сердцу ……………………...  ………………………………………………………………………………………………………………………………………….. Нет, вы не можете забрать его у меня! Вы не понимаете, он лучше вас всех! Он знает! Он всё знает! Он! Он! Он! Он! Он! Я не сумасшедшая! Он делал только то, что они хотели! Они хотели, просто не знали об этом! Зачем мне туда?! Я ненавижу врачей! Мне итак хорошо! Идиоты! Хватит! ……………………………………. …………………………………………………………………………………………………………Уж не знаю, сколько я тут нахожусь по времени. По-моему целую вечность, но это неважно. Странно, что после такого количества уколов какой-то дряни я ещё что-то соображаю. Не могу точно сказать, сумасшедшая я или нет. Говорят по-настоящему сумасшедшие не думают о себе, как об умалишенных и считают себя нормальными. Ноя пытаюсь об этом не размышлять. Такие просветы как сейчас редкость. Обычно я погружаюсь в ничто после шоковых терапий и прочих измывательств врачей. Иногда мне не хватает его, порой его отсутствие грызёт мне вены, тупым ножом вырезает мне сердце, сдирает с меня кожу, не позволяя быть собой. Обстоятельства последовательно и не спеша засовывают мне под ногти тонкие иглы, необходимости сдавливают черепную коробку, а неумолимое отчаяние сжимает пространство, не даёт дышать, порождая тупую безысходность. Но все это в данной клетке безумия столь никчёмно. Иногда удивляюсь, как я вообще в состоянии думать о подобных вещах, апеллировать какими-то понятиями. Ко мне приходят знакомые и родственники наверное. Я не реагирую. Они смотрят на меня очень сочувственно. Со слезами на глазах говорят и говорят мне разный бред - чокнутые. Что приходят? Главное сидят и думают, что я ничего не пониманию. А я просто не хочу слушать про эти их никчёмные учёбы, работы, свадьбы, похороны, крестины, мелкие бытовые стычки и ****ские похождения. …………………………………………………….. ……………………………………………………………. Стала писать стихи, а это уже точно сумасшествие. Сижу и смотрю туда, а потом пишу в огромный альбом. Порой выходит красиво, но не всегда. Когда не выходит, я радуюсь, ибо стихи - это безумие. Упал листик с дерева, и я плакала почти восемь часов, потом пришла эта милая девушка (Зачем она здесь?), сделала укол, а дальше не знаю. Во сне стала скрести ногтями вены, ногти срезали, а вены так и остались нетронутыми. Почему?  ……………………………………..  …………………………………………………………………………………..………. Уйти бы туда. Там есть пух и облака, а света нет и ничто не раздражает, бывают только странные отблески чего-то угловатого, но это не пугает, иногда даже успокаивает. Не то что эти металлические предметы в его сне, зачем он позволяет таким снам приходить? Глупенький. …………………………………………………………...………………………….. Наконец-то. По-моему, из этого сна я не выйду. Забавно. Прощайте листья, я больше не хочу смотреть, как вы падаете. …………………………………………………………………..
……………….Самое приятное осознавать, что листьев как будто и  не было»