Пролог.
Жаркое солнце поднималось над зеленым, покрытым сверкающей росой лугом. Обычно в это время воздух был чистым и свежим, и его наполняли звонкие переливчатые трели птиц, но в то утро все было по-другому. Дул резкий холодный ветер, не было слышно веселых песен, и в воздухе носился тяжелый горький запах беды. Совсем другие звуки раздавались над лесом Таурэдель: стук мечей и звонкие крики. Два эльфа, облаченные в темно-зеленые плащи, бились на лугу, и капли ярко-алой крови разлетались вокруг них. Это было поистине странное зрелище, потому что прежде никто и никогда не видел поединков между эльфами. Гномы, охранявшие неподалеку вход в Эрбар-Мингон, встревоженно помахивали боевыми топорами и переговаривались, сердито шевеля усами. А из леса грустно смотрела на дерущихся прекрасная девушка-эльфийка, ведь она знала, из-за чего они сошлись не на жизнь, а на смерть…
Внезапно раздался болезненный вскрик, и один эльф упал на высокую траву, судорожно схватившись руками за лезвие меча, пронзившего ему грудь, и из-под рук его текли широкие струи крови, с легким шипением впитываясь во влажную землю. Второй эльф с выражением беспечного спокойствия на лице вытащил меч из тела противника, вызвав тем самым еще один крик боли, вытер клинок о траву и вложил его в ножны, мерно покачивающиеся у него на боку. Затем он обернулся и протянул руку девушке, но она отшатнулась от него, ее лучистые глаза смотрели с болью и страхом. Эльфийка оттолкнула его руку, подбежала к тому, что лежал на траве, истекая кровью, опустилась рядом с ним на колени, обняла его, и что-то быстро заговорила. Победитель смерил их презрительным недоумевающим взглядом, повернулся и пошел прочь, уходя от родного леса – он знал, что ждала его неминуемая смерть, ибо справедлив, но жесток Эльфийский суд…
Иной.
Его звали Раэнель, «Странствующая звезда», и имя это полностью соответствовало его привычке – каждый год он отправлялся в далекий путь, один, без семьи и друзей. Он обошел весь Эленлад, побывал в знаменитых своими кораблями гаванях Лаурелонд и Динлонд, неоднократно побывал в столице страны – в Эмон-Манлине, где любовался великолепием строений, и изысканностью жизни Высокородных эльфов, но все это не устраивало его… Он не мог сказать даже самому себе, что он ищет и к чему стремится, просто каждый год в начале лета незаметно исчезал, а возвращался только через несколько месяцев, обессилевший и печальный. Никому Раэнель не рассказывал о своих странствиях и приключениях, ибо быстро забывал все, через что прошел, так и не найдя того, чего так жаждала его душа. Его семья не была очень богатой, но много ли нужно эльфу для счастья, когда есть деревья, с которыми можно говорить, луна и звезды, на которые можно любоваться, и множество соседей, с которыми всегда можно посидеть за стаканом вина и спеть что-нибудь из песен прошлых веков. Обычно, эльфам хватало и вышеперечисленных благ, но Раэнель был другим – от отца он унаследовал гордый и независимый характер, что было бы совсем неплохо, если исключить огромное упрямство, замкнутость и вспыльчивость, которые также были присущи ему. Молодой эльф (по меркам эльфов, конечно, 130 лет – детский возраст) не любил большие компании, никогда не появлялся на праздничных гуляниях, и настолько редко общался с соплеменниками, что многие смотрели на него с недоверием и неприязнью. Лишь один эльф всегда мог понять его – Айнулин Куталион был знаком с Раэнелем с самого детства и не было никого, кто знал бы Раэнеля так, как он. Только он знал, что заставляет его друга каждый год покидать Таурэдель, чего жаждет беспокойная душа Раэнеля, но ничего не говорил ему, чувствуя, что сказав, может лишиться своего лучшего друга…
Отец Раэнеля погиб в войне с Айнадором, которым правил в то время Ангрист Жестокий около семидесяти лет назад. С тех пор многое изменилось в отношениях между людьми и эльфами – новый правитель Айнадора – Ангман, сын Ангриста, заключил союз с Эленладом, и постепенно забылись все старые распри и войны, и эльфы могли, наконец, спокойно жить, не ожидая никаких сюрпризов со стороны людей. Но был один, который все помнил и ненавидел людей, не осознавая этого, но в душе лелея мечту о мести - это и был Раэнель. Каждый раз, когда лежа в своей постели он натыкался взглядом на амулет, оставленный ему отцом перед отъездом в осажденную столицу, тьма выползала из уголков его души и, клубясь, заполоняла все его сознание, нашептывая планы мести. Каждый раз, когда он брал в руки отцовский меч, ненависть захлестывала его и он готов был перебить всех людей в Айнадоре, всех до последнего , не щадя никого, лишь наслаждаясь местью. Поймав себя на таких мыслях, он удивлялся, ибо никогда не считал себя жестоким, вешал меч обратно на стену, и клялся никогда больше на прикасаться к нему, но тщетно… Поэтому он и уходил каждое лето, уходил, чтобы найти что-то, что могло бы утешить его, чтобы ненароком не принести вреда жителям Таурэделя, но за месяцы странствий не находил ничего подходящего и тьма копилась в его душе, затаилась и набирала силу, готовясь когда-нибудь выплеснуться и завладеть его телом и разумом…
Обо всем этом знал Айнулин, знал и пытался помочь другу. Они часто бродили вдвоем по лесу, прислушиваясь к пению птиц, и говорили обо всем подряд… Айнулин часто заводил тему о Добре и Зле, надеясь таким образом открыть глаза Раэнелю на то, что твориться в его душе, но тот только становился молчаливее и мрачнее, но иногда в голубых глазах Раэнеля Айнулин видел давно принятое решение, которое не исполнялось только потому, что не было полной готовности, да и особой срочности не наблюдалось. Это пугало Айнулина, ибо он искренне желал добра другу, но не мог ничего сделать, чтобы его пожелания нашли того, которому предназначались… Так проходили дни, за ними месяцы и годы, и все шло по прежнему, но через пять-шесть лет все некоторым образом изменилось…
Дружба и любовь.
Лиросель была единственной дочерью сильнейшего в Эленладе мага – Митронда, и жила в Тум-Дугале практически все время одна, поскольку ее отец редко засиживался дома более двух-трех месяцев. Митронд странствовал по Эленладу со вполне определенными целями – творить добро и помогать нуждающимся – в то время, как его дочь хозяйничала дома под присмотром своей тетки. В свободное от домашних хлопот время Лиросель с подругами (конечно, под присмотром вооруженной охраны) совершала длительные прогулки в Таурэдель, начинавшийся сразу за пределами города. Она много слышала о Лесных Эльфах, обитавших там, но ни разу не видела ни одного из них, и, хотя на картах Эленлада были нанесены их поселения, не видела даже следов их присутствия.
Между тем, двое Лесных Эльфов видели ее довольно часто, не позволяя себя заметить. Раэнель и Айнулин, которые были в той части леса не менее частыми гостями, чем Лиросель, следили за каждым ее шагом, посмеиваясь над незадачливой стражей – двумя рослыми эльфами, которые не только не видели и не слышали их, но даже не чувствовали их присутствие, что было весьма странно для эльфа, постоянно живущего в лесу, и считалось вполне нормальным в городе. Наблюдая за прекрасной эльфиечкой на протяжении полугода, друзья сами не заметили, как полюбили ее. Они стали поджидать ее у самого края леса и неотступно следовали за ней, куда бы она не направилась, и все это так вошло в привычку, что если Лиросель не приходила вовремя, Раэнель и Айнулин были готовы начать ее поиски в самом Тум-Дугале, не думая о том, что это могло плачевно для них закончиться…
Наступило лето, и Раэнель опять стал собираться в дорогу, упрямо отвергая настойчивые просьбы Айнулина взять его с собой. Повесив за спину длинный лук в кожаном чехле и колчан стрел, он прицепил к поясу нож гномьей работы (в своих странствиях он наведывался и в Эрбар-Мингонд – подземный город гномов), попрощался с Айнулином и исчез среди высоких деревьев Таурэделя. Айнулин же долго смотрел ему вслед полными печали и слез глазами, поскольку знал, что дружбе их настал конец.
Раэнель не выбирал направление, ноги сами понесли его в Тум-Дугал. Выйдя из леса, он надвинул капюшон плаща до самых глаз, затем огляделся и, заметив купеческий караван, решил пройти в город вместе с ними. Но все-таки слишком сильно он отличался от эльфов Тум-Дугала, чтобы сойти за своего – стражник незамедлительно обратил на него внимание.
- Эй, парень, ты кто такой? – стражник подошел к нему вплотную и навис над ним на добрых полметра.
- Раэнель… - эльф надеялся, что этого будет достаточно, но сильно ошибался – на купца он никак не походил.
- А ну-ка, снимай капюшон! Что-то я тебя не видел раньше! – с этими словами стражник сдернул капюшон с головы Раэнеля так, что треснула материя, а длинные, угольно-черные волосы разметались по плечам, - О, Всевышний, да это же Лесной, Фархид, быстрей сюда!
Раэнеля спасли деревья, которые росли вдоль главной дороги города – когда заинтересованный Фархид выглянул из-за створки ворот, Раэнеля уже не было на месте, а из листвы ближайшего дерева за ними обоими наблюдали его внимательные зеленые глаза.
Убедившись, что стражники не бросились искать его, а увлеклись спором, Раэнель бесшумно спрыгнул на землю, снова закутался в плащ и отправился искать ту, которую любил всем сердцем – Лиросель…
Шаг к Тьме.
Раэнель прожил в Тум-Дугале около двух недель, под видом странствующего купца сняв комнату в городской таверне, и все это время бродил по городу, тщетно пытаясь найти дом Лиросель. Тщетно – ибо не знал он, что дом Митронда – отца Лиросель – находился на самой окраине города, да и к тому же, был закрыт от посторонних глаз сильнейшими заклинаниями, чтобы ни один человек, или эльф не обнаружил его – старый маг очень дорожил своей дочерью, чувствуя, что срок его жизни вышел, а кроме Лиросели ему некому было передать свои знания и мудрость. И лишь на исходе второй недели Раэнель увидел свою пассию… но вспоминая потом этот момент, эльф говорил, что лучше бы он в тот день остался в таверне.
В тот день Раэнель отправился в последний рейс по городу, полный решимости обшарить все закоулки, но выйдя на главную площадь он увидел Лиросель верхом в сопровождении двух девушек, направляющихся к лесу Таурэдель. Счастью Раэнеля не было пределов, ведь он нашел ту, которую безуспешно искал две недели, и он бросился ей навстречу, мечтая упасть перед ней на колени, признаться в своих чувствах и увезти Лиросель далеко от Тум-Дугала, в самое сердце своего леса, но тут случилось непредвиденное: едва он сделал несколько шагов, как эльфийка резко обернулась… В ее прекрасных голубых глазах мелькнул сильный испуг, и прежде чем Раэнель сделал еще шаг, она пришпорила коня и исчезла в лесу, оставив эльфа стоять и недоуменно смотреть ей вслед…
Проводив взглядом свою возлюбленную, Раэнель некоторое время стоял в оцепенении, не веря собственным глазам, а затем взял себя в руки, оглянулся вокруг и, заметив привязанного неподалеку коня, быстрее молнии подлетел к нему, одним движением руки оборвал поводья, вскочил в седло и прошептал несколько слов на своем языке. Красивый черный жеребец, услышав эти слова, перестал отчаянно брыкаться и понесся вслед за лошадью Лиросель, не обращая ни малейшего внимания на гневные окрики своего хозяина, и даже не заметив две стрелы, пролетевшие в опасной близости от его шеи. Конь летел быстрее стрелы, и Раэнель лелеял надежду догнать Лиросель еще до того, как она доберется до Таурэдель, но ошибся, и когда он подъехал к лесу – увидел лишь ее лошадь, которая мирно щипала травку на лугу. Одного взмаха руки Раэнеля было достаточно, чтобы обе лошади с громким ржанием помчались к городу на полной скорости. Удовлетворенно улыбнувшись, эльф направился вглубь леса, и, дойдя до огромного разлапистого дерева, легко подпрыгнул и исчез в листве…
Тем временем на поляне в северной части леса, недалеко от Эрбар-Мингонда другой эльф поднял склоненную голову и настороженно прислушался…
- Он уже здесь, Лиросель… - сказал он своей спутнице, - И он скоро будет тут.
- Давай уедем отсюда, Айнулин, он не найдет нас… - Лиросель посмотрела в на эльфа, и на ее глазах блестели слезы, - Я боюсь его – в нем живет Тьма. Пожалуйста, давай уедем…
- Уже поздно… - с этими словами Айнулин повернулся на юг и выпрямился во весь рост, - Раэнель, я знаю, что ты здесь, покажись!
Раэнель, который и на самом деле был в нескольких метрах позади них, спрыгнул с толстой ветки дерева, на которой сидел, скрывшись в тени листвы, и медленно пошел вперед… Не дойдя до Айнулина всего пару шагов, он остановился и что-то произнес на языке Лесных Эльфов, произнес тихо, но лютой злостью были наполнены его слова. Айнулин отвечал ему, постепенно тон разговора повышался и наконец, случилось то, что предвидел Айнулин – Раэнель вытащил меч и недвусмысленным жестом указал на середину поляны. Айнулин услышал, как испуганно вскрикнула Лиросель, но произнес только «Прости, любимая, я знал, что так выйдет… Прощай…», а затем тоже обнажил меч и пошел к Раэнелю. Это был последний бой Айнулина Куталиона...
Беглец.
После дуэли, на которой Раэнель убил своего лучшего друга Айнулина, эльф не собирался возвращаться в Таурэдель, ибо знал, что по Закону за убийство сородича полагалась ужасная смерть – Закон Лесных Эльфов был справедлив, но очень суров и жесток. Он направился к побережью, держась подальше от деревьев, чтобы его не могли заметить разведчики, которых наверняка уже выслали, чтобы найти преступника. Там, укрывшись в тени скал, подходивших почти вплотную к воде, Раэнель долго сидел неподвижно, стараясь собраться с мыслями. Его лихорадило, руки его дрожали и сердце билось так, что, казалось громкое эхо разносилось над волнами. «Что я наделал… - в смятении думал он, - Убил лучшего друга… И из-за кого? Из-за женщины! Глупец, как я мог… Но я не мог себя удержать, почему? Что со мной стало…» Он не понимал, что заставило его вызвать Айнулина на дуэль, дуэль до смерти, ведь, по эльфийской этике, падение противника на землю и так считалось поражением, не знал, что теперь делать и куда идти… Раэнель просидел так почти сутки, а потом решение само пришло к нему – он намеревался отправиться в Айнадор, в то самое государство, где погиб его отец. «Прости меня, друг мой, прости… Клянусь, я искуплю свою вину , чего бы мне это не стоило!» - с этими словами Раэнель тяжело вздохнул, встал и направился вдоль берега, взяв курс на границу Эленлада…
Пищи у него не было, но вода имелась в огромном количестве (эльфы могли пить и соленую морскую воду), и в глубине души Раэнель надеялся умереть от голода, не достигнув границы, но этого не случилось. После трехдневного путешествия он был еще жив, хотя и очень ослаб, и поэтому очень обрадовался появившейся впереди роще. Эльфы Таурэделя не заходили туда, и он мог, наконец, остановиться на отдых в привычном окружении деревьев.
Войдя в рощу, Раэнель понял, что ошибся относительно ее размеров: роща была достаточно велика, чтобы называться лесом, и жизнь тут била ключом: пели птицы, бегали под ногами, летали, и ползали разные насекомые, с некоторых деревьев свисали крупные плоды, которых было предостаточно и в Таурэдель, а иногда, судя по звукам, кустами пробирались довольно крупные звери, потревоженные эльфом. Первым делом Раэнель нашел родник и вдоволь напился чистой ледяной воды, затем подкрепился плодами, и только потом замер и сконцентрировался на своих чувствах, пытаясь найти хотя бы след пребывания эльфов своего племени. К его большому облегчению, следов не было, однако он почувствовал чье-то присутствие, а вскоре до него донесся запах дыма и горелых деревьев. Не теряя времени, он легко запрыгнул на дерево и, оказавшись на толстом суку, поспешил на запах, неслышно перемещаясь по веткам…
Через пару минут он оказался около небольшой поляны, посреди которой горел маленький костер, над которым на тонком шестке висел котелок с кипящей водой. Почти тут же глаза эльфа различили и маленькую фигурку, закутанную в плащ, склонившуюся над костром. Раэнель удивился смелости незнакомца – немногие отваживались развести костер в лесах, принадлежавших эльфам, а те, кто пытался, редко возвращались домой – но не покинул своего укрытия высоко на дереве, лишь уселся поудобнее и стал наблюдать. Спустя несколько минут незнакомец поднялся, высыпал что-то в котел и принялся помешивать свое варево, что-то напевая себе под нос. Эльф понял, что недооценил этого путника – когда тот поднялся, Раэнель имел возможность оценить поистине огромный рост и рукояти мечей за спиной, и, конечно, не мог упустить случая сообщить о своем присутствии: достав лук, он натянул тетиву, и почти не целясь выстрелил. Тонкая изящная эльфийская стрела, тихо свистнув, воткнулась в палочку, которую незнакомец держал в руке, всего в двух-трех сантиметрах от его руки. С завидным самообладанием тот выпрямился, откинул плащ и быстрым движением выхватил оба меча.
- Эльфы, не будьте трусами, уберите луки и сразитесь как настоящие воины с Карелом из Раэнорна… - с этими словами храбрец расправил плечи и замер, готовый принять смерть в бою…
Начало пути.
С высоты своего укрытия Раэнель молча наблюдал за Карелом, который стоял перед костром и сжимал в руках огромные мечи, готовый дорого продать свою жизнь. Наконец, он решил все же показаться и легкой тенью скользнул по стволу дерева вниз, где, все еще держась в тени, медленно извлек из ножен изящный эльфийский клинок. Эльф не хотел убивать такого храброго воина, но он не знал, чего можно ждать от незнакомца и потому был настороже…
Хотя Карел и выглядел готовым к схватке, и открыто вызывал эльфов на бой, ему было страшно – не зря старики из его народа – следопыты Даэнора – много лет рассказывали истории об исчезнувших в эльфийских лесах людях. Были среди следопытов и такие, что помнили еще долгую войну между Айнадором и Эленладом, и они с таким уважением говорили о боевом мастерстве эльфов, что даже самым сильным воинам становилось не по себе… Вот и сейчас Карел вспоминал рассказы своего деда, и напряженно всматривался во тьму, туда, откуда, ему казалось, вылетела стрела. Следопыт следопытом, но глаза у человека не были такими зоркими, как у эльфа, поэтому, услышав за спиной тихий смех, Карел оцепенел, и лишь через некоторое время смог найти в себе силы чтобы развернуться… и громко расхохотаться, увидев перед собой молодого эльфа, совсем мальчишку, ростом едва достигавшего ему до груди.
- Ты – эльф? – еле сдерживая смех, спросил следопыт, но ответом ему был только суровый взгляд и плавный взмах меча, как приглашение к бою.
- Ну раз ты такой упрямый… - Карел с силой ткнул обоими мечами в хрупкую фигурку, но, к своему удивлению, попал в пустоту. Он резко развернулся, и не зря, потому что меч Раэнеля был занесен над его головой. Каким-то чудом воину удалось отбить чудовищный удар, а потом ему пришлось уйти в глухую оборону – удары сыпались на него один за другим, беспрерывным потоком, и только огромный опыт сражений позволял ему держаться. Вскоре удары прекратились, Карел с громким криком рубанул воздух мечом, но противника снова нигде не было видно, а через мгновение воин получил хлесткий удар ногой пониже спины и снова услышал звонкий смех эльфа. Только тогда Карелу стало по-настоящему страшно – теперь он понял, о чем твердили его предки: эльфы не были такими сильными как люди, но их невероятная реакция и скорость в сумме со своеобразным стилем боя превращали их в самых опасных противников, из всех известных существ. Воин понял, что его противник просто играет с ним, что он мог бы покончить с дуэлью в любой момент, и предпринял последнюю попытку – сделав ложный выпад в голову эльфу (который кстати, уклонился от него без особого труда), мечом в левой руке нанес удар в корпус, и, развернувшись, опустил оба меча на голову противника, вложив в этот удар всю силу, злость и мастерство… Вернее, он хотел опустить мечи на голову Раэнеля, поскольку эльф разгадал его маневр с первого же движения и стоял сейчас на полметра дальше, чем Карел мог дотянуться мечом, стоял и насмешливо смотрел на него, хитро улыбаясь. Клинок эльфа мерно покачивался в ножнах на бедре, и Карел немного успокоился, поняв, что убивать его сейчас никто не собирается – не в привычках эльфов было откладывать казнь даже на минуту. Воин бросил мечи на землю и поднял руки вверх, ладонями к эльфу, признавая свое поражение…
- Хорошо дерешься! – с уважением сказал Раэнель, улыбаясь.
- Да, но… по сравнению с тобой… - Карел замялся, подыскивая нужное выражение, - Ты первый, кто победил меня на дуэли… Из людей моего народа никто не мог этого сделать… Даже лучшие воины Роменоста… - Раэнель вздрогнул, услышав название столицы, о воинах которой слухи шли даже в Эленладе.
- Мое имя Раэнель, - сказал он после некоторого колебания и вопросительно посмотрел на человека.
- Карел из Раэнорна. Пойдем к костру, перекусим, а заодно и поговорим… Мне кажется, ты устал и голоден…
Никакие слова не могли бы больше обрадовать Раэнеля в тот момент: усталость сковывала все его тело, а аромат, идущий от котелка над костром вызывал голодные спазмы. Эльф вежливо поклонился, проследовал за новым знакомым к теплу костра и устроился поудобнее, завернувшись в плащ…
Попутчики.
Сидя у костра следопыта, Раэнель долго молчал, не в силах произнести даже слова – усталость и резкий ночной ветер взяли свое, и эльф начал клевать носом. Очнулся он от ощущение чьего-то присутствия, а когда открыл глаза – увидел сидящего перед ним Карела, который обеспокоено смотрел на него.
- Эй, все в порядке! – сказал следопыт, увидев встревоженный взгляд эльфа, - Ты заснул, еще минутка – и ты бы уткнулся носом в костер!
Раэнель с удивлением обнаружил, что его лицо находилось всего в полуметре от ревущего огня, но удивительнее было то, что рука его крепко сжимала рукоять меча, который он так и не снял. Смутившись, эльф отдернул руку от клинка, отодвинулся подальше от костра и принюхался – заманчивый запах из котелка, стоявшего теперь рядом с костром, щекотал ему ноздри.
- Возьми, это фирменное блюдо следопытов Раэнорна, - воин протянул ему небольшую железную миску, доверху наполненную чем-то вкусно пахнущим, - Если, конечно, вообще можно назвать это блюдом… Готовить меня не учили…
Раэнель взял миску, и осторожно попробовал ее содержимое – оно оказалось под стать запаху – острым, но очень вкусным.
- Наверное, ты хочешь узнать, кто я такой? – Карел упредил вопрос эльфа, поймав его вопрошающий взгляд, - Как я уже представлялся, мое имя Карел, а родом я из лесов Раэнорна. Мой народ – следопыты, и, кстати, мы чем-то похожи на вас, Лесных Эльфов: незаметны, неслышны, и мало кто вообще хоть раз видел следопыта. Конечно, до эльфов нам не дотянуть, но все-таки… - Раэнель усмехнулся, но тут же насторожился, услышав следующие слова, - Последний раз нас видели лет семьдесят назад… Тогда мы участвовали в войне с Айнадором, и многие из нас воевали в Эленладе на стороне эльфов. Я тогда был совсем мальчишкой, но мог держать в руках меч, и уже был обучен воинским искусствам – поэтому и участвовал в боях. Жуткое время было, честно сказать: постоянные бои, нехватка людей, оружия, припасов… Когда войска Айнадора окружили Эмон-Манлин, все думали, что нам конец, но нам помогли гномы, и очень существенно. Я не преувеличиваю их заслуги, биться в тылу противника всегда полегче, но они дали нам время: из-за гномов им пришлось отложить штурм столицы, и за это время мы смогли собрать достаточно людей, чтобы откинуть войска Айнадора… С тех пор следопыты отошли от дел Даэнора и живут сами по себе, как Лесные Эльфы Эленлада. Ты, наверное, знаешь про эту войну?
- Я потерял там отца… - глухо проворчал Раэнель. Он не хотел вспоминать тот день, когда Айнулин принес ему плохую весть, не хотел вспоминать самого Айнулина, убитого им на дуэли.
- Прости… Я не знал… - Карел с беспокойством и сочувствием смотрел на эльфа… - Это осталось от твоего отца? – следопыт кивком головы указал на искрящийся красный камень, висевший на цепочке на шее Раэнеля.
- Да… Отец всегда надевал его, говорил, что с ним он бессмертен, но в тот день отдал его мне. Он сказал, что теперь этот амулет ему не нужен… - Раэнель замолк, погрузившись в себя, - А что ты сейчас тут делаешь? – добавил он после долгой паузы.
- Сейчас? Мне надоело сидеть на одном месте… Я видел Эленлад только из-за стен Эмон-Манлина, вот и решил посмотреть и другие места. Полосатый решил погулять… - посмеиваясь, ответил Карел.
- Полосатый?
- Меня так прозвали… Еще звали Тигром, но почему-то прозвище Полосатый понравилось всем гораздо больше. – воин закатал рукава рубахи, и в свете луны эльф мог ясно видеть длинные полосы на его руках. – И так по всему телу… Это досталось мне на память о встрече с настоящим тигром: их осталось мало, но те, кто остался не очень любят людей. А этот, к тому же, решил мной закусить…
- Весело там, в ваших лесах, здесь таких зверей не водится, я видел их только на картинках… А куда ты теперь направляешься?
- Домой. Уже почти два года брожу по чужим странам, пора уже и осесть на месте. Жену, детей завести… Время прогулок и путешествий прошло… Ты ничего не рассказал о себе. Нет, я не заставляю, конечно, но все-таки?
- Ну, мне и рассказывать-то нечего… Зовут меня Раэнель, родом из Лесных Эльфов, как ты уже знаешь… А жизнь моя была скучна: Эленлад-то я весь обошел, с гномами дружбу водил, а так нигде больше не был…А сейчас… - Раэнель замялся, ему не хотелось говорить о причине своего бегства из Таурэделя, что, разумеется, не ускользнуло от наблюдательного Карела, - Сейчас иду, сам не зная куда…
- Пойдешь в Даэнор? – Раэнель вскинул голову, ожидая улыбки на лице воина, но не нашел и следа: Карел, по-видимому, говорил серьезно.
- В Даэнор? Но я же…
- Эльф? Ну и что с того? Вас там уважают, рассказывают сказки, легенды – ты будешь окружен почетом и уважением, да и Даэнор увидишь, попутешествуешь…
- Я даже не знаю…
- Ладно, давай сейчас спать, а завтра скажешь, что решил, идет?
- Хорошо. – с этими словами Раэнель улегся у догорающего костра и укрылся плащом так, что даже Карел, находившийся совсем рядом, только удивленно покачал головой, едва различая контур его тела. Эльф лежал и думал, думал о том, что могло значить приглашение Карела. Никакого подвоха быть не могло, но это было непонятно для недоверчивого Раэнеля, как можно быть таким открытым с эльфом, который чуть не убил воина! И еще одно волновало молодого эльфа: на пути в Даэнор они должны были пройти через Рим-Талион, столицу Айнадора, если не хотели попасть на территорию варварских племен, населявших огромные равнины к северу от столицы. Рим-Талион, куда так стремился когда-то молодой эльф, снедаемый жаждой мести за гибель отца… Окончательно запутавшись, Раэнель решил заняться подобными размышлениями в другой раз, и закрыл глаза, отдавшись сну…