Около фантастическая около литература.
Эта история носит скорее характер изведения, чем характер познания. Ибо изведали мы очень и очень много, а вот – познать…. Да и в нашем ли это характере?
Деревенька наша – Обибалово, всем деревням деревня. Почитай, лет двести как - и всё к ряду!
Политические страсти нас не коснулись, даже боком. Крепостного права у нас и отродясь не было. Ибо по крепости наших хозяйств – мы все помещики. Революции тоже стороной облетели. Так как земли и фабрикаций у нас - навалом. Вот только работать охотников мало. Поэтому классовости в нашей деревне не народилось, так чертополох сплошной. А вот краеведы… Что есть, то есть. И сволота эта, как только читать и писать научатся, сразу же начинают за околицей трафарет поганить. Спорят до зелёных соплей над нашим главным почтовым названием – Обибалово. Порой, возвращаешься из лесу, с грибами. Прёшь корзину неподъёмную. На трафарет глянешь – заблудился! Хоть волком вой – заблудился?! Шёл, и правильной дорогой ведь шёл, (товарищи!), а вместо Обибалово, вышел в Объебалово. Заблудился?! Скинешь корзину с плеч… Наложишь на себя руки… И сразу штаны скидываешь… Мало ли чего с дороги? И сидишь выпью болотной, ждёшь, может какой залётный на колымаге мимо проедет, спросить хоть – куда попал-то?!
Так что, если из вас кто соберётся, когда, по нашему почтовому адресу, скорее всего - к нам вы не попадете…
А последнее время мы и вообще пропали.
Пропали! Знать судьба такая! Пропали! Пропали, почитай, начисто! Как сквозь землю провалились! Провалились со всем добром нашим, и с трафаретом и с околицей…
А всё из-за Глашки Самокрутки, чтоб её на молекулы растащило! Трюфелей ей, видите ли, захотелось! Трюфелей, …а у самой - мотыга не точена! Знамо дело, пошла к кузнецу. А тот, третий день лыка не вяжет. Пьёт. Событие у него в доме, непредсказуемое. Последний то его краевед этим летом школу должен был закончить, но не закончил, на второй год оставили. Вот и событие. Сидят с соседом, прослойку обмывают – интеллигенцию. Мол, ежели его отпрыск так долго учится, то непременно, прослойка будет.
…А ну их, мужиков, лишь бы повод был. Вот Глашка и пришла, не вовремя со своей мотыгой.
- Проблемы?! – спросил кузнец, вытирая сальные губы.
- Проблемы, - ответила Глашка, примиряясь к солёному огурцу.
- Ежели с этим проблемы… Не по адресу, - одарил её кузнец отрезанным кончиком, - слесарь от гинекологии - у нас Митяй Фуфайкин. Вот и иди к нему…
- Дурак ты, Евлампий! Трюфелей к ужину решила пожарить, а мотыга тупая… Может, сделаешь перерыв в своей карусели, исправишь инструмент?
- Исправлю, - сказал Евлампий, разливая на троих, - ради такой бабы, чего не сделаешь! Мово то, слышала, ещё учиться оставили!? Интеллигенция нарождается!
- Интеллигенция?! Да на что она нам, интеллигенция?! Книжки то читать по ночам? Интеллигенция… Ты слышал, что в нашем секторе деревни рождаемость шибко упала? - Глашка пригубила губастый, - Вот об чём думать надо! А прослойки эти, при нашем социуме, ни к чему! - она хрустнула огурцом, - Бестолковое это дело, учёба…. Ну, пошли что ли?
- Пошли, коль согласная! - сказал кузнец.
И пошли они огородами, до кузнецы. Соседа брать не стали. Третий лишний, и один черт, неподъёмный, на то он и сосед.
В кузнеце Евлампий быстро свои инструменты настроил, изготовился мотыгу править.
- И это что ж ты, окаянный, без дефектоскопии? – запричитала Глашка, - На глазок править будешь?
- Поучи мою тёщу консоме варить! – буркнул кузнец, - Дефектоскопию ей подавай!? Время то терять! Сосед в доме остался и три литра текилы настоечной на курином помете. Соображать надо! А дефекты я и так вижу… Углеродистая решётка – в норме, ещё послужит год – другой… А излишек перлитов мы сейчас уберем, ледебуритов добавлять не будем… Времени нет. На-ка вот, придержи балду, а я пока мушкель отыщу.
- Оглашенный! – опять запричитала Глашка, - Ты бы хоть для начала спектральный анализ сделал! Все было бы как-то по-людски! А он сразу за мушкель хвататься…
Но кузнеца уже было не остановить. Работал он споро. Ох, и споро работал! Глашка притихла и не успевала следить, что и куда. Да когда баба молчит мужику завсегда сподручней! Вот он и мотыгу уже в оправу вставил. И гвоздиком закрепил. Провел пальцем по тупому, засомневался немного, но дело не бросил.
- Вот сейчас последний оттяг, и всё на этом. Не ружьё, чай, не стрелять!
Забрал балду в свою руку, мушкель нацелил, да как даст со всего плеча по тупой кромке… Вот здесь-то всё и случилось. Видно попал во что-то.
Заревело всё, точно взбесилось. Налетел смерч-ветер, закружил всю округу, втягивая её в ужасную палевую воронку в небе. Вначале потемнело всё, а потом озарилось светом молний и бесконечных взрывов. Только дикий свист, да хлопья снега вперемежку с пеплом. Затряслась почва под ногами, и пошла изломами волн до самой околицы. Но видно было, устояли дворы деревенские, только малость заборы покорёжило, да у кого бельё висело – сдуло его прочь.
- Сволочь, сволочь пьяная! – взмолилась Глашка, - Чтобы глаза твои повылазили! Мотыгу на пьяный глаз править вздумал! Ирод поганый! Ты ж смотри, паскуда, куда попал-то?!
- Куда??! – очумело, вращая глазами, вопрошал кузнец испуганно, - Куда?! Ой, что же это творится-то, Глашенька?! Апокалипсис ли, аль непогода разыгралась!? Твою мать, кособенет всю округу! А у меня же в подполье аппарат включенный, и банка там – почти полная… Что же это делается?!
Глашка, как и подобает женщине, перво-наперво, от мотыги избавилась, бросила её посередь кузницы, и пав на колени взмолилась
- Господи, - голосила Глашка, - отведи беду от стана мово, не дай проклятому, понести на старости лет… Стыд то какой! Господи! Отведи, только отведи, сперматозоид проклятый! Не вчемаха тебе, Господи! И утихомирь ты гнев свой, Господи, не обрушь ты крыши наши, и не убий детушек наших… Возьми взамен, Господи, мужав наших, проклятущих… Во веки веков, аминь!
- Ты тут не вейся змеёй подколодною, не причитай думскою фракцией, сказывай дырка бездонная, куды я попал по нечаянности! – кузнец отрезвел и был уже адекватен в своём требовании.
- Ой, Евламьпюшко, свет-галогенович, не сердись на бабу хотелешню… Угодил ты с плеча богатырского, аккурат в гиперон, что водородом-7-лямда с нейтрино связанный… - орала Глашка, стараясь перекричать катаклизму, - И если пораскинуть умишком бабским, не вникая глубоко в расчеты трансцендентности и опуская доказательства Мордухая-Болтовского, есть гипотеза, что поразил ты пентакварк в самое темечко! Говорила же я тебе про спектральный анализ, …а ты не послушался!
- В гиперон, говоришь, мушкель мой врезался? Плохо дело. Сдается мне, что от высвобождающейся энергии, мать бы его этого гиперона, квазар я потревожил, и теперь мы в черную дыру устремляемся… Беги, колоти в рельс, сход собирать будем! Ишь, чего вокруг образуется…
Иссиня черная туча четко взяла в кольцо небесные просторы, настоль хватало взгляда. Она хищно обнесла горизонт остриём зазубрин. И деревня, казалось, была в консервной банке, а ту, наспех вскрыли перочинным ножом. Вверху маячили зеленые протуберанцы, хаотично блуждающие по всему зениту. И только в самом центре было светлое отверстие, в которое с неистовой скоростью втягивались жирные карпы из ставка Еремея Иванова. Собаки в деревне выли в голос, щетиня откормленные загривки и задрав морды вверх. Поодаль стоял и сам Еремей и, сжав огромный кулак, грозил силе неведомой. От его матюгов уже успели увянуть близь растущие подсолнухи. Они бархатистыми листьями прикрыли упавшие головы и медленно раскачивались от ужаса. Пронзительный набат оглушил окрест, разогнал живность с улицы, отразился в каждой застеклённой раме и, нырнув в копну прошлогоднего сена, умолк. И только Еремей слал вверх поток нескончаемый, словес зело обидных, зело соленных. И испугалась его слов дырка небесная, покраснела, словно свеклою вымазалась. И раздался глас раскатистый – Да подавись ты, охальник от риторики, своими карпами! Жрать расхотел от такой ненормативщины! …И полетели карпы обратно в пруд. А Еремейка сразу и успокоился, похорошел лицом, да приосанился. И пошёл себе приспокойненько, на майдан, что у клуба сельского.
Собирался туда народ деревенский. Шёл, не спеша, бодро, весело. Шёл, между собой переговариваясь.
- Глянь-ка, Кузьма, что делается?! Ты, не знашь, чой-то испытывут? Или коммунисты опять к власти пришли?! Али опять в Вашингтоне чего грохнули?!
- Ой, не говори, Кондрат, беда с этими новшествами! Я в сарае комбайн перебортовывал, гляжу, а фазу то выбило!? В напряжении 220 – как и положено, а частота, как Чубайс с ваучерами, врет неслыханно… Не синхронизируют, видать, таперя, генераторы?!
- Нинк, ты б подол то, руками придерживала. Срам смотреть на нитку от «Тампекса»!
- А тебе завидно, климаксоза глазастая! Вот отменят вам льготы ненужные, осыплют монетизацией, купишь себе такие же, а хошь, с крылышками! Глянько, Глашка с мотыгою!? Все на сход, а она, небось, за трюфелями? В такую-то непогодь!
Собирался народ деревенский. Осеняя себя крестным знаменем, всматривался в небеса вихрящиеся, Бога вспоминал, но безропотно. Вышла на середину круга Глашка с мотыгою, и стала рассказывать про катаклизму случившуюся. Народ, пока она говорила, безмолвствовал. Слушал с понятием.
Рассказала она им и про кузнеца, и как он по нечаянности, расщепил пентакварк мушкелём, а тот, в свою очередь, зацепил квазар – ядро галактическое. Только про гиперон она им ни чего не сказывала, т.к. понимала, что незачем.
Помолчал народ, почесал кто где, но, паники не было. Стали высказываться.
- А скажи-ка, ты нам, Евлампий, откель это пентакварк в нашем железе взяться смог? Раньше то, что-то, мы таковских, не видели?! – обратился к кузнецу Еремей.
- Знамо дело, с Запада! – отвечал кузнец, - Они же, безмозглые, обычный кварк напичкали – двумя мезонами, да тремя барионами… А что дальше с ними делать, не придумали. Вот, видно, к нам и подбросили…
Возмутился народ, зароптал. «У самих в земле – вся таблица Менделеева, а тут ещё – частицы подбрасывают! …Эх, Европа скудоумная, видно, давно мы тебе под зад не выписывали! Лезешь всё, своей мордой конопатою! …Прут, прут к нам всю дрянь суррогатную! А в ней – черти чего намешано! …Да, ладно, хаять то! Зато, упаковка красивая! …»
- Ну, началось, разбирательство! – кузнец прикрикнул, - Давайте о деле… Вверзились мы в «черную дыру» - всею деревнею! А что это такое, вам рассказывать незачем, в этом деле больше меня, поди, знаете! Как теперь будем – без пространства и времени, да и материя тут – под сомнением?
- Испугал! Да и черт бы с ней, вместе с пространством и временем! А материя – тут ещё надо всё исследовать?! Мониторинг, поди, догматический? – взял Кондратий слово, - Связь прервалась с миром нашенским, вот здесь, пусть каждый подумает крепенько!
- Связь с миром!? - затараторили бабы хором, - Что нам с того? СПИД, да призыв в Армию? И колотись после этого, над детьми, да над внуками. И не надо связываться! Пущай он сам – защищается! И брешет о своей геополитике! Страх то кругом, жуть одна! Связь вам нужна, пропойцы окаянные! А мы и в дыре как-нибудь… приспособимся! Не убудет, да и спокойнее!
- Я вот что думаю, мужики, - сказал Микул, бывший староста, - Раз расщепили изотоп, понимаю, что нечаянно, надо бы собраться, да спин его высчитать… Момент то количественный у него, небось, имеется? А там, по фотонному уровню рассчитаем когезию, …и сцепим взад эти мезоны и барионы, шваль заграничную. Как предложение?
- Ну, за - собраться, мы, всегда и со всей ответственностью! – одобрило предложение мужское население, - А вот что с катаклизмом – предпринимать будем?
- Да пущай подурачатся! – крикнули из толпы, - На небесах, чай, тоже – нежелезные?! Надоест – сами выключат!
- Раз есть такое постановление, - громко произнес кузнец, - прошу всех мужиков – ко мне. Повод есть!
И мужское население заспешило к кузнецу. Бабы ещё долго о чем-то разговаривали, придерживая подола.
Произошла ли когезия – мне о том неведомо. Но деревни Обибалово по её почтовому адресу, пока нет. А может, и краеведы опять что-то не выяснили….
-
-