Молодая, бедно одетая, барышня с тусклым взглядом и свертком на руках вошла в полупустой вагон метропоезда. Татуированный парень с модной бородкой и бесчисленным количеством сережек в ушах подорвался было уступить ей место, но девушка жестом остановила его. Поезд тронулся. Сверток зашевелился и издал жалобный детский плач.
- Уважаемые пассажиры, извините, что мы к вам обращаемся. Мы сами не местные. Мой ребенок болен. У него обнаружен порок сердца. Мы прошли обследование и нам сказали, что операция будет стоить пять тысяч долларов. У нас нет таких денег. Помогите, ради Господа, кто, чем может. Дай Бог вам здоровья!
Барышня осмотрелась вокруг и двинулась по вагону. Ребенок периодически подавал жалобные звуки. Тут же у каждого из пассажиров сработал свой рефлекс. Стоящие, делая вид, что ничего не заметили и не слышали, изгибали перед ней спины, давая беспрепятственно пройти, и не давая повода быть задетыми. Сидящие, моментально превращались в спящих или увлеченно занятых своим внезапно возникшим делом. Те же, с кем в данный момент в данной ситуации случился приступ филантропии, бросали в пакет с логотипом ADIDAS не монетки, а деньги.
На следующей остановке барышня вышла. Вагон облегченно выдохнул. Ребенок замолчал.
- Потерпи, милый! Еще один вагон и домой. Потерпи, хороший!
- Да пошла ты на куй! Уже второй час слышу: последний вагон и домой. Заепало меня здесь! Я жрать хочу! Да и вообще, весь бок отлежал на твоих костяшках!
- Тише. Ну, пожалуйста, еще один. Это точно: последний.
- Нет. Домой! А то счас матом заору.
Барышня вынужденно повиновалась. И они двинулись к выходу.
- Ты меня так и будешь нести до дома? Распеленай меня.
В переходе между станциями, улучив момент, когда волна переходящих сникла, барышня распеленанала сверток и опустила на землю маленького волосатого карлика. Именно маленького, ибо даже для карлика он казался слишком мелким.
В этот момент, нарастающий звук электричек и открывающихся дверей, известил о новой партии прибывших пассажиров. Переход вновь наполнился встречными потоками. Барышня и карлик оказались в центре между потоками. Аборигены, со свойственным им равнодушием к экзотике обыденной жизни мегаполиса, не замечая причудливой парочки спорящих, проносились мимо. Гости города удивленно притормаживали, и тут же получали толчок от сзади идущего и пару слов стандартной характеристики: «Бля, козел!»
- Меня уже тошнит от твоего метро! Тебе здесь что: магнитом намазано? Я домой хочу. И не смотри на меня так жалостно!
- Тебя от метро тошнит, а меня спать с тобой тошнит. Но я же сплю с тобой каждый день. И не ору.
- У каждого свое хобби. Но, если бы ты орала, когда кончаешь, я не был бы против!
- Хорошо. Будь по-твоему: идем домой. Только не ори, вокруг люди.
- Где люди? Это люди? Это масса: бесформенная, безвкусная, безликая, поток инерции, стандартный примитивизм, клонированные дети мегаполиса, все как один…
- Ладно, пошли!
- Не пошли, а поехали! Мне за сегодняшнее утро, благодаря тебе, уже обрыдло видеть эти рожи. Тошнит просто от этих тварей!
- Ты, наверное, сегодня с утра что-то не то съел, коли тебя так много тошнит?
- Ох-ох-ох, подъепщица…
Они поднялись из метро. Карлик прикурил. Девушка подошла к краю тротуара и тут же возле нее остановилась машина. Не потому, что девушка подняла руку (она еще не успела этого сделать), не потому, что она была просто красивой (а это было именно так. Выйдя из метро, она стала совершенно другой. Тусклый взгляд превратился в искристый. Осанка выпрямилась. Плечи расправились), просто из каждых десяти автомобилей, проезжающих мимо, восемь водителей бомбят.
- Куда?
- Улица …
- Сколько?
- Сколько скажите. Деньги не вопрос. Мальчик кушать хочет. Побыстрее главное.
Водитель пренебрежительно посмотрел на курящего уродца, перевел сочувствующий взгляд на девушку. Та улыбнулась.
- Остановите, пожалуйста, здесь. У этого дома.
Авто послушно остановилось у опустевшей пятиэтажки, готовящейся под снос.
- Какого куя здесь? Почему не к дому? Чтоб по грязи тащиться?
- Конспирация! Прежде всего.
- Какая на куй конспирация? Мы от метро ехали на такси. Если бы нас кто-то хотел попалить, мы бы уже здесь не болтали.
- Какой ты умный? А почему ты такой умный, а такой маленький?
- Ум, милочка, измеряется не ростом, а глубиной. Запиши это себе. Кто тебя как не я еще научит жизни. Ты кстати ведешь дневник с моими афоризмами?
- Еще бы. Не хочу лишать мир Гения. Только не проси меня еще и запоминать эту чушь.
Из внутреннего кармана куртки девушка достала PALMер.
- Сейчас запишу.
Глаза карлика округлились до размеров юбилейной коллекционной сторублевой монеты из золота 999 пробы (с таким же блеском).
- Конспираторша, хренова. Ты бы еще мобильник прихватила с собой. Какого ты таскаешь с собой такие вещи? А если менты? Обыщут. Докажи потом, что ты не сперла это? Дура!
- Сам козел! У метро закурил. Как будто до дома потерпеть нельзя было?
За разговорами-спорами они почти минули брошенные постояльцами дворы домов, временно обжитые бомжами, и оказались у импровизированной свалки. Рядом в мусорном баке копошилась опрятно одетая интеллигентного вида старушка.
- Смотри, это она!
- Да мне насрать на нее и ей подобных! Делай, что хочешь, только быстрее. И без соплей. Я жрать хочу!
- Пойдем вместе?!
- Ни куя! Иди сама! В очередной раз услышать, что я урод и жалость…
Лика тронула бабушку за плечо. Та дернулась. Но, увидев лучезарную улыбку девушки, успокоилась.
- Вот, возьмите, пожалуйста!
И протянула ей пакет с логотипом ADIDAS. Старуха подозрительно посмотрела по сторонам и, не заметив ничего настораживающего, приняла пакет. Посмотрела внутрь и…
- Деточка, да ты что? Мне не нужны деньги. Боже мой, что ты подумала обо мне? Я из старинного дворянского рода. У меня все есть. Я здесь потому лишь, что потеряла свою брошку…
- ****ь, забери у нее на куй деньги. Ей не надо!
Старуха перевела взгляд на подошедшего карлика, испуганно дернулась и, прижав пакет с деньгами к груди, взглянула на уродца взглядом львицы, защищающего свое дитя.
- Теперь зашибись. Пошли, девочка!
Миновав цивилизацию конспиративными путями, они подошли к шикарному элитному дому. Поздоровались с консьержкой. Поднялись на лифте. Лика вставила в замок ключ. Дверь поддалась.
- Наконец-то, дома! Все, я пошел в ванную, смыть твою вонючую метрополитеновскую грязь. А ты быстренько сообрази нам романтический ужин.
- Я тоже хочу в ванну. Устала немножко.
- Ладно, потом вместе сварганим что-нибудь вкусненькое! Я жду тебя, малышка!
Он приподнялся на руках. Она легла на все дно ванной. Он опустился своим тщедушным тельцем и оказался на ней. Его член, едва уступающий по своей величине его росту, напрягся.
- Пососи?!
Лика покорно, но без неприязни взяла в руки его плоть.
- Боровичок мой!
Она сама уже и не помнила, почему так звала его. Звала его или его член. То ли за явно выделяющуюся головку. И то, как он мог мастерски, нежно и столь страстно доставлять ей удовольствие, кажущееся высшей женской радостью в этой жизни. То ли за его маленький рост и коричневые прокуренные зубы. Но она любила его. И он был самым лучшим, самым преданным человеком в ее жизни. Не смотря на всю скверность его характера и отталкивающее внешнее уродство, он был единственным, кто понимал ее. И на кого она могла рассчитывать, что он ее не предаст. Он – уродец от рождения с амбициями здорового человека. Она – красавица, баловень судьбы, в восемнадцать лет оставшаяся без родителей, которых расстреляли конкуренты отца, наследница многих миллионов и от того лишенная друзей и нормальной жизни. Они вместе были миром в не его мирского понимания. Они были идеальной парой, чтобы вытерпеть эту жизнь. И потому они были вместе. Лика и Боровичок.
- Слушай, а давай махнем на выходные в Монте-Карло?! Так хочется отдохнуть от всей этой суеты. Закажем лучший отель. Поиграем в казино… Кстати, ты слышала, что казино можно грабить? Как ты думаешь – у нас должно получиться?!
- Навряд ли. В следующую субботу я хотела пойти в церковь. Будет большой праздник. Можно будет много денег собрать.
- Нет. Я не могу тебя понять. У тебя на счетах бешенные деньжищи. Хочешь заниматься благотворительностью, трать свои деньги. Сколько можно попрошайничать?
- Это не мои деньги. Я не могу ими распоряжаться. Я могу на них жить. И нести крест. Но помогать другим… Они слишком грязные. И они не помогут людям.
- Ага. А враньем, вытащенные из карманов обывателей, деньги – это чистые? Они помогут людям?
- Конечно! Я же их не ворую. В каждом человеке есть чувство сострадания. Только из-за своих комплексов он не всегда готов признаться в том. А я ему помогаю. Думаешь, эти люди в метро дают деньги мне? Или тебе? Нет, ничего подобного. Они дают их за свои грехи. Для очистки совести. Им все равно кому и на что. Лишь бы дать. Чтобы сказать себе: «Видишь, я не такой уж и плохой. Я помогаю ближнему! Это должно воздаться мне сторицей!»
После долгих споров-уговоров и споров-истерик, ограбление казино и посещение церкви Лика и Боровичок решили отложить на позже, приняв компромиссное решение на ближайшие выходные…