"Из дверного проёма в помещение падал очень слабый свет. Ровными штабелями до самого потолка в помещении были складированы туши огромных рыб...
-Толком солить никто не умеет, - сказал мне Капустин и я заметил, что сижу рядом с Серебрянским на одной из туш.
-Скольких спрашивал, - никто не умеет, - продолжал Капа, кроша и разбрасывая на туши какие-то серые брикеты.
-А ты что, умеешь, граматей? - нагло спросил Серебрянский, - ты что, такие огромные рыбины хочешь целиком засолить? Совсем приплыл? Расчленить их надо, чресла раздробить для начала, дать расчленёночки побольше! И кусками их в бочку! Кусками их, лохмотьями! А там уж и солить, как придётся. Понял?
Капустин, выпрямившись, слушал Серебрянского с идиотской улыбкой на своём добродушном лице. Мишка не унимался.
-Ты посмотри, Капа, какая туша. Какая туша! - и Серебрянский похлопал ладонью по рыбине, на которой мы с ним сидели. Хлоп-п-п.. Хлоп-п-п... Смачные, с отзвуком прозвучали хлопки. - Слышишь, какая толстокожесть и жирность? Я с одного хлопка определяю рыбожиренную консистенцию.
-Чего? - искренне поинтересовался Капустин.
-Того! Как через такую кожу соль дойдёт до заворотка кишок? А? Ты подумал об этом, граматей? Рыбу он солит! Да ты рыбу солить умеешь?
-Не-а! - со счастливой улыбкой ответил Капустин, - Я её вялю. Видишь, рыба навалена рядами, а я её вялю.
-А я тебе говорю, - расчленёночки надо дать, расчлененки. А там уж солить или вялить - как придется. Вот, смотри, как надо давать расчлененочку, - Мишка встал с туши, развернувшись опустился на одно колено и показал Капе ребро ладони, - вот, это - топор. Очень важна постановка ног. Сначала отсекаешь хвост - р-р-раз! - и он рубанул ладонью по рыбьему хвосту. - Потом вдоль ребер - раз-раз-раз - тонко или толсто - уж как получится, - главное, чтоб с одного раза. Ровный срез - главное в расчлененочке. Понял? Капа!
Но Капа уже отошел и сосредоточенно занимался своим делом - крошил и разбрасывал на туши свои серые брикеты.
-Но главное, директор, это хребет, - обратился Мишка уже ко мне - вот уж где жиру! Берешь топорик и вот так, вдоль хребта - р-р-раз! - особенно сильно рубанул по туше Мишка. Да так, что рыбина зашевелилась подо мной.
-Она шевелится, - тихо, не веря самому себе, сказал я, но Серебрянский был уже возле Капы. Он нюхал брикеты.
-Что это?
-Сушеные бананы.
-А почему в пыли?
-Пыль убивает микробов.
-Вялишь, значит...
-Эй, - крикнул я и вскочил с туши, - эта рыбина живая!
-Живая рыба?
Туша, на которой минуту назад сидели мы с Майклом, вяло барахталась в тени. Трудно было разобрать её контуры.
-Что это за рыба, пацаны? Может катран? - предположил я.
-Крупноват для катрана, - сказал Миша, - скорей дельфинчик.
-А может мурена? - высказался Капа.
-Нет, ты что? Мурена - змея.
-Окунёк это, - догадался я, - точно вам говорю, чуваки, - Окунь, мать его!
И действительно, туша начала двигаться, стонать и дергаться, пытаясь перевернуться на другой бок. А мы стояли остолбеневшие, рыбьими глазами наблюдая это перерождение.
Переваливаясь по-тюленьи, Окунь выбрался на свет и мы увидели его знакомую физиономию, не до конца потерявшую человеческие черты.
-Окунь, - пролепетал мишка, - а мы тебя уже провялить собирались.
-Ну, вы это...- Окунь начал издавать членораздельные звуки.
-А хвост? - воскликнул миша - у тебя же был хвост! Точно помню, - я же хотел его обрубить. Скажи, директор!
-Нет, Мишаня, это был не хвост. Это ласты. Только они, смотри, склеелись в торец.
Втроем мы присели над шевелящейся тюленьей тушей Окуня, чтоб рассмотреть ее поближе.
-Скорей всего Окунек нажрался, пошел поплавать и склеил ласты, - сказал я. - а твоя, Миша, терапия по ребрам его оживила.
-Точно! С него литруха! - обрадовался Миша, встал и пнул окуня ногой, - Эй, Окунь, снимай ласты, беги в музей.
-Где ты так нажрался, что тебя в Северном Ледовитом океане выловили? - с мрачной улыбкой спросил Капа.
-И, главное - чего? - захохотал Михаэль, - Чего пил-то и скока?
-А мы, что, на севере? - удивился я упоминанию Капустина о Северном Ледовитом океане.
-Да, - по-человечьи сказал Окунь.
-А как поселок называется?
-Тарко-сале.
-И здесь есть музей?
-Самый главный музей человекообразных Окуней, - выдала тюленеобразная туша голосом экскурсовода.
-Ну, и занесло нас с тобой, директор. - шепнул мне Миха, - Эй, Окунь, что ж ты сразу не сказал, что ты человекообразный?
-Он, видно, как его выловили, нажрался сразу капустинских брикетов и спать завалился.
-Да, пацаны, если б не вы, если б вы его не узнали, я б его точно завялил бы. - признался Капустин.
-Мужики, ну так я побежал? - спросил Окунь.
-Куда?
-Ну, за мной же поляна?! Побежал готовиться.
-Ласты забыл!.."