К выпускному платью я купил ей бусы. Сначала мы сходили и выбрали ткань для платья на выпускной вечер. Мы – это я и ее мама. Мы с ней друзья. У нас когда-то что и было, конечно, но несерьезно. Остались легкие воспоминания. Она бесконечно приятная женщина. И много помогает мне в работе – встречи, переговоры, подписание контрактов. Не секретарь, но приходящий референт, скажем так. А я по-мужски помогаю ей в быту: хожу с ней выбрать смеситель для ванной, поменять неудачную пару туфель или донести вот ткань для бального платья дочери. Ткань шероховатую на ощупь, цвета металлик. Под характер девушки.
Так я и обращаюсь к ней: «Девушка!» Она же мне не дочь. Иногда ей это нравится, иногда раздражает, а иногда бесит. Она прямо так и заявляет: «Вы меня бесите!» Характер, конечно, нетерпеливый. Очень. Ее появление после занятий – это нечто. Сначала раздается оглашенный стук в дверь. Потом пара ударов ногой. Потому что я никак не доберусь починить им звонок. Вместе с отворенной дверью врывается целый вихрь - куртка, сапожки, сумка летят в разные стороны.
Я имел обыкновение заходить к ним на обед. Сначала как бы случайно, потом это вошло в привычку. С продуктами, само собой. А затем стал приходить расчетливо, предвидя, что к обеду приложится и встреча с ней. Серые глаза, русые волосы и независимый характер – откуда что взялось у вчерашней девчушки.
Но куда девалась вся ее независимость, когда она в тот день прискакала домой с криком: «Мама, помоги скорей расстегнуть!» Та тоже не справилась с заевшей молнией на тугих джинсах. Попросили меня помочь. Наверное, легче быть хирургом, делающим надрез на животе у пациента. Молния, которая не поддавалась, проходила прямо по девичьему лобку. Живому и дышащему неровно, пока я кончиками пальцев приспускал замок все ниже и ниже. Пока не спустил до конца. И тогда замершая было девушка выскользнула из моих рук в ванную. А в моих пальцах осталась нетерпеливая дрожь.
Такая же легкая дрожь пробивала меня, когда мы в саду собирали с ней летом смородину. Я обычно обхожу черную смородину с ее густым вяжущим вкусом. Вот радуют рот ягоды красной смородины – сочные, кисленькие. Но все же продираюсь к смородине белой, с золотистыми ягодами в ладных висюльках, как у девушки в ушке. Мы ели с ней ягоды с одного куста в дальнем углу сада. Смородину золотистую, пропитанную солнцем в тот летний день. И она губами забирала прозрачные ягоды с поднесенных мной кистей. А иногда невзначай задевала ими кончики моих пальцев. И трепет ее губ переносился ко мне через мои пальцы.
Вы думаете, я должен был ее тогда поцеловать? Вряд ли это могло случиться. Она была девушкой с железным характером и своими правилами игры. Романтическое свидание в углу саду ничего, кроме смеха, у нее не вызвало бы. Трудно было предсказать ее поведение. Какого цвета железо, вот скажите. Одновременно и темное, и светлое. Оттого как свет ляжет. Выпускное платье стального цвета очень шло ее серым глазам. Вырез обнажал высокую девичью шею. И я подарил ей тогда бусы из полудрагоценного камня гематита.
Она их взяла, но не надела. Посчитала, что не к этому случаю. И сказала мне, что напрасно я их выбирал. Но я то знаю, что придет день, и она возьмет тяжелые темные бусы, поднесет их к овалу лица и сочтет наконец-то уместными.
...До сих пор люблю бродить по городу и рассматривать людей. Особенно прельщает встретить привлекательную еще мать и дочь на выданье. Удивительное и радостное зрелище. Где старшая в роли дорогой рамы, а дочь – настоящая картинка. И ощущаешь, что им неожиданно приятно быть рядом и на людях. Когда девушка расцветает под мужскими взорами, слегка смущаясь, а матери, полной женских сил, вдвойне сладостно от этого.
И так жаль, что отменили все балы, кроме выпускного. Потому что мама у нее была такая милая и привлекательная. Интересно, она бы доверила мне повести девушку на первый тур вальса?
Автор - Валерий Петровский