Мы могли больше не встречаться. Зачем? Ведь все уже было позавчера. Баня, массаж, секс. Но у нее такие особенные глаза. Грустные, миндалевидные. Собачьи. Позвонил и назначил встречу. В центре города. У центрального универмага.
Вроде не опоздал. А она уже была на месте. Стояла там и с кем-то курила. С каким-то случайным знакомым. Тоже, может, кого-то ждал. И мы пошли с ней гулять. Вернее, не сразу. Зашли к ней на работу. В отделение милиции. Она пока лишь устраивалась туда. Стажером. И ей надо было разнести повестки разным там свидетелям. И мы пошли гулять, с этими самыми повестками на руках.
Был уже март, и нам все равно было, где гулять. Сначала пошли по частным домам. Там почти везде лаяли собаки, и не было хозяев. Мы стучались в калитки, отгоняли псов, а потом колошматили по крыльцу. Никаких людей. Собаки встречали нас и провожали. Им тоже было все равно, где гулять и на кого лаять. У сук была течка и кобели ходили за ними стаями. Потому что стоял весенний месяц март. Собачья пара слиплась на снегу на дне оврага, мучилась и никак не могла разбежаться. Топталась на месте в странном вальсе. Сучка страдающе глядела на меня. Над головой кричали грачи, вокруг нас бегали собаки. И если где-то и были какие-то свидетели, то все они куда-то попрятались. Так что мы зря лазили по оттаявшим тропинкам среди запушившихся ив. Только обувь перепачкали. Часа через два мы вылезли обратно. Почистили ботинки в придорожных сугробах и вернулись в нормальный город. Сюда тоже были повестки. И мы стали обходить многоэтажки. Все свидетели жили наверху. На последних этажах. И мы лезли пешком, отыскивая нужные квартиры. Звонили, спрашивали, передавали, подписывали. Устали, покурили тут же на лестничной площадке. Наверное, она очень хотела работать в милиции.
Переходили в другой дом и снова лезли по лестницам наверх. Пока у нее не заболела нога. Голень у нее была забинтована. Недавний собачий укус. Повязка от ходьбы растрепалась. И мне пришлось ее перевязать снова. Ей стало лучше, и мы пошли дальше. Она сказала, что на сегодня достаточно. Остальные - потом, в другой раз. Да, для первой встречи этого хватало. И мы снова покурили. Прямо в подъезде. Тут-то ей и стало плохо. По-настоящему плохо. Я не понял, как это случилось. Вроде, стояли, курили и вдруг ее скрутило так, что она не могла разогнуться. Так я ее и вытащил на улицу, скрюченную. Чтобы поймать такси. Мы, верно, выглядели не лучше, чем та собачья пара. И - в ближайшую больницу. А там знали, что делать. И мы сели дожидаться очереди к гинекологу. Я остался в коридоре с вещами, пока она зашла на прием. Держал ее шапку, пальто и думал, вот, помог женщине. Даже приятно было. А вдруг у нее там ребенок. Пусть не от меня, но тоже живой человечек. Здорово же! Потом нас направили на УЗИ. Опять пришлось ждать. Теперь долго не было врача. Я ходил искать его по разным кабинетам, пока он сам не пришел. И нас за мои старания принял без очереди. И я даже расстроился, когда никакого ребеночка у нее не оказалось. Жаль!
А ей стало немного легче, и мы выбрались на ночной воздух. Тут она совсем отдышалась. Сказала, что можно ее не провожать. Она доберется сама. И позвонит мне от соседей. Чтобы я не беспокоился. Но не позвонила. Через год я забыл ее имя, а через два – как она выглядит.
А тут меня друзья как-то вызвали на праздники. Когда почти все разошлись, хозяйке стало плохо. Возможно, ей еще раньше стало плохо, но она терпела. А когда гости ушли, она почти что плакала. Вызвали ей ночную «неотложку», повезли в отделение скорой помощи.
Я и встретил здесь в больничном коридоре ту девушку с миндалевидными глазами. Парень привез ее в больницу. Она сидела напротив меня. Смотрела мне по-собачьи в глаза и слушала, как тот ее успокаивает. Может, у нее будет ребенок?
Автор - Валерий Петровский