Действующие лица
Борис Багрецов – офицер, связист
Гера (Георгина) Багрецова – его жена
Тима – сын Багрецовых 3 года
Лина Столова – подруга Геры, модница
Сева Краевский - сосед
Тетя Соня Краевская, старушка, мать Севы.
Акт 1
(Сон Геры -в желтом пылающем освещении)
Борис (качаясь, в немецкой форме): Мадонна с мадоненком... Молчание ягнят…Ну однохренственно... Отставить ужин!
Гера: Опять с мальчишника? И сильно перебрал?
Борис: (наставив автомат): Не сметь перечить. Женщину воспитывают плетью.
Гера: Разбудишь мне ребенка.
Борис: Укачаешь.
(Выстрел, детский плач)
Гера (кричит): Ну ты с ума сошел, ведь тут не полигон. Давай убей, потом удавишься от горя. Осколков-то... Да господи... Да почему же ты в крестах немецких, Боря?!
(Борис выбегает. Желтый гаснет, загорается дневной. Щебет птиц.)
Голос Геры:
Давным-давно я видела кино где Роми Шнайдер.
Ее сжигали огнеметом, а муж потом палил во фрицев из ружья.
И страх все спутал – явь и сон. Любимый с автоматом
А жар у сына вовсе не во сне...
И на диван опустишься как в омут. Отдохнуть бы...
Но кажется, дитя зовет, скорее Дышит ровно.
Часы давно стоят, остановилось время…
А за окном торжественное солнце. Зарывалась
Когда-то я в песок. Как черепаха!
Я так хотела этого ребенка!
(Гера уносит полотенца и чашки, делает укол и застывает на диване)
Бурная вечеринка по поводу первенца. Оглушительная музыка. Приятели Бориса пьют. Гера в углу качает ребенка. Потом все уходят).
Борис (пристает с объятиями): Я тебе пеньюар купил или нет? Сколько говорить?
(Бросает ее навзничь): Теперь вот так… И еще так…
Гера (задыхаясь): Ну хватит, Боря, хва... А! (стонет)
(Плач ребенка) Стой, Боря, он же плачет.
Борис: Еще чего. Неженка ты у меня. Воспитывать надо. (Все светлеет. Музыка)
Тима: Мама, дай сок.
Гера: Ты ожил, да? Вот молодец. А сок пока нельзя. Водички мама даст. А позже постирает…(Метет пол и стирает)
Акт 2
(Гера задумчиво выбрасывает мусор, уходит, потом возвращается с тазиком белья).
Гера (вешает белье. Подходит Сева Краевский из ближнего подъезда)
Сева Краевский: Простите, скорая у подъезда не к вам была?..
Гера: Да, это я вызывала, сын у меня слег с аллергией. Тяжелая форма. А почему вы решили, что ко мне?
Сева Краевский: Да вы такая бледная. Я понимаю, у меня мама после инсульта.
Гера: Вы из нашего дома?
Сева Краевский: Нет, из углового. А этаж один, и у нас с вами балконы напротив.
Гера: А что это вы делаете с пододеяльником? Дайте сюда!
Сева: Право, мне неловко с моим тряпьем...
Гера: Давайте я это сама повешу, а вы пока подержите это синее… Оно может полинять на белое и весь ваш труд насмарку.
Сева: Спасибо, а то я редко стираю без мамы. Сегодня, знаете, сестру ждал с уколами. А она так и не пришла во второй раз.
Гера: У вас проблема с уколами? Так давайте я сделаю, я сына сама колола...
Сева : Вы для меня спасенье! Провидение! Судьба!
Гера: Не извиняйтесь. Дело- то житейское. Ну, я пойду, у меня ребенок один...
Сева (шопотом): Так я буду ждать вас? Шестнадцатая квартира, не забудете?
Гера (шопотом): Разве можно забыть такое? До завтра...
(Музыка)
Голос Геры:
Пододеяльники того важней надулись
Подобно парусам морского судна
И светлой ночью плыли через город
Судьбу и небо обгоняя немо…
Акт 3
(Квартира Краевских. Хлопочет Гера. Тима вертится около постели со старушкой тетей Соней Краевской).
Тима: Ты бабушка?
Тетя Соня Краевская: Бабушка. А ты?
Тима: А я серый волк. Уколов боишься?
Краевская: Нет, не боюсь. Я от них вылечусь.
Тима: А вот мама тебе сделает «лазикс» - и ты тошнить будешь!
Краевская: Такой малыш! И уже знает, что такое «лазикс»! …Северин говорил мне, что вы помогли ему с бельем.
Гера (делая укол): Ну, ерунда.
Краевская: О нет, это чутко с вашей стороны. Не придумаю, как вас благодарить... И колете не больно. Вы учились?
Гера: Да нет, сама. Ребенка жаль мучить по очередям.
Краевская: А матушка ваша...
Гера: Они далеко с папой. А муж еще дальше - в Средней Азии, в гарнизоне.
Краевская: Да-да, вам нелегко приходится.Крепитесь, дорогая, мальчик подрастет, все уладится... А вот и Сева. Что, достал ли сливок? Сделай мне чай по-английски. И гостью попоишь. Рафинад, щипчики не забудь, варенье…
Сева: Все сделаю. (Заваривает чай, несет старушке на подносике). Вы пейте, я успею. Кстати, как вас зовут?
Гера: Георгина, а по-домашнему Гера.
Сева: Женщина-цветок! Тревожное имя. В нем одновременно и яркость, и увядание.
Гера (смущенно): Ой, вы ничего не едите.
Сева: Вот когда сидишь и в одиночку чай пьешь - о, да, все съешь, и выпьешь. А настоящий чай, как в старину - это не еда, но прежде всего беседа. И утренний чай, когда времени немного, дневные заботы впереди, и тем более чай вечерний. Почти всегда - гости. И какие споры вели... «Мистика - наказание, ниспосланное свыше, или - простое продолжение порока, его материализация? В чем задачи искусства - зеркально отражать реальность либо вставать над ней, стремясь к вечно недостижимой истине?» А какие чудные романсы пелись в старых гостиных! «Она у вас просить стыдится - подайте ж милостыню ей, подайте ж милостыню ей...» «Печаль и свет из лабиринтов памяти...» Наслаждались каждым звуком как яблочным ароматом. «А как вы варите варенье из китайки? Густой сироп и крепость плода...»
Гера: Да вы просто Левин какой-то!
Сева: Без Кити Щербацкой.(пауза)
Гера: Гм…Тима, что ты наделал? (дом из книг из пластинок)
Сева: Нет, Тима, молодец. Хорошо поиграл. А я все уберу потом.
Гера: Нам пора. Нам еще надо гулять, варить обед, в магазин, в поликлинику...
Сева: Да, понимаю. Только вот это возьмите.
Гера: Зачем? Мы сами сходим...
Сева: Возьмите. Я же только что из магазина, мне нетрудно, а вам меньше заботы...
Гера: Спасибо. Как бы я без вас...
Сева: А как бы я? Как бы мама? Лучше так. Вы идете варить, а мы с Тимофеем гулять. Тима, ты куда больше хочешь - в зоопарк или просто в парк, на карусели?
Тима: Я к бегемоту.
Сева: Вот видите! Потом мы придем и… все будет хорошо.
Акт 4
(Квартира Багрецовых. Гера и Сева).
Гера (белит стенку): Сева, это не надо. Вы самое тяжелое сделали, остальное уж ладно. Ну, мне неудобно...
Сева: То я извинялся, то вы теперь начали. Сколько можно? Вам не приходит в голову, что мне вовсе не хочется отсюда уходить? До утра бы эти решетки скоблил (скоблит решетку вентиляции)…
Гера: Вы зашли за границы простой вежливости. Вы взвалили на себя столько… И в магазин ходите, и с ребенком гуляете. У меня Борис никогда не гуляет с ребенком. Когда вы на работу ходите?
Сева: Во вторую смену. Когда дома все дела закончу… Мне кажется, помощь вам нужна не только с решетками (целует Геру).
Гера (задыхаясь): Я вся в побелке…
Сева: На вас грубые следы бытия. Но сами вы совершенство.
Гера: Почему?
Сева: Потому что у вас в лице нет ни одного колючего угла, ни одной ломаной линии. Где слезинки выступают - овал. Глаза, рот - все круглое, губы пухлые как у негроидов, смуглая кожа мулатки...Так и видишь, как пробирается это грациозное существо через буйную зелень сельвы...
Гера: Ничего себе мулатка в сельве! Ходит по вечерам на мусорку с помойным ведром. А вы неподалеку скучно вешаете пододеяльники. Тоже грубые следы бытия.
Сева: Но с тех пор я полюбил нашу мусорку. Хожу туда по делу и без дела. Я в бешенстве, что мусорное ведро заполняется слишком медленно.
Гера: А мне нравится белить. Полки вешать. Решетки чистить...
Сева: И ничего теперь не мешает, верно?
Гера: Совесть мешает.
Сева: Совесть всегда мешает получать удовольствие. А вы преодолевайте преграды. Давайте, например, ночевать на этой кухне. Здесь так чисто, это очищает...
Гера: Ночевать мы не будем.(Пауза).
Сева: Как хотите, дорогие девятиклассники. Хотя мне казалось, что вы уже перешли в десятый.
Гера: Я вас обидела. Простите. Пойдемте в комнату. Тима спит за дверью. В баре есть бутылка.
Гера (продолжает, а все что она говорит, в желтом свете как ее сон):
Тогда мы вместе тут жили. Это потом мама захотела разменять квартиру и они уехали. А я была обычная домашняя девочка. Институт, но по танцулькам бегать лень. Зато Лина Столова везде мелькала, это подруга моя. Она и билеты в Дом моряка принесла. А там - столько народу! Багрецов в парадном обмундировании, цвет индиго с золотом, на погонах молнии... Жгучий брюнет, крутая бровь, баловень всеобщий. Все вокруг таяли. Массовик-затейник игру начал. Багрецов стоял с завязанными глазами, потом по сигналу пошел ко мне и вытащил часы из моей сумки. Все засмеялись. Потом мы танцевали… ( музыка, сон кончается)
Сева: Польку или краковяк?
Гера: Вы издеваетесь? Нет, вальс... Багрецов партнер хороший...
Сева (нервно): Я пошутил. Танцевали танго, он вас обнимал...
Гера: Спросил, как зовут. И сразу - «Георгина Багрецова, звучит!»
Сева: Георгина Краевская. Тоже неплохо звучит.
Гера: Сева, вы разве не понимаете, что мы это не должны обсуждать?
Сева: Почему? Поговорить сладко. Больше не буду.
Гера: Дальше Лина Столова стала нагнетать, маме разболтала. Родители одобрили. Любит нагрянуть, засыпать подарками. Он и сейчас такой, знаете, победитель.
Сева: Значит, все хорошо? Сильный, победитель, все верно.
Гера: Нет, подождите. У меня было предчувствие, но я не могла это ничем подтвердить. И Лина тоже. И родители...
Сева: Что, разочаровались?
Гера: …Как поженились, велел с работы уходить: на пивзаводе технологом была. Может, он думал, что там все сусло из автоклавов цедят? Смешно. И по дому строгости проявлял – готовить вкусно, пенюар переодевать. Пеньюар из дедерона скользкий, холодный, я сразу его возненавидела. Я холстинку люблю, батист простой, к телу льнущей. Свитер себе связала из лоскутов, юбку сшила из драп-хохотунчика. А он кричит - выкинь одежду старчечую, соотвествуй. Но я, наверно, не гожусь в идеальные жены. Особенно если учесть сегодняшнюю побелку...
Сева (целует Геру): Бесценная женщина, вы сама не понимаете, какая вы... Георгины появились на месте последнего угасшего костра. В царстве мрака и холода, когда по земле угрожающе полз ледник, полыхание цветов было знаком, что этот холод не вечен. Что жизнь и радость воскреснут когда-нибудь. А вы все время думаете о внешнем. Но главное - это вы сами. Как вы ощущаете, лучше или хуже от этого вам.
Гера: О себе думать грех, надо думать о тех, кто рядом.
Сева: А если ваш супруг думает не о вас, а о своем реноме?
Гера: Нет, обо мне, он на свой лад меня любит. Как та девушка у Лавренева, которая застрелила своего белого офицера.
Сева: Оригинальное толкование любви.
Гера: Вам понравилась женщина, у вас сразу мысли - целовать, ночевать... Вы же не о женщине думаете, а о том, как ее ... победить. А она думает не об этом.
Сева: Когда вы успели так ожесточиться? Добиться, интересы... Ведь это не война, не торговля... Вы рассказали свою историю, теперь послушайте мою.
Я обнаружил ее в филармонии. Пустой зал, вечер скрипичных опусов. Она стриженая, как одуванчик, нахохленная, в белом свитере. Прозрачные виски и вены на запястьях. Комок из нервов, прикоснуться страшно. Ходили по концертам и паркам, и разговоры наши были страшнее холода. Мне трудно было угадывать ее капризы. И я учился понимать по мелочам - по возгласу, по жесту... Однажды мы сидели у нее, она опять хворала и лежала вся в жару. Я обложил ее горчичниками, грелками, сел рядом. Гладил руки, волосы, целовал - смешно сказать - ее одеяло. Тогда она, постанывая от горчичников, вся мокрая и горячая, вдруг указала мне лечь, глазами указала. Я забито стал раздеваться, я слушался ее. Через минуту она сама упала мне на грудь прямо в этих горчичниках. Известие о ребенке потрясло, я сделал ей предложение. И получил отказ! Отчаянье!
Даже матушка не догадывалась, насколько я был близок к тому, чтобы ее покинуть.
Все оказалось просто: не любила. Лишь так, чтобы забыть другого! Ну как горчичник. Маленький ожог, потом выбросить… Ну да, я у ваших ног, но ровно столько, чтобы не наскучить. О чем вы грустите? Он вернется, все пойдет по-старому.
Гера: Нет, я не хочу так. Так нельзя... Жестоко. Но у вас как у меня. А может - не все такие, как она, как Боря...
Я раньше думала - высшая жизнь, в которой смысл и жалость - она только в книгах и кино. А с вами получается, что эта высшая жизнь прямо тут и есть. И вроде идет она из меня, из глубины моей. Всегда мне все указывали, я слушалась. Но вот сейчас как будто и меня спрашивают, как будто и от меня что-то зависит. Так приятно, радостно это. Про георгины вы раньше знали или специально стали искать, когда имя услышали?
Сева: Нет, раньше я не знал. Достал из завалов книгу под названием «Легенды о цветах». Там стал искать георгины, а потом еще много чего нашел. Прелестное издание. Вам ничего, что я так бесцеремонно разлегся на ваших коленях?
Гера: Это - бесцеремонно? Впервые вижу, как высок человек, опустившийся на колени. Не спускайтесь же оттуда... (Музыка)
Голос Геры:
И ночь жалела их и не кончалась, она струилась вся и лепетала.
Такое вот торжествующее чудо: когда вдруг ценишь не себя, чужого.
И где бы провиденье ни застало – у будничного мусорного бака,
На палубе волшебно-корабельной, на тамбурной закуренной площадке,
И в шумной раздевалке театральной - они уже одно, одно навеки.
Акт 5.
(Гера варит варенье в тазике. Входит Лина Столова).
Лина Столова: Ну и Зверев, ну и отколол коленце... Представь: идет сегодня по проспекту, рядом вертихвостка. Он ее за плечи держит... Кстати, что ты ко мне не пришла в выходной, как обещала? Мне бы не пришлось всю эту гору к тебе тащить по такой жаре.
Гера: Как бы я пришла, если Тиме скорую вызывала? Аллергия опять.
Лина Столова: А сейчас?
Гера: Сейчас уже - все. Так что Зверев?
Лина Столова: Вот слушай: он ее за плечи, она его за талию, вообще прижались. Бесстыдство. Но я хоть бы что, ты мою выдержку знаешь. Поздоровалась и дальше. Пусть подлец перед женами отчитывается. А через десять минут зашла в кафетерий попить, он ко мне пилит - познакомься, говорит, Лина, это моя дочь. Я чуть с катушек не полетела.
Гера: Почему? Подошел, признал.
Лина: Ему в момент зачатия дочери было 15. Как ей сейчас. Ему же недавно тридцать отмечали! Нет, это провокация. Старуху с меня делает.
Гера: А если правда - дочь?
Сева: Тогда мне придется в ящик сыграть... Детский трикотаж - конфетка. Не берешь? А вот это для тебя. Шелк с люрексом. Лиф слишком открытый, голые плечи, но зато и пелеринка, смотри. А юбочка плиссе каймовая! Предупреждаю - при стирке не расходится…
Гера: Лина, ты откуда знаешь, что зеленое платье - это моя мечта?
Лина: Меня просто возмущает, что жена офицера лучшие годы проживает в затрепанной джинсе. Меряй скорей, влезай на мои шпильки. На лиф не обращай внимания, блузон запахни... Волосы можно на одну сторону и приподнять... Ну, как?
Гера: Лина, это не я, а дочь миллионера.
(Входит Сева и застывает столбом)
Гера (кричит): Что с Тимой?
Сева: Тима построил дорогу и отправил меня за самосвалом.
Гера: Аа... А как я вам - в зеленом платье?
Сева: Как смуглая наяда в солнечной листве. Как божество, явившееся смертному, после чего сердце его разорвалось.
Лина: Кто этот сумасшедший? Что он несет? Да вы, оба, наверно, рехнулись.
Сева: А почему вы допрашиваете меня, сударыня, по какому праву? Вы что, всевышний?
Лина: По праву близкой подруги и наперсницы!
Сева: Ах, так. Тогда я вам отвечу: трагедия началась с пододеяльника...
Гера: Лина, это Сева. Он гуляет с Тимой, потому что я делала уколы его маме. Сева, это Лина, не обижайтесь на нее, она мне помогает жить. Лина, у меня к тебе просьба - никогда и никому...
Лина: Да что я, не человек, что-ли? Ф-фу, напугали. Стоим столбами, а ребенок там один.
Гера: Да! И его кормить пора. И кстати, варенье надо выключить.
Лина: Стой! Куда в парче на кухню? Герка, с этикетками...
(Гера сбрасывает платье, Сева ее обнимает, Лина убегает – одновременно. Музыка. Свет становится пылающе желтым)
Голос Геры:
Изгибы гор, овраги, водоемы
Не так занятны как ключицы мостик
Как родинки маяк в ее округе
Нельзя любить меня я недостойна
Голос Севы:
Моя, моя, сокровище. Царица
Египетская – от ресниц до пальцев
Ну отчего так грустно возрожденье
Так восхитительна и весела погибель?
Акт 6
(Квартира Багрецовых. Входит Борис Багрецов, зорко оглядывается. Раскрывает чемодан, идет в душ. Шумит вода, входят Гера и Тима. Потом Борис)
Тима: Аа! Кто-то к нам приехал.
Гера: Это папа-герой с войны приехал, беги к нему скорее. Боря... прости, мы засиделись у соседей.
Борис Багрецов: Да ладно. Приличные люди?
Тима: Там тетя Соня и дядя Сева. Мама тете Соне колола уколы
Борис Багрецов: Ну, это не одобряю. Сын дело родное, а перед чужими не позволю. Жена офицера не должна... Коханые, приехал без подарков. Только казахстанский мед на экспорт. Все завтра. А сегодня ужин и здоровый сон. Возможен перевод по службе.
(Сядятся за стол, пьют чай. Музыка. Гера как в воду опущенная)
Голос Геры:
Откуда эта боль что сводит душу?
Растаяло былое восхищенье
Толкавшее к чужому человеку
Как снег под солнцем тает на припеке…
Чем потушить сжигающую горечь?
Борис Багрецов: Ты как всегда без пеньюара.
Гера: Но ты ведь неожиданно.
Борис: Наверстывай весь пропуск на ходу.
Гера: Сегодня бы не надо... И ты устал, и я.
Борис: Устал? Да я соскучился как черт.
Гера: А вдруг у меня женские капризы? Короче, мне нельзя.
Борис: У тебя, милашка, не может быть капризов. Могут быть только обязанности.
Гера: Но я же не рабыня.
Борис: Так! Бунт на корабле. Слышь, развинтилась без меня. Но мне мое отдай.
Гера: Как ты можешь? Я влюблена была в тебя...
Борис: Я говорю, что женщину воспитывают плетью. (Связывает Геру пенюаром, она сопротивляется.)
Гера: Но это подло.
Борис: Подло то, чем ты тут занималась без меня.
Гера: Я… Закричу.
Борис: Не закричишь, ребенка жалко. Придется проучить...
Гера: Это тебе учиться надо, ты, солдафон такой, только и можешь, что... А...
Боря: Поговори еще. Университетов захотела? А я тебе без книжек... Без книжек, вот так. Теперь вот так…
(Закончив, выходит с сигаретой на балкон. После паузы отвязывает Геру. Она встает и падает) Можешь сходить, если приспичило. Брось дурить, Герка. Погорячились, бывает...
Гера: Насильник.
Борис: А ты не доводи. Строптива больно!
Гера: Наоборот, я размазня. Теперь придется от тебя уйти.
Борис: Только попробуй. И набью.
Гера: И убить можешь. Только все, потерял ты меня.
Борис: Посмотрим.
(Борис быстро одевается, выходит. Гера плачет. Музыка.)
Голос Геры:
Нет жалости к отступникам любови
Которые ее предали дважды
На ласку поддались, лесть
Потом жестокой силе уступили
Никто никто таких не защитит
Для человечества всего они виновны
Борис (входит с улыбкой): Звонил твоим, предупредил, что могут тебя, шлюху, забирать. Да стерегут пускай получше, может, и прощу.
Гера: Ты - маме? Такое - ночью? Господи.
Борис: А пусть получают, раз такую воспитали.
Гера: Но ведь это наши дела! Зачем же стариков пугать? Сердечный приступ может быть...
Борис: Сама и виновата. Так что можешь ехать, они в курсе.
Гера: Это безумие. Тебе не жалко никого. Тиму выписали в садик, мне надо на работу.
Борис: Ничего, отпросишься. Сейчас шагом марш в постель, дела отложим на утро. Ухажера твоего подождем. Не выдержит, прибежит. Посмотрим, на что ты клюнула... (Затемнение)
Акт 7.
(Входит Сева Краевский с огромным букетом гладиолусов).
Сева: Здравствуйте, Георгина Викторовна. Соблаговолите представить меня супругу... Здравствуйте, сударь... Одну минуту, я вручу цветы. Примите их, Георгина, возможно, вы не любите гладиолусы, но здесь без них не обойтись. Видите, они бушуют как вселенский пожар, в языках их пламени - жертвоприношение. Они выросли там, где гладиатор отказался от боя, там, где не было места ненависти... Не надо плакать. Держите их, вот так. Не опоздайте в садик.
(Гера и Тима уходят с цветами. Борис и Сева остаются стоять друг напротив друга в молчании.)
Гера: Тимочка, ты думаешь, дядя Сева хороший или плохой?
Тима: Хороший.
Гера: А ты с кем хотел бы жить - с папой или дядей Севой?
Тима: С папой.
Гера: Почему?
Тима: Потому что он солдат и герой. Он нам все покупает. А дядя Сева бедный.
Гера: Как это бедный? Плохо одет?
Тима: Да, и у него дома страшная баба Яга.
Гера: Да что ты, Тима, просто она старенькая, больная.
Тима: Дядя Сева плакса и ты плакса. А папа никогда не плачет.
Гера: Ну, я не буду больше плакать, умница ты моя. А ты иди себе в садик, живи хорошо.
(Затемнение. Гера возвращается, у ее квартиры стоит Тетя Соня Краевская))
Гера: Тетя Соня, вы встали!
Тетя Соня Краевская: Да, Георгиночка. И хотим, чтоб вы тоже не упали, удержались. Мы ведь все видим, все понимаем. Для нас Северин - единственный ребенок, радость и надежда. Мы видим всю романтичность и горечь вашей встречи, и мы тоже полюбили вас. Поверьте, мы готовы принять вас...
Гера: И вы не считаете меня... плохой?
Тетя Соня Краевская: Ну где же плохой... Вы просто золотая...
(Гера обнимает тетю Соню).
Гера: Спасибо, конечно... Только я недостойна ни вашего доверия, ни его... Кстати, где Сева?
Краевская: Где ему быть. На службе, сидит в своем ПДБ, обхватив руками голову. Вряд ли он теперь способен нормально работать, но есть долг, обязанности...
Гера: О чем вы, тетя Соня? Для меня нет никого, кроме Севы.
Краевская: Герочка, золотая, вам приходится думать не только за себя, но и за сына. Сыночек, это свято. Помните это, как бы ни было горько. Когда-то и я проявила характер, и Сева остался без отца, ведь это грех. Понимаете?
Гера: Хорошо.
Акт 8.
(Краевская уходит. Входит Гера и видит, что все завалено цветами. Багрецов с рюмкой в руке и смотрит телевизор).
Борис: Иди, не бойся, Гера. Я не буду с тобой спать.
Гера: Сначала скажи, что здесь было. Что ты с ним сделал?
Борис: А тебя не волнует, что он - со мной - сделал?
Гера: Что тебе сделается, бугай. А главное - он бы и не сделал.
Борис: Ну-ну, как голосок на мужа повышаем. Могу сказать одно- что мордобоя не было. Бить такого облезлого...
Гера: И оскорблять он не умеет.
Борис: Ладно, ты не кидайся, сядь, поговорим. Выпьем.
Гера: Пить с тобой, сейчас? Ты соображаешь?
Борис: Ты знаешь, Герка, как мне все дорого доставалось. Я сирота, пробивать меня некому. Но я сам все делал, о других не забывал. Ты знаешь, сколько у меня друзей.
Гера: Это не друзья, а собутыльники.
Борис: Всяк отдыхает по-своему. Так вот: меня учили выживать, но как любить - это в детдомах не проходили. Тебе опора в семье есть? Есть. Тонкости подавай! И ты ради этого дошла до прямого б... ства.
Гера: О, ты же у нас простой. И слова у тебя простые. Я все это наизусть знаю.
Борис: Да ладно подкалывать. Ну, может перестарался на стороне, от меня пол-гарнизона парней...
Гера: Меня не волнуют твои шашни с буфетчицами!
Борис: Что ж тебя тогда волнует? Тряпки - не отказываю. Цветы - завалю. Вон полная прихожая. Гладить перед этим самым? И всего делов?
Гера(сквозь слезы): Тебе не поможет гладить, слышишь? У меня на тебя аллергия.
Борис: Тогда ставим койки в разных углах и не притронусь. Но уступи. Прости меня, но...
Гера: Говори! Не могу больше...
Борис: Не разлучай с Тимофеем.
Гера: Ты так любишь сына?
Борис: Есть возможность кое-что для него сделать. И сделаю, если...
Гера: Что ты можешь сделать? Вырастить его своим подобием!
Борис: Я тебе свободу. Ты мне ребенка. Только не надо этих разводов, людям на потеху. А меня есть кому утешить. Родителям отстукаю, что помирились. Идет такой вариант?
Гера: Если только перемирие.
Борис: Так я поеду за Тимой, мы заскочим в пару магазинов - игрушки купить. А туда хоть сегодня не шляйся. Успеете.
Гера (обхватив голову, уходит по цветам)
Борис(грустно): Теперь и будет ходить как с креста снятая. О нем думать. А обо мне она так убиваться не будет. Меня бы там засыпало песком в Казахзстане - «ох» не сказала бы. А я не терял времени даром, оформлял бумаги. Повезло - попал в охрану посольства. С разводом туда ни-ни. Спасибо Севке, подсказал, как Герку обуздать. Вспоминать будет? Да на здоровье! Меньше на других будет таращиться.
(Затемнение. Чемоданы. Тима-индеец с перьями, едет на машине с ножным приводом. Гера молча расставляет цветы по ведрам и вазам).
Тима: Мама, думаешь я кто?
Гера: Ты чудо в перьях.
Тима: Нет, я Чин-га-чгук Большой Змей.
Борис: Тимофей, не трогай маму. Давай присядем на дорожку. Сейчас такси придет.
У нас впереди столько радости! (Музыка)