Он обрастал вещами. Как может обрастать мхом дерево. И ему уже безразлично и не нужно куда-то бежать, что-то делать. Ему казалось, что медленно покрывается мхом. Или еще того хуже древесным грибком. Что не спеша, как бы по законам симбиоза, появляется на дереве. Но потом гриб постепенно обретает силу, ширится. Сначала он питается маленьким ручейком живительной влаги. А далее все больше и круче. Гриб становится громадным наростом на дереве. Все стремительней забирая энергию от листвы.
Точно так же и он чувствовал себя. На одном месте он не мог жить более чем год – полтора. Дни были длинны и однообразны, словно вермишель, которую едят без соли.
Осматривая свои вещи он понимал, что все это барахло, ненужное, пресное. И нужно от всего этого избавляться. Бросать все и уходить в дорогу.
«Поменять кожу» - как говорил перед долгими туристическими походами Гриша. Положить в сумку блокнот, некоторое количество денег, малый джентльменский набор - платок, расческу, да презерватив, и вперед.
Так было в этот раз. Оставалось последнее - забыть.
Но неожиданно он понял, что как будто что-то потерял. Это непонятная и незначительная деталь еще долго будет держать его в напряжение. И от этого нужно избавиться.
***
… В Кратово можно доехать прямо от Курского вокзала, но ты обычно добираешься на метро до станции «Выхино», и, не покупая билет, переходишь на платформу электричек, что идут в сторону от Москвы.
За окном мелькают маленькие загородные домики, участки, разделенные заборами. Электричка с грохотом проносится по мостам, пересекая небольшие речки.
На этой железной дороге перегоны не большие и потому электричка, так и не разогнавшись, уже тормозит у асфальтовой платформы.
За окном мелькают станции с названием «Ильинское», «Быково», «Красково».
Пассажиры покачиваются в такт движения поезда и продолжают заниматься своими делами. Газеты, кроссворды, книги. Лишь мальчик неотрывно смотрит в окно, и единственный кто заметил, что за окном уже наступила осень.
Ехать тебе еще немного, до небольшой станции Кратово. Это красивое и тихое место: с одной стороны озеро и мост через него, с другой постоянный покосившийся забор личных участков.
***
Вот и станция назначения.
Платформа быстро пустеет. Еще электричка не успела исчезнуть за дальним поворотом, как я остался один. Станция открыта всем ветрам, и я невольно поежился. Серый свитер не спасает от холодного ветра. Темные брюки и черные замшевые ботинки обметают окурки и шелуха. В общий портрет можно еще добавить очки и небольшой рюкзак, что словно собака, лежит у ног хозяина. Мне некуда торопиться.
У станции два перехода. И потому народ концентрируется в крайние вагоны. Дабы не изматывать себя лишним десятком шагов.
Я не люблю суету и торопливость выхода из вагона и потому всегда старался быть там где поменьше народу. То есть, почти всегда в середине состава.
Народ уже давно разошелся, но я по-прежнему стою возле лавочки и неторопливо разминаю сигарету. Уже привыкший к холоду, я машинально смотрю как ветер шелестит обрывками объявлений, что лоскутами налеплены на старую, и давно некрашеную стенку кассовой будки. На стене кривыми буквами обозначено название железнодорожной станции - «Кратово».
Мне всего-то пройти одну улицу и пустырь, но я не тороплюсь. Почему? Куда? Зачем? Ведь я точно знаю, что она уже давно уехала.
Очевидно что я так никогда и не научусь курить. И потому острый запах незажжённого табака выводит его из сумрака размышлений. Смятая сигарета вместе с пачкой летит по лавку, ибо в ближайшем рассмотрение урн не видно. Я поднимаю свой рюкзак и иду к началу платформы. Но изменив решение неожиданно спрыгиваю с платформы на проржавевшую гальку и пересекая две нитки рельс, поднявшись по косогору, углубляюсь в дачный поселок.
Мне показалось, что таким образом я выпрыгнул из колеи, по которой последние два года катилась его жизнь.
Я прохожу потемневшие хлипкие заборы, на которые свешиваются ветви уже отцветающей сирени. Едва перебирая листву ветер проводил веточкой на тропинке черту. Отмечая уже четкую линию – границу. Я переступаю низкую веточку и иду дальше.
Неожиданно, за поворотом, тропинка сузилась и пошла между двумя железобетонными заборами. Поверх заборов доносится обрывки песен, осколки фраз, всхлипывание и шуршание целлофана. Между заборами мечется, отражаясь гулкий звук перестука пластмассы о пластмассу. Дым с запахом не прожаренного мяса. И музыка, какая-то попса, да такая, что идет в разнос с моим внутренним ритмом.
На одинокой, чудом уцелевшей на участке, сосне, сидит ворон. Он наклоняет голову то вправо, то влево. Словно приценивается левым глазом ко всему что, съедобно. А правым глазом рассматривает то, что съесть нельзя.
Впрочем, я этого почти не замечаю. Для меня главным ориентиром служит водонапорная башня. Своей высотой она возвышается над соснами с поселком. И потому башня видна издалека.
Недалеко от нее начинается покосившийся забор. На нем тонкой светлой линией виднеется дощечка. И от дощечки останется всего несколько шагов до калитки. Всего четыре шага. Я знаю это точно, только потому, что сам прибивал дощечку. Давно, в прошлой жизни.
А до этой отметки еще идти и идти, но шаг замедляется, и наконец, я останавливаюсь у сосны.
Тут я замечаю, что рядом пристроилась местная собака. Дворняга как дворняга, средней комплекции: масть с ходу не определишь, цветом серо-пыльная, с рыжими подпалинами, уши опущены, хвост поджат. Она настороже, готовая при опасности, в любой момент исчезнуть в спасительных кустах.
Мне нечем откупиться от нее, мой рюкзак пуст. В нем лишь болтается литровая бутылка пива, да блокнот. Но кажется, что собаку это нисколько не смущает.
Потрепав ее по загривку я двинулся дальше. Но, за пару шагов до калитки, собака неожиданно села посреди дороги. Удивленно обернувшись, я прохожу оставшийся метр до калитки. Протянув руку до замка я тут же отдернул ее.
Калитка была хорошо и добротно покрашена в темный цвет. За ней буйным ядовито-зеленым цветом все заполонила картошка.
За забором небольшой двухэтажный домик. Спрятанный за соснами и оранжереей, которой раньше не было. Четырехскатную крышу венчает параболическая антенна.
На поляне, валялись пластмассовые стулья, каких полно в уличных кафе. Один из них висит на длинных ветках малинника и прижимает их к земле. Рядом громоздится такой же, пластмассовый, стол, заваленный магазинным барахлом. Коробки из-под пирожного и печенья, пакеты из ресторанов быстрого питания. Почти полный набор для загородного пикника.
Движение руки остановилось. Нет, испачкаться ты не успел, но было ощущение, что кто-то чужой плеснул мне едкую краску на одежду.
До кожи не дошло, но я чувствую как пятно тяжелеет. И уже не смыть, одежда только на выброс. Я осмотрел рукав, тот был чист.
Я обернулся идти назад и наткнулся на собаку. Та по-прежнему сидела и ждала.
***
… Если оставить за спиной дачные участки, что облепили станцию как горсти кофе ветку, если обойти озеро, и переходя мост, не засмотреться на воду. То можно попасть на такую же платформу. Здесь все тоже, только все более миниатюрно: - и ширина между рельсами, и длина платформы. Рельсы, давно покрытые ржавчиной, уходят от платформы, исчезая где-то в вечерних сумерках, между шпалами уже пробилась трава, что закрыла проржавевшие камни.
Такая же платформа с будкой для кассира. Есть даже окошечко для общения с ним. Но кассовая будка забита крест на крест. Запустение и тишина.
Эта миниатюрная железнодорожная дорога, что казалась продолжением той, на которой он приехал сюда.
Собака, что сопровождала меня весь путь, сидит рядом и так же смотрит туда, откуда поезд должен отправиться на Москву.
Но его не будет. Его не было. Тупик.
Он разворачивается и идет через озеро назад, в дачный поселок. Пройдя через мост, и оглянувшись, последнее что он видит, это белое пятно на фоне будки. Собака сидит на месте.
На платформе железнодорожной станции «Кратово» он стоит один, и чтобы хоть как-то согреться, а может от одиночества, пьет пиво. Вечер гонит листья по стертому асфальту, выписывая круги. Через минуту, когда закончится пиво, он купит обратный билет.
***
- Ну чем? Чем я стану для тебя? Скажи? – я разведу руками – патиной морщин на лице? Пресыщением вен на руках? Фоном на твоих фотографиях? Так ты сама будешь отворачиваться от всего этого, чтобы посмотреть назад.
Хотя быть может это для тебя самое лучшее.
Ты будешь бродить по моему тексту как слепой бродит по незнакомой комнате, ты начинаешь ощупывать предметы, соотносить их размеры и расстояния между ними, и быть может, сможешь установить внутренние связи между этими предметами. Так и мои слова, предложения, фразы. Только прочитай еще раз, и ты осознаешь, ощутишь хотя бы размер. Я уже не говорю про предназначение и внутреннюю энергию слов.