На улице N был старый дом. Этот дом был настоящим старожилом, на чьей памяти было множество исторических событий, в чьих коммунальных квартирах выросло не одно поколение. Белобрысые мальчики в полосатых трусах превратились в толстопузых небритых дядечек лысеющего вида. Беззубые девочки с косичками стали толстыми тетками с авоськами, у которых единственной отрадой в жизни были бразильские сериалы. Некогда красивые женщины в цветастых платьях теперь стали сухими старухами, чьи последние деньги из пенсии выклянчивают их внуки на пиво, водку, колеса и прочие жизненно важные вещи.
Так живет этот дом. Кто-то съезжает, попрощавшись, наконец, с коммунальной жизнью, кто-то въезжает, причем преимущественно лица кавказкой национальности. С последними, кстати, у дома особенные отношения. Как бы не ворчали соседи по поводу наводнения черных в нашу первопрестольную, никто не отказывается, когда по приезду какого-нибудь дальнего родственника в «черных» комнатах устраивается настоящий пир с приглашением всех желающих. Желающих всегда хватает, и после недельной пьянки, наши русские мужики кряхтя, признаются, что «грузины – тоже люди!».
Однако и грузины, и русские, и евреи (и даже негр там один, по-моему, есть), все они, сколько себя помнят, по-настоящему чтят лишь дядю Васю из пятой квартиры. О, дядя Вася! Сколько невероятных легенд ходят о нем, сколько историй и шуток. Этот человек живет здесь с самого начала, с того момента, когда потолки в доме были по-настоящему белыми, когда штукатурка еще не отваливалась кусками, когда полы были достаточно ровными и не проваливались под ногами. Он жил здесь с того момента, когда в совсем новенький дом только заселили советских людей.
На глазах дяди Васи выросли многие. На его глазах некоторые даже стали известными, некоторые богатыми, некоторые обзавелись семьей, некоторые спились, некоторые умерли, а некоторые родились.
И каждый, кто жил в этом доме, ходил к дяде Васе за советом. Потому как дядя Вася был мудр и к тому же всегда наливал сто грамм.
Месяц назад на первом этаже поселилась семья: скромный работник бытового обслуживания, его плечистая жена и сын пятнадцати лет, ходивший в майке «Виктор Цой».
Скромного работника звали Николаем Ивановичем, был он несколько застенчив и молчалив. Однако за кажущимися миролюбием и спокойствием его, скрывался очень глубоко засевший бунтарский дух. Повинуясь этому духу, Николай Иванович иногда делал заначки от жены и пропивал их в винном магазине за углом, который назывался «Незабудка».
Однако не только в этом проявлялась его непокорность.
В не слишком большом мозгу Николая Ивановича засели слишком большие и опасные вопросы, которые мучили его по ночам, не давая спать тихим безмятежным сном честного человека.
Долго борясь с этими вопросами, Николай Иванович понял, что битва не равная и решил, наконец, пойти к местной легенде – дяде Васе из пятой квартиры.
Собравшись с духом, он надел чистую рубашку и, постояв немного под дверью, позвонил в звонок.
Дверь открывали очень медленно, и вот, наконец, перед взором Николая Ивановича предстал сухопарый небритый старичок с трубкой во рту.
- Здравствуйте - несколько смущаясь, сказал Николай Иванович.
- Здарова, коль не шутишь! - бодро ответил старичок.
- Я к вам… - начал было Николай Иванович.
- Знаю, знаю, за советом! Ну проходи, чего на пороге-то стоишь? Сначала выпьем, а потом уж языком будешь молоть!
И старичок гостеприимно пригласил Николая Ивановича на кухню. Тот скромно присел на табуретку.
Дядя Вася тем временем достал грязные граненые стаканы и налил немного домашней самогонки.
- Ну! – сказал он, - за встречу!- И выдул все в одно мгновенье.
- Ага, - промычал Николай Иванович, и, не ударив в грязь лицом, тоже быстро осушил свой стакан.
- Ну дык, чего спросить-то хотел? - опершись щекою на ладонь, спросил дядя Вася.
- Да я …это - заерзал на стуле Николай Иванович.
- Нда…маловато я тебе налил - тихо пробурчал дядя Вася.
И молча налил еще. Выпил сам, потом, пододвинув стакан Николаю Ивановичу, сказал строго «Пей!». Тот послушно выпил и перестал ерзать.
- Ну…рассказывай.
- Понимаете, дядя Вася – начал Николай Иванович, - меня мучают вопросы.
- Вот, совсем другое дело! Теперь не смущаешься, не дергаешься, а излагаешь спокойно. Вот, что мой самогон с людьми делает! – довольно поцокал языком дядя Вася, - Так что за вопросы?
- Почему нас кругом обманывают и ущемляют наши права? – возмущенно спросил Николай Иванович.
- Какие еще права? Никто ничего не ущемляет.
- Как это не ущемляют? Ущемляют! – зло стукнул кулаком по столу Николай Иванович.
- Тихо, тихо – пробормотал дядя Вася, - раздухарился-то как. На-ка, выпей еще.
Выпив еще стакан, Николай Иванович повторил, но уже тихо и немного обиженно: «Нет, ущемляют».
- Мои права, например, никто не ущемляет, - спокойно сказал дядя Вася.
- Как это не ущемляют? А как же это чертово государство? Оно же нас постоянно обманывает! Отнимает деньги!
- А не надо быть таким дураком, чтобы тебя обманывали – спокойно ответил дядя Вася и налил еще.
Николай Иванович замолчал.
- А я и не дурак! – через какое-то время заключил он. – Но я не хочу покупать продукты у черных!
- А ты и не покупай, - сказал дядя Вася и выпил.
- Но как? Они заполонили весь рынок!
- А ты в магазине отоваривайся.
- Но там все в три раза дороже!
- А ты работай в три раза лучше.
- Да я и так пашу, как лошадь, но мне не платят!
- А ты иди туда, где платят.
- А где это?
- А я почем знаю? Сам ищи. Найдешь такую работу – она твоя,- глубокомысленно произнес дядя Вася.
- Но я не могу!
- А ты смоги.
Николай Иванович потрясенно замолчал.
Видя его замешательство, дядя Вася пододвинул ему полный стакан. Тот быстро выпил его и о чем-то задумался.
- Да, и вот еще что. Никто не ущемляет твои права. Ты вправе делать то, что тебе хочется, Колян – сказал дядя Вася.
- Как это?
- Ты вправе пойти сейчас домой, ты вправе остаться у меня. Ты вправе посидеть, помолчать, ты вправе выпить со мной еще пару стаканчиков. Ты вправе даже попросить у меня Беломору, и я вправе тебе его дать. Смотри, дорогой мой, сколько у нас прав! Жизнь прекрасна!
Немного подумав, Николай Иванович решил воспользоваться правом попросить у дяди Васи прикурить.
Через несколько минут сквозь едкий дым Николай Иванович неуверенно сказал: «Но ведь все равно, мы не свободны в своем государстве».
- Так езжай в какое-нибудь другое!
- А!- махнул рукой Николай Иванович, чуть не смахнув со стола чайник с заваркой, - государство есть государство. Они почти все одинаковые. Везде обманывают.
- Тогда езжай на Тибет в горы, там будешь свободен от государства и сможешь дать себе столько прав, сколько захочешь.
- Нет, это не реально, слишком далеко.
- Ты вправе ехать туда, а вправе и не ехать. Право на выбор, Колян, еще никто не отменял.
Скрипя стулом и костями, он поднялся и включил замызганный магнитофон на окне. «А впрочем, у каждого есть право на выбор…» - пел из разбитых динамиков Гарик Сукачев.
- Вот, видишь,- хмыкнул дядя Вася и налил еще по стакану.
- Вижу, - отозвался Николай Иванович.
До вечера квасили они с дядей Васей. Под ночь Николай Иванович приполз к родной двери, и потом еще долго слышались крики его жены по поводу его состояния и зарплаты. На следующее утро жена ушла на работу, сын в школу, а когда они вернулись, то обнаружили на столе записку, в которой говорилось: «У каждого есть право на выбор» и пропажу батона докторской колбасы из холодильника, мочалки, старого номера журнала «Путешественник », и рюкзака с компасом.
Больше Николай Иванович не вернулся.
И только однажды в одной из газет была замечена маленькая статья о якобы русском путешественнике, который живет в Тибете и спаивает местным ламам русский самогон.
Никто не обратил внимания на эту статью.
И только дядя Вася признал на мутном фото в бородатом дикаре Николая Ивановича с бутылкой в руке.
Он никому ничего не сказал, да и зачем?
«У каждого есть право на выбор» - улыбаясь, говорит дядя Вася и налив себе стакан, выпивает его, жмурясь на яркое солнце, слепящее через кухонное стекло
14 сентября 2004г.