Воздух пуст. Запахи исчезли вместе с ветром. Холм, поросший ободранными кустами, изгиб мелкой вымерзшей речки. Через деревенский разбитый и растасканный по кирпичику мост - игрушечная церковь. Бело-голубая. Картиночная. Три купола разных размеров. Золотые луковицы. Маленькая колокольня. Решетка ограды - переплетенные кресты. Застывшее кладбище. Я закрываю глаза и опускаю отмерзший нос в лодочку кожаных перчаток. Слезы застывают в алых уголках. Меловые щеки. Непрошеным гостем на сутулые плечи задумчиво валится снег. Я тоскливо и тупо смотрю на крест, купол в золотых звездах. «За что? Зачем?» тяжесть этих вопросов отнимает крылья, и они тихими щенками укладываются у моих ног. Венки, ленты с пошлым золотом и не менее пошлыми фразами, твои живые фотки. Твои глаза. Улыбка. Не губы. Этот изгиб.
На кристально белом пухе лежит охапка гвоздик. Почему-то они связанны в моей бредовой памяти с войной и смертью. На 9 мая я рисовала их в прошитом солнечными нитками актовом зале школы, картинно перетягивая черно-оранжевой лентой. Господи, как давно это было. Я готова отдать все за перемотанную на несколько лет назад пленку....
Это смерть. Так и есть...
С головы сползает платок. От плача и мороза распухает нос, синеют губы. Я стою тихо, беззвучно хватая ртом воздух и всхлипывая. Тело прошивает неведомая боль, получившая пмж в моем сердце. Я тяжело и жадно хватают ртом воздух. От свежести и холода кружится голова.
Когда становится совсем невыносимо, я засовываю руки в карманы, подавившись льдом сошедших откровений, и торопливо выхожу из крестосложенной ограды. Грусть задыхается в быстром шаге. Я сжимаю ладонь в кулак, под кожей вздуваются вены, перебитые «скорыми» успокоительными уколами.
Прошло много дней, было много горя. Я не могу больше жалеть людей, выплакав все слезы. Отдав их тебе. Смешав с водкой и подтаявшим снегом. Мне приходится жить на твоей земле, дышать твоим городом, гулять твоими улицами...
Не оборачиваясь. Теперь меня никто не понимает, даже твой добрый Бог. Неспешный снег не тает на крестовой вечности. Прости, что стала твоей последней.
Любовь не хоронят, не забывают.
Ее хранят. Как зыбкое пламя копящей свечи. Прикрывая ладонями от ветра и вьюги.
Ты ушла. Слишком быстро. Слишком глупо и внезапно.
А я осталась. У чужих стен и куполов.
Что кричать далекому небу - все равно никогда не услышит, прикрываясь высокой и неуязвимо-белой гордостью облаков....
Прости мою алчную память...
Прости, никогда не смогу отпустить....