Ничто не умирает до конца: ты живешь либо живой жизнью, либо мертвой. Только бессмертие может подарить смерть, как, например, Гераклу и Прометею, когда боги зачислили их в свой пантеон.
В это верили и об этом складывали сказания древние греки. Хотелось бы мне пожить тогда, чтобы ощутить всю мощь и поэзию окружающего мира! Якобу Эммануиловичу Голосовкеру удалось попасть в ту эпоху — по дороге воображения.
Древняя Греция напоила его ароматом чудес. Селена расстелила серебряную дорожку по озеру Эридан, а Гелий прокатил на своей колеснице через поле молниеоких Горгон, мимо острова Заката и над счастливой Аркадией, где беспечный Атлант играл с облаками.
Его дочери Плеяды закружили гостя в хороводе. Когда упорхнули шесть веселых сестер, то заглянула ему печально в глаза седьмая — Меропа — и прошептала: «Где мой Сизиф?» И отвел он глаза, потому что знал, что встретиться супругам больше не суждено. Так рассудила Ананка-Неотвратимость.
Голосовкер подарил древним титанам — забытым людьми и богами — вторую жизнь. Он передал своё восхищение душой древнего мира: «Сказания о титанах служат как бы вступлением ко всему эпическому наследию древнеэллинского мира с его героической мифологией. Самые великие мысли человечества, возникшие в воображении поэта при первых лучах познания природы и взаимоотношения людей, самые потрясающие душу чувства были запечатлены в этих сказаниях с такой необычайной мощью и образностью, на которую способно только воображение в эпоху самой ранней поэзии, когда воображением познают и когда оно в образах мифа предвосхищает идеи и открытия грядущей науки».
Для меня «Сказания о титанах» стали источником потрясающих открытий. Сизиф и Тантал тоже, оказывается, когда-то были титанами, только мифов об этом не сохранилось — так, смутные намеки. А загадка Сфинкса Эдипу о человеке, оказывается, лишь начинается с ее разгадки.
Голосовкер срывает с Медузы, Ехидны, Сциллы, Харибды маски чудовищ, и перед нами предстают удивительные, поразительно прекрасные лица титанид.
Рассказать сказку так, чтобы она стала былью; вернуть голоса деревьям и горным потокам; девичью поступь — чудовищным змеедевам: что это, если не волшебство? И сотворил его человек, автор этой потрясающей книги — собрав из теней Тартара свет титановой правды, показал нам, читателям, ее адамантову крепость.