Уроки французского

УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО
                Спасибо: Ренате Литвиновой
за фильм «Богиня». Вдохновенно.
А так же Земфире Рамазановой
за песню «Любовь, как случайная смерть».
Фатально.
               
 «Любовь – вот моя цена».

 Я влюбилась в неё мгновенно. С первого раза, взгляда, вздоха, звука. И сразу же поняла: это фатально.
 
10-ый класс

«Parlez-vous francais?!»
« Eh bien , encore une annee dans ces quatres murs. Ici il est necessaire de changer quelque chose ! Autrement je
mourrai de l’ennui », - автоматом по-французски думала я, идя первого сентября в школу. Мимо меня пробега-
ли счастливые и гордые за себя первоклашки наперевес с огромными букетами гладиолусов и с рюкзаками
за спиной. «Pauvres, pensent, que l’ecole c’est onze ans du bonheur. Mais en effet c’est onze ans des supplices».
 Я подошла к подъезду школы: там уже собралась толпа «жаждущих» знаний учеников, которые галдели,
фотографировались, демонстрировали свои новые «прикиды» и мерились букетами цветов. «Как хорошо, что у меня нет классного руководства!» - Впервые за всё утро я подумала на русском. Протиснувшись сквозь
толпу детей, я зашла в школу. Пустые коридоры, наполненные солнечным светом, тишина и покой. Вот так
бы всегда. Впрочем, мне наверно грех жаловаться: я сама выбрала эту профессию и эту школу. Так что надо
молчать в тряпочку, а не возмущаться. У меня же был выбор пойти работать переводчиком в туристическое
агентство моего отца, но мой дурацкий максимализм велел мне идти вслед за моей ненаглядной Настей на
работу в эту школу как жена декабриста за благоверным в Сибирь. «Представляешь, как будет здорово рабо-
тать вместе?!» – Восклицала она, когда мы окончили университет. Я тупо кивала головой, в ужасе представ-
ляя, как мы каждый день будем ходить на работу за ручку и скрываться в женском туалете, чтобы хотя бы по-
целоваться. Так и было первые несколько месяцев, но потом мы с Настей серьёзно поссорились, разошлись,
и она упорхнула из этой треклятой школы, а мне пришлось остаться, потому что в школе была резкая не-
хватка преподавателей по иностранному языку, да и другого места работы мне найти не удалось. Место пе-
реводчика к тому моменту уже было занято, так что иного выхода у меня не было – пришлось остаться. И те-
перь я провожу лучшие дни своей жизни в этом богом забытом месте.
 - Здравствуйте, Викулинька! – Услышала я за своей спиной щебет директора школы Надежды Петровны. –
Рада вас видеть! Поздравляю с началом учебного года!
 О, боги! Как же я не люблю этих идиотских вариаций на тему моего имени! Викулинька, Викуся, Викочка и
прочий бред – не выношу! Всю мою недолгую жизнь мои родители и друзья звали меня Тори (сокращённо от
Виктория), поэтому даже имя Вика очень режет мой слух. А в этой школе все словно сговорились и называ-
ли меня исключительно этими дурацкими вариациями.
 Меня аж передёрнуло, когда я услышала это слащавое «Викулинька». Я резко остановилась и повернулась.
 - Доброе утро, Надежда Петровна, - пробубнила я. – Чудесное утро, не правда ли?
 - Ах, как же оно может быть прекрасным, если начался ещё один учебный год?! – Надежда Петровна сокру-
шённо покачала головой. Я немного постояла, рассматривая свои ботинки, и произнесла:
 - Вы извините, Надежда Петровна, но мне надо в кабинет идти, готовиться к уроку.
 - Так у них же сейчас будет классный час! – Надежда Петровна пытливо посмотрела на меня.
 - Ну… эээ… - я оглянулась по сторонам, - всё равно пойду. Побольше времени будет.
 Я понеслась вверх по лестнице, на третий этаж, где находился мой кабинет.

 Наверно, для начала надо немного рассказать про эту самую школу и про её «обитателей».
 Честно говоря, я впервые сталкиваюсь с такой ненавистью к своей работе, своим коллегам и ученикам в
частности. Мне видеть такое в новинку, ибо в моей школе учителя, хотя и говорили, что мы им надоели, мы
их не жалеем, но всё равно они нас очень любили и прощали нам все наши шутки и издёвки. Здесь же всё
было по-иному: учителя тихо ненавидели своих учеников, даже если они были примерными детьми, а сами
ученики пытались по-всякому напакостить своим «любимым» преподавателям. На мои вопросы, почему же
они тогда не перейдут в другую школу, раз им так не нравится местное «начальство», дети, как правило, ни-
чего не отвечали. Но ответ на этот вопрос я в принципе знала: родители чуть ли не с первого класса плати-
ли не малые деньги, чтобы их дети в итоге получили пятерочный аттестат. Сумму я, конечно, точно не зна-
ла, но зато мне было известно, что не все платили одни и те же деньги. Плата зависела от возможностей ро- дителей и способностей самого ученика. Как проверялись эти самые способности мне было неизвестно. Но
так или иначе, подобная практика в этой самой школе была вполне реальна.
Вообще, страсти, происходящие в этой школе, напоминали времена дворцовых переворотов в России. Заго-
воры, тайные собрания и прочая чепуха – всё это с большим успехом практиковалось в школе. Того и гляди,
как станешь объектом какого-нибудь очередного «переворота». Любое неудачно и не к месту сказанное сло-
во могло привести к не очень приятным последствиям, как для ученика, так и для самого учителя.  «A la guerre comme a la guerre», как говорят французы. Это правило действовало в этой школе с большим успехом.
Каждый мой рабочий день напоминал фильмы про Джеймса Бонда. Или игры в шпионов. Всегда надо быть
начеку, иначе я рисковала лишиться этой работы. И хотя я не особо бы переживала, но, тем не менее, мало
приятного уйти с работы, облитой грязью. А этого, безусловно, мог ожидать кто угодно.
 Спустя год моей работы в школе № *** мне стало ясно одно: Надежда Петровна убирала со своего пути тех,
кто ей был неугоден. А найти их было очень легко: с помощью учеников.

 Из окна моего кабинета была видна толпа учеников, которые собирались на линейку. Через несколько минут
на крыльце школы появилась Надежда Петровна. Она что-то долго и нудно «втирала» детям, после чего па-
рень из одиннадцатого класса взял первоклашку в красном платьице и с двумя огромными хвостами на руки
и под звуки школьного звонка занёс её в школу. За ними, с заметным унынием на лице, потянулись и другие
ученики. «Ну, понеслась!» - С горечью подумала я и достала плеер, чтобы хоть как-то убить время до перво-
го урока.
 В коридоре уже слышались голоса детей, их топот и смех. Я тяжело вздохнула. У меня по расписанию на-
мечался десятый класс. Интересно, как их перемешали? Я даже списки учеников не посмотрела. Удивитель-
но, как всего за пару лет начинает бесить собственная работа. Впрочем, разве можно её любить, если ты вы-
бирала её не по собственному желанию, а человек, который повлиял на твой выбор, изменив тебе с какой-то
девицей, просто-напросто слился из твоей жизни и этой проклятой школы?! Пожалуй, я могла смириться с
чем угодно, даже с тем, что мне пришлось бы работать здесь совершенно безвозмездно, но простить Насте
эту подставу я не могла. Ладно, с этим мы ещё как-нибудь разберёмся.
 А сейчас на повестке дня висел вопрос, проводить ли первый урок в десятом классе или оставить их в по-
покое в этот чудный осенний день? Но в этот день мне не хотелось быть неврастеником, которые, как извест-
но, испытывают дикую радость, когда кому-то плохо, и я решила просто посидеть и поболтать с новоявлен-
ными старшеклассниками.
 Я бросила взгляд на часы, висевшие на стене. До конца первого урока, на котором ученикам рассказывают о
том, «как прекрасно, что начался новый учебный год, что вас ожидают новые трудности, но справимся с ни-
ми вместе» и прочую чепуху, осталось всего несколько минут. Как быстро летит время, когда  размышляешь
о жизни и её несправедливостях…
 Я уже хотела вновь погрузиться в философские размышления, как прозвенел звонок, который нарушил мой
покой и одиночество, потому что в кабинет тут же ворвались дети, которые принялись засыпать меня цвета-
ми и говорить, как я загорела за это лето. Вот он единственный плюс моего преподавания: дети меня очень
любят и заметно выделяют среди остальных учителей, которые вечно ими недовольны. Мне, как человеку,
которому абсолютно всё равно («я рассказала, а вы понимайте, как хотите»), совершенно не хотелось кри-
чать на них или ставить двойки. Мне было просто лень, а дети считали меня чуть ли не богом в области пре-
подавания.
 - Привет, Тори! – Заверещал кто-то у меня над ухом. Я позволяла ребятам называть меня Тори, если этого,
конечно, не слышали другие учителя. Я обернулась. Передо мной стояла Маша Кузнецова, первый и единст-
венный человек, с которым я сдружилась сразу и навсегда. Мы частенько встречались вне школьных стен, чтобы попить пива или просто поболтать. Во время одного такого разговора я и рассказала Маше, что я лес-
биянка. Она совсем не удивилась и только сказала каким-то серьёзным голосом знатока: «Я в принципе так и
знала!» Я засмеялась, а Маша стала расспрашивать меня о подробностях моей личной жизни. К  концу года мы окончательно сдружились, стали не разлей вода. Как-то раз Надежда Петровна высказала мне своё мне-
ние по этому поводу (у неё вообще всегда на всё было своё мнение): «Викуличка, мне кажется, что в школе
подобные отношения между ученицей и учительницей  неприемлемы!» Я проигнорировала её слова и про-
должила общаться с Машей, тем более что мне это приносило истинное удовольствие. Притом, что Маша
была младше меня на девять лет, мне было невероятно интересно общаться с ней. Было в ней что-то такое,
что цепляло и уже не отпускало, что-то, заставляющее не оставлять этого человека. И дело было даже не во
внешности (Маша – девочка «попсовая», чего я не очень люблю; мне нравятся девушки естественные, безо
всяких тоналок и помад). Меня зацепила её душа, её внутренний мир.
 Маша схватила меня за руку и потащила на первый этаж.
 - А у нас новенькая! – Сразу же затараторила она, когда мы сели на диванчик в холле.
 - А в кабинете это нельзя было сказать? – Пролепетала я.
 - Ну, - Маша надула губы, - там же полно наших. Как мы будем обсуждать её при них?!
 - А зачем нам её обсуждать? – Удивилась я.
 - Блин, Тори, у тебя за лето мозги иссохли?!
 - Не груби…
 - Ок. Так вот, продолжаем. Зовут её Яна. Она… Ну, чёрт, тебе её надо просто увидеть! Она наверняка в твоём
вкусе! Такая, с короткой стрижкой, худенькая… И ты знаешь, я, кажется, заметила у неё серёжку в левом ухе.
Колечко…
 - И что?!
 - Только в одном… Понимаешь?
 Я задумалась. Лесбиянка в нашей школе? Это что-то новенькое. Ну, если не считать меня, конечно. Я в прин-
ципе понимала, к чему клонила Маша… Но это было полнейшим безумством! Завести роман со своей же
ученицей. А потом меня выгонят из школы или посадят тюрьму. Нет, нет. Не надо мне таких приключений.
К тому же у меня есть причины разочаровать Машу: во-первых, я эту Яну даже не видела и не факт, что она
мне пришлась бы по вкусу, а, во-вторых, у меня же девушка есть! И хотя это, конечно, не серьёзно, но тем не
менее я не стану бросать её ради какой-то десятиклассницы.
 - И вообще, что за глупые мысли приходят в твою голову?! – воскликнула я. Маша снова надула губы.
 - Ну, ну, - пробубнила она и поплелась в кабинет. Я лениво поднялась с дивана и пошла вслед за ней. Как
только мы дошли до класса, прозвенел звонок. «Ни пуха, ни пера!» - сказала я сама себе и вошла в кабинет.

 - Ну-с, господа старшеклассники, - я улыбнулась, но получилось, по-видимому, немного вымучено, - как
отдохнули?
 Ребята сразу же загалдели, пытаясь рассказать, как здорово было нежиться на сочинском пляже или лазить
по горам, но я попросила прекратить этот ор.
 - Мне сказали, что вашем классе появилась новенькая девушка, - я оглядела класс, пытаясь найти её, - хоте-
лось бы познакомиться с ней.
 В классе на минуту воцарилась какая-то неловкая тишина. Ребята переглянулись и посмотрели на меня.
 - Ну? – Я обвела всех присутствующих взглядом, ожидая ответа.
 - Её нет, - донёсся голос с задней парты. Я даже не сразу сообразила, кому он принадлежит, а потом замети-
ла на последней парте Григорьева Мишу. Он очень изменился за это лето. Повзрослел что ли?.. Так или
иначе в его взгляде появилась какая-то серьёзность, хотя сколько я его знаю – он самый главный шут в клас-
се.
- А где же она? – Удивилась я.
 Тут дверь кабинета неожиданно распахнулась (хочу заметить, что именно распахнулась, словно от сильного
порыва ветра), и на его пороге показалась девушка… Впрочем, это была не девушка. Это был ангел. И что бы-
ло самым примечательным: чёрный. Вы, наверно, поправите меня и скажите, что чёрных ангелов не бывает,
что вероятно, я имела в виду чёрта. Но – нет. Это был именно чёрный ангел. Злой, но всё ещё ангел. Ему сов-
сем немного не хватает до той черты, переступив через которую становишься чёртом, злом, Люцифером –
кем угодно из этой серии. В её глазах горело злое веселье, от этих глаз по коже пробежали мурашки. Но де-
вушка улыбалась настолько широко, открыто и дружелюбно, что я начинала сомневаться, что она всё-таки зло. И лишь её взгляд заставлял вести себя осторожнее.
 - Извините, я не могла найти кабинет, - у новенькой был низкий, чуть хрипловатый голос. «Курит», - сразу
же определила я.
 - Да, да, я понимаю, - пробормотала я растеряно, - проходи.
 Яна кивнула головой и села на свободное место. Я застыла на минуту как соляной столп, раздумывая, с чего
же начать урок.
 - Тори, - меня кто-то тихо позвал. Я тряхнула головой, пытаясь сбросить с себя оцепенение.
 - А? Что? – Я закрутила головой, чтобы найти того, кто меня звал. Это была Маша. Она смотрела на меня
взглядом победителя. Она уже успела понять, что Яна… В общем, Маша оказалась права.
 - Ну, с чего начнём? – Спросила я ребят. Они посмотрели на меня как на умалишённую. – Что?
 - Тори, давай хоть ты не будешь напрягать нас в первый день! – Ребята опять подняли галдёж, так что мне
снова пришлось их успокаивать.
 - Давайте договоримся, что в десятом классе вы начнёте вести себя как взрослые люди и не будете срывать
мне уроки, - спокойно произнесла я и села на стул. – Хорошо, если учиться вы не хотите, я, впрочем, тоже,
то тогда предлагаю обсудить, кто как провёл лето.
 Всё то время, что мы болтали с ребятами, я краем глаза следила за Яной. Поначалу она просто безучастно
смотрела в глаза, а потом, когда остальные стали рассказывать о своих летних путешествиях, с интересом
стала их слушать. При этом она внимательно разглядывала каждого. На мне её взгляд тоже остановился. И
меня сразу же бросило в жар. Я сразу почувствовала, как кровь приливает к щекам. На секунду переведя свой
взгляд на Машу, я заметила, что она ехидно улыбается, заметив, что я покраснела.
 А между тем Яна продолжала свой «осмотр». Я уже не знала, куда деться от этих прожигающего взгляда. Я
была готова поклясться чем угодно, что она просто раздевала меня взглядом!
 На моё счастье вскоре прозвенел звонок, и ребята стали собираться. Маша, проходя мимо меня, торжествую-
ще прошептала: «Ну, что я тебе сказала?» И показала мне язык. А я пригрозила ей кулаком. Она захихикала
и скрылась за дверьми.
 Я полезла в рюкзак за сотовым, чтобы проверить, не пришли ли мне какие-нибудь сообщения. Но… стоп! Я
ясно ощущала, что в кабинете кроме меня был кто-то ещё. Я подняла голову и… чуть не упала со стула, пото-
му что передо мной стояла Яна.
 - Ты зачем меня пугаешь? – Я попыталась обернуть свой недетский испуг в шутку.
 - И не собиралась, - Яна села за первую парту и посмотрела на меня, да так пронзительно, что я даже поё-
жилась.
 - Ты всегда ТАК смотришь? – Я мельком взглянула на экран мобильника: целых два сообщения.
 - Как ТАК? – Она слегка улыбнулась.
 - Прожигающее, - чуть заикаясь, сказала я.
 - Только в особенные моменты, - она засмеялась. – Я хотела бы тебя попросить об одолжении.
 «Нифига себе! Какая быстрая!» - подумала я.
 - Я тебе слушаю, - откинувшись на спинку стула, я одарила её усталым и скучающим взглядом. Это заметно
смутила её, она поморщилась и поднялась со своего стула.
 - Не хочешь, не надо, - Яна направилась к двери.
 - Подожди! – Я вскочила со стула и схватила её за руку. – Чего ты сразу обижаешься?! Я же пошутила!
 Яна остановилась и улыбнулась.
 - Так ты поможешь?
 - Ну, конечно! Только я же не знаю, что тебе нужно!
 - Parlez-vous francais? – Неожиданно спросила Яна у меня.
 - Ну, вроде того. Я же учитель французского. А ты?
 - А я нет. Это единственная фраза, которую я знаю по-французски. И всё. А на самом деле должна знать бо-
льше. Родители думают, что я всё лето проходила на занятия по французскому к одному репетитору, а на
самом деле я там ни разу не была, потому что… ну, так получилось. В итоге они считают, что я спец и знаю
язык не хуже самих французов, а я полный профан. Именно поэтому они отдали меня в эту школу и в этот
класс. Понимаешь, я через два года улетаю во Францию, мне просто необходимо выучить язык! Иначе роди-
тели обо всём узнают. Тогда мне конец…
 Она проговорила это всё так быстро, словно репетировала несколько дней. Я даже не сразу сообразила, что
именно она хочет от меня.
 - А я-то чем должна помочь?! – Я непонятливо посмотрела на неё.
 - Ты должна, ну, если хочешь, конечно, за несколько месяцев поднять мои знания хотя бы до уровня школы.
 - Ну, у тебя и запросы!.. Это вообще-то довольно сложно сделать. У тебя, наверно, была слишком веская при-
чина, чтобы прогулять абсолютно все занятия по французскому.
 - Ну, не все…
 - Большую часть.
 - Ну да…
 - А что за причина? Молодой человек?
 Я произнесла эти слова и сама не поверила, что сказала подобное. У этой девушки на лице было написано,
что она лесбиянка. И дело было вовсе не в её внешнем виде (одной серьгой в ухе и короткой стрижкой нын-
че никого не удивишь). Её выдавали жесты, взгляд и слова, манера произношения. Всё это было давно изуче-
но и приметно для меня. Я без труда опознаю из десятка девушек одну неповторимую – тему – даже если она
будет с косой до попы и тонной макияжа на лице.
 Яна заметно покраснела, но головы не опустила, а тихо пробурчала:
 - Нет, дело не в мальчиках. Так ты мне поможешь или нет?
 - Помогу, конечно. Не могу же я бросить товарища по несчастью в беде! – Я подмигнула ей.
 - Что значит «товарища по несчастью»?! – Яна удивилась.
 - Как-нибудь потом узнаешь, - я вытолкала её за дверь, потому что прозвенел звонок, и в кабинет уже захо-
дили мои ученики.

Наедине

 «Как проходит рабочий день?» - Ира прислала смс. Заботится обо мне, переживает, как бы меня там не пор-
вали сумасшедшие дети. Приятно, конечно, но иногда эта отчётность очень раздражает. Вот, например, как
сейчас, когда все мои мысли заняты Яной, а мне приходится отвечать Ирке, что у меня всё в порядке.
 Ира – очень милая и красивая девушка. Но… «Но», безусловно, есть. Мне с ней ужасно скучно. Нет уже того
огня, что вспыхнул между нами в самом начале наших отношений. Теперь, по истечению полугода, я пони-
маю, что мне нужен абсолютно иной тип людей, но пока я такой тип не нашла, приходится довольствовать-
ся тем, что есть.
 На самом деле я очень уважаю Иру. Именно уважаю, а не люблю. Мои чувства сложно назвать любовью. Симпатия, уважение, дружба, ну, и секс. Куда же без него. Уж тут Ира бесподобна! Сейчас-то я уже начинаю
понимать, что наши отношения построены исключительно на сексе. Но уж лучше так, чем никак вообще. Я
где-то обязана Ире: она смогла вытащить меня из дикого запоя, когда умер мой дедушка, самый близкий для
меня человек за всю мою жизнь. Я даже до сих пор отчётливо вижу нашу встречу и знакомство.
 Я тупо бродила по улицам Москвы, на душе скреблись кошки, а мне самой хотелось выть от тоски и ощуще-
ния одиночества и ненужности. В моей семье мне никогда не уделяли должного внимания, но дедушка с ус-
пехом заменял и мать и отца. Когда же его не стало, я думала с ума сойду от чувства, что теперь я одна, что
я никому, кроме себя, не нужна. Мои блуждания привели меня на Пушку. Был тёплый майский вечер, я ре-
шила купить себе пива и немного посидеть на лавке, чтобы собраться с мыслями. Одним пивом не обо-
шлось – это стало входить в норму, что, несомненно, пугало меня. Когда мир вокруг меня стал плавно кача-
ться и кружиться, я поняла, что до дома не доберусь. Даже неизменный автопилот не поможет дойти хотя бы
до метро. И тут на моё счастье появилась Ира. Она села на лавку по соседству и открыла книгу. Краем глаза
я почувствовала, что она больше смотрит на меня, нежели в книгу. Через пять минут она всё же решилась ко
мне подойти.
 - Привет, - сконфуженно сказала она. Признаться честно, я даже лица её в первый раз не разглядела. Но го-
лос мне её понравился: создавалось впечатление, что он обволакивал туманом или тёплым ветром. Ни с чем не сравнимое ощущение. Я пролепетала ответное приветствие. Мы разговорились. Ира спустя пару ми-
нут уже поняла, что я чертовски пьяна, но не ушла, а выслушивала мои бредни. Она смотрела на меня и улы-
балась – это я запомнила точно. Всё остальное – расплывчато. Помню, что она утешала меня, говорила, что
всё будет в норме, что я просто накручиваю себя – меня наверняка любят родители, просто не хотят этого по-
казывать, чтобы я им на шею не села. Ну, и всё в этом духе.
 А потом… она меня поцеловала. Сказать, что я удивилась, значит, ничего не сказать. Я находилась в состоя-
нии шока, хотя и была вдрызг пьяной. Но сопротивляться я не стала. Не знаю, почему. Наверно, меня так по-
разило то, что Ира так стремительно и безо всяких раздумий нырнула в круговорот чувств и страстей, что я
не решилась отвергать её. Так и начались наши отношения. Ира любила, мне – всё равно. Секс – отлично. А
что ещё нужно человеку, как я? Ни-че-го. За последнее время чувства для меня ушли на второй план. Так уж
случилось.
 Но появление Яны в моей жизни доказало обратное.

 Ответив Ире на смс, я поплелась в столовую, ибо чертовски хотелось есть. Хотя я, конечно, понимала, что
есть там особо нечего, но мне хотелось хотя бы чаю попить, иначе в моём желудке началась революция.
 Я заглянула в столовую: как обычно – не пройти. Но попытаться всё же стоит. Кое-как пробившись сквозь
толпу орущих детей, я ухитрилась-таки выхватить стакан с чаем и отправилась на поиски свободного места.
В самом дальнем углу столовой я заметила одиноко сидящую Яну. Я решила, что терять мне нечего и подо-
шла к ней.
 - Можно? – Спросила я. Яна слегка приподняла голову и, убрав свой рюкзак со стула, произнесла:
 - Садись.
 Я подвинула стул к себе и села.
 - Что-то случилось? Ты как в воду опущенная, - заметила я. Девушка действительно была чем-то расстроена.
Это было заметно по грустному выражению лица и безразличному взгляду.
 - Всё в порядке, - пробормотала она.
 - Нет, я же вижу, что ты грустишь, - я настаивала на своём. Яна резко подняла голову и строго посмотрела на меня.
 - Почему тебя это так волнует? – Раздражённо спросила она.
 - Ну, не знаю, - растеряно протянула я.
 - Хорошо, я скажу тебе, - Яна положила передо мной свой сотовый телефон. На его экране была фотогра-
фия очень симпатичной девушки. – Только что она написала мне, что между нами всё кончено. Она даже не
стала утруждаться, чтобы поговорить со мной в реале, а просто послала меня при помощи смс. Сука.
 Последнее слово было сказано как-то неуверенно, но в то же время с невероятной агрессией.
 Я потупила взгляд. Мне стало неловко, что я влезла не в своё дело. Яна молчала.
 И только тут я поняла, что мы совершенно одни. Нет, вокруг была всё та же суета и кутерьма, созданная го-
лодными учениками. А мы же словно сидели в каком-то вакууме, где никого кроме нас не было. И быть не
должно. Только мы. Она и я. Я и она. Буквально за пару секунд мы стали одним целом. И я была готова по-
клясться (чего никогда не делаю!), что она тоже почувствовала  это. Между нами определённо пробежала
искра. Именно сейчас. То, что было во время нашего разговора в кабинете, это было лишь предпосылкой. А
вот происходящее сейчас – вот, что называется родством душ. Вот, чего нет между мной и Ирой. Но то, чего
мне так не хватает в моем пропитанной цинизмом жизни.
 - Извини, я не хотела лишний раз сыпать соль на рану, - тихо произнесла я.
 - Я сразу поняла, что тебе это можно рассказать, - Яна лукаво улыбнулась. Вот так я и выдала сама себя. При
чём сама этого не заметив. Ловкий трюк. Впрочем, думаю, она и до этого всё поняла, а сейчас просто реши-
ла удостовериться.
 - Это на самом деле твоя девушка? Ну, точнее бывшая…
 - Ага. Почти год встречались, и вот такой мне ожидал конец. Даже не знаю, радоваться теперь свободе или
страдать от такого нелепого разрыва. Всё же год отношений так легко на помойку не выкинешь. Во всяком
случае я так не могу. В отличие от Машки.
 - Всё наладиться. Может, она ещё одумается и вернётся к тебе.
 - Ты сама-то в это веришь?
 Я вспомнила Настю и поняла, что абсолютно не верю в правдивость сказанных мною слов. Маша, как, впро-
чем, и Настя, никогда не одумается и не вернётся. Просто так надо. По-другому быть не может. Не надо пы-
таться вернуть то, чего уже по определению нельзя вернуть.
 - У тебя какой урок-то? – Спросила я, когда прозвенел звонок.
 - Алгебра, - Яна поднялась со своего стула и направилась к выходу из столовой.
 - Нам по пути.
 Мы вышли из столовой и пошли на свои уроки. 

 - Привет, - Ира вышла из комнаты, услышав, что я открываю дверь. – Как прошёл день?
 - Отлично, - я скинула ботинки и прошлёпала на кухню. Ира пошла вслед за мной.
 Когда моя подруга Вера узнала, что я решила жить вместе с Ирой, она серьёзно посмотрела на меня и спро-
сила:
 - Когда ты приняла это решение, ты была трезвая?
 Конечно же, я понимала, что решение жить вместе было принято слишком быстро, но ничего изменить уже
не могла. Тем более у Иры дома сложилась сложная семейная ситуация, и я просто не могла бросить её в
этот тяжёлый для неё период.
 - Ты ещё намучаешься, - со знанием дела сказала мне Вера.
 А я лишь пожала плечами. Я знала, что Вера в чём-то права, но тогда не хотелось думать о плохом.
 И вот теперь я задумалась. Яна стала последней каплей в наших отношениях с Ирой, можно сказать, она по-
ставила в них жирную точку. Я влюбилась. В Яну. В первый раз в жизни. Ну, не считая Насти, конечно. Но и
мои чувства к Насте были не так мгновенны, как к Яне. С Настей мы сначала долго дружили, а когда узнали
друг о друге всё, что только можно, поняли, что нет смысла теперь скрывать и отрицать, что между нами есть нечто большее, чем просто дружба – мы любили друг друга. Что же касается Яны, то тут абсолютная
спонтанность. Меня словно током ударило, и от этого пришло какое-то прозрение. Любовь с первого взгля-
да.
 Я заварила себе чай и села на подоконник. Ира села рядом и внимательно посмотрела на меня, словно пы-
талась найти во мне то, что возможно изменилось за эти несколько часов моего пребывания на работе.
 - У тебя глаза горят, - заметила она, - ты выпила что ли?
 - С кем?! – Удивилась я. – С Надеждой что ли?
 Ира ничего на это не ответила. Но всё же меня насторожило то, что она заметила мои блестящие глаза. А
блестели-то они из-за Яны. Всё дорогу до дома я думала об этой девушке и глупо при этом улыбалась, так
что люди, едущие со мной в одном автобусе, странно смотрели на меня, видимо, считая сумасшедшей.
 - Ну, расскажи, как первый день в школе? – Ира схватила меня за руку и начала её теребить.
 - Представляешь, в одном из десятых появилась новенькая девочка. И она тема!
 Не знаю, зачем я это ляпнула, но надо было видеть, как переменилось от этих слов Иркино лицо. Улыбка
тот час же сползла, а сама Ира нахмурилась.
 - И как она? – Ира всегда была дико ревнива. Она ревновала меня ко всем и ко всему. Иногда эта ревность
доходила до абсурда, например, она могла приревновать меня к продавщице в магазине, утверждая, что мы
смотрели друг на друга как-то «по-особенному».
 - Ты лучше, - я подтянула Иру к себе и поцеловала. Ложь во спасение. Правда в этом случае абсолютно не-
уместна. Ира при этом довольно улыбнулась и обняла меня за шею. Во время поцелуя я думала о… Яне. Этим
всё сказано.

 С этого дня я перестала быть с Ирой. Нет, мы не расстались, но моя душа, вся моя сущность всё время нахо-
дилась с Яной, а Ире доставалась лишь моя физическая оболочка. Конечно, Ира замечала моё необычное
состояние («Ты какая-то воодушевлённая», - сказала она мне как-то), бесилась, ревновала, но причины,
естественно, понять не могла. Пару раз она пыталась вывести меня на чистую воду и узнать, кем всё время
заняты мои мысли, но, натыкаясь на мой гневный взгляд, прекращала всякие попытки уличить меня в изме-
не, хотя бы и духовной. Ира, сама того не ведая, стала заложницей собственно любви.
 А в то же время мы очень сблизились с Яной. И большую роль во всём этом сыграли даже не те уроки фран-
цузского, которые я устраивала ей практически каждый день. Мы сроднились, мы, что называется, нашли
друг друга. И при этом между нами намечалось что-то большее, чем простые занятие, чем отношения между
ученицей и преподавателем. Чего стоили одни только её касание моей руки (якобы случайные) во время
наших встреч в моём кабинете. У меня по коже пробегали мурашки, захватывало дух, словно я посмотрела
вниз с большой высоты.
 Но как-то раз между нами состоялся следующий разговор:
 - Ты красиво улыбаешься, - сказала мне Яна, - твоя девушка, наверно, сильно ревнует. Ты очень красивая.
 - Спасибо, - я почувствовала, как краснею. Удивительно, раньше я никогда не замечала за собой подобного. –
А по поводу ревности… Да она просто изводит меня этим! Шагу спокойно не даст ступить!
 - Я её понимаю.  Я бы тоже тебя ревновала.
 - А я бы тебе не изменяла.
 - А ей ты изменяешь что ли?
 - Да. С тобой.
 Яна замолчала и уставилась в пол. А я в упор смотрела на неё. Наконец, она тихо произнесла:
 - Что это значит?
 - Я тебя люблю.
 В этих словах я была уверена на все сто. Я понимала, что эти чувства пришли ко мне слишком быстро, но я
знала точно, что это чистая правда. Мне хотелось жить только ради этого человека. Яна заполнила все пус-
тые места в моей душе. Я не видела смысла жить без неё. И пускай эти слова звучали слишком пафосно и
приторно, но я была абсолютно честна с собой и, что самое главное, с Яной. При всём этом я понимала, что
не имею никаких прав на эту девушку. Будь я простой Тори с улицы, я, возможно, могла бы ещё на что-то
надеяться, но в этих четырёх стенах на Яну было наложено табу.
 - Я… я не знаю, что сказать, - прошептала Яна. – Ты не врёшь?
 - Нет.
 - Но это же неправильно! – Воскликнула она вдруг. – У тебя есть девушка, к тому же ты моя учительница! Ты
старше меня на десять лет…
 - Разве это так важно?
 - Не знаю.
 - А что ты чувствуешь по отношению ко мне?
 - Ну, ты безусловно мне симпатична. Но я не могу с полной уверенностью называть свои чувства любовью.
 - Значит, я тебе нравлюсь?
 - Зачем ты заставляешь меня это говорить?! Какой смысл в отношениях, если один из двоих любит, а вто-
рой лишь испытывает симпатию? Тебе нравится доставлять себе боль?
 - Почему ты считаешь, что мне будет больно?
 - Я же… наши чувства не равны.
 - Главное, что ты будешь со мной.
 Всё это произошло настолько быстро, что я даже совершенно не подумала об Ире. Что я ей скажу? Что она
сделает? Как я попрошу её уехать, уйти, исчезнуть из моей жизни?! А вдруг она что-нибудь сделает с собой,
она ведь такая впечатлительная натура…
 - Ты ведь сейчас об Ире думаешь? – Услышала я голос Яны.
 - Понимаешь, она живёт со мной. Я не знаю, как попросить её уехать. Я не знаю, как с ней расстаться.
 - Не надо с ней расставаться. Она даст тебе больше, чем я.
 - Но я не вижу смысла продолжать эти отношения. Зачем мне ей врать?
 Яна встала со своего стула и направилась к двери.
 - Куда ты?! – Удивилась я. Я побоялась, что она сейчас уйдёт и больше никогда не вернётся. Но Яна лишь за-
крыла дверь на ключ и положила его в карман своих потёртых джинсов. Затем она подошла ко мне и обняла
за талию. Ещё пара секунд, и я ощутила жар её губ на своей шее, а её холодные тонкие пальцы полезли мне
под кофту.
 - Тоже вариант, - захихикала я и утонула в Янкиных объятиях.

Важные слова

 - Ни фига себе! – У Машки от удивления округлились глаза. – И давно вы? Ну, того… Язык не поворачивает-
ся сказать такое…
 - Две недели, - я потушила сигарету и выбросила окурок на землю.
 - Две?! И ты мне ничего не сказала?! – Машка обиженно надула губы. Неизменная манера.
 - Я хотела удостовериться, что она не поддалась мимолётному влечению. А ты что, совсем не рада за меня?
 - Рада, конечно. Но как-то это всё неожиданно. И ты правда её любишь?
 - Машка, ты не поверишь, у меня такое впервые!..
 - А как же Ира? – Перебила меня Маша.
 - Умеешь ты настроение испортить, - пробубнила я. – Я не знаю, что с ней делать. Мне её жалко.
 - Тогда лучше брось. Ни к чему это – жалеть. Ты только ей больней делаешь.
 - Я понимаю…
 - А мне кажется, что не совсем.
 Я промолчала. Ситуация действительно складывалась отвратительная. Я изменяю Ире с девушкой, которая
младше меня на десять лет, я её люблю, а Иру не могу бросить, потому что ей некуда идти: родители окон-
чательно отказались с ней разговаривать. К тому же Ира любит меня. Угол её имени было просто необходи-
мо срезать. Но как? Об этом я думала каждый вечер. Смотрела, как Ира читает, смотрит телевизор, разгова-
ривает по телефону или рисует, и думала. Но перед глазами стояла Янкино лицо, так что мысли об Ире от-
ходили на второй план. А Ира продолжала терзаться сомнениями по поводу моей верности (больше всего на
свете она боялась, что я полюблю другую. Это было для неё страшнее, нежели я переспала бы с первой
встречной). Как-то раз я застала её за изучением содержимого моего рюкзака. Конечно, ничего кроме моих
тетрадей и книг она там не нашла, но тем не менее у меня остался неприятный осадок. Наши разговоры ни к
чему хорошему не приводили: мы либо ссорились, либо находили всё новые и новые поводы для разборок.
Во время одной из таких ссор Ира хотела было собрать свои вещи и уйти, но я остановила её. Потом я и ру-
гала и хвалили себя за эту выходку. Но одно чувство было неизменно со мной: мне было стыдно перед Яной. Я каждый день обещала ей порвать всякие отношения с Ирой, а сама откладывала этот момент каждый
раз, как только приходила домой. Я видела Иру в её дурацких тапках-собачках, которые так всегда меня бе-
сили, в этих нелепых клешёных джинсах и нисходящей улыбкой на лице и понимала, что мне будет не-
просто расстаться с этим человеком.
 Чтобы хоть как-то разрулить сложившееся положение, я пришла к Вере с бутылкой красного вина. После
пары бокалов подругу потянуло на философию.
 - Ты просто не хочешь отпускать Иру, так как она некое олицетворение уюта и комфорта в твоей жизни. И
эти тапки-собачки – одна из составляющих этого уюта. Ты не можешь быть уверена, что Яна будет тебе верна
и будет любить тебя так же самозабвенно, как Ира, поэтому тебя и терзают сомнения. Но и погнаться за дву-
мя зайцами одновременно ты не можешь – ни одного не поймаешь. Так что, подруга, придётся тебе решать,
что тебе больше нужно: любовь или уют.
 Вера закурила, а я уставилась в окно, обдумывая сказанное. Конечно, глупо даже думать, чтобы выбрать уют,
предпочтя его любви, но, признаюсь честно, и такая мысль посетила меня в тот момент. Всё же Вера где-то
была права: я не могла быть уверена в Яне на сто процентов – она ведь даже не признавалась мне в любви –
но и оставить её я не могла – слишком крепко «подсела».
 Но в один прекрасный день ситуация изменилась коренным образом, так что выбор стал очевиден.

 Это произошло в мрачный декабрьский вечер, когда мы с Яной гуляли по лесу после занятий. Она с боль-
шим упорством учила французский и практически смогла догнать своих одноклассников. «Полиглот», - шу-
тила я.
 Мы шли по тёмным заснеженным дорожкам и обсуждали приближающийся Новый год: я уговаривала Яну
отметить его со мной, но она упиралась и говорила, что хочет отметить этот праздник в кругу семьи.
 - Ну, Ян! – Канючила я. – 31 как раз будет два месяца, как мы встречаемся! Неужели ты не хочешь отметить эту дату вместе со мной?
 - А Ира? – Яна посмотрела на меня исподлобья.
 - А что Ира?
 - Блин, Тори, ты как маленькая! – Яна резко остановилась и пнула ногой валявшуюся рядом ледышку. – Вот
уже два месяца я живу в ожидании, что ты бросишь её, что она уедет из твоей квартиры, а ты всё тянешь во-
лынку! Я просто-напросто твоя любовница. Вот и всё. Я даже не могу официально называться твоей девуш-
кой. Тогда какой смысл отмечать эту дату?
 Мы замолчали. Пройдя так с десяток метров, Яна наконец остановилась и взяла меня за руку.
 - Послушай, Тори, - она стряхнула с моих волос снег, - я… тебя люблю. Действительно. За эти два месяца я
поняла, что ты мне очень дорога. Я не могу без тебя. Я не могу спокойно спать, учиться – всё время думаю о
тебе. Я забыла о друзьях и родных, потому что всё своё свободное время провожу с тобой. Но я не хочу, что-
бы наши отношения были тайной, слышишь?
 - Я сегодня же, веришь, сегодня порву с Ирой, - я поцеловала и обняла Яну. И поняла: вот оно – счастье.

 Когда я вернулась домой, Ира сидела в комнате практически в полной темноте – горел только ночник – и
читала. Я на цыпочках подошла к ней и села рядом.
 - Где ты была? – Не отрываясь от книги, спросила Ира.
 - Гуляла, - почти честно ответила я.
 - Одна?
 Я не ответила на этот вопрос.
 - Послушай, Ир, нам надо поговорить, - начала я.
 - Значит, не одна, - Ира закрыла книгу и положила её на столик.
 - Блин, как всё это нелепо, - я подошла к окну, за которым падал снег. Он медленно кружился и приземлял-
ся на ветки деревьев, на крыши домов, машин и гаражей, на людей и гуляющих с ними собак. – Ир, пойми, я
её люблю. Она меня любит…
 - Я тоже тебя люблю.
 - Но я не люблю тебя! Зачем нам обеим страдать?
 - Действительно, зачем, когда может страдать всего лишь одна из нас…
 - Ир…
 - Тори, я всё поняла. Мне больше нет места в твоей жизни. Я сейчас же соберу свои вещи и уйду. Это будет
единственное верное решение. Твоя любовь, вероятно, уже собирает свои вещи, чтобы завтра же переехать к
тебе…
 - Нет.
 - А что же так? Родители не разрешают?
 - Не начинай.
 - А почему бы и нет?! Сколько же ей лет? Скажи, мне очень интересно!
 - 15.
 Ира резко заткнулась и ушла в другую комнату. А мне даже не было её жаль.

 31 декабря. Мы с Янкой сидели на моей кухне и пили вино. Традиционное шампанское стояла в гордом
одиночестве в холодильнике. Я держала Яну за руку и улыбалась. Что могло быть лучше, чем Новый год
проведённый вдвоём, на тёплой и уютной кухне с бокалом красного вина в руке? Мы целовались: под ду-
шем, на балконе, закутавшись в большой колючий плед, под одеялом в тёплой кровати и даже в снегу, когда
вышли прогуляться. Полная безмятежность. Ощущение вечного счастья.

Летние каникулы

Одиночество на три месяца

 Время – как вода. Оставшиеся четыре месяца моей работы и учёбы Яны пролетели по мгновению ока. Я да- же опомниться не успела, как на деревьях распустились первые листья и зацвела черёмуха. Близились лет-
ник каникулы, а это обозначало, что нам с Яной предстояла провести эти три месяца в разлуке: каждое лето
родители отправляли Яну в деревню, за сотню километров от Москвы. Чтобы остаться хотя бы на месяц в го-
роде, не могло быть и речи: в деревне жила Янина бабушка, которой требовалась помощь по хозяйству. А так
как родители Яны люди слишком занятые, они отправляют туда свою дочь.
 - Может, я попробую как-нибудь на них повлиять? – предложила я Яне. – Могу сказать, что тебе просто необ-
ходимо усиленно заниматься французским.
 - Издеваешься?! Они думают, что я идеально знаю французский и это абсолютно не твои заслуги, забыла? –
Яна отпила немного пива.
 Мы сидели в летнем кафе и пили пиво вот уже второй час. Яна очень переживала по поводу своего отъезда
в деревню: она не хотела оставлять меня одну в Москве.
 - Обещая, что не загуляешь, пока меня не будет, - сквозь зубы процедила Яна. Ей было очень нелегко при-
знать, что она дико меня ревнует. Можно сказать, от Иры она ушла не очень далеко.
 - Ты мне не доверяешь? – У меня от удивления округлились глаза.
 - Доверяю, но проверяю, - отметила Яна.
 - Обещаю, - я улыбнулась и подняла правую руку.
 - Не паясничай, - Яна поднялась со своего пластикового стула и медленно пошла в сторону парка.
 - Что происходит? Ты сама ни своя ходишь целую неделю! – Я догнала её и схватила за руку.
 - Всё в норме, - Яна поцеловала меня в щёку, - просто я буду скучать по тебе. Мы же целых три месяца не
увидимся. Ты же тоже будешь скучать, да?
 Я кивнула головой и потащила её к метро.
 - Куда мы? – Спросила Яна, еле поспевая за мной.
 - Надо же отыграться за эти три месяца, - я подмигнула ей, и мы нырнули в поток людей, которые направ-
лялись в метро.

 3 июня Яна уехала в деревню, и я осталась наедине с собой и… внезапно свалившейся свободой.
 - Ну, теперь ты просто обязана немного погулять, - подмигнула мне Вера.
 Я сначала долго сопротивлялась и все Веркины приглашения прогуляться к Есенину отвергала, мотивируя
это тем, что Яне я изменять не собираюсь. Вера удивлённо смотрела на меня и качала головой. Однако её на-
пор меня поразил, поэтому я согласилась хотя бы пару дней потусовать в нашей старой доброй компании.
 - Ну, есть всё-таки справедливость на земле! – Заулыбалась Вера и, схватив меня за руку, вытащила меня из
квартиры.
 Через полчаса мы уже брели по Тверскому бульвару и ловили восхищённые взгляды проходящих мимо де-
вушек.
 - Тори, ты рано себя похоронила, - вещала Вера на всю аллею.
 - Похоронила? – Я укоризненно посмотрела на подругу.
 - Пардон, как ты говоришь, обязала себя серьёзными отношениями, - Вера слегка смутилась, но затем вновь
начала улыбаться. – Ты посмотри, сколько у тебя поклонниц! Мы всего пять минут тут находимся, а ты уже
поздоровалась с пятью, - Вера многозначительно улыбнулась, - с пятью невероятно красивыми девушками!
Ты же потеряла возможность иметь такие замечательные отношения, которые длятся не более одной ночи.
А это самое прекрасное, что может быть.
 - Кому как, - пожала я плечами и, увидев нашу компанию, направилась в их сторону.
 Вечер со старыми друзьями и приятелями прошёл просто замечательно. Я даже задумалась на минуту о пра-
воте Вериных слов. Но потом чётко решила для себя, что не променяю Яну на одну ночь с какой-нибудь из
гуляющих здесь девчонок. «Яна, Яна, Яна», - мысленно твердила я. Это немного помогало, и мне удалось
устоять перед чарами некой Риты, которая весь вечер крутилась около меня.
 Ближе к полуночи появилась… Ира. Со своей новой девушкой. Я в миг протрезвела, хотя до этого еле на но-
гах держалась. Заметив меня, Ира опустила глаза и вцепилась в руку Марины (кажется, так звали её девуш-
ку). Повисла какая-то напряжённость и неловкая тишина. Первой заговорила Марина, которая подошла ко
мне и протянула руку: «Приятно познакомиться», - на мило улыбнулась и все облегчённо вздохнули. Я в от-
вет кивнула головой и отошла в сторону.
 Всё оставшееся время я исподлобья смотрела на Иру, наблюдая, как она целуется с Мариной, как они ворку-
ют и смеются над своими общими и какими-то глупыми шутками.
 - Лицо попроще сделай, - Вера подошла ко мне и дёрнула за рукав.
 - О чём ты? – Я сделала вид, что смотрю вовсе не на эту слащавую парочку, а на памятник.
 - Думаешь, я не вижу, как ты на протяжении всего вечера смотришь на Ирку? Ревнуешь что ли? – Вера тоже
бросила взгляд на Иру и Марину.
 Я шлёпнулась на лавку и закрыла лицо руками.
 - Угу, ревную, - я тяжело вздохнула.
 - Охренела что ли?! – Воскликнула Вера. – А как же Яна?
 - Меня просто бесит, что она так счастлива. Без меня, - прошипела я.
 - Ты больная, - Вера махнула на меня рукой и ушла.
 Я сидела на лавке и курила, когда ко мне неожиданно подошла Ира. Я чуть сигарету не проглотила от удив-
ления и растерянности одновременно. Она села рядом и тоже закурила. В молчании мы просидели несколь-
ко минут, а потом я не выдержала и спросила:
 - Как поживаешь?
 - Неплохо, - Ира посмотрела на Марину, которая разговаривала с Верой. – А ты как?
 - Спасибо, хорошо.
 Дальше разговор не пошёл. Я не знала, о чём разговаривать с Ирой, Ира – о чём со мной. Обсуждать своих
нынешних девушек? Глупо. Интересоваться, как учёба-работа-родители тоже бесполезно. Встретились два
человека, которых столько связывало, а поговорить не о чем.
 Ира поднялась с лавки и, попрощавшись, вернулась к Марине.
 Вечер был испорчен. Или?..

 На следующий день я позвонила Ире…

Признание

 Я еле дожила до августа, когда должна была вернуться Яна. Меня раздирало от того потока чувств, который
нахлынул на меня: я переживала из-за своей измены Яне, я очень скучала по ней, но в тоже время я совер-
шенно не жалела о то, что переспала с Ирой. Нет, старые чувства не вернулись, я не захотела вернуться к ней. Просто захотелось новых ощущений. Вера где-то была права. Вера всегда оказывается права. И это начинало меня раздражать.
 Наконец, наступил день возвращения Яны. Она запретила мне приезжать на вокзал, так как её должны были
встречать родители. «Я приеду к тебе вечером», - сообщила она мне по телефону. Мы частенько созванива-
лись в течение всего лета, но я не решилась рассказать ей о своей встрече с Ирой. Я чётко решила для себя,
что признаюсь Яне во всём. Но только тет-а-тет.
 Весь день я готовилась к приезду Яны: готовила её любимый ужин, убирала квартиру (а точнее бутылки из-
под пива, которые остались после того, как мы с Верой решили посмотреть у меня кино). Когда до её при-
хода оставалось около получаса, меня начало трясти от страха. Я вдруг сильно испугалась. Чего? Я сама
толком не поняла. Признания в измене или приезда Яны? К чему-то из этого я была явно не готова.
 Точно в восемь в коридоре раздался дверной звонок. Я на ватных ногах добралась до двери и открыла её.
 - Привет, - на пороге стояла Яна. Моя Яна: загорелая, улыбающаяся, с ромашкой в руке. Я подлетела к ней и
обняла. «Я соскучилась, - прошептала я ей, - ужасно соскучилась!»
 Мы вошли в квартиру и надолго застряли в ванной, где Яна мыла руки, а я целовала её шею, плечи и воло-
сы. Они пахли чем-то необычным, какими-то травами, речной водой и цветами. «Ты чудно пахнешь», - ска-
зала я. «Что ты! Я никак не могу отмыться от запаха этой деревни!» - Яна поморщилась. Наконец, мы добра-
лись до кухни и сели за стол.
 - Как провела лето? – Яна отправила в рот кусочек курицы.
 - Я? Ммм… - я задумалась над ответом: сразу бухнуть правду или немного повременить? Или вообще ничего
не говорить? Нет, раз уж решила, то надо. – Слушай, Ян, я должна тебе признаться… так получилось… ну, в об-
щем, я изменила тебе этим летом.
 - Да? Я не удивлена, - Яна была абсолютно спокойна. Я даже немного испугалась. – И сколько же раз?
 - За кого ты меня принимаешь?! – Меня обидел этот вопрос. Такое ощущение, что я только и ждала Янкино-
го отъезда, чтобы начать гулять направо и налево.
 - Почему ты считаешь, что изменить один раз это нормально, а больше – уже аморально?
 Вопрос по существу, честно говоря.
 - Я рада, что ты призналась мне в этом, - неожиданно сказала Яна. – Я тебя понимаю, нельзя всё время хра-
нить верность. Я не корю тебя. И прощаю.
 Я от удивления рот открыла. Я могла представить себе, что угодно: летящие в меня тарелки и сковородки,
закрывающуюся за Яной дверь, он только не подобную реакцию.
 - Янка, ты – бог, - я обняла её колени и уткнулась лицом в её ноги. Просидев так около часа, Яна сказала, что ей нужно позвонить родителям. Пока я мыла посуду, то услышала следующее: «Мам, привет. Я останусь
у Машки на ночь? Нет, всё нормально. Просто её родители уехали, а ей одной скучно. Хорошо? Тогда до
завтра. Спокойной ночи».
 Ту ночь я, наверно, никогда не забуду.

11-ый класс

Обратно в школу. Первые проблемы

 Первый день в школе всегда тяжело мне давался. И когда я была сама ученицей, и будучи учителем. Как то-
лько я представляла, что надо идти туда, где жизнь измеряется переменами, а существование – уроками, хо-
телось плакать. Сейчас мне больше всего на свете не хотелось видеть Надежду Петровну и своих коллег, ко-
торые вечно обсуждают какие-то глупости, в тайне мечтая, чтобы их похитил какой-нибудь сексуальный
маньяк, которые удовлетворит их в постели лучше, чем их бездарные мужья. Впрочем, как-то раз я застала
двух преподавателей литературы, которые достигли уже так называемого бальзаковского возраста, именно за такими разговорами. При виде меня они густо покраснели и сразу же замолчали, но тем не менее я успе-
ла услышать самые интимные подробности. «Начитались любовных романов», - подумала я и тут же вышла
из учительской, дабы не смущать двух мечтательниц-извращенок. И вот ещё один год в четырёх стенах с
этими невменяемыми дамами.
 Поднявшись с кровати, я первым делом тяжело вздохнула и выпила таблетку анальгина. Нехотя прошлёпав
в ванную, я умылась и поплелась обратно в комнату, чтобы одеться. Где-то под подушками затрещал теле-
фон. И какого только могло приспичить позвонить в такую рань?!
 - Привет, - Яна. Её голос приятно слышать даже с утра, хотя в это время суток меня раздражает даже звуки
собственного дыхания. – Проснулась уже? Когда выходишь в школу?
 - У меня такое ощущение, что я твоя соседка по парте, - я попыталась пошутить, но моя острота оказалась незамеченной.
 - Давай встретимся на остановке, - предложила Яна. Я согласно кивнула, но, поняв, что Яна вряд ли это за-
метила, промычала в трубку: «Договорились». Яна попрощалась и повесила трубку.
 Я села на кровать и задумалась. Вот чего я не люблю, так это совместных походов по магазинам/кушанья
мороженого с одной ложки/чужих зубных щёток в моём стакане (если уж настолько хочешь чистить зубы у
меня, то ставь свой «инструмент» в соседний стаканчик), потому что всё это говорит об одном: появились
какие-то о-бя-за-тель-ства. А этого я дико не люблю. Это давит на меня. Это обозначает приход бытовухи, а
это самое ужасное, что может произойти с парой. И вот теперь этот дурацкий быт входит и в наши отноше-
ния.
 К слову заметить, что после моего признания наши отношения вышли на новый уровень. Если раньше мы не
всё могли рассказать друг другу, то теперь самые интимные мысли (в хорошем смысле этого слова) стано-
вились темой для общих с Яной размышлений. Откровения, правда, искренность – всё это ветром влетело,
вбежало и примчалось в нашу жизнь, по необычному приукрасив её.

 После первого урока мы с Машкой выползли на школьное крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом.
 - Как лето прошло? – Поинтересовалась я у Машки. Она отмахнулась.
 - А ты как? Как с Яной? – Произнеся имя Яна, Маша как-то ехидно улыбнулась.
 - Всё отлично, - я улыбнулась, но сердце моё ёкнуло. Подобная Машина улыбка ничего хорошего предпола-
гать не может.
 - Чему ты так странно улыбаешься? – Спросила я у Маши.
 - Почему странно? – Маша сделала удивлённый вид. – Ничего странного. Ладно, пойдём в школу.
 В холле на первом этаже меня ждала Яна. Она сидела на диване и что-то читала. Я осторожно подошла к ней со спины и прикрыла ладонями ей глаза. Яна вздрогнула от неожиданности и на секунду замерла.
 - Тори, - уверенно сказала она.
 - А если бы это была не я? – Я села рядом и заглянула в её книгу. Извечный Акунин.
 - Я тебя узнала по запаху, - спокойно ответила Яна.
 - По запаху? Но я же сегодня не пользовалась парфюмом, - заметила я.
 - Влюблённый человек пахнет по-особенному.
 Я улыбнулась. И почему я не могу обнять и поцеловать её прямо здесь? Почему мы должны скрывать наши
чувства? Почему Иванов с Парамоновой из десятого класса могут целоваться под лестницей, а мы с Янкой
нет?! Ответ на этот вопрос я, конечно, знала, но с какой-то детской наивностью продолжала задавать его са-
мой себе. Собственно говоря, этот самый ответ ходил где-то рядом: учителя и администрация школы.
 - Как первый день в одиннадцатом классе? – Поинтересовалась я.
 - Неплохо, - Яна закрыла книгу и убрала её в свой рюкзак. – Но я бы с большим удовольствием осталась до-
ма. Мне здесь скучно. А у тебя оно как?
 - Так же, - отмахнулась я. – Может, сходим сегодня в кино? Я давненько там не была.
 - Не, сегодня я не могу, - Яна посмотрела куда-то в сторону.
 - Только не говори, что ты сегодня будешь делать уроки.
 - Нет. Я обещала родителям поехать с ними к племяннику. Извини.
 - Бывает, - я поднялась с дивана и направилась в свой кабинет.
 На лестнице я столкнулась с Надеждой Петровной. При встрече с этой женщиной мне почему-то всегда
вспоминается дурацкий анекдот: «Надежда умирает последней», - сказала Вера, пристрелив Любовь». Боро-
датый, конечно, но он был, несомненно, в кассу в данной ситуации.
 - Добрый день, Виктория, - нарочито равнодушно произнесла Надежда Петровна. Сначала мне показалось,
что мне послышалось, но потом реально осознала, что только что, впервые за всё моё существование в этой
школе, её директор называла меня «Виктория».
 - Кому как, - еле слышно сказала я.
 - Вы что-то сказали? – Да что твориться с этой женщиной?! Вы?!
 - Нет, ничего, - я с опаской посмотрела на неё: может, из неё сейчас выпрыгнет какой-нибудь монстр, кото-
рый превратился в Надежду Петровну с целью захватить нашу вселенную?
 - Будьте так любезны, спуститься после уроков ко мне в кабинет, - сказала она и удалилась. Я удивлённо за-
хлопала ресницами. Что ей было нужно от меня? Может, она хочет меня там изнасиловать? Честно говоря,
только этим я и могла объяснить её странное поведение.

 Как только закончился мой последний урок, я пошла в канцелярию, где меня, уже, вероятно, ждала Надежда
Петровна. Я угадала: она сидела в своём кресле и делала вид, что, конечно же, понимает то, что высвечи-
вается на мониторе компьютера. Моего присутствия она не заметила (или опять же сделала вид, что не ви-
дет?), поэтому я постучала о дверной косяк.
 - Садитесь, - не поднимая головы, произнесла она. Я насторожилась. – У меня к вам серьёзный разговор.
 - Я вас слушаю, - я мысленно прокручивала в голову темы, на которые она могла бы со мной так серьёзно
говорить.
 - Речь пойдёт о вас и об одной из учениц 11-ого класса, - Надежда Петровна наконец оторвалась от монито-
ра и посмотрела на меня. – До меня дошли слухи, что у ваши отношения уже нельзя назвать простыми отно-
шениями между ученицей и преподавателем. Помнится, я уже говорила вам об этом в том году, но вы про-
игнорировали моё замечание. Вы же взрослый человек и должны понимать, что это никакой не бордель, а
школа, учебное заведение. Вы только подумайте, что мне скажут другие родители! В нашей школе работает…
лесбиянка! – Надежда Петровна брезгливо поморщилась, словно я была прокажённой. – Это же уму не пости-
жимо! Честно говоря, Виктория Алексеевна, я вынуждена поставить под сомнение вашу дальнейшую работу в
школе. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?
 Я ничего не ответила и вышла из её кабинета, даже не попрощавшись. На полном автомате я вернулась в свой кабинет, собрала свои вещи и ушла домой. На улице я на минуту присела на лавку, чтобы немного об-
думать происшедшее.
 Кто-то рассказал обо мне и Яне Надежде, в этом даже сомневаться не приходилось. Но кто? У меня нет вра-
гов в этой школе. Все ребята меня любят. Мне и в голову не придёт подумать о ком-то из них что-то плохое!
Но придётся. Надежда хотя и хитрая женщина, но выследить нас не смогла бы. На улице? Но она живёт да-
леко отсюда, да и в этом районе мы с Яной практически не появляемся. Мы встречаемся либо у меня, либо
где-то в центре. Это раз. На улицах мы не целуемся, ибо есть возможность встретить кого-то из знакомых,
родных или друзей Яны, а о том, что она лесбиянка, никто не знает. Это два. Чёрт, с кем поведёшься от того
и наберёшься – я начала думать, как Эраст Фандорин. Но кто, кто тогда заложил меня?! Неужели... Маша?! Но
я не могу её подозревать, она же мой друг и такого никогда бы не сделала. Но её сегодняшняя улыбка. Я бы
даже могла назвать её назвать торжествующей. Ну да, так и есть. Неспроста же она сегодня спросила у меня,
как мои отношения с Яной.
 Я вскочила с лавки и понеслась к дому, где жила Маша. Через минуту я уже стояла на пороге её квартиры.
 - Ты с ума сошла?! – Закричала Маша, когда я выложила ей все свои обвинения. – Как ты вообще могла обо
мне такое подумать?! Я в шоке…
 Я стояла перед ней и переминалась с ноги на ногу. Только сейчас я осознала всю абсурдность своих мыс-
лей и подозрений.
 - Извини, - пролепетала я. – Но тогда, кто мог это сделать?!
 - Хороший вопрос, - Маша прикрыла входную дверь своей квартиры и присела на карточки рядом со мной.
 - Не думаю, что это кто-то из ваших, - сказала я.
 - Ну, это понятно, - Маша достала сигарету из кармана. Я протянула ей зажигалку.
 - Но я тогда даже не знаю, кого подозревать! – Воскликнула я.
 - Не кричи и не нервничай, - спокойно сказала Маша и выпустила струйку сизого дыма. – Может, кто-то из
учителей?
 - Вряд ли. Твою мать!
 - Что?
 - Может это кто-то из младших классов?
 - Возможно. Но только им это ни к чему.
 - Согласна.
 - Тори, я не знаю, кто это, но вляпалась ты серьёзно.
 - Эт да, - я поднялась и нажала кнопку вызова лифта. – Ладно, я пойду. Янке ничего не говори.
 - Замётано, - Машка поцеловала меня в щёку и скрылась за дверью.

Карты раскрыты

 Всю ночь я не могла заснуть, мучаясь от мысли, что меня кто-то предал. Кто-то, кому я, возможно, доверяла.
Одно меня радовало во всей этой истории: этим человеком была не Маша. Иначе я окончательно потеряла бы веру в человечество. Не в состоянии больше думать об этом одной, я всё же решилась написать Яне. «Кто-
то предал нас». Через пару минут мне пришёл ответ от Яны: «Что это значит?» «Кто-то рассказал о нас с то-
бой Надежде». И тишина. Яна не отвечала. Время было уже далеко за полночь, так что звонить я не решилась.
Около двух ночи Яна наконец написала: «Нам нужно поговорить. Срочно». Этой фразой она словно выстре-
лила в меня. И остатки меня растеклись по белеющей в темноте стене.

 Мы сидели в парке на скамейке. Я докуривала уже пятую сигарету, а Яна упорно молчала.
 - Послушай, Ян, я замёрзла, - не выдержала я наконец, - либо ты говоришь мне то, что хотела сказать, либо
я ухожу. У меня между прочим дел много.
 - Это я рассказала Надежде Петровне о… тебе и Маше, - выдала она наконец. Я вцепилась пальцами в ска-
мейку, чтобы не упасть. Признаться честно, сначала мне хотелось ударить Яну, чтобы в дальнейшем не по-
вадно было.
 - Чтооо?! – Закричала я так громко, что с дерева слетела птица.
 - Тори… - Яна начала свои объяснения.
 - Ты с ума сошла?! – Я вскочила со скамейки и начала бегать вокруг неё. – Как ты вообще могла до такого
додуматься?! Яна!
 - Успокойся и выслушай меня.
 «Да, это я рассказала Надежде про тебя и Машу, - я поразилась тому, что Яна смотрит мне прямо в глаза. –
Просто выслушай то, что я сейчас тебе скажу, и пойми меня. Тори, я не рассказала тебе, хотя после твоего
признания просто обязана была это сделать. Но тогда я не смогла это сделать. Я предпочла синицу в руках,
понимаешь? Дело в том, что в деревню я ездила не одна, поэтому и не разрешила тебе встречать и прово-
жать меня. Я туда ездила с девушкой, которую очень люблю. С Машей. Той самой, с которой разошлась год
назад. Она позвонила мне весной и сказала, что не может забыть меня, что постоянно думает обо мне и хо-
чет всё вернуть. Не знаю, зачем, но я решила дать ей ещё один шанс. Впрочем, теперь я знаю ответ на этот
вопрос «почему»: потому что люблю. Больше, чем тебя. Гораздо больше. Нас с ней связывает очень многое,
не то, что с тобой. Мы с ней родственные души. А с тобой я этого не ощущаю. Пойми и прости. Тебя, навер-
но, сейчас более всего интересует вопрос, зачем я всё рассказала директрисе? Отвечу. Знаю, что это звучит
глупо, но таким образом я хотела избавиться от тебя. Я думала, что ты не захочешь уходить из школы с по-
зором, и мы просто расстанемся без лишних вопросов, чтобы не навлекать ни на кого особого внимания. Ты
бы сказала: «Яна, это становится слишком опасным, давай разойдёмся». И мне не пришлось бы всё это рас-
сказывать. Но как только я представила, что мне грозят возможные разборки с родителями… Пойми, тогда бы
моя поездка в Париж осталась под большим вопросом. Ты бы знала, чего мне стоило уговорить маму с па-
пой отправить меня в Париж на дальнейшее обучение! Мне-то, конечно, по боку, где учиться – в Москве или
в Париже, но туда летит Маша. А я за ней, наверно, хоть на край света. Поэтому я и придумала всю эту исто-
рию с тобой и Машей. По-дурацки, конечно, всё вышло. Криво как-то. Я не думала, что всё так обернётся, не
думала, что ты не захочешь сдаться. Я не думала, что ты любишь меня настолько сильно. Прости».
 Мне показалось, что земля уходит из-под моих ног. Вся эта история звучала как-то нелепо. Признаться
честно, сначала я подумала, что Яна просто шутит. Но по выражению её лица, я поняла, что она говорит
правду. И это было ужасно. В моей голове никак не могла уложиться эта история. Не-ле-пая! Вот какая. Так
не бывает. Но поверить пришлось.

 Мне оставалось только одно: думать, что же делать дальше. Оставаться в школе, откуда меня могли выгнать
в любой день? Оставаться в месте, где моя судьба не в моих руках? Где кого-то почему-то волнует моя лич-
ная жизнь? Нет, это представлялось немыслимым. А куда идти? К отцу? Только это и остаётся. А что делать
с Яной? А что я могла сделать? Привязать к себе? У меня возникало слишком много вопросов.
 Как-то слишком резко изменилась моя жизнь. Такого со мной ещё никогда не было. Да, были какие-то не-
ожиданные  повороты, но не такие. Всё слишком быстро! Я не была к такому готова. Я целыми днями пребы-
вала в каком-то сомнамбулическом состоянии. В тот же день, когда мы расстались с Яной, ко мне в квартиру
залетела взмыленная Вера с криками: «А я ведь тебе говорила! А ты всё мимо ушей пропускала! Оставалась бы с Иркой, и всё было бы замечательно!» Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, только и смогла
сказать я.
 Что было дальше? А что могло быть? С Яной я не общалась. Ну, точнее общалась только на уровне школы и
моего кабинета и урока. Пару раз я видела её с Машей. Если бы кто-нибудь видел мои истерики в подушку
после этого, то никогда бы не поверил, что это я.
 После ещё одного месяца работы в школе, который я провела под пристальным взглядом Надежды Пет-
ровны, я поняла, что мне пора отсюда уходить, - спокойно работать здесь я уже не смогу. Тем более у моего
отца вновь освободилось место переводчика.
 - Наконец-то ты оценила наличие моего агентства, - бубнил отец, когда я устраивалась на работу в его ту-
ристическое агентство.
 С головой окунувшись в новую работу, я постепенно стала забывать Яну. Рана постепенно затягивалась, и
было уже не так больно при мысли о ней. Я поняла, что ничто в этой жизни не может длиться вечно. Всё
когда-нибудь приходит к своему логическому завершению. Иногда слишком быстро, а иногда  это длится
целую вечность.

 А пару дней назад в коридоре моей квартиры зазвонил телефон.
 - Алло.
 Секундная тишина.
 - Здравствуй, Ира.

26.11 – 28.11.04 г.