Комната Xудожника была очень тесной… А может это только казалось поначалу. В комнате, со свисавшим с потолка желтым плафоном, было немыслимое число самых разных вещей. Не было ни одной плоской поверхности где бы что-то не стояло, лежало или висело. И, конечно, эти вещи были очень дороги хозяину комнаты.
Колонковая Кисточка была по особому любима Художником. Она сильно гордилась этим и считала себя особой знатного происхождения. Была просто уверена, что её голова, из плотно и аккуратно составленных волосков ценнейшего меха колонка, намного красивее и умнее чем у этой, Фи; Кисточки Щетинки! И тем более, талантливее чем у безголового и грубого Мастихина. За такую высокомерность те двое имели право недолюбливать Колонковую Kисточку.
Мастихин тоже был любим художником… Его гибкое, стальное тело послушно растирало густые краски на холсте и, в руке Художника он казался коротким мечем римского война. И, иногда, с холодной жестокостью завоевателя он сдирал слой уже нанесенной краски. Это приводило в ужас его подругу Кисточку Щетинку: - “Варвар! Как же так можно?!.” Она, Щетинка, с упругой и жесткой головой из конского волоса, не покладая головы наносила сиреневую краску, а он... всё уничтожает!!! Но скоро она успокаивалась. Все-таки Мастихин ее друг и они оба были немного чокнутые от любви к живописи и к друг другу. Они оба, Мастихин и Щетинка, просто были созданы для работы с масляными красками. Проходя от них поблизости, Колонковая Кисточка всегда морщила свой гордый носик. Фи! Эти двое неприятно пахли масляной краской и противным растворителем, которым они часто мыли свои головы. Б-рр, как не эстетично!..
Колонковая считала себя очень способной художницей и даже вполне талантливой. Хотя это слово – ВПОЛНЕ, она бы отбросила. Что поделать – аристократка, которая, несмотря ни на что, обожала живопись акварелью! Это была ее страстная стихия. Акварельные, замешанные на мёде краски дурманили ее романтическую голову. Она источала этот тонкий и пряный запах цветущих лугов и ей не нужен был какой-либо парфюм... Работала она смело и размашисто! Ныряла в банку с чистой водой, затем, подхватив с палитры нужную краску, ложила её сочным и ярким пятном на белое поле бумаги. Пятна красок встречались с друг другом, переплетались, образовывая хрупкие полутона, еле видимые оттенки … Неслышно звучала радостная сюита невидимого оркестра. Из-под Колонковой Кисточки Художника вылетали пестрые и легкие бабочки; распускались, дрожа, лепестки цветочных бутонов; летало тонкими паутинками лето… В этот возвышенный момент на лице Художника сияла улыбка и он был счастлив тем, что Колонковая Кисточка так легка и послушна его руке, его сердцу...
...Однажды Художник задумал написать зимний пейзаж. Колонковая Кисточка была почему-то уверена, что это совсем просто. А как же иначе? Снег ведь белый! И бумага белая… Разве тут нужны какие-то цвета? И она приготовилась к легкой и победной прогулке по альбомному листу. Но как она ошибалась... Ведь белый цвет состоит из сложенных вместе семи основных цветов радуги. И как это сложно нарисовать на белом белое!.. На этот раз Художник чувствовал от самой маковки своего синего берега до толстых подошв изношенных ботинок, что дело не идет... И Колонковая упрямится - делает грубые ошибки. То она не вбирает в себя достаточно краски, то сажает кляксы и, как назло, именно на те места, где что-то уже сделано! Колонковая Кисточка, наоборот, считала виноватым во всем Художника. Это он не дает ей свободно творить и заставляет брать не те цвета которые нужны в данный момент. Если бы не он!.. Работа остановилась…
С желтого плафона, на еще сырой лист, упал маленький паучок. Пересекая свежую кляксу, он оставил следы похожие на иероглифы и скрылся за брусьями мольберта. Колонковая выскочила из ненавистной руки и, в слезах убежала в тёмный угол между столом и старым креслом. В этот миг отчаянья ей было не до того, что надо бы смыть остатки краски с ее бунтарской головы. Какая там голова, пусть даже немытая, когда в ней оскорбили великого художника!..
Наступила ночь. Колонковая, устав плакать, уснула... Ей снился страшный сон...
...Из норки осторожно вышла Серая Мышь. Бусинки ее глаз изучали комнату и чуть подрагивали усики-антены. Сначала она забралась на кресло. На нем, рядом с тикающим будильником и рассыпаными шахматными фигурами, крепко спали Щетинка и Мастихин. Серой Мыши не понравился их резкий запах и она двинулась в сторону изогнутого подлокотника. Проходя мимо чёрного ферзя, лежавшего вниз головой, Мышь случайно задела Фигуру Белого Слона. Слон, описав полукруг у края кресла, скатился на рассохшийся паркет пола. Дробный перестук на паркете испугал Мышь, и она проворно перебралась на стол. Но и там ничего сьедобного не было. –“ Вот невезенье!”- возмущалась она, гуляя среди непонятных ей и, тем более, невкусных вещей. ... И,опять - этот запах растворителя!..
...Мышь вернулась вниз. Вдруг, тонким обонянием она уловила этот утончённый, медовый запах. Запах шел из темного угла между столом и креслом, где крепко спала Колонковая Кисточка. Серая Мышь остановилась возле нее...” Наконец-то!” - воскликнула она и хищно сверкнула острыми зубками...
"Неужели я погибну?" - ужаснулась Колонковая, видя свой сон про Серую Мышь. И...она проснулась. Рядом никого не было. Только где-то тихо тикал будильник. “Ужасный сон! - подумала она - и все ведь из-за моего вздорного характера!.. Из-за моей пылкой головушки... Никакая я не великая художница...Не-ет, голову надо освежить и избавиться от таких мыслей!
Колонковая поднялась и побрела в сторону большой банки с водой. Черные стрелки на стареньком будильнике показывали без четверти два ночи... В ночной тишине было слышно как фыркает Колонковая, ныряя головой в банку... Плеск воды и стук деревянного тела Колонковой об край банки, дополняли процесс очищения головы от глупых мыслей...
Тикал будильник. Светлые лунные полосы на полу тянулись через всю комнату и, продолжаясь на противоположной стене, освещали нижний край небольшой картины. Мягкий свет, отраженный от багета, падал на рисунок. Возле ножки кожанного кресла белела фигурка шахматного слона, оброненная Серей Мышью...
22.01.1999. Астана.