Ветер, пустота, темнота, и далекие огни где-то внизу. На верхушке бетонного столпа, вознесшегося из неведомой тьмы, сидит человек. Он сидит, обняв колени и смотрит в никуда. Резкий порывистый ветер треплет его волосы, раздувает полы плаща, выжимает из глаз слезинки, но ему нет до этого дела - он где-то далеко, настолько далеко, что злой ночной ветер не бьет его своими холодными крыльями, а обтекает, оглаживает, ласкает. Лицо его спокойно, глаза пусты. Он один. С ним только тьма, только ветер. Это его единственные друзья, единственные союзники. Ему не холодно, хоть ледяные пальцы воздушных потоков легко заползают за свободный ворот, под расстегнутый плащ, и вздувают одежду пульсирующими неровными пузырями. Пальцы рук, сцепленных вокруг колен, холодны, как лед, лицо похоже на мраморную маску, белеющую в окружающей тьме. Человек сердито смахивает с углов глаз слезинки, и снова замирает в янтарной неподвижности. Под ударами ветра гигантский столп, на котором сидит человек слегка раскачивается. Иногда он довольно чувствительно отклоняется от вертикали, но человека это не пугает. Он сидит и смотрит в темное ночное небо, которое на такой высоте оказалось на уровне глаз. Просто смотрит невидящими глазами, из которых изредка сбегают выдавленные ветром слезинки. Смотрит и не видит.
Он будет сидеть так до самого утра, но едва далекий горизонт тронет далекий рассвет, он очнется. Разомнет затекшие за ночь члены, разотрет холодное, как лед лицо, и ни разу больше не взглянув на небо станет спускаться. Толстые ржавые скобы не огорожены, и любое неверное движение может окончиться смертью, но человека не пугает и это. Неуверенными, скованными движениями он возьмется за ледяной металл, и начнет свой путь вниз, туда где все еще клубится бархатная тьма, где вспыхивают и гаснут огни. Он спустится с небес, но лишь для того что бы скоро, очень скоро вернуться сюда и повторить свое восхождение.
Но это будет только утром.
А сейчас - ветер, пустота, темнота, и далекие огни где-то внизу.