Как-то встретились два серых ёжика: Пых и Пыха, и полюбили они друг друга. Им было хорошо вдвоём, они чувствовали тепло и нежность друг к другу, чувствовали, что они очень родные.
Но вот однажды прилетела злая колдунья и ведьма - баба Яга. И заколдовала она ёжика Пыха так, чтобы он всегда любил ежиху Пыху и стремился быть с ней. А ежиху Пыху заколдовал так, чтобы она очень часто забывала, что любит ёжика Пыха, и стремилась уйти от него, а когда вспоминала бы о своей любви к нему, то не знала бы, хочет ли она вернуться к нему.
Когда заклятье подействовало, ёжики вдруг стали белыми, как седина волос человеческих. Сначала они заметили лишь это изменение. Но вскоре Пыха впервые задумалась: любит ли она белого ёжика.
Пока она об этом думала, она нервничала и ворчала на Пыха. Пых терпел, потому что очень любил свою ежиху. Но вскоре заклятье полностью проявилось, и ежиха Пыха решила, что она больше не любит ёжика Пыха, и ушла от него.
Пых, конечно, очень страдал. Но вскоре, он понял, что жизнь без Пыхи ему не мила. Он встал со своей постели, с которой он делился своими слезами, собрал всё необходимое в дорогу и отправился на поиски бабы Яги.
Ёжик знал лишь то, что злая колдунья живет в лесу, но в каком именно не знал, поэтому пришлось ему долго побродить по свету. В какой бы он лес ни заходил, везде жили другие бабки Ёжки. Некоторые были очень злые, другие чуть добрее, одни красивые, другие уродливые. Но никто из них не повредил Пыху, потому что они были из других сказок.
Но вот, наконец, через долгое время белый ёжик зашел в ТОТ САМЫЙ дремучий лес. Он сразу почувствовал, что это была его сказка.
Зашел он в самую чащу леса. Здесь только угукали совы и шумели летучие мыши, даже солнце не пробивалось сюда. Пыху было очень страшно и жутко.
Вдруг где-то рядом заскрипела коряга. Ёжик вздрогнул. Коряга оказалась живой, она спросила у ёжика, куда он держит путь, и когда узнала его историю, тихо захихикала.
- Чего смеёшься? - спросил Пых.
- Смеюсь потому, что не знаешь, чего тебя ждет.
- Ну, так расскажи, вместе посмеёмся, - решил схитрить белый ёжик.
Коряга не поддалась на эту хитрость, но зато протянула Пыху на ладони две капли воды. Одна из них была мутная и серая, а другая чистая и прозрачная.
- Понадобится тебе стать злым великаном, умойся мутной каплей, - сказала она, - а понадобится превратиться в доброго, мудрого старика, умойся прозрачной каплей.
Пых поблагодарил корягу, потому что он был вежливым ёжиком, положил две капли между своими иголками и пошел дальше в лес. Ему было уже не так страшно и жутко, потому что он знал, что в любую минуту может превратиться в злого великана и защитить себя.
Долго ли, коротко ли, пришел ёжик к домику на поросячьих ножках. Обошел его три раза, но входа не нашел, не нашел даже окна. Стал ждать.
Через два дня прилетает в ступе бабка Яга и прямиком в трубу - так и попала в дом. Достал ёжик мутную каплю воды из иголок, умылся ей и превратился в злого великана. Вырос выше леса, так, что домик показался ему крошечным. Стал он кричать во весь голос: «Вылетай бабушка Яга из домика, не то я переломаю ему все стены и крышу!». Три раза прокричал, бабка не вылетает.
Вырвал он тогда самое толстое дерево с корнями и как только замахнулся, чтобы по домику ударить, тут же баба Яга и выскочила на своей ступе из трубы.
Стал Пых-великан размахивать деревом, пытаясь бабку, как муху пришибить, никак её поймать не может: она юркая, маленькая, то под локтем пролетит, то за спину заскочит, а то и у самого носа умудрится прошмыгнуть.
- Чего хочешь, великанище? - кричит старуха.
- А ну-ка расколдуй сейчас же, ведьма ты старая, ежиху Пыху! - ревет злой великан Пых.
- Нет, не расколдую, - в ответ баба Яга, - они мне своим счастьем всю жизнь испоганили, терпеть не могу, когда другие радуются!
Но чары свои на великана так и не смогла набросить, потому что слишком уж он был велик - травы на него из которой зелье для опрыскивания варить не напасешься! Да и бабке Ёжке Пых не смог причинить вреда, потому что ловкая и хитрая она была.
Устал Пых, пошел от того места, где домик стоял, в двадцать шагов лес пересек и к полю пришел, завалился на него, на кусты голову положил, как на подушку, и уснул.
А старая колдунья снова в трубу влетела и там угомонилась.
Наутро проснулся Пых уже снова маленьким ёжиком. Он сел между травинками и стал горько плакать. Вдруг среди травы показался мышонок, он спросил:
- От чего ты плачешь, ёжик?
- Я плачу оттого, что не удалось мне злым великаном победить бабу Ягу, и моя любимая ежиха Пыха осталась заколдованной.
И рассказал Пых всю свою историю мышонку. Тот выслушал очень внимательно, а потом сказал:
- Ёжик, но ведь у тебя осталась вторая капля воды - чистая и прозрачная.
- Да, но что я смогу сделать со злой ведьмой в образе мудрого старика? Она раздавит меня, словно комара или превратит во что-нибудь неподвижное. Что я буду тогда делать?
- А ты попробуй, ведь если не сделаешь ничего, то Пыхи тебе не видать.
Ёжик подумал, что эта мысль действительно очень правильная, вытер слезы, нашел чистую прозрачную каплю среди своих иголок и умылся ей. Тут же Пых превратился в очень милого старика с длинной седой бородой. Он попрощался с мышонком, поблагодарил его за поддержку и хороший совет и пошел снова к дому бабы Яги.
Долго ли коротко ли, но вот снова Пых- мудрый старик оказался около домика бабы Яги. Теперь он не знал, как выманить ведьму, а проникнуть в дом Пых не мог. Он сел возле дома и снова стал ждать.
Через время вылетела Яга из трубы, увидела старика и кричит:
- Чего, старый, расселся? Не видишь, возле дома ведьмы остановился? Как изжарю твои старые косточки на огне!
- Да не боюсь я тебя, - отвечает Пых-старик, - время-то моё уже почти вышло, всё равно, в какой день помирать.
Задумалась бабка: «Если это не зло для старика, то зачем его жарить? Нет никакого смысла! А вдруг ещё и радость ему доставлю: от стариковских несчастных дней избавлю...» И не стала ему пока вред делать, а решила лучше присмотреться к нему, узнать, что для него зло, а потом и сотворить чего-нибудь мерзкое. Пригласила в дом, а Пых и согласился.
Тут же дверь появилась, отворилась и впустила обоих. Стала бабка в доме стол накрывать, суетиться, чай разогревать. Пых и говорит:
- Одиноко тебе бабушка, некому помочь, некому приласкать.
Кольнуло что-то Ёжку прямо в сердце, но виду она не подала. А Пых продолжал:
- Когда любит кто-то и ждет тебя, когда ты нужна кому-то и тебе кто-то нужен, всегда жить прекрасно и хочется делать добро и счастьем делиться.
Бабке к горлу комок подкатил, а к глазам слёзы. Отвернулась она , зубы сжала, чтобы не заплакать. А Пых всё говорит:
- Некому тебе даже душу излить, всё в себе несчастная носишь.
Тут уж Яга не выдержала и разрыдалась в полный голос, впервые за последние двести лет. Слезы текут из старухиных глаз, вытирает их рукавами и причитает:
- Некому старуху понять, некому приласкать, никто меня не лю-у-уби-и-ит... никому я не нужна-а-а...
Плакала, плакала, всю свою злость выплакала и подобрела. Как раз и чай нагрелся. Наливает Пыху, баранками кормит.
- Ну, старик, - говорит, - давно меня так никто не понимал, не заботился о моей душеньке. Даже захотелось мне добро какое-то сделать на земле этой хмурой, неприветливой, чтобы хоть у кого-то приветливость и радость появилась, понимание и забота, какие сейчас я испытала.
- Можешь, бабушка, можешь, даже подскажу тебе кому нужней всего это.
- Сделай одолжение, мил человек, подскажи.
- А вот есть ёжик по имени Пых, который очень любит ежиху Пыху, но она ушла от него и он теперь страдает, как и ты раньше.
- А, знаю я таких, это ведь я их и заколдовала, чтобы не были они так счастливы, а то противно смотреть было: все кругом радуются кроме меня. Ладно, расколдую их.
Подошла Яга к котлу своему, покидала в него какой-то травы, пробормотала что-то под нос себе. Вспыхнул в нем огонь, вылетел белый волшебный свет, подхватил Пыха и вынес в трубу.
Принес белый волшебный свет мудрого старика прямо к Пыхе, коснулся их сердец, и чары спали.
Снова стали они маленькими любящими друг друга ёжиками, обнялись и поцеловались. И так прожили до самой смерти, нежно заботясь друг о друге.