Был поздний осенний вечер, и поэтому в комнате стояло несколько ярких свечей. В их свете можно было видеть, как в центре комнаты стоит женщина и сматывает шерсть в клубки. Нить у неё шла легко и ровно, слетая с шерстяного мотка прямо ей в руки. А в старом кресле, стоявшем рядом с окном, укутавшись в плед, сидел мальчик. Одновременно он смотрел, как работает женщина, слушал, как дует за окном ветер, и думал о чем-то таком сокровенном, что даже в свете ярких свечей этого нельзя было увидеть.
- Не сиди рядом с окном, Ганс – простудишься.
- Мне не холодно, мама.
Женщина, не останавливая работы, посмотрела на Ганса, но только покачала головой.
- Дует. Простудишься.
- Мне не холодно, мама. Мне грустно. Расскажи мне сказку.
- Сказку? – мама Ганса посмотрела в темное окно, и оттуда – с шумом дождя по жестяной трубе и с шелестом листьев, и с поздним осенним вечером к ней пришли воспоминания. Она вспомнила, как сама была когда-то маленькой девочкой, а мама рассказывала ей на ночь сказки, и сколько было ночей, столько и сказок, а ночей было много… И сейчас, когда каждая ночь влетела в окно, и с нею голос матери, и волшебные сказки, она вспомнила их все. Она вспомнила их все, но особенно она вспомнила одну, и лицо её прояснилось.
- Сказку? Тебе рассказать сказку? Ганс, а хочешь я расскажу тебе сказку о земляничном кусте? Но только тогда отсядь от окна, чтобы я не волновалась за тебя.
- О земляничном кусте? – Спросил Ганс, передвигая кресло. – Это будет волшебная сказка?
- Да, волшебная. Но только все, что в ней было, – чистая правда, и произошло это много лет назад.
Мама Ганса оборвала нитку, решив что клубок уже достаточно велик, и принявшись мотать новый, начала рассказ.
- Да, случилось это давным-давно. Еще моя бабушка была маленькой девочкой и слышала сказку о земляничном кусте от своего деда. А дело было вот как.
Жили в одной небольшой деревне, что стояла на опушке леса, два мальчика. Одного звали, как тебя, – Ганс, а другого – Йохан. И так крепко дружили Йохан и Ганс, что всегда и играли вдвоем, и вместе везде гуляли, и даже на старое кладбище в глубь леса оправлялись они вместе, чтобы идти было не так страшно. Вот и на этот раз, Ганс и Йохан, прихватив с собой грабли, собрались на кладбище – ведь был воскресный день, а могилы давно уже никто не чистил. Вышли друзья рано утром, потому что было лето, и им хотелось до жары возвратиться домой. Надо сказать, что на кладбище действительно давно уже никто не бывал, и могилы тут и там начали зарастать кустарником. Дети тут же принялись за работу. Начали подрезать кусты, чистить надгробия, и грабить дорожки. Вдруг Ганс остановился:
- Смотри-ка, Йохан, какой куст земляники вырос у этой могилы! Да и ягоды, погляди, какие! Совсем спелые, да такие крупные, что у нашей садовой клубники таких нет! Интересно, так же хороши ли они на вкус? Сорвем-ка по ягоде?
- Что ты, Ганс! Разве можно есть кладбищенскую землянику? Неужели ты забыл, что нельзя ничего ни брать, ни есть с кладбища? Это дурная примета.
- Да ладно тебе! Мы ведь никому не скажем!
- Скажем-не скажем, а её есть не буду.
- Ну и ладно. Мне же больше достанется. – И с этими словами Ганс сорвал самую сочную ягоду. Как-будто ничего и не произошло, да и земляника оказалась вправду самая вкусная, какую только пробовал Ганс, только вот работа у него после не заладилась, потому что вскоре ему нестерпимо захотелось этой земляники еще. Тогда Ганс съел все ягоды, которые росли на кустике, но от этого его желание лишь усилилось. Ганс начал искать землянику рядом, но оказалось, что этот земляничный куст был единственным на всем кладбище. С неохотой Ганс вернулся к работе, но мысли его по прежнему были о сочных ягодах. В конце концов он не выдержал, бросил грабли наземь, и не сказав Йохану ни слова, убежал в лес. Йохан не сразу заметил, что Ганс исчез, а когда заметил, то было уже поздно искать, и оставалось лишь поспешить домой.
А в это время, Ганс, не помня себя, все глубже и глубже уходил в лес. И хотя кустики земляники поглядывали на него из земли на каждом шагу, почему-то ни на одном их них не было ягод. Не сразу, не сразу Ганс вспомнил, что последнюю землянику они собрали еще в прошлом месяце. А когда вспомнил, холодок пробежал по его спине. Ганс хотел было вернуться обратно на кладбище, но только тут заметил, что тропинки нигде нет, а деревья вокруг стоят совсем ему незнакомые. Теперь Гансу стало по-настоящему страшно. Сразу все, чем пугали его дома, живо представилось ему: и голодный волк с горящими глазами, и злой леший, и лесные тролли, готовые выскочить из под корней и схватить его, чтобы потом… Ганс вскрикнул от ужаса, и бросился бежать. Он бежал куда-то со всех ног, и в каждой ветке, в каждом пне, за каждым деревом мерещились ему все его ужасы. Но вот, лес стал потихоньку редеть, чаще стали попадаться березки, а солнце выглянуло из-за туч, и лес засиял. Ганс был готов уже упасть от усталости, но вдруг услышал веселое щебетание птиц, и остановился. «Чик-чирик-чик-чирик» -пела одна птичка. «Фью-фьюи-фью-фьюи» - отвечала ей другая. Ганс огляделся. И что же он увидел? Перед ним, прямо посреди леса раскинулась крошечная земляничная поляна, вся рябая от красных ягод, да таких ярких и спелых, каких Ганс никогда еще не видел. А когда у него перестало рябить в глазах, Ганс заметил, что посредине полянки в маленьком креслице сидит старушка, и подперев рукою лицо, смотрит на него. Старушка улыбнулась и заговорила:
- А, здравствуй сынок! Я погляжу, ты заблудился? Да я ведь знаю в чем дело. Что же ты, сынок, запреты-то нарушаешь? Нехорошо это. Ведь не для тебя та земляника на кладбище росла. Не для тебя, а для тех, кто еще не обрел покой свой на небесах, и ждет на земле, пока не очистится его душа. Вот я и хотела, сынок, утешить их, да порадовать, а ты взял и съел все. Ну да ладно, ведь не нарочно… А я, так и быть, выращу новых ягодок. Так что будет тебе боятся, беги-ка ты лучше домой, а то твоя мать заволнуется. Да вот еще – старушка нагнулась и подняла с земли лукошко, полное земляники. – передай это своему деду, он ведь тоже был когда-то охотником до моей земляники. – подмигнула старушка и рассмеялась, но тут же снова стала серьезной. – Передай ему это лукошко, да скажи, что близок его час - оттого и даю ему землянички моей, пусть порадуется, да и меня добрым словом вспомянет. А если уж по старой памяти не вспомнит, передай ему, что Земляничная Фея ждет его в гости на чай, на земляничный. Ну, сынок, а теперь ступай с Богом. Гляди – вот и тропинка. Только помни – из лукошка не ешь, а то не миновать тебе беды. Будь умным и добрым, и все у тебя будет хорошо. А когда в следующий раз придет пора землянику собирать, ты шепни земле на ухо: «Земляничка-земляничечка – покажи мне свое личико, да привет от меня поскорее передай Земляничной Фее.» - и мои ягодки сами к тебе потянутся.
Так ласково говорила с Гансом Земляничная Фея, так удивительно хорошо было у него на душе, что Ганс даже ничего не сказал ей в ответ, а только поклонился до земли, и взяв лукошко, побежал по тропинке. А когда он вернулся домой, то в точности исполнил все, что велела ему Земляничная Фея. И никто не мог понять, почему вскоре из деревни ушел в лес его дед, а каждый год Ганс собирал больше всех земляники, потому что он открыл свою тайну только Йохану, и тот бережно её хранил, пока сам не дожил до глубокой старости и не рассказал её своим внукам. Надо ли говорить тебе, что это самый Йохан и есть… – мама взглянула на Ганса. Он спал и улыбался во сне. Мама Ганса сложила клубки в корзину, и бережно перенеся сына в кровать, поцеловала его в лоб и перекрестила. И, друзья мои, хотя стояла глубокая ночь, а свечи уже почти догорели, в их мерцающем свете можно было видеть, как Гансу снится Земляничная Фея и её крошечная полянка, полная самых сочных на свете ягод.