В ЗООКРУЖОК ПРОЗЫ
Очередной виток инфляции 91 года совпал с модой на бассетов. Это решило нашу судьбу. Я пришла из универмага, расстроенная тем, что скопленных денег снова не хватает на вожделенную каракулевую шубу. Моя младшая дочь пришла с прогулки со свернутым в трубочку календарем. Я начала жаловаться мужу, что шубы опять подорожали и нужно копить деньги дальше. Дочка сунула мне под нос календарь и заныла, что хочет такую собачку. Я не должна была отвлекаться, но не удержалась и скосила глаза на картинку. Этого делать было нельзя. Печальные глаза собаки на фотографии поведали о том, что мои проблемы с шубой не идут ни в какое сравнение с его проблемами, о которых мы к счастью ничего пока не знали. Это действовало так успокаивающе, ведь всегда приятно знать, что кому-то хуже, чем тебе.
- Ну? - повернулась я к дочери.
- Мамочка, это бассет. Порода такая. Я его хочу. Такие ушки! Такие глазки! Давай купим? - затараторила она, особо не надеясь на успех.
- А шуба? – безнадежно поинтересовалась я
- На шубу мы никогда не накопим, она дорожает быстрее, чем я зарабатываю – констатировал муж.
Это не значило, что он горел желанием завести собаку, он просто поделился сомнениями, но дочка ухватилась за его слова. Через час передо мной лежала газета с объявлениями, где красным фломастером было обведено: «Продаются двухмесячные элитные щенки бассета от чемпионов породы». Еще через три часа я бежала с тряпкой подтирать лужу на полу, а этот эрзац шубы, исчадие ада с печальными глазам обиженного судьбой сиротки, с наслаждением рвал мой тапок. На шубе был поставлен крест. Вместо нее я получила головную боль на много лет, кучу испорченных вещей и любовь, которую помню до сих пор.
Это было очаровательное существо. Ну, вы же знаете, как выглядят эти собаки. Мы носились с ним, как с наследным принцем, да он, собственно, таким и был. Его родословная уходила корнями в лучшие собачьи семьи Европы: отец – чемпион породы из Германии, мать – чешка лучших кровей. Однажды на прогулке нас догнал молодой человек и восторженно воскликнул:
- Привет, я Вася, а тебя как зовут?
- Баэлл Готвальд Сэд Айз – вежливо ответила я за собаку.
- Ой! – опешил он, - Как длинно! Тогда я Василий Петрович Семин, но это все равно короче.
- Не повезло, не в той семье родились, - ехидно сказала моя дочка.
Вообще-то толку с этой родословной для нас не было никакого. Разводить собак и делать на этом деньги мы не собирались. А когда познакомились поближе с приобретенным сокровищем, отказались от этой идеи принципиально. Подсовывать такую свинью другим дурачкам, купившимся на фотогеничную щенячью мордочку - рука не поднялась.
Характер у нашего Вальди, как мы сократили аристократическое имя, был ужасным. Это была упрямая, вредная тварь, державшая в страхе всю квартиру. Это, конечно, была моя вина. Воспитывала я его убеждением и лаской. Бывалые собачники хохотали, глядя, как я по часу стояла у подъезда, деликатно подергивая за поводок, и убеждала войти в дом, суля лакомства. Ну не умею я воспитывать детей и собак! Что тут делать! Так и пришлось жить с тем, что создала своими руками. Зато теперь есть что вспомнить.
Его в семье никто не любил. Дочка охладела первой, поняв, что это не плюшевая игрушка и не забавная фотография на стене, а уж гулять с ним… Муж его не любил изначально. «Пошел от меня, козел!» - то и дело слышалось из кухни, пока семья сидела за столом. Я обижалась на прозвище за нас двоих, но постепенно обидное «козел» вошло в обиход у всех обитателей квартиры. Я сдалась последней. Но ведь действительно, намного удобнее кричать: «Козька, куда лезешь в грязь, зараза!», чем деликатничать: «Вальди, иди ко мне, песик, не пачкайся в грязи!» Моя система воспитания рухнула под воздействием его неординарной личности.
Постепенно мы сжились, притерлись друг к другу и зажили душа в душу. Я уважала его право на собачью индивидуальность и верила, что он тоже втайне уважает меня. Открыто он никогда в этом не признавался. Теперь помнится только хорошее, а поскольку хорошего от него ждать не стоило, даже гадости, что Козька нам устраивал, теперь вызывают улыбку умиления.
Что стоят, например, воспоминания о наших прогулках. Бассеты ведь охотничьи собаки из породы малых гончих. Они инстинктивно способны загонять дичь на охотника в засаде. Бегать они умеют и любят, если не разжирели от сидячего образа жизни и обильной еды. Наш Козька был прирожденной гончей. Выходя на улицу, он тут же брал след и несся вперед, не обращая внимания на семенящую вслед хозяйку. Собачники нашей улицы каждый день веселились, глядя, как низкорослая, но мощная торпеда рвется вдаль, взлетают и хлопают, как мокрое белье на ветру, его длинные уши, а хозяйка, взвизгивая на поворотах, несется вслед с одной мечтой – не упасть. Наконец мне сделали подарок. Кто-то из друзей подарил оставшийся от погибшей под колесами овчарки строгий ошейник. Такое, знаете, инквизиторского вида сооружение из двойного ряда звеньев с сантиметровыми шипами внутрь. Я долго не решалась надеть это варварство на бедного Козьку, но после того, как в гололед он таки меня уронил и проволок пол квартала на животе, я рискнула. Рывок, задушенный хрип, еще один рывок – и мой пес пошел как на выставке, гордо выпятив грудь, а страшный ошейник лег свободно, словно золотое колье. Так мы доходили до набережной, там я давала ему волю, и он бегал до полного изнеможения.
Вырос Козька незаметно. Только что был милым длинноухим щенком, помещавшимся на коленях, и вот он уже лежит на диване на боку, положив голову на подушку, а задние лапы почти упираются в противоположный диванный валик. Диван стоял перед телевизором, поэтому борьба за место происходила нешуточная. На кухне у стола тоже имелся диванчик, где сидели раньше муж с дочкой. Как вы думаете, кто на нем возлежал во время обеда и ужина теперь? Ну конечно же наш любимый Козел!
Однажды ко мне зашла дама из агентства. Мы прошли на кухню (у нас ведь все важные дела решаются там) и она неосторожно села на диван у стола. Козька немедленно забрался туда же, чтобы вытеснить незваную гостью, но вдруг принюхался, заполз передними лапами на колени даме и, положив голову ей на грудь, прямо на шелковую кофточку, закрыл глаза. Время от времени он шумно вздыхал, всем своим видом выражая блаженство. Дама окаменела от испуга и бросала на меня отчаянные взгляды. Даму надо было выручать.
- Шанель? – поинтересовалась я и пояснила на недоумевающий взгляд, - Это запах номер два в списке приоритетных.
- А первый? – спросила она, предполагая самое худшее.
- Под номером один у Козьки числится колбаса.
Я пошла к холодильнику, этот поганец тут же приоткрыл глаза и навострил уши. Стоило мне достать ломтик его любимой «телячьей», его как ветром сдуло с колен несчастной дамы, он уже втискивался между мной и холодильником, занимая стратегическую позицию. Тут главное – успеть вовремя захлопнуть холодильник, иначе одним ломтиком дело не кончится. Козька предпочитал угощать самого себя всем куском сразу.
Умение стащить все, что плохо и даже хорошо лежит – основное достоинство нашего Козла (это – с его точки зрения, естественно). Пару раз, например, он крал пачку масла, такую, знаете, на двести грамм, в упаковке. Я, хоть и не собака, но тоже быстро учусь, с краю давно ничего на столе не оставляю, поэтому второй раз он ухитрился стащить масло с самой середины стола. Козька улегся под стол спиной к нам и мгновенно сожрал уворованный продукт, тщательно вылизав упаковку. Удовлетворенно облизнувшись, он уснул, оставив нас в восхищении его луженым желудком, переварившим без проблем такое количество жира.
Но самой легендарной кражей была не эта. Однажды я притащила с рынка судака, здорового, почти на два килограмма, и начала жарить с энтузиазмом, так как его было так много, хватит кормить семью не менее двух дней. А может, и на третий останется? Достав на тарелку первую партию готовой рыбы, - а получилась она изумительной, с такой румяной хрустящей корочкой, - я уложила остатки на сковороду, машинально толкнула тарелку подальше от края и побежала открывать дверь. Почтальон отвлек меня ровно на три минуты. Когда я вернулась в кухню, собака моя подозрительно смачно облизывалась. Тарелка стояла на самом краю стола. В ней сиротливо лежал надкусанный кусочек судака. Я стояла, раздираемая разными желаниями: завизжать в отчаянии, запустить в негодяя чем-нибудь тяжелым, расхохотаться, расплакаться – да мало ли желаний возникает в такой ситуации! Вошедший за мной в кухню муж мгновенно оценил обстановку и сказал спокойно: «Тигров сегодня больше не кормить» Вот тут я и захохотала как сумасшедшая, до слез. Помните эту фразу из великолепного фильма-пародии «Призрак замка Морисвиль»? Это сказал дворецкий, когда тигры, предположительно, съели хозяина замка. Мы скромно поужинали теми остатками, что дожарились на сковородке, благодаря Козьку за то, что он побоялся стащить рыбу еще и с горячей плиты. До сих пор при слове «судак» все мы начинаем хихикать
Да мало ли было таких случаев! Можно записывать день за днем и это будет намного увлекательнее, чем пресловутый дневник Бриджит Джонс. Осталась только самая печальная страница нашей совместной жизни. Бассеты живут недолго. Мой прожил достаточно длинную и счастливую жизнь. Я в этом уверена, потому что никогда ни к чему его не принуждала. Мне кажется, это главное для любого живого и разумного существа. Когда он состарился и не мог уже залезать на свое любимое велюровое кресло, отданное нами в его владение из уважения к преклонным годам, у него стали сдавать почки. Мучений животного я выносить не могла. Я всегда была сторонницей эвтаназии для людей, поэтому решила, что вправе один раз в жизни выбрать за Козла. Мы придирчиво отыскали ветеринарную фирму, где используют подходящее лекарство, чтобы Козлу не пришлось мучиться в последние мгновения. (Были тогда такие публикации в прессе) Я в тот день из дома ушла и сидела у подруги, нервно вздрагивая на каждый телефонный звонок. Наконец, не выдержав, я позвонила домой и услышала голос мужа, сдавленный от слез: «Ты не вовремя. Вот прямо сейчас… Все уже,..» И он бросил трубку. Я схватила подставленную подругой рюмку с коньяком и выпила не поморщившись. После двух порций валерьянки коньяк облегчения не принес. Меня потрясла реакция мужа. Ведь он же его не любил! Еле терпел! Только ради меня! И слезы? Вот это да!
Не прошло и полугода, как моя болезнь стала резко прогрессировать. Передвигаясь с трудом, держась за стенку, я радовалась, что Козьки уже нет: кто бы его вместо меня выводил гулять два раза в день? Но потом пришла в голову мысль о том, что обострение ведь наступило после его смерти. Неужели он принимал на себя мою болезнь все эти годы, помогая преодолеть ухудшение здоровья? Он ушел, и я осталась без поддержки. Хуже того - без бесценного общения, без радости, без смеха… С ним ушла частичка меня. Почему он не был слоном, которые живут до шестидесяти лет? Но нет, больше ста лет мне не прожить, чтобы умереть с ним в один день, а слоны, потерявшие своего друга-вожатого, тоже погибают от тоски и одиночества. Так и эдак трагедия. Да и где того слона поселить в нашей квартире?
А Козел… Я не знаю, где он сейчас, исчез ли навсегда, или бегает по небесным лугам, гоняясь за кроликами. Я желаю ему последнего. Ведь говорят же, что все собаки попадают в рай, независимо от того, воришки они или нет.