Затягивается ч. 1

                Ольга Фёдорова

                Затягивается

1. Земфира, весна и патетическая грусть 1
2. Гаиска Мендьета и зелень лета 33
3. За тех, кто на поле (осень и Лига Чемпионов) 51
4. Это зима, и рифму искать в лом 73
А не закурить ли на морозе? (эпилог) 99


                1. Земфира, весна и патетическая грусть

                «… только взял боец гармошку
                сразу видно – гармонист…»
                (А.Твардовский).

                «… глухой паромщик у переправы
                Чинил постылый свой паром
                Он мне прокашлял: кхэ-кхэй, рок-н-ролльщик!
                И погрозил мне топором…»
                (Из песни «Рок-н-ролл за рекой», начало 90-х).


    Кажется, я только сейчас проснулся после долгой спячки и почувствовал, наконец, что началась весна…. И всё это, возможно, только потому, что я вновь обрёл способность мыслить (о, нет, это же вовсе не означает, что я свихнулся и запутался окончательно…). Ладно, будем считать, что меня разбудила приехавшая на гастроли Земфира.
    Земфира мне нравится – я могу это оценить, потому что сам когда-то играл. Но потом чего-то остановился, а ей вот повезло, и я считаю, что мне можно и не играть больше и не пытаться раскрутиться, раз есть она. Как ни странно, то, что играет она, очень похоже на то, что делал я когда-то давно, когда ещё считал себя музыкантом, а не просто полным циником, как сейчас. В общем, она – это прорыв, и не только в этой пресловутой женской музыке как течении в рок-н-ролле. Я сказал ей об этом во сне.
    Да, так и сказал. Мы вместе что-то праздновали, и она не давала мне поверить в то, что это – сон. Маленькая, темноволосая, совсем не похожая на звезду, с резкими и пронзительными чертами лица – в ней таилась безудержная энергия, это чувствовалось. Если она выдержит всю ту славу, что на неё обрушилась, будет круто – всего год, а общественность признаёт, что такого у нас ещё не было…. Я сказал ей на ухо, что она – явление, такая-рассякая, рассчитываю на её дружбу (с чего бы – откуда ей знать, что я чувствую, слушая её?), и она, выслушав, сделала вид, что ничего этого и не произносилось, и занялась резко чем-то другим…. Правильно, так и надо. И можно сколько угодно думать, это ли повлияло на моё пробуждение, или всё-таки зависть, ведь она оказалась более удачливой…. Возможно, она и вправду соберёт Олимпийский, ну, не буду больше об этом думать. Нелегко признаваться самому себе в том, что с музыкой я давно завязал, всё это в прошлом, знаменитым мне никогда не стать…. Ну, да, меня всегда будит исключительно зависть – так уж я устроен.
    Нет, скорее всего, это потому, что снова началась Формула, ведь зимние каникулы кончились. Правда, Ирвайн вылетел в самом начале гонки. Хотя, надо отдать ему должное, он всё делает с блеском, и даже если и вылетает, то это обычно яркий, запоминающийся и красивый вылет….
    Так…. «Яркий, красивый…» Вот оно – окончательно слетел с катушек. Давненько мы таких эпитетов не употребляли. Конечно, я зол на Ирвайна, но моё дикое настроение вполне могло возникнуть и из-за него…. Нет, тут не зависть, а восхищение – кто бы мог предположить, что я способен чем-то восхищаться?.. Да, вероятно, я и в самом деле просыпаюсь. Давно ли мне казалось, что я заигрался и потерял способность переживать за что-то ещё и мыслить здраво? Этакий просвет посреди полного мрака – это я бы почувствовал и сам, если бы мне пришло в голову всё это записывать раньше (слава Богу, не пришло!). Расчётливый, циничный… бред. А теперь – смотри-ка, оживился, втянув носом свежий и безумный весенний воздух. Отравленный воздух. И никому не верящий неудачник, полный болван, потому что ни одного шанса в жизни не использовал, потому и ставший циничным, сухим и приземлённым, глотнув этого воздуха, замахал хвостом….
    Сам не ожидал, что способен на такой подвиг – из-за Формулы вскочить в выходной в шесть утра…. Всё равно же Ирвайн вылетел – не видать ему теперь чемпионства, не то, что в прошлом году…. Но ведь я это не всерьёз – болельщиков полно, это можно понять, даже Вера…. Да, Вера тоже проснулась в шесть утра, чтобы узнать, что её Алези тоже вылетел – ну, ей срывает крышу, стоит ей только о нём услышать. Говорит, до четырёх утра уснуть не могла, читала Стругацких.
    - А, «счастье для всех и даром, и пусть никто не уйдёт обделённым»? – блеснул я остроумием, вовремя ввернув цитату.
    - Нет, там о чудесах, которые могут принести вред…. Могут ли они, в таком случае, считаться чудесами? Меня в последнее время волнует этот вопрос…. Три раза перечитывала этот абзац, пока не поняла – всё, хватит.
    Это игра, для тех, кто не понял. Словесная полемика, ирония, искусство ведения беседы, демонстрация друг другу неслабого интеллекта – да, это игра. Но мы заигрались – а вот насколько, это вопрос. Попытка оценить всё объективно и с помощью одного рассудка мне в очередной раз не удалась. Вера утверждает, что с помощью рассудка я не пойму этого никогда.

    Да, мы заигрались всерьёз, и даже не заметили, что уже не играем. И раньше мы не знали, что начинаем какую-то игру, да и зачем? И кто мы друг другу? И к чему все эти эксперименты?
    От вопросов, которые вечно задаются самому себе, я частенько оказываюсь в тупике. Лучший вариант – не думать, ведь знания, как известно, приумножают скорбь. Однако я убеждён, что нет бога, кроме Фрейда, и я – один из пророков его….
     Не думать уже не получается. Более того, как я ни стараюсь, я не могу оставить сей патетический тон и перейти на обычный, иронический. В самом деле, надо иметь смелость довести это до конца, и признать, что…. Признать что?
    Игра родилась из воздуха, возникла из ниоткуда, но прежде было убеждение, что именно здесь, именно с нами…. И правил тоже не было, и рамки к чёрту, и мы верили, что свободны. А потом границы очертились сами собой. С разных сторон, и вокруг нас, и между нами. Для всех, кроме нас двоих, это странные отношения. А наши рамки и грани – сделать всё возможное, чтобы их не иметь. Как долго мы продержимся, неизвестно…. Уф, начало всегда самое сложное – о, я понимаю, понять сразу всё, что происходит, проблематично.
    - Как я устала играть! Ненавижу игры… - призналась однажды Вера. Она одна умеет так сказать – тихо и выразительно, но я чувствую её слова всей кожей.
    - Кто же тебя заставляет? – попытался я удивиться, и её красноречивый взгляд мгновенно заставил меня заткнуться.

    Как возникли правила? Они не оглашены официально, но мы связаны ими, как некими обязательствами. О, всё очень просто – думаю, Вера подозревает, что я, в конце концов, напишу брошюру о воспитании молодёжи, или (в чём я сам уверен наперекор всему, и обстоятельствам в том числе), бросив вызов самому графу Калиостро, шикарную и мудрую вещь, озаглавленную

                Трактат о том, как понравиться девушке.
    Дабы придать произведению доступную форму, разобьём его на пункты и проиллюстрируем наглядными примерами из личного жизненного опыта, подобно Карнеги, чья типично американская логика для нашей очумелой страны не подходит, следовательно, сделаем всё в несколько адаптированном для наших условий виде. Но довольно красивых и туманных фраз, в коих я и без того преуспел – перейдём к главному.
    Пункт 1. Самое главное – узнать то, что её раздражает, и никогда этого не делать. Хотя бы сначала, когда вы ещё едва знакомы. Если время упущено, внимание её можно потерять навсегда. Мне было проще – Вера постоянно об этом говорила, и я делал всё, чтобы этого избежать и не вызвать её недовольство. А что обычно раздражает? Когда лезут в её личную жизнь, задают глупые вопросы, берут без спросу вещи, принадлежащие ей и только ей, навязываются, лапают…. Ну, насчёт «лапают» мы выяснили сразу:
    - Со мной тебе повезло. Я… э-э… в некотором роде… не такой, как все прочие. Я смотрю на девушек, как на произведения искусства, красивые, но холодные…. У меня они не вызывают никаких эмоций.
    Вот и правило, которое я сам для себя придумал, чтобы оправдать свою неосведомлённость… тьфу, невинность. Из этого вытекает
    Пункт 2. Необходимо наличие некоего надлома, который вызывает – нет, только не жалость! – интерес. Не спорю, это глупо – заставит Веру поверить в то, что я не той ориентации, но зато она могла доверять мне и общаться на равных. Она была уверена в том, что в прошлом я пережил драму – что ж, это сыграло мне на пользу.
    Пункт 3. О, конечно! Надо учиться говорить. Но говорить не что попало и что в голову пришло, а всерьёз овладевать риторикой, красиво строить фразы, вворачивая приятно звучащие слова и блистать эрудицией. Порой это вызывает целую гамму чувств, вплоть до оргазма. Это умение приходит с годами, далеко не сразу пришёл к этому и я, и я считаю, что с помощью слов (см. выше) можно добиться всего. Вера сейчас в это не верит, но раньше, я уверен, ей понравилось именно моё умение выразить себя в разговоре. Правда, когда мы познакомились, я и двух слов связать не мог, был скромен и больше молчал. Сейчас трудно сказать, что именно вызвало огонь.
    Пункт 4. Участие следует сочетать с полным равнодушием, причём второе, естественно, надо применять раньше первого, а уже потом убрать совершенно – даже если играть уже невозможно. Но то, что тебя действительно волнует и тревожит, лучше скрывать, из чего следует
    Пункт 5. Лучше быть сдержанным, показав раньше, на какую эмоциональность и страсти способен. И помнить, что лицо – это маска, и никогда нельзя его терять, даже если она сообщает, что она не одинока, у неё есть бой-френд, который сейчас служит, которого она любит и ни на кого не променяет. Нужно держаться и
    Пункт 6. Порой можно и слегка приврать, сочетая это с полной откровенностью. Особенно если нужно что-то проверить, если дело касается чувств. Если знать, на какие результаты можно рассчитывать, и не перегибать палку. Особенно если она начинает подозревать, что ты не всегда говоришь то, что думаешь (странная мысль!). Однажды Вера мне так и сказала:
    - Знаешь, ты – мастер по вешанию на уши лапши. Зачем говорить, если ты так не думаешь?
    - Ты уверена?
    - Абсолютно. К тому же, многое можно увидеть на лице, но не всё и не всегда.
    Пункт 7. Как только начинаешь становиться предсказуемым, ты скучен, и скоро о тебе забудут. Это верный знак. Во всяком случае, так считает Вера.
    Конечно, надо ещё контролировать ситуацию, не забываться и, главное, играть, играть и ещё раз играть, раз уж всё так…. Правила определены, и ещё некоторые определятся в процессе. Для меня этот процесс куда важнее, чем результат, отсюда
    Пункт 8. Даже если знаешь, что результат у тебя в руках, оттягивай его до последнего, смакуй, отсрочь его ещё чуть-чуть, если можешь.
    - Ты как Шерлок Холмс – чем дальше цель, тем интереснее, да? – однажды в сердцах сказала Вера.
    Но в этой отсрочке, равно как и в самой игре, есть своя польза и своя прелесть, следовательно,
    Пункт 9. Твой партнёр по игре должен быть тебя достоин. Должен уметь оценить твои старания, красноречие, ум, остроумие, привлекательность, понять также и дешёвый понт – в общем, всё понимать и трепетать от сознания того, что всё это – для неё, чтобы она смеялась и плакала. А чтобы это осознать, она должна созреть, немного вырасти, захотеть понять это и почувствовать, что…. Это главное – подготовить, настроить, чтобы мы звучали в унисон. Этот процесс очень трудоёмкий, для терпеливых, но результат того стоит. Когда мы познакомились, мне было двадцать один, а ей – восемнадцать. Что она видела, что знала? Теперь она и сама признаёт, что ничего.
    Да, все усилия оправдывают себя.
    Пункт 10. Неплохо бы, удивляя её, увидеть, как на самые простые вещи она реагирует так, словно это – радостный нервный срыв, то есть так, что всё это затрагивает её лично, что её это волнует. А раз волнует, это уже серьёзно. Когда она – на грани, и имеет силы в этом признаться.
    В общем, таких пунктов могло бы быть сколько угодно, если бы… Вера не опровергла их одной фразой:
    - Рассудком это не понять, и от ума это не зависит. Тут главное – почувствовать, твоё это или нет, ведь это или есть, или нет, его нельзя вызвать или придумать. И если в первые десять минут разговора я это не чувствую, то всё, это уже не то…. И ещё надо посмотреть в глаза. Всё…. Тут я вообще никогда не ошибаюсь.
    Вот и весь сказ. И все пункты летят ко всем чертям. Коту под хвост твой трактат, Казанова доморощенный. С помощью одного разума формулу любви не вывести, Калиостро хренов. Хотя ты же всё равно будешь до последнего утверждать, что это можно, и что все твои теории верны, не так ли? Подключились чувства, стали серьёзнее, чем ты думал, и задавили тебя совсем, не правда ли? И теперь ты лежишь под ними, как под толщей снега, и пытаешься пошевелить руками-ногами, как безумный, повторяя одно и то же имя….
    Да, для меня написать трактат – такой же абсурд, как побрить шубу. Придурок.

    - Знаешь, был такой Великий Инквизитор один – он ставил опыты на друзьях, близких, а потом – и на самом себе….
    Мне не понравился её тон.
    - Я не понимаю, какой имеет отношение это всё….
    - Самое прямое. И мне очень жаль, если ты этого действительно не понимаешь.
    Эксперименты? Наверное, да. Инквизитор? Конечно. Не гомик же, в самом деле – они другие, и ведут себя иначе. Это ясно и ей. Но ей нужен смысл в словах, а мне нужны слова ради слов, благозвучные, тревожащие, странные…. И это всё. Да, это моя очередная игра. Зачем мне смысл? Зачем ей? Да, иногда я устаю играть, но это затягивает.
    Допустим, это так. Допустим, не крашусь и не ношу женское бельё, но зато я умею иногда так грустно и безнадёжно взглянуть вслед кому-то другому, что даже вырываю у неё непроизвольное:
    - Прекрати так смотреть….
    Это – в её голосе. На самом деле она говорит:
    - Не смотри так….
    Сознательно между собой поставили эту стену. Не касаться друг друга, хотя все друзья так делают. Только бить словами. Ещё она умеет так посмотреть, что я…. Нет, я никогда не смотрю ей прямо в глаза. Куда угодно, только не на неё. Отшучиваюсь. Конечно, я знаю, что достаточно одного прямого взгляда – и конец. Конец игры.
    Вера любит повторять – наверное, от безысходности того положения, в которое мы сами себя загнали:
    - Интересно, чем всё это кончится….

    Она не любит Земфиру. Впрочем, мы никогда не понимали и не разделяли интересов друг друга, с чем, в общем, смирились уже давно. До сих пор нам непонятно одно – что же удерживает нас вместе? Нет ответа.
    - Что ты в ней нашёл?
    А как объяснить, что она – это зеркало, это как вторая половина меня?
    - Я не ожидал, что меня ещё сможет что-то настолько потрясти.
    - Ну, хоть что-то, - соглашается она не без грусти. – Меня вот уже ничего не радует, мне абсолютно всё равно. Мне никто не нужен.
    - И потому это печально?
    - Нет, наоборот, это радует – хватило мне уже проблем, а теперь их нет…. Теперь я живу только для себя.
    - Ага, и поэтому тебе печально. Точно.
    Всё равно не согласится. Просто из чувства противоречия.
    - Представляешь, Земфира меня настолько потрясла, что я даже решил бросить всё и пойти на её концерт….
    - Представляю – именно поэтому я и удивлена.
    Сумасшедшая эта девушка, с тем самым чувством обречённости и ярости в глазах, которое зовётся печатью рок-н-ролла и символом кратковременности. Что-то подсказывало мне, что ей отмерян недолгий век…. Дай бог, чтобы я ошибался…. Как это объяснить Вере? Рок-н-ролл никогда не был частью её жизни. Кажется, между нами целая пропасть, а не разница в три года….
    Пришёл домой, плюхнулся на диван – теперь мы имеем нового президента Путина (сожалею, Вера не понимает мои попытки вруба в политику), вдобавок Ирвайн снова вылетел.
    Нет, не в этой жизни…. Кого я хочу обмануть? Мы обречены и знаем это…. Да, но на что?
    Я пытался не верить в судьбу, считал, что всё в силах тебя самого, но ведь случайные поступки, в сущности, и есть судьба…. И мы сожгли все мосты. Если бы в этом был какой-то смысл….
    Все ставят диагноз, стоит им лишь увидеть нас вместе, хотя мы всячески пытаемся сохранить дистанцию, подчеркнуть её намеренно. По глазам, что ли, заметно – не понимаю. Но ведь мы не вместе, и, значит, они ошибаются – диагноз, безусловно, есть, но он неверен.

    Я сбрендил окончательно после того, как Сергей Доренко пригласил Земфиру к себе в студию. Вместо политиков. Вместо обычного злобствования они говорили о музыке, как обычные нормальные люди. Наконец-то свой шикарный тембр голоса он применил в мирных целях. А сбрендил я оттого, что мне нравятся оба, и тут увидеть их сразу вместе…. Это слишком. Похоже, я становлюсь чересчур нервным и впечатлительным.
    Она пришла в строгой чёрной рубашке и даже не удосужилась накраситься. Писать песни она стала всего два года назад после того, как устала четыре года петь по ресторанам, и пошла работать на радио, причём не на бумаге, а на компьютере. Прекрасно – я думал, это у неё давно, и она, как и я, копит тетради в ящиках стола…. Конечно, настолько старомоден только я один. У меня странное чувство, что она – мой двойник, только более удачливый…. Нет, я – словно её тень. Да. Очень точно сказано. Как Нарцисс, влюбился в своё отражение.
    Вера знает, что я люблю Доренко, которого она терпеть не может. Если она узнает о том, как я отношусь к Земфире, моя сказка про гея развеется, как дым. Впрочем, это не считается. Я шёл по её пути столько лет, но повезло больше ей – что ж…. Любовь-зависть, как обычно. Не знаю, что больше.
    Она-таки собрала Олимпийский, вызвав ажиотаж – даже мест не хватило. И дай-то Бог, чтобы она вынесла бремя этой славы или, увы, не…. Не буду. Накаркаю. Эту обречённость в глазах я слишком хорошо знаю.
    Рок-н-ролл = фатальность. Я уже вырос, но всё так же помешан на музыке. Я всё ещё чувствую утерянную страсть, но уже не в своей музыке. Она кончилась, когда я потерял веру…. Когда встретил Веру, может быть. И всё ещё не могу осознать то, что я никогда не стану музыкантом, никогда не прославлюсь, и сдохну в обыденности и рутине. Так что это зависть, конечно.

    Беда изначально была в том, что я знал, что на неё действует больше всего.
    - Да, никто никогда не сможет так играть на моих слабостях… - произнесла однажды Вера, смертельно побледнев. И добавила, что знания преумножают скорбь.
    - Почему? – сделал я глаза – типа, очень удивился, и всё такое.
    - Потому что каждый день я узнаю что-то новое.
    Очередной упрёк. И это – после того, как я медленно, со смаком и методично, в стиле Доренко, рассказывал, как я не люблю, когда в моих мыслях смятение и всё то, что это смятение вызывает.
    - Могу делать всё, что угодно, лишь бы это не отражалось на мозгах…. Чтобы всё было аккуратно разложено по полочкам, упорядочено…. Это главное, по-моему. Я выбрал рациональный путь познания. Всё можно объяснить разумом….
    - Нет. Не всё.
    Она, как и все женщины, живёт чувствами и эмоциями, которые, правда, она выплёскивает очень редко, когда её что-то шокирует. Или кто-то (я). Но она не по-женски практична, хотя всерьёз считает, что все лучшие поступки в своей жизни она совершила, не планируя и не обдумывая.
    Раньше – одно время – она думала, что влюблена в меня, даже пыталась об этом сказать. Потом поняла, что бесполезно, что меня этим не проймёшь. Что моя эрогенная зона – мозг. Я сам признавался. Но потом и моя система дала сбой. Я решил, что влюблён в неё, всё забросил, не мог думать ни о чём…. Она сказала, что всё верно, что земля круглая. Научилась цинизму, которого раньше не было, впитала всё, что я ей давал. Овладела искусством противостоять мне, порой ставит меня в тупик, и я теряюсь. Реакция стала лучше – уже не лёгкое покраснение ушей, оцепенение и слёзы (я часто бывал жесток, но и она мне потом отомстила), а прямая атака, всё идёт без подготовки и сразу. Лучшая защита – нападение. Стоит мне начать:
    - А вот моя бывшая подруга (друг)…
    Она тут же парировала:
    - Знаешь, мой тоже…. Как вспомню, как с ума вместе сходили…. Представляешь, приехал и говорит: пошли купаться? Это в четырнадцать-то градусов! Я говорю: ну, пошли…. Настороженно так. Ну, мы и пошли…. Сейчас вспомнить страшно, а раньше это была норма. Теперь я бы так не смогла, хотя…. Смогла бы, но ощущения были бы несколько иные.
    И я раньше чувствовал свою вину из-за того, что она бросила его из-за меня (хотя она говорит, что сама так решила, и что это было не то, и что она ошибалась, и он уже стал предъявлять какие-то права), а теперь…. Представляю, что она была с тем, другим, пусть даже и не близка…. Но тогда меня ещё не было в её жизни. Но это только мне странно….

    - Ну, если говорить о вашем творчестве…. Вы ведь сами пишете и тексты, и музыку?
    - Да.
    - И вам нравится больше внимания уделять текстам или музыке?
    - Да, знаете, мне неудобно говорить о собственном творчестве…. Поверьте, мне неловко…. Ну, было только три приличных текста – в первом альбоме это «Девочка-Скандал».
    - Там лексикография необычная, да?
    - Да, я пыталась сделать нечто со словами…. Но ведь вокалу тоже надо уделять внимание.
    - А вот «Ариведерчи» - это же…. Я, когда её в первый раз услышал, сразу понял, что это. Вы, наверное, и сами не поняли, а я сразу уяснил ваше будущее.
    - Я эту песню за два часа написала, в самолёте….
    - Мои дочери слушают, воспитываются на вашей музыке…. Так что вам, наверное, странно, что я, в мои годы….
    - Хм, дело в том, что я не знаю, сколько вам лет, и….
    - Но это удивительные песни – это о судьбе подростка, не принимающего тот мир, в который он попал…. Вы же разительно отличаетесь ото всех этих московских звёзд…. Это нарочно вами подчёркивается?
    - Да нет, я веду себя абсолютно естественно, мне и стилист не нужен – мне даже не приходит в голову воспользоваться его услугами…. Я действительно отличаюсь от них, потому что я такая, какая есть на самом деле. Я не знаю их правил, не слежу за их творчеством, поэтому и не играю в их игры.
    - Понятно. А то я всегда думал, что в Москве две мафии – Пугачёвой и Кобзона….
    - Ну, в общем, да.
    - И они вас недолюбливают, не принимают, и….
    - Да и я тоже, это взаимно, я с ними не имею никаких дел.
    - Ага, это понятно…. Ну, у вас-то в Уфе вас, наверное, считают национальным героем?
    - Нет, у нас один национальный герой – это Салават Юлаев….
    Доренко искренен, кажется, никогда в жизни он ещё не улыбался с экрана так тепло…. Он совсем растаял, то есть оттаял. Земфира казалась абсолютно спокойной – ей было плевать, что это – скандальный политический обозреватель, и это, в общем, политическая передача. Они на равных говорили о музыке. О старой, на которой росли, и о новой. Ей тоже двадцать четыре, и у неё мои глаза, мои страсти….
    - А как в эфире появилась ваша первая песня?
    - Я работала на радио, там все что-то писали, и я написала сорок-пятьдесят песен, вгоняла их в компьютер, потом это слушали друзья, однажды спросили, можно ли отнести их куда-то там на студию. Я сказала «да», но не больше трёх, потому что если это не то, то больше лучше и не слушать – это бесполезно…. Потом попросили принести ещё материал, потом пригласили на запись.
    - А скажите, вы пишете о себе в своих песнях? Меня совершенно потрясли ваши тексты….
    - Да, но я бы сказала, что я их пишу для себя.
    - Вы давно живёте в Москве?
    - Уже год, и я её, в общем, принимаю….
    Я смотрел и чувствовал, как я тихо схожу с ума от них обоих….

    - Послушай, у меня две новости – хорошая и плохая. Хорошая – это….
    - Нет, начни лучше с плохой, а то….
    - Хорошая – это….
    - Ну, пожалуйста!
    - Нет – так изменится вся логика.
    - Ну, нет, ну….
    - Хорошая – я сильно увлёкся, а плохая – я увлёкся Земфирой.
    - М-да.
    - Ты же знаешь, мне это не свойственно, а тут вот…. Я просто оглушён.
    - Ты, наверное, ляпнул как-то вслух, а тут зарекаться не стоит…. Я тоже как-то сказала: да чтобы я с кем-то, особенно с…. И тут же получила.
    - Нет, я не говорил ничего такого.
    - А я вот, как дура, наравне с тринадцатилетними болею за «Милан» и хожу в шарфике…. Вот наказание!
    - Не слишком утешает.
    - Ты же знаешь, я утешать не умею. Даже сочувствовать (и ты знаешь, кому я обязана этим).
    - Да…. Только издеваться (ну, прямо как я)…. А тебе она не нравится?
    - Слава Богу, нет.
    - Странно – это ведь сейчас модно…. А, интересно знать, почему? Она ведь абсолютно искренне себя ведёт.
    - Понимаешь, меня это уже не волнует.
    - Да? Давно ли ты говорила о том, как важна искренность…. А она правдива.
    - Правда, я уже устала от этого, и мне не важно уже, кто правдив, а кто нет. Но мне она не нравится, и с этим уже ничего не поделаешь….
    - Конечно, если её немного подкрасить, придать ей презентабельный вид….
    - Да при чём тут это? Мне не нравятся её тексты.
    - Почему? Она же откровенна….
    - Слишком. В этом всё дело. Об этом можно иногда подумать, или на набережной посидеть одной со своими мыслями под дождиком, как я…. А орать об этом со сцены на всю страну….
    - Но ведь это же искусство! Раскрепощённость в искусстве – это самое ценное.
    - Не для меня. Она хоть видит, для кого она так выворачивает себя наизнанку? Посмотрела бы хоть раз в зал, кто на неё ходит….
    - Может, это нужно ей самой?
    - Я уже высказала своё мнение. Мне это не нравится.
    - А я на неё смотрю, как в зеркало…. Нарциссизм чистой воды. Только ей больше повезло.
    - Ты уверен? По-моему, повезло больше тебе, что ты с этим не столкнулся.
    - Нет…. Это – как шанс вернуть свою молодость…. Я – такой же.
    - Нет. Чтобы быть ею, нужно быть достаточно чокнутым….
    - Да? – я уязвлён. – Что ж, возможно. Понимаешь, я увлечён так, что собираюсь на её концерт, хотя я не люблю больших скоплений народа.
    - Сходи – довольствуйся тем, что дают.
    - Нет, но это ведь интимный процесс, а там так много народа….
    - Всё ясно – тебе не хочется её ни с кем делить, а так, получается, она принадлежит всем….
    - Конечно.
    - Учись довольствоваться малым.
    - Нет.
    - Ну, смотри сам….

    Я сам, чтобы игра была интереснее, установил некоторые барьеры. Когда она делала откровенные попытки поговорить обо всём серьёзно, я давал ей понять всю несостоятельность её намерений:
    - Ты ещё маленькая и многого не понимаешь.
    - А ты намного ли старше?
    - Ты несовершеннолетняя. По европейским масштабам совершеннолетие наступает в двадцать один, и это мудро – не то, что в шестнадцать, когда мало что понимаешь….
    Она это уяснила, и до поры до времени избегала об этом говорить. Затем, когда она всё же стала совершеннолетней, ей снова стало непонятно, что же на этот раз, ведь всё это время она усиленно набирала знания, чтобы её уровень сравнялся, наконец, с моим.
    «Ну, и что же нам мешает теперь?» - красноречиво говорил её взгляд.
    В очередной раз ошарашив меня приобретённой эрудицией и иронией, она снова дарит мне такой взгляд – ну, мол, оцени.
    - Да, - говорю, - ты знаешь многое, но не всё.
    - Но всё знать невозможно, - парирует она.
    - Да, это понятно….
    Она опускает голову так, чтобы не было видно глаз.
    - Не спорю, ты разумна не по годам… но этого мало.
    Она внимательно смотрит на меня и мгновенно находит предлог, чтобы уйти.
    Она прекрасно понимает, что я пытаюсь максимально отдалить момент, хотя всё ведь и так ясно. Но я сам хочу, чтобы было интереснее. Она не согласна, но принимает правила просто потому, что сама сказать не может – думает, что так потеряет меня.
    Она верит в судьбу и считает, что в нужный момент все события будут происходить так, чтобы сблизить нас окончательно. Или нет. А от нас, мол, тут ничего не зависит. Я же, наоборот, считаю, что тут только мы можем что-то изменить, когда и как нам угодно. Вмешаться может только случай.
    - А разве случай не определяет судьба? Кто нам посылает случай? – интересуется Вера.
    - Вообще, да… - почти сдаюсь я.

    Земфира Рамазанова родилась двадцать шестого августа семьдесят шестого года – таким образом, оказалось, что она младше меня на год, хотя я, признаться, думал, что мы – ровесники, и она чуть постарше. Она из Уфы, башкирка. Её любимый писатель – Набоков, любимая певица – ну, та, что она иногда слушает – Аланис Мориссет. Много курит. У неё скандальная репутация – она слывёт хулиганкой и может покусать. Она всегда знала, что станет звездой, потому что она родилась ею – возможно, поэтому внешне не кажется, что она ошеломлена внезапно свалившейся на неё популярностью – даже наоборот, будто бы это – нечто само собой разумеющееся. Её старший братец открыл мир музыки – от «Куин» до «Кино» - мол, это участь всех младших сестёр, имеющих старших братьев.
    Она хочет несколько сбавить обороты, потому что слишком напряжённый график, и всё свободное время будет накапливать впечатления, то есть просто созерцать. Неважно, где, и неважно, что. Сперва она снималась только в тёмных очках – наверное, для пущей таинственности.
    Она недовольна своими клипами – вроде как не везло с режиссёрами. И кончилось тем, что она решила снимать сама – и за режиссёра, и за оператора, поскольку по части свежих идей ей нет равных, хотя пока её операторские работы ограничиваются съёмками праздников в семейном кругу – «Мама, посмотри в камеру!». И первый клип на редкость удачный – «Искала».
    На её концерты ходит весь бомонд – от Макаревича до молодых звёздочек, и все в восторге. И, наконец, перестали её сравнивать со всеми прочими рок-девушками от Агузаровой до Янки – ни на кого она не похожа. И я, наконец, понял, почему. Её тексты, безусловно, женские, да, но они подаются, как мужские. И энергетика, и манера исполнения, и голос, и музыка, и внешность. Вот ключ, потому что она – девочка-мальчик, тогда как остальные были девочко-девушками или девушко-женщинами.
    Поэтому я не перестану (пусть это и бред) повторять, как мы похожи. Я чувствую себя её бледным отражением, правда, с иной судьбой, как в индийских фильмах. И эта похожесть для меня очевидна больше, чем для кого-либо. Это жутко. Особенно если учесть внешнее сходство и сходство музыки (мою музыку, правда, мало кто слышал, но теперь делать что-то бесполезно: скажут – плагиат, и не докажешь, что я начал писать свои песни на восемь лет раньше, чем она), да ещё и абсолютно шокирующие меня некоторые похожие факты нашей биографии – например, полуглухота на одно ухо. Правда, операция мне грозила, но я счастливо её избежал, а вот ей действительно долбили голову, и на больничной койке она написала свои «Ракеты» (а первая её песня в эфире – это «СПИД»). И теперь она очень слабо слышит тем же ухом, что и я – ей даже один динамик делают громче другого.
    Короче, я – её брат-близнец или отражение. Порой так и хочется приколоться над собой:
    - Здравствуйте! Меня зовут Земфир… в шоколаде. Такая фишка…. Фффф-у-у-у-у… (сигаретный дым изо рта). Был такой… случай.
    Ирвайн приехал только седьмым – это после вице-чемпионства! Я расстроен.
    Хм, в своей тусовке её кличут Зёмой. Уф-ф…. Однако же она стала завсегдатаем модных бутиков – я полагаю, не только московских, раз уж её творчество подсознательно напоминает занимательную географию. Все эти «куплю за франки очки», «ариведерчи», «мама-Америка», «небо Лондона» - однозначно. Конечно, теперь денег стало до фига.
    Дибров ей подарил жёлтую электрогитару – так она её продала, говорит, играть на ней вообще невозможно, и купила не то усилитель, не то эквалайзер – короче, какую-то примочку.
    Однако с ней случилось то, чего так опасалась Вера – Земфира вышла в тираж. Но это теперь. А как всё начиналось….  Сначала от маленького кружка «врубившихся» фэнов ей досталась громадная аудитория и первые места в хит-парадах. Она стала модной певицей, и её даже обзывали «Пугачёвой 21 века». Короче, она стала массовой. И этот ажиотаж, который поднялся вдруг вокруг неё, ничего хорошего не предвещал. Хотя она ведёт себя спокойно, у неё глаза стали совершенно безумные, обалдевшие, пока предвещающие усталость. Боюсь, что звёздная болезнь её всё-таки не минует. И уже есть куча людей, которые зарабатывают на ней массу денег, раз пошла такая пьянка…. Куча менеджеров, стилистов, промоутеров, бешеный график…. Что-то мне это напоминает…. Да и сама она признаёт – да, припопсовалась совсем….
    Я часто повторял:
    - Дай Бог, чтоб хоть прожила подольше….
    - Знаешь, - ответила Вера, - я знаю, что это прозвучит жестоко, но было бы лучше, если это случится сейчас.
    Однако я, всё понимая, признаю своё поражение, присоединяюсь ко мнению всех ведущих музыкантов, что «Земфира лучше всех» и вешаю на дверь её фото.
    Сбылась её детская мечта – играть на сцене «Олимпийского», получить премию «Fuzz» и попасть на обложку «Ома».

    - Вера, угадай с трёх раз, был ли я на концерте Земфиры?
    - Думаю, что да.
    - Не-е-е-ет!
    - А что так? Билеты дорогие?
    - Да, надо было купить сигарет и билет на Земфиру. А и на то, и на другое не хватило бы.
    - И ты что, променял Земфиру на пачку сигарет?
    - А что? Для меня это – равноценные вещи совершенно….
    - Тебе вредно.
    - Ну, вредно – это не совсем то слово.
    - Тебе – вредно.
    - Что именно?
    - Значит, и то, и другое.
    Ага, молчала бы сама насчёт сигарет – она начала, вообще-то, первой, прекрасно знает, как мне больно, и как это меня бесит – ноль эмоций. Вот и я стал тоже, чтобы её взбесить. Так что теперь бесимся оба.
    На Новый год Земфиру пригласили сниматься сразу в двух передачах. Причём в одной из них она пела известный городской романс про шар голубой, в который кучу своих (наверное) слов добавила. Было здорово, конечно, но я бы выпал, если бы она спела, обыграв своё имя:
    - Старый муж, грозный муж
       Режь меня, жги меня
      Я тверда, не боюсь
      Ни ножа, ни огня…
    Вот это было бы кайфово!

    Слава Богу, Вера не пытается устраивать мне проверки, и это притом, что теперь, благодаря мне, она не доверяет никому. Хотя такая проверка была бы для меня опасной – мол, неужели я и вправду не клюну на юную привлекательную девушку? Да ей это и в голову даже не приходит. После того, как однажды мы спали вместе… м-м, ничего, если мы будем-таки касаться друг друга – иначе-то не получится… потому что больше не было места, и даже меня, всегда циничного, от одной мысли об этом уже бросило в дрожь – так легко было себя выдать. Но я отвернулся к стене и до утра не поворачивался – за этот подвиг я поплатился тем, что отлежал себе весь бок до ужаса, но зато я победил! Я доказал ей, что мне по фиг, что она меня ни капли не возбуждает, и это принципиально, хотя моё напряжение она вполне могла почувствовать и записать-таки на свой счёт победу. Вообще-то, её такие отношения интересуют меньше всего, так что…. Хотя я сам, честно говоря, не понимаю, зачем я это делал. Трудно уступить самому себе? Или это только ради продолжения игры, ради того, чтобы сохранить её доверие? Так она и теперь, вроде, не особо доверяет моей наглой и хитрой морде. И, возможно, она лишь делает вид, будто верит, что меня терзает мысль, будто я без мужиков жить не могу, а красивые девушки вызывают у меня лишь лёгкую грусть и снисходительную улыбку…. Так или иначе, никаких проявлений страсти за мной замечено не было, и мне хочется верить, что она смирилась с тем, что да, её приятель – голубой, и всё, что между нами может быть – это дружба, причём безо всякой недосказанности, ибо нечто большее невозможно и никогда не произойдёт, даже если чьё-то терпение со звоном лопнет. Даже не сомневаюсь. И хочу надеяться, что не моё.
    А Ирвайн приехал тринадцатым, потому что его механики устроили ему двадцатипятисекундный пит-стоп. А в прошлом сезоне в это же время он был лидером чемпионата, тогда как в этом…. И не собираюсь даже говорить об этом.
    Вера лазит по Интернету и распечатывает новости с сайта «Проста Пежо», а на сайте «Ягуара» ящик преступно завис. Предварительно, правда, выдав одну Эдичкину фотографию. Да, он, наверное, кормит своего «Ягуара» «Вискасом», раз тот его так любит. Чудесно….
    - Знаешь, я мечтаю, чтобы мне было двадцать шесть….
    - Зачем? Это очень много, - ужасаюсь я, ведь тогда мне будет двадцать девять, а это, по моим меркам, практически старость.
    - Почувствуете разницу….
    Это к тому, что она не откажется от своей затеи, и если сейчас я объясняю её увлечение лишь капризом и юным возрастом, то потом….
    Да, конечно, я всё понял. Действительно, таких групп, как «Земфира», полно, но только её лучше всех раскрутили. Надо было на ком-то из свежих лиц сделать большие деньги, и тут вот она подвернулась…. Кого угодно могли взять в оборот, да, а вот теперь, когда она отправилась в турне, о ней слегка подзабыли. И я тоже. И слава Богу.

    - Знаешь, я тут еду в троллейбусе, а рядом стоит дяденька, по комплекции похожий на Доренко. Ну, я глаза закрыл и млею – во фантазия разыгралась, а?.. Но всех невозможно взять домой, увы….
    - А было бы здорово! – оживилась Вера. – Ты меня с пол-оборота завёл этой идеей – была бы коммунальная квартира, чтобы все мои увлечения собрались вместе…. Клюйверт в кухонном переднике вместо официанта….
    - Ага, а тихими семейными вечерами вы бы собирались в гостиной….
    - Да, сейчас – что бы это была за гостиная – с трассой и футбольным полем?
    Мальдини, Невилл-старший, Клюйверт, пол-итальянского чемпионата, Бергер – да, ничего себе, квартирка…. Завёл? Как интересно…. Странно, что я вообще ещё способен кого-то завести.
    И как я с самого начала не почувствовал, куда это всё меня заводит? Какая-то мазохистская забава. Случалось, я говорил такие вещи, от которых бледнела и очень долго приходила в себя. И мне нравилось видеть её замешательство, приятно возбуждало то, что она переживает из-за меня, к тому же, выдавая себя с головой. Не надо было ни о чём её спрашивать – стоило ей только очень пристально на меня посмотреть, всё было ясно. И тут вдруг….
    Ну, конечно, я постоянно говорил ей, что люблю достойных соперников. Откуда же я мог знать, что она решит действовать по предложенному мною плану? Откуда же я мог знать, что это так больно? Она терзает меня, оставаясь при этом спокойной и бесстрастной. Иногда успевая заметить, как я реагирую на её слова. А никак. Мне плохо, я умираю.
    Действительно, чем дальше цель, тем интереснее. Когда она пытается сказать, что ей не всё равно, что она бы хотела, что я для неё и т. д., я невозмутимо начинаю говорить о погоде или политике. Но если….
    - Такой вчера футбол классный был….
    Я пытаюсь не терять головы и улыбаюсь:
    - О, всегда рад поговорить о настоящих мужчинах – ты же знаешь, как меня это интересует….
    - Мне никогда не нравились голубые, - ровно произносит Вера.
    - Ну, мне тоже – в том-то вся проблема, - поспешно поддакиваю я, вздыхая. Мозг лихорадочно работает – так, если она считает меня гомиком, то она только то сказала, чтобы я не обольщался на её счёт – я ей никогда не нравился.
    - Проблема не в этом… а в том, что ты всё сам понимаешь. Выбор есть всегда, а если по твоему кодексу чести поступить так, как ты в действительности хочешь, не принято, то это и вправду проблема…. Конечно, это твоё дело, я встревать не собираюсь, - торопится и она вставить фразу, чтобы отбросить все сомнения насчёт того, что она в чём-то заинтересована.
    Иногда её трудно понять. Она-то сама хоть знает, чего хочет?
    - Послушай, у меня недавно появилось стойкое убеждение, что у большинства людей две семьи, ну, как в «Осеннем марафоне» - жена и любовница. Потому что всем, в конце концов, надоедает семейная жизнь….
    - Мне их просто жаль, и я уже как-то говорила об этом. Косвенно, правда – ну, зачем напрямик высказывать очевидное? Я всегда буду свои мысли выражать в таком туманном завуалированном виде, иначе…. Иначе ты просто не захочешь меня видеть.
    А тогда случилось вот что – я развил свою мысль насчёт двух семей и неизбежной прозы в брачных отношениях и конце любви, а Вера меня удивила. Обычно насчёт бесполезности и ужасов брака она со мной соглашалась – замужества она боялась, как огня, потому что ценила свободу и считала, что если вверяешь кому-то свою жизнь, то придётся непременно чем-то жертвовать. К тому же, она испытывает страх и недоверие к официальным бумагам. Да и вообще, совместная жизнь, пусть даже и гражданским браком, не для неё.
    - Нет, встречаться можно, но пусть он живёт у себя, а я у себя….
    Какой же она ещё, в сущности, ребёнок…. Не только в этом. Во всём остальном она очень практична и решительна, несмотря на всю её скромность. И, что самое поразительное и страшное, она очень умна и проницательна. Такое сочетание непонятно, ведь так не бывает…. Увы.
    А все эти брачные страхи связаны с тем, что когда её парень сделал её предложение, став сразу делать недвусмысленные заявления, из которых она поняла, что он пытается окончательно подчинить её себе, она порвала с ним. По крайней мере, она так говорит – истинные мотивации мне неизвестны, ведь она научилась, так же, как и я, не всегда говорить то, что думает.
    И вдруг она отвечает на мою тираду:
    - Неправда это. Я сама видела счастливую пару, они прожили вместе до старости и до сих пор счастливы.
    - Кто знает….
    - Но ведь это видно! Это невозможно скрыть, и за столько лет они не утратили то чувство, которое их связывало….
    Мы в разговорах сознательно опускаем слово «любовь» - как циники или….
    - Может, показное.
    - Я знаю, что нет. Я вижу это.
    - Значит, это один случай из тысячи. Что ж, тешь себя надеждой, что тебе тоже так повезёт, всё возможно, но вероятность очень невелика. Мало кто может прожить всю жизнь с одним и тем же человеком – в конце концов, это скучно….
    - Неправда. Ты так не думаешь. Ты ведь сам в это не веришь.
    - А вот и нет – напротив, я в этом искренне убеждён.
    - Тогда я разочарована. Ты меня очень огорчил.
    - Что делать – ты с самого начала знала, что я не подарок, - призываю я на помощь всё своё обаяние. – Но таковы мои убеждения, и именно потому, что они друг другу надоедают, начинаются поиски. Особенно когда брак был заключён в очень ранней молодости.
    - Послушай, хватит нести этот бред! На самом деле ты знаешь, что бывает иначе.
    - Но огонь в конце концов потухает….
    - Значит, его и не было. Пойми ты, это или есть, или нет – ничего третьего быть просто не может. Ну, пробегает искра или нет…. Я уже говорила, у меня это возникает после первых десяти минут разговора, и если не возникло сразу, значит, этого нет и не будет никогда….
    - Всё равно всю жизнь с одним и тем же человеком мало кто может прожить – если только это не совместное сосуществование, не стесняющее обоих.
    - Ты невыносим! Прекрати!.. Всё, проедем тему.
    Ирвайн одиннадцатый. Ни одного очка в сезоне…. Просто замечательно. Земфиру спонсирует Березовский – уж не знаю, чем он объяснил свой выбор, но так, глядишь, я скоро к ней охладею. Я впервые пропустил передачу Доренко.
    Про Земфиру Вера сказала, что, мол, пусть продолжает свои откровения на всю страну, а про Доренко – ну, что, это возврат к первой стадии, на начальный этап увлечённости. Она продемонстрировала на этот раз полное безразличие и спокойствие – ей некогда, а на праздниках было так хорошо – все пили, пили – она не хотела, но её соблазнили, поэтому теперь она не будет пить-курить…. Надолго ли? Недели на две. О, да, не вопрос…. Конечно, она так занята, так занята, так, что больше говорить не может – ну, может, через пару дней…. Она прекрасно знает, как я реагирую на это.
    Во всяком случае, когда бешенство прошло, я понял, что она завела меня этим безразличием. И что меня заставило всю ночь не спать, ворочаться в постели, не зная, куда деваться от бессилия и бешенства, и стонать: «Вера…. Вера…. Ты же знаешь…. Не могу без тебя…»
    Доводил себя до исступления, терзаясь всю ночь, чтобы наутро, сделав вид, будто ничего не случилось, снова начать игру.
    Прервать всё признанием невозможно – стоит одному из нас начать, второй оборвёт его циничной бесстрастной репликой. Мы оба это знаем – по крайней мере, на данном этапе, и поэтому продолжаем играть.

    - Послушай, и тебя не остановит то, что у него куча недостатков?
    - Нет, разве это замечаешь? И потом, если уж мне кто-то нравится, то мне нравится в нём всё от кончиков ногтей на руках и, соответственно, на ногах. Неужели с тобой этого никогда не было?
    - Не было. К счастью.
    - Думаю, что к несчастью – в таком случае, мне тебя очень жаль.
    - О чём ты говоришь? Я сам за себя рад, что этого никогда со мной не случалось!
    - Только вот бывает так – если ему хорошо, то тебе обязательно плохо – бывают такие моменты, да, и не надо так проникновенно на меня смотреть.
    - Ха!
    - Чему ты удивляешься? Это – закон сохранения энергии…. Физику помнишь?
    - Нет, я не понимаю, откуда у тебя такие мысли?
    - Какие?
    - Ну, вот эти – откуда только что берётся….
    - А, ты о сохранении энергии…. Ну, меня этому научили. И не удивляйся так. Знаешь, как собаке – вот дали кость, и грызи…. Так случилось и со мной.
    - М-м-м…. Неправда это.
    - Что ж, может быть, и неправда.
    Чего-то Земфира к нам зачастила – о, да, она же теперь не Земфира, а Zемфира, типа того. Да хоть кто, но за билеты берёт бешеные деньги – от двухсот до четырёхсот, и хорошо ещё не долларов. Я понимаю, конечно, что это не она берёт, а устроители, но она-то наверняка в курсе. Что ж, когда амбиции велики, да ещё и большие деньги – мы уже проходили, что из этого может выйти. Я честно хотел пойти, но это, по-моему, слишком. Я понимаю, её безумная откровенность должна так же безумно продаваться, иначе всё теряет смысл. Как у Курта: «Юношеские порывы хорошо проданы, теперь я старый и усталый…» (Когда-то Вера говорила, что у меня играть песни Курта получаются лучше, чем у самого Курта, но это было давно). Так она уже начинает выдыхаться – трудно ставить на конвейер написание песен, особенно таких, которые некогда были до оторопи классными. Чем дальше, тем хуже будет, но будет нескоро, я надеюсь – к тому времени она успеет уже неплохо заработать, чтобы не чувствовать стыда за некачественную продукцию шоу-рынка.
    Конечно, правильно в газетах пишут – презентабельной звездой она не станет, к счастью. Она ни на кого не похожа (правда, ассоциации с Цоем одолевают, тем более, что уж больно хорошо я помню финал), и ещё она постоять за себя умеет – как что не так, сразу в глаз может заехать. Однако, не робкого десятка – и ногами здорово махать умеет. Тут, говорят, в Волгограде звукооператора побила, угробила всю аппаратуру, потому что она и так глухая на одно ухо, а ей ещё звук вырубили, и ещё она окно высадила. И за границей на полицейского набросилась, потому что он российскую звезду не признал – мол, не понял, что звезда. Короче, с кулаками полезть может, если что не так, вот что хотел сказать – я думаю, когда Вера об этом узнает, ей понравится – не знаю уж, почему, но это качество в девушках она только приветствует. Или бабой-дурой обзовёт.

    Тут что ещё… а, я вспомнил, как Земфиру пародировали в КВНе – говорят, если исполнитель подвергается пародированию в КВН, это является не только свидетельством всеобщей популярности, но и всенародной любви. Началось это всё с тех пор, как она начала выступать публично.
    Ну, скажем, пародия номер один: представляет её Мумий Тролль:
    - Пой, Земфира!
    А она:
    - Я задыхаюсь!.. – и хватается за горло. Это так её песню «Почему» обыграли. Теперь-то она задыхается от нежности перед двенадцатитысячными залами, не только в «Голливудских Ночах» - так и выдохнуться недолго.
    Ага, пародия номер два – выходит лохматый парень с сигаретой – всем известно о болезненном пристрастии юной звезды к курению. Ну, и он так, куря, говорит:
    - Здравствуйте! Меня зовут Земфир… в шоколаде. Такая фишка…. Был такой… случай.
    И запел модную «Ариведерчи», заканчивая каждые четыре строчки выразительным «Курить…», засовывая сигареты во все карманы, за уши…. Здорово.
    И вот ещё, пародия номер три. Выходит Земфира в сарафанчике – да, как настоящая, точно, и три её музыканта. Начинается проигрыш длинный – ну, всё, как полагается, песня «Синоптик» - там первое слово «хочешь». Так вот, Земфира подходит к своему гитаристу и начинает петь:
    - Хочешь?..
    Он кивает, музыка разом замолкает, и они уходят в обнимку. Ну, это круто, и всё такое….
    Чёрт, да, всё верно, я заметил, что лексикон стал, как у Бивиса и Баттхеда – Вера тоже заметила, у неё два брата заразились.
    Ирвайн вылетел – на этот раз это был шикарный и красивый вылет. Как в его ранней юности в Формуле – он хотел обогнать де ла Росу, а тот его не пустил. После финала Кубка УЕФА Вера стала фанаткой «Галатасарая» - она помешана на мусульманах, а я после финала Лиги Чемпионов втюрился по уши в «Валенсию», несмотря на то, что «Реал» был лучше. Чудный крашеный блондин Мендьета со злым расстроенным взглядом, и Фаринос, здорово смахивающий на Роби Уильямса, и ещё чудный вратарь Канисарес, и Клаудио Лопес…. Уф, это было здорово, и я тоже был раздосадован и зол, как и они – как же так, так старались, и не выиграли…. Всегда ненавидел испанский футбол, и тут так попал – что ж, любовь зла. А Вера – та футбол просто обожает, причём она признаёт, что для девушки это весьма странно, да ещё и если это дело добровольное, это вдвойне странно.
    Короче, раньше наши пристрастия сходились только в одном – мы оба обожали «Манчестер» - после этих финалов он сильно поблёк и даже не просто потускнел – полинял.

    Иногда я прихожу в полный ужас – когда-то мы понимали друг друга с полуслова, а теперь…. Мы совершенно не можем договориться. Оказывается, мы стали разными, совершенно чужими друг другу людьми. Но как и когда это могло случиться? Не можем придти к согласию ни по одному вопросу, и меня это сильно пугает.
    Она считает, что это во мне что-то меняется, и я это должен замечать и сам. А я опасаюсь, что дело в ней.
    - Нет, правда, мне интересно твоё мнение, но не факт, что я с ним соглашусь, - издевается она.
    Это я пытался сказать, что ни одна женщина не станет мечтать о том, чтобы родиться на Ближнем Востоке, и тем более, по доброй воле. Это просто способ уйти от жизни. Но она сказала, что нет. Я же добавил, что её мысли сильно изменились, но придёт день, когда появится тот, кто изменит всю её жизнь.
    Когда-то давно она ответила так:
    - И ты всерьёз в это веришь?!
    А теперь она только намекнула:
    - Ну, ты многого не знаешь – ты знаешь ровно столько, сколько тебе надо знать.
    - А, я знаю! Может быть… может, ты уже встретила такого человека, который и изменил всю твою жизнь…. Загадка.
    - Ну, это уже ближе к истине, - не менее загадочно отозвалась она.
    Но я – полный кретин, если посмел надеяться, что речь идёт обо мне. Как бы не так! Всей правды мне никогда не сообщат. И как я мог забыть, что в мире полно других людей, кроме меня….
    - Знаешь, мне нравятся юноши, начиная с двадцати шести и… ну, до пятидесяти.
    Так…. Сознательно, я думаю, отсекла отсюда меня.
    - До пятидесяти? Нет, что ты с ними будешь делать? Самый сок – до тридцати двух….
    - Ну, так, поговорить – в самый раз.
    - Поговорить?! А чего с ними говорить-то?
    - А так, если говорить о большем, то…. Понимаешь, иной раз так посмотришь – очень нравится, и хочется тут всё оставить так, как есть…. Мне кажется, что если стать ближе, то можно его испортить, поэтому достаточно только посмотреть и порадоваться.
    - Не понимаю…. А как же?..
    - Ну, мне хочется, но ему – вряд ли.
    - Что-о? Покажи мне того, кому не хочется!
    - Нет, ну…. Как только возникает такая тема, я сразу пытаюсь отдалиться, а когда мне хочется, то он сразу…. Ладно, проедем.
    - Мне совершенно это непонятно, - в недоумении пожимаю я плечами. Что за странные отношения….
    Она как-то говорила, что есть один Водолей, который звонит ей раз в два месяца, а потом исчезает, и поди его вылови, а ведь хочется. А когда она уже теряет надежду на его появление – н`а тебе, всплывает, как ни в чём не бывало – привет! Она с ним что, тоже только разговаривает?
    Нет, за гороскопами я не слежу так уж пристально, но это Скорпионье чувство собственника и ревность/вредность. Жуткие страсти под маской относительного спокойствия…. Вера говорит, что со Скорпионами ей всегда было сложно.

    Я убит и уничтожен. На этот раз причина вовсе не в Вере. Просто у Земфиры – переаншлаг. Она снова собрала полные залы.
    Почему уничтожен? Потому что на её месте мог/должен бы быть я. Она = я. Моё лицо, моя музыка, мои песни…. Мы с ней – одно. Я и рад за неё, и зол на себя – за зависть, за то, что я оказался неудачником, за то, что у меня нет её мальчишечьей энергии, исступления такого дикого в глазах – «а, всё равно один раз живём, так что гори оно всё синим пламенем!..» Это то, за что я когда-то любил Костю Кинчева – теперь в его глазах только пустота и усталость. Конечно, Вера опять понимающе заметит, что это – ни что иное, как желание, чтобы Земфира принадлежала только мне одному. Ан нет – она уже собственность народа…. Она на самом деле для меня – как зеркало: втайне мечтая разбить, любуюсь своим отражением, малейшим изменением лица…. Это уже было – большая повесть под названием Зависть. Никто не знает, каким это чувство является для меня двигателем. Это странно, но это 0 только моё, сокровенное. Я должен пережить и это.
    Что ж, попробую быть беспристрастным и объективным, раз так – написали, что на билеты был повышенный спрос, а я что-то не заметил. Я бы тоже понял, если бы не деньги. А безбилетных было полно, и все они сидели вокруг Дворца. Получить автограф казалось просто чудом, и все были в диком восторге, и все пели её песни вместе с ней. Хором. Это могли быть мои песни и мой концерт – никогда не перестану об этом думать. Я только всё больше и больше укрепляюсь в мысли, что она – мой двойник. «Неизвестно, кому из вас больше повезло»? Почему, очень даже известно. Я этим жил, и я был бы счастлив жить безоглядной, сумасшедшей жизнью музыканта, иметь возможность так безумно самовыражаться – отдавать, видеть эффект от этого. Я отдал бы все годы своего теперешнего бессмысленного прозябания за минуту такой жизни. Я знал, чего хотел все эти годы, и я знаю, что потерял. И я боюсь, что однажды с утра передадут, что она погибла в очередной автокатастрофе, и я буду рыдать вместе со всей страной, и в то же время знать, что вот теперь она будет у каждого одна, своя, и каждому будет гораздо спокойнее. И никто не удивится – скорее, будет удивительно, если тут всё кончится хорошо, потому что это будет слишком хорошо. Так просто не бывает.
    Что там ещё было? А, цветы, записочки – причём цветы корзинами, почётные гости-мажоры, полубезумные фэны…. Всё, как обычно, как у всех. Только, говорят, такого количества народа давненько не было ни на одном концерте. И ей даже не было нужды наряжаться – вполне домашние белые широкие брюки и потёртая чёрная размахайка. Как будто она и не звезда вовсе, а девчонка с улицы, и про модный кожаный плащик от Гуччи все как-то подзабыли. Говорят, у неё подружка есть, которая от неё ни на шаг не отходит – что ж, вполне вероятно, потому что Земфира больше на мальчика похожа. Интересно, это – попытка раздуть очередной скандал, или как? Она сама эти слухи, конечно, опровергает, но девица эта, Настя, жутко нервничает и ревнует. Ну, да, красивая жизнь, «Мерседес» с тёмными стёклами…. М-да. Очень напоминает «прощай, девочка-скандал, здравствуй, миллионерша». И с девочкой-зверем тоже, Земфира, придётся завязать – об этом продюсеры и менеджеры. А там, глядишь, и проблемы начнутся – как урвать два миллиона там, где предлагают один – ну, это грустно.
    Думаю, об истории Земфиры Рамазановой можно книжку написать – «Как выгодно продать свой талант». Да, безусловно, сама она будет злиться и протестовать, конечно, она не хотела никому свои искренние переживания продавать (но если уж продавать, то это ведь не что-нибудь, а своё самое сокровенное, интимное – так задорого!), просто так получилось…. Но ведь она приняла эту перемену, и ей нравится пожинать плоды своей популярности – она оттягивается на полную катушку и пользуется славой по максимуму, вместе с тем внешне как будто она остаётся прежней – но это только кажется ей самой. Здорово, великолепно…. Плавный переход из рок-н-ролла в попсу – незаметный переход…. А там и от искренности недалеко до скатывания к штампованию хитов – и задыхаться от нежности больше не придётся. Хотя её энтузиазм пока ещё не иссяк – конечно, молодая ещё, ранняя….
    Хорошо бы я ошибался, но со мной многие согласны. И глаза у неё становятся не просто с огоньком – порой там проглядывает какое-то безумие, тоска, жуткая грусть…. Она говорит, что сейчас, с приходом славы, почти всех друзей растеряла…. Всё это напоминает Курта…. Да, похожесть во многом, но он презирал мэйнстрим и никогда не скатывался до него, а она кажется, ничего не имеет против…. Интересно, слабо ей выпустить что-нибудь экстремальное в противовес уже сложившемуся мнению? Башкирские народные песни, скажем, под гитару – у неё же классно получается…. Ну, ладно, поживём – увидим.

    - Знаешь, я просто принимаю это как данность – уже не пытаюсь дать этому определение, причислить себя к какой-то там категории…. Это просто есть, и всё тут, - смирилась она. – Это ведь как – или есть, или нет. Или чувствуешь импульс сразу, или не почувствуешь никогда….
    Нет, Вера, ты во мне ошиблась – за те первые десять минут общения ты вряд ли уловила то, что знаешь обо мне теперь…. К тому же, помнишь, ты первая подошла ко мне – то есть села в мой угол, и то, что ты сказала, прозвучало совершенно естественно, словно ты делала это всегда:
    - Ты не против, если я тут посижу?
    А я был страшно занят, но что-то буркнул вроде «нет, конечно». Через неделю она уже сидела в моём углу за соседним столом. Для меня это всё было загадкой, да и для неё самой, как оказалось, тоже. Раньше она никогда сама не проявляла инициативу при знакомстве.
    - И ещё…. Это никогда нельзя успокоить, утолить до конца…. Ну, как это объяснить? Вот ты пьёшь, скажем, спиртное, но ведь пить всё равно хочется – утолить жажду до конца невозможно…. Так и тут – всё мало, мало…. Никогда не бывает достаточно.
    - Да переселись ты к нему, и всё! – не выдерживаю я.
    - Нет, это не совсем то…. Не то это. Это уже чересчур. Ну, варианты возможны, конечно, выбор есть всегда, но некоторые вещи просто не хочется произносить, иначе всё станет очевидным. Так что гораздо лучше всё завуалировать, вот как сейчас, и не форсировать события…. Может быть, когда-нибудь, если повезёт….
    Конечно, ей не надо самовыражаться, потому что она считает себя самодостаточной. А что делать мне? Я не могу провести остаток жизни в бездействии…. Я могу перевернуть мир, но где взять рычаг к моей точке опоры? Лучше уж думать, что мне всего лишь не повезло.
    Придумал! Земфире надо уже не Zемфирой  называться, а вот так - $емфира. О! Чем не имя с афиши?! (А, да, это всё моя зависть и злорадство – да, гадкий я, пра-а-ативный…)
    О`кей, хватит – пойду-ка открою для себя баиньки….

    Ага, по ТВ Дэцл – такой пятнадцатилетний мальчик в бандане, который хип-хоп поёт. Примерно так:
    - Кто ты, кто ты? А? Кто ты, кто ты? А?
    Этакий современный вариант Кости Кинчева. Надо же, во всех хит-парадах на первых местах…. Нет, ну, вообще, я, наверное, старомоден – я не люблю ни хип-хопа, ни рэпа – может, возраст уже не тот – ну, кроме разве что Эминема. Тот крут, хоть и белый (это ведь типично негритянский стиль). А Костя Кинчев – всё, он в религию подался. Взгляд тусклый, погасший…. Конечно, это уже не тот подвижный, пластичный и наглый юноша, завораживающий сексуальной энергетикой, который не менее нагло в своё время заявлял:
    - Ка-а-а-а-а мне-е-е-е-е!!!
    М-м, нет, это уже совсем другая история. Если уж говорить о настоящей музыке, то разговора о Земфире не избежать, причём говорить придётся о ней и только о ней, потому что больше не о ком. И хотя заголовки газет Питера уже не пестрят замечаниями и цитатами, а также выразительными фотками уфимской дивы, я ещё под впечатлением от её выступления на «Максидроме». Она там сделала всех! Потому что была не только на голову выше… не просто. Концерт был живой, и все прочие «Сплины», «Чичерины» и «Вопли Видоплясова» показали свою полную несостоятельность. Вели себя скованно – конечно, ведь то был огромный «Олимпийский», хрипели что-то в микрофон чуть слышно, как начинающие бэк-вокалисты, взятые с улицы, чтобы быть статистами на шоу. А когда (в конце, разумеется) появилась Земфира и запела, всем стало ясно, что все прочие были лишними. Главное – это она…. Её голос, несмотря на громадное количество выкуриваемых сигарет – даже Агузаровой до неё далеко…. Лёгкие джазовые импровизации в проигрышах, абсолютно ненадуманные жесты, всё совершенно естественно – как рыба в воде…. Всех потрясла. Оглушила зал мощью, искренностью, убила откровенностью, отчаянием…. А ведь вышла-то в спортивной костюме «Пума», больше, чем когда-либо похожая на мальчика, с неизменной чёлкой, вместо тёмных очков скрывающей лицо, едва остывшей после мелирования…. И не в первый раз доказала, что не в прикиде дело, потому что в очередной раз потрясла. Да, это действительно не просто стоит очень дорого, но и дорогого стоит. Беспроигрышное вложение капитала…. Впрочем, это я сейчас о деньгах – пока я её слушал, я о них забыл. Была только она и её голос, глаза и….
    Конечно, без шокирующих моментов не обошлось. Она с ходу начала песню «Снег», а в дальнем углу сцены, на помосте для ударника, где полагается быть бэк-вокалисткам, затанцевали недвусмысленный танец две девицы, причём кончилось это тем, что они принялись всерьёз целоваться, и делали это минут десять. Это всё должно было служить наглядной иллюстрацией к песне, хотя сама песня была написана тонко, её откровенность не была настолько вызывающей…. И потом, сама она заявляла, что у неё с ориентацией всё в порядке, и песню она написала чисто по приколу, а её мама сразу испугалась, что Земфира будет девушек в дом водить. Но, судя по тексту, на прикол это не похоже – сделано очень осторожно, красиво, трогательно, ведь именно так в жизни и бывает. Сперва: да, ёлы-палы, какой ужас – со мной такого никогда не будет! А потом даст по башке, и сам удивляешься: блин, что это со мной?!.. Это надо было пережить самой.
    Честно говоря, мне плевать на её ориентацию – это так, прикол, ведь она себя тут вела абсолютно отстранённо, нормально, короче. Я лишь констатирую факт, что ей очередной раз удалось потрясти меня. С таким голосом…. Конечно, надо признать, что она занимает своё место, и она это заслужила. Но я – такой же, я….
    «… но ты же ТАЕШЬ!!!
           Снег…»

    Где ты сейчас? В каком городе? Я схожу с ума от этой похожести и неизвестности, от этого сходства и частичного несоответствия. Неужели ты и вправду веришь в то, что «Хочешь» станет гимном всех влюблённых? Что-то общее и в то же время особенное, как День Святого Валентина.
    Возможно, ты сейчас торчишь в каком-нибудь клубе, естественно, в VIP-кабинке, в своих тёмных очках, конечно, куришь, может, смеёшься, но этот фатальный и печальный огонь в глазах тебе не удастся погасить, как бы ты не старалась скрыть…. А может, ты уже спишь у себя в номере…. Возможно, с тобой тусовка, но, скорее всего, ты одна. Да, ты говоришь, друзей стало меньше, но ведь самые преданные наверняка с тобой. Ты уже научилась избавляться от надоедливых, докучающих тебе персонажей? Конечно, ноу проблем…. Какое мне до этого дело? Но я чувствую тебя, ведь мы – одно…. Я – такая же часть тебя, как и ты – меня. Ты же знаешь, люди с одинаковой задачей и разной судьбой – не редкость. Мы – продолжение того, кто был до нас, тех, кто был…. Тебе не кажется, что когда мы встретимся, мы можем поменяться и сами того не заметим, как в одном рассказе?..
    Я знаю тебя, хотя мы никогда не были знакомы, но ведь ты – часть меня, поэтому кусок моего сердца… нет, твоего всегда будет биться в моей груди. И эта извечная тревога – она будет жить, пока я окончательно не забуду.
    Для тебя признаться не составило бы особого труда…. Ты, как и я, тоже путаешь choose и change, кстати. Проблема выбора, да….
    Когда она затягивается, я схожу с ума, мне становится плохо, я думаю, что умру на месте, но она спокойна. Когда ты – мне тоже беспокойно и плохо, наверное, это потому, что я люблю вас обеих. Когда затягиваюсь я, мне спокойно, а ей, кажется, не очень – наверное, потому, что….
    Наконец-то Ирвайн взял свои первые очки в этом сезоне! Седьмой этап, а у него только три очка и десятое место в общем зачёте. Не вице-чемпион, а просто песня….
    Тут чушь какая-то приснилась, но чушь приятная – проникаем мы на дачу Доренко (а та за забором, посреди леса), звоним – открывает охранник в омоновской форме, а за ним сам Доренко стоит. Я сразу так оживляюсь:
    - О, Сергей Леонидович, я – ваш самый преданный поклонник! Можно автограф?..
    Охранник отходит в сторону, Доренко втайне радуется и подписывается на обороте газеты со своим фото. Я, конечно, тоже безумно рад и целую его в губы, точнее, в их практически полное отсутствие – говорят, это характерно для злющих людей (но вряд ли это правда, потому что у меня этого характерного признака не имеется). У Доренко как-то удивлённо приподнимается бровь, но тут как бы ничего страшного нет, и меня, осчастливленного и втайне желающего остаться на этой даче подольше, корректно выставляют за дверь.

    Иногда у меня возникают комплексы ещё и по поводу роста. Да нет, недомерком меня не назовёшь, просто мы с Верой одного роста – она высокая, и это ей не нравится. Ей всё время хочется быть выше, и она надевает или туфли на каблуках, или свои любимые кроссовки на толстой подошве, и так она намного выше меня. Я переживаю, а ей, кажется, всё равно. Она самодостаточна. Вообще-то, она художница, но за эти два года она практически перестала рисовать – возможно, потому, что мусульманские традиции запрещают изображать живых существ, правда, мне кажется, что ей всё равно (она уверяет, что мне всё, что с ней связано, может только казаться – на самом деле то, что с ней происходит, ей удаётся скрывать за спокойствием колоссальным усилием воли). И ещё она неплохо умеет пить – у неё бабка и тётя на этом просто собаку съели, да и она тоже в них. Многочисленные встречи с друзьями, пьянки, сигареты – и она ни в одном глазу. Юная девушка двадцати одного года – я бы на её месте пошёл в модели, а она там, где не надо, говорит о нравственности.
    - Это я всегда успею – гостиница рядом…. Впрочем, я так, рисуюсь, а на самом деле просто не хочу.
    Думаю, что как встретит того, настоящего, забудет обо всякой нравственности (мне почему-то кажется, что для неё это уже неактуально, хотя она намекает, что я ошибаюсь). В общем, сидим в баре, она выпила в два раза больше меня.
    - Так…. Я уже устала, как алкаш, пить одна.
    - Не обращай внимания, пей, если хочешь.
    - А потом как домой добираться? Ты меня точно не унесёшь, - издевается она.
    - О, не переживай, - совершенно спокойно уверяю я. – Найдём кого-нибудь побольше – ты же только что плакалась по широкому плечу….
    - Что делать, если тот, кто мне нравится, ростом – во…. Но я же не настолько напилась, чтобы меня кто попало отвозил домой.
    - Не кто попало, а большой и сильный.
    - Ненавижу шкафов…. Зато тебе, насколько я знаю, они нравятся.
    - О, да….
    А потом она ещё наглеет настолько, что читает мне нотации, что я много пью.
    - Это всё хорошо, конечно, но потом человек сам замечает, что в нём что-то начинает меняться…. Да, это всегда заметно, даже ему самому. И после этого ему уже хочется остановиться, если он, конечно, заметил и испугался этих изменений, главное – признаться в этом самому себе.
    - Ну, это фигня.
    - Что, я подумаю об этом потом, да? Конечно, очень удобная позиция.
    - Кто б да говорил…. Видишь ли, мне данная проблема незнакома, поэтому тут я никаких выводов делать не могу. Я в этом совершенно не разбираюсь.
    Аргумент веский, и она затихает. Тем более, что ей уже надоело слушать мои откровения по поводу Земфиры. Допился до того, что всё выложил, даже тихим отстранённым голосом стал цитировать любимое из Шекспира:
    - «На радость и печаль, по воле Рока
        Два друга, две любви владеют мной –
        Мужчина светлокудрый, светлоокий
        И женщина, в чьих взорах мрак ночной…»
    Хотя она знает – я сам говорил, что ненавижу стихи и поэзию вообще, считаю её бессмысленной. Она этого понять не может, ведь она – романтик, несмотря на то, что уже давно считает себя практичной реалисткой. Хм, конечно – живёт у моря, его в окно видно, и ждёт алых парусов…. Она поэзию любит и, как бы она этого не скрывала, всё ещё верит в любовь. А я – нет. И после того, как Костя Кинчев ударился в религию, я признался Вере, что таким я его уже принять не могу, этот потухший взгляд, эти угасшие эмоции, она сказала:
    - Да…. Должно быть, ты никогда никого не сможешь полюбить, раз так говоришь….
    Это как в этом новом американском фильме «Онегин» - Татьяна, выслушав размышления Онегина про семейную жизнь и то, как это будет с ними, что «он не создан для блаженства», несёт романтическую отсебятину:
    - Вы прокляли сами себя….
    Мы с Верой находимся в этой точке постоянно. Она уверяет, что всё может быть иначе, а я ставлю барьер. У меня всегда полно веских аргументов.
    Вот и сейчас, в баре, с незримо присутствовавшей Земфирой рядом…. Кто же может выдержать, если я тихо и патетически на полном серьёзе признаюсь в своём потрясении, в увлечении другой? Конечно, любая бы на её месте поспешила уйти, проглотив лишние три сигареты.
    Ещё её раздражает моё увлечение политикой.
    - Да ты сам посуди, какой из тебя политик?
    - А что не так?
    - Для чего тебе это надо? Чего ты хочешь достичь?
    - Ну, бессмертия в некотором роде….
    - Ага, прославиться…. А у тебя есть конкретные идеи по этому поводу? Что ты хочешь сделать в политике? Нет? Ну, и о чём тогда говорить?
    - Но есть энтузиазм…. И потом, у нашего премьера вообще нет конкретной экономической программы.
    - Но ведь в политику приходят с какими-то идеями, с тем, чтобы попытаться сделать что-то конкретное….
    - А посмотри на большинство….
    - Меня не интересует большинство, я говорю о тебе. Ты хочешь только реализовать своё стремление прославиться?
    Ну, тут срабатывает моя защитная реакция:
    - Вера, но ты ведь ничего не понимаешь в политике! Ты даже новости смотришь только спортивные.
    - Я стараюсь не смотреть телевизор вообще, кроме футбола и Формулы.
    - Но о политических событиях тебе всегда сообщаю я.
    - Мне это не интересно, и мне бы не хотелось в этом разбираться.
    - В таком случае, не строй тогда своё мнение исключительно по занимательной политике Шендеровича.
    - А я и не строю.
    - Ты же говорила, это интересно, а это – всего лишь занимательная политика, популярное толкование….
    - Я его только раза два посмотрела, неправда. И кое в чём я всё же разбираюсь.
    Конечно, в очередной раз едва не поссорились. Сложно, если взгляды противоположны, или, как она говорит, параллельны – а ведь параллельные прямые не пересекаются….

    Я не помню, что ли, как всё это было? Помню, только вот не всё понял.
    Она разорвала его письмо на мелкие кусочки и выбросила в мусорку. ЕГО письмо! И не хотела писать ответ…. Долго.
    А мы познакомились, когда она его только-только в армию проводила. И она была другой – ходила и светилась, вся в любви…. Но тогда ей было восемнадцать. Теперь – полный контраст. Она к нему даже ездила – в Псков, кажется, с громадными сумками.
    - И что?
    - Мы гуляли по берегу, за руки держались, как пионеры….
    - И даже не…?
    - Никогда! А если бы он попытался хотя бы меня поцеловать, я бы… он получил бы.
    Детство! Но это – тогда. А потом она прямо при мне порвала его письмо.
    - Ты чего?
    Я ведь никогда ничего ей не говорил, хотя мне было обидно – но я изначально знал, что у неё есть парень, и он в армии. Она его безумно любит, скучает. Я ничего не делал, я просто общался с ней, просто был самим собой, ни на что не претендовал. Я ничем не показывал, что мне больно и обидно, потому что мне сначала действительно было всё равно. И теперь мне были непонятны её действия.
    - Хотя, ладно, - подумав, решила она, - я отвечу. Вот что я напишу!
    А в то время она скучала, читая на работе книжки с анекдотами. И она списала ему несколько анекдотов из книжки – «Вини пух с голоду», например. И ещё, я помню, было длинное стихотворение:

    «Над седой равниной моря
      Гордо реет жирный пингвин -
      Он и сам уже не помнит
      Как сумел с земли подняться
      Он парит вторые сутки
      Над равниной океана
      Потому что он не знает
      Как сажать себя на плоскость
      Раз пятнадцать он пытался
      Сесть куда-нибудь на землю
      Но скользил по грунту брюхом
      Матерясь, взлетал обратно
      Мимо чайки пролетали
      И кричали что-то дружно
      Но не слышал жирный пингвин
      Ничего из этих криков
      Он парил, дышал и плакал
      Слёзы речкой лились в море
      Но потом дыхалка села
      И разбился жирный пингвин…»

    - Слушай, зачем ты ему это пишешь – чушь собачья!
    - Ничего – может, поймёт что-нибудь….
    Потом, через полгода, она снова собралась к нему, но тут у неё уже возникли сомнения.
    - Как ты думаешь, ехать или нет?
    - Ну, как хочешь… как можно советовать? Как ты чувствуешь…. Ты же его любишь.
    - Я даже не знаю…. Люблю обоих, надо выбирать. Если поеду, то только для того, чтобы окончательно всё решить.
    И решила – видите ли, перед ней стояла проблема выбора. А потом написала ему и послала, а в ответ он послал её. «Расстались, как цивилизованные люди», - спокойно объяснила она.
    И вот год назад он вернулся, назначил ей всё же встречу. Я об этом от её подруги узнал, даже не от неё. И её покоробило, какие он ей стал делать намёки – сделал предложение и решил, что она уже принадлежит ему, а Вера этого терпеть не может. К тому же, когда она ещё ждала его из армии, позвонила его мама.
    - Это Вера? А я – Сашина мама….
    Познакомиться захотелось. И Веру опять это покоробило – как можно в ИХ личную жизнь ещё кого-то впутывать? Даже родителей…. Она этого не любила и не любит.
    Так вот, они встретились в кафе, и ей хотелось ему сказать, чтобы он ей не мешал, в смысле, не вмешивался в то, что касается только её, а он не понял. Она ему что-то ещё сказала, а потом добавила – если тебе захочется, звони. А он и не позвонил больше…. Она говорит, что они так и расстались.
    Конечно, втайне я был рад, но я никогда всерьёз не верил, что это – из-за меня, хотя мне не раз намекали. Более того, даже несмотря на эту тайную радость я пытался помочь Вере разобраться в себе. Я был уверен, что она его любит, но её ответы, как всегда, были странными.
    - Просто было интересно, но не более того. Кроме того, когда спрашивали, всегда можно было сказать – да, у меня есть друг. И сразу никто и не пристаёт, вроде как….
    - А на вокзал ночью ты к нему бегала тоже из интереса?
    Он тогда позвонил ей часов в десять вечера и сказал, что будет проездом на таком-то вокзале, минут двадцать – можно будет встретиться, поговорить. И она тут же помчалась на вокзал, а обратно ей пришлось возвращаться пешком. Ночью. Ну, к утру до дома добралась. Точно, «девочка с ума».
    - И что, никто не цеплялся?
    - Останавливались тачки, но я им культурно объясняла….
    - Ага, а он сам-то подумал, как ты будешь потом добираться домой?
    Молчит.
    - И ты скажешь, что это – не любовь?
    - Да нет, конечно – просто хотелось свалить из дома, именно тогда….
    - Да ладно, заливай….
    - Почему, когда говоришь правду, никто не верит?
    Нет, конечно, теперь это всё похоже на правду после некоторых слов…. Но для неё внутренне, возможно, это прошло куда тяжелее. Как я и думал, курить она начала, когда он уехал.
     Мы в баре сидим, я:
    - Хочешь «Честерфилд»?
    - У меня плохие воспоминания…. Тогда этот идиот их курил. Он уехал, а я с них и начинала – купила пачку…. Видеть не могу – такая гадость.
    Я это, конечно, проглотил – и так больно, так ещё и не хватало выдать себя…. Нет, этого не будет.
    А однажды, когда Вера была близка к тому, чтобы всё сказать – мол, да, она чувствует, да, она уже достаточно созрела, но надо ещё и получить его согласие…. И тут я говорю – к месту, причём, когда она спросила, что для меня главное:
    - Главное? М-м-м…. Опыт. Это очень важно, если не важнее всего.
    И это всё погасило разом. А тут вдруг мне это внезапно припомнили, когда я уже был готов взорваться.
    - Вот «Плейбой» мне уже надоел, - жалуюсь.
    - Слушай, мне всё это было интересно в десятом классе…. Теорию узнали, стало интересно узнать и на практике. Там тоже не очень выглядело….
    - Ну, на чужом примере, может, и не интересно….
    - Нет. На своём.
    - О, ну… - неожиданно, хотя и предполагал.
    - Мы дошли до половины, правда – дальше никак. Ну, мне всё это показалось несколько прозаичным…. Не понравилось, короче.
    - Что ж так?
    - Ну, возможно, это – от недостатка опыта, или просто он сам не очень понравился….
    - Вот! Значит, объект был недостаточно симпатичен.
    - Наверное. А может, дело в опыте….
    - Нет, дело не в нём – это совершенно не важно, главное, чтобы он нравился, иначе неприятно, смысла нет.
    - Конечно, после трёх бутылок водки кто хочешь понравится….
    - Ага, ясное дело….
    - Короче, возможно, мне просто ещё такой человек не встретился.
    - Конечно – значит, всё самое интересное впереди.
    - Не думаю.
    - Почему? Странно так говорить в твоём возрасте.
    - Нет, но не думаю, что это интересно.
    - А зря.
    По-моему, вполне достойный ответ. И ещё она добавила – кто знает, может, получится, а может, и нет…. Загадывать не будет.

    - Почему ты так редко говоришь то, что думаешь?
    - Редко? – поражаюсь я.
    - Ну, почти никогда. А если и говоришь, то я сомневаюсь, стоит ли этому верить.
    - Ты мне не веришь?
    - Кажется, я уже никому не верю.
    - Понимаешь, редко кто говорит то, что думает, а если…. Ну, когда я позволяю это себе, то окружающие… ты… начинаешь думать, что я ненормальный.
    - Да? – её голос звучит заинтересованно.
    - Ну…. Господи, как бы это выразить?.. Ну-у…. Понимаешь, когда я хочу быть откровенным, я думаю, какое это впечатление произведёт. Может, ты сочтёшь меня ненормальным, если я скажу….
    - Ну, говори! Говори! – с болью и нетерпением.
    Неужели она думает, что всё закончится так легко и просто? Ха!
    - Ну, смотри – я тогда сказал всё, что я думаю о Земфире, и это было честно, но ты, конечно, подумала, что это маразм, хотя для меня это серьёзно.
    - Я помню…. Конечно, я понимаю.
    Что она сейчас чувствует – разочарование, злость? Почему она решила, что я хочу признаться в том, чему никогда не быть? Нет, со мной этот номер не пройдёт. Тем более, что у меня самого проблемы, и нет надежды получить взаимность из-за неопытности и патологической скромности, поэтому приходится прикидываться чёрт-те кем…. Ну, разве не смешно?
    - У тебя хорошо получается, - заверяет она. – И если бы не некоторые твои взгляды на отдельно взятых мужчин, я бы даже поверила, что ты… ну, такой же, как все.
    - Я? – злюсь я. – Никогда я не был похожим на всех остальных.
    - Конечно. Но, знаешь, ведь есть такие, которые… ну, и туда, и туда…. Это, конечно, тоже странно…. Нет, я не собираюсь тебя переделывать или осуждать, хотя мне многое не нравится, но ведь так было бы проще, и ты избавил бы себя от многих проблем….
    - Я бы и рад, да я ничего не чувствую…. Конечно, было бы проще.
    Тут бы ей и сказать: «А ты пробовал? Давай рискни ещё раз со мной», но ведь всё-таки она не такая раскованная, и потом, её этот вопрос, насколько я понял, не волнует вообще. Хотя она и знает, что порой слова – простые, категоричные слова сильнее всего. И меня такие слова, особенно её слова, заводят. Но я не понимаю, почему она решила, что пара слов, сказанных ею, могут что-то изменить.
    Да, вся моя склонность к риторике совсем Веру не волнует. Она плевать хотела, красиво фраза построена или не очень – главное, это то, имеется в виду, и вся эта лапша на уши её только раздражает. Да, я знаю, что она хочет услышать, но я не уверен, что она не ответит цинично, в моём стиле – это под настроение. Причём я бы поступил в этой ситуации так же. Тут нужна какая-то драматическая и экстремальная ситуация. Она романтична, я ей это часто говорю, но с чего она взяла, что я ещё более романтичен, чем она? Когда-то был, но, увы, теперь это не так. Непросто нарушать правила….

    - Знаешь, самое главное для меня – это свобода.
    - Слушай, странно слышать это от женщины – это не просто типично, а даже как-то….
    - Да, конечно, так не должно быть, я всё понимаю…. При этом я феминисток терпеть не могу.
    - Ага. Они смешны, по-моему.
    - Да, хоть в этом мы совпадаем во мнениях.
    - Ну, тоже не совсем. К тому же, я абсолютно не понимаю, что в данном случае означает свобода.
    - Понимаешь, если мне что-то не понравится, я сразу свалю.
    - Учитывая твои завышенные требования, ты ни с кем не останешься надолго.
    - Нет, он может быть каким угодно, но есть такие вещи…. Допустим, если он захочет контролировать меня – там, типа «куда ты пошла?» - какое твоё дело, в конце концов? Или, что ещё хуже, если он хочет залезть в мои мысли…. Это всё, тут я свалю сразу же, как бы он мне не нравился. А если я всю же остаюсь и позволяю ему делать всё это, то я делаю это сознательно. Значит, я этого хочу сама.
    - Но как же можно делать это сознательно?
    - Легко. Потому что позволять это, потеряв контроль над собой, это не дело. А так….
    - Не понимаю.
    - Ты находишь это странным? По-моему, это вполне естественно.
    Я чувствую себя неловко. Определённо, пришёл её черёд издеваться. И это тоже надо пережить, потому что…. Всё правильно, земля круглая.

    Чёрт, не знаю, как скрыть, когда она рассказывает о том, когда, где и сколько курила-пила, свою боль. Я-то слушаю – улыбаюсь, а в глазах всё равно всё можно прочитать. Она – может. Поэтому, когда мы приходим в бар, я – в тёмных очках, и даже не собираюсь их снимать. Ещё я знаю, что лучшая защита – нападение, и поэтому я не собираюсь ждать, когда начнёт она. Достаю свой «Парламент», видя, как она покупает «Майлд Севен»:
    - Так, нам сегодня пепельницу принесут или нет?.. Ага. Я возьму твою зажигалку, а то мне свою не найти….
    - Только давай обойдёмся без наездов, что, мол, это вредно…. Тем более, странно слышать это в свой адрес от человека, который курит сам.
    Хм, можно подумать, я наезжал…. Мне просто больно.
    - Да нет, - отвечаю, - это не вредно….
    Ещё бы – я сижу, нагло улыбаюсь и курю, не снимая тёмных очков. И в этот вечер не мне, а ей пришлось меня догонять, и ей не было видно за тёмными стёклами, что я чувствую на самом деле.
    - Знаешь, - говорит, - для меня сигареты – это способ уйти в себя.
    - Да?.. А я курю, когда нечего выпить, - и выдавливаю из себя очередную наглую улыбочку. Прекрасно – она уже не спрашивает, зачем это мне. – Здоровый образ жизни – это не для меня, сразу всё становится мрачным…. А так – в самый раз.
    Ещё я выражал своё восхищение испанской сборной, в частности, Мендьетой с жутким именем Гаиска, который затмил всех голландцев, немцев и англичан на Евро-2000. Никогда не думал, что буду когда-нибудь болеть за испанцев – просто напасть какая-то! Маразм. Тем более, что Мендьета – блондин, как Бэкхем до того, как побрился наголо.
    - А Земфира?
    - Ты знаешь, мне она слегка разонравилась.
    - Ну, и слава Богу…. А что ж так? Это потому, что она живёт со своей подружкой?
    - Не знаю, наверное…. Это было просто потрясением, хотя это, конечно, её дело.
    А на самом-то деле мне плевать, с кем она живёт – это я уже говорю так, по привычке.
    Когда я зажигаю очередную сигарету, она говорит, что, в общем-то, я и сам уже в состоянии себя контролировать, а я думаю – с чего это у неё возникают такие мысли, если и она от меня не отстаёт? Хотя она ещё не пришла в себя, потому что я подарил ей громадный Коран девятьсот седьмого года – она давно хотела, но считала, что его невозможно достать. Признаться, до вчерашнего дня я тоже так считал.
    - Мне просто повезло, - объясняю я.
    - Ты считаешь, что это тебе повезло? – искренне удивляется она.
    - Ты хочешь сказать, что всё-таки повезло тебе?
    - Сумасшедший… - это всё, на что её хватает. Да, я знаю, что порадовал её.
    Потом мне всё же удаётся подвигнуть её на разговор о её бывшем приятеле, хотя, если честно, она и сама уже не очень понимала, о ком она говорит, и что, собственно, хочет сказать.
    - Такого я больше никогда ни к кому испытывать не буду…. Это море, в котором хочется тонуть.
    - Зачем тогда расстались? Ведь это больно.
    - Всё можно пережить – порыдаешь в подушку несколько дней, и всё…. Рано или поздно пройдёт.
    - Нет, на самом деле всё намного больнее.
    - Но пережить можно. Раз дышишь, всё в порядке.
    - Странно, но неужели ничего нельзя было сделать?
    - Думаю, нет…. Я бы поняла всё, но гораздо позже, и всё равно ушла бы. Если бы не было такого откровенного контроля….
    - Возможно, он так проявлял заботу, ведь любовь – это собственническое чувство.
    - Да? Я понимаю, но можно было сделать это мягче.
    - Он не хотел тебя потерять, я точно знаю…. А, я понял – ты хотела от него полного доверия, но взамен ты бы доверяла ему, так?
    - Ну, да….
    - А если бы ты его в чём-то освободила, он мог бы беспрепятственно ходить налево.
    - Да, только если бы я об этом не знала.
    - А если бы узнала?
    - Ушла бы.
    - Как всё просто…. Нет, так не бывает. И ты совсем не ревнива?
    - Ну, если он может по-приятельски относиться к другой девушке – ради бога, но ведь всегда хочется быть единственной.
    - Да, это точно. Но как что, сразу уходить – это не дело. Надо же было попробовать сгладить острые углы….
    - Ничего, я уже больше не рыдаю.
    Конечно, я предполагал, что это серьёзно, но неужели настолько? Или она всё-таки не его имеет в виду?
    - И хорошо, что это прошло, иначе… я не знаю. Я не просто теряла себя, я растворялась во всём этом, меня не было….
    - Ну, помнишь телегу про то, что, когда влюбляется мужчина, женщина является лишь одним из его увлечений, а если влюбляется женщина, мужчина заслоняет для неё всё остальное….
    - Да, только это было гораздо хуже, и хорошо, что этого никогда не повторится.
    - Ты уверена? Ты же ещё молода, всё впереди….
    - Нет, я просто знаю, что такого я ни к кому чувствовать никогда не буду.
    - Тогда это грустно.
    Помолчав, она смотрит на меня с печальной улыбкой, но не видит моих глаз за тёмными стёклами.
    - Знаешь… я хочу одну вещь, то есть…. Я знаю, что это может быть. Нет, я знаю, что это будет, просто не может быть иначе. Это будет.
    - Да? Ну, если хочется…. Если тебе это доставит удовольствие….
    - Да. Только потом будет тоскливо.
    - Тогда не надо. Пусть это будет только в твоём воображении.
    - Нет. Это обязательно будет, я знаю, иначе зачем всё это?..
    - Но если потом будет плохо, то не стоит.
    - Да не плохо – грустно….
    - Потому что так бывает всегда, когда получаешь то, чего хочешь – потом теряешь к этому интерес.
    - Нет, не поэтому…. Не потеряю.
    - Хм, как говорят в одном американском сериале, любовь – это отстой. Причём полный…. Хотя, знаешь, один человек поселился в моей голове, и я… не могу. Ни с кем. Совсем. Мешает это…. Это не могло случиться со мной!
    Она сильно расстроилась, даже на следующий день не пришла. Потом позвонила и сказала, что не помнит даже, что мы пили, помнит только тот разговор…. И что всё-таки она не удержалась и разрыдалась. Но и меня ей тоже удалось довести.
    - Видишь, - говорю, - я уже забыл о политике, потому что есть Мендьета.
    - Так и должно быть.
    - Но это так неожиданно….
    - Это всегда неожиданно.
    - Страшно….
    - Нет, но это же интересно! А то, что ты не вспоминаешь о политике, это хорошо – вот и займись кем-нибудь, кто тебе нужен, вместо этого. Или тем, кому нужен ты.
    Я просто не смог ответить ничего вразумительного хотя бы потому, что я не нужен никому. И когда я об этом подумал и осознал это, мне стало очень плохо.
    Ирвайн заглох на старте, потом выехал с отставанием в два круга, и в итоге спас гонку и приехал тринадцатым, вытаскивая свой «Ягуар» после жутчайших разворотов и безвыходных ситуаций. Класс! Смешанные чувства…. А Чичерина сняла новый клип – он ничего, но после того, как она выказала полную несостоятельность на живом концерте, извините, принимать её всерьёз не могу.

    Да, в общем, это дело с Мендьетой оказалось серьёзнее, чем я думал. Даже сам испугался. Я даже заболел от огорчения, когда испанцы проиграли. Но Вера сказала:
    - Наконец-то ты выбрал себе нормальное увлечение…. По крайней мере, этот лучше, чем все предыдущие.
    - Да? Я его не выбирал, просто так получилось…. Я сам не ожидал.
    - Я его тоже оценила, но….
    - Знаю, тебе блондины не нравятся.
    - Ну, да, возможно.
    - Только меня это пугает несколько….
    - Я знаю, сама болела…. Но не относись к этому так уж болезненно, будь проще, и оно пройдёт само.
    - Ты думаешь?
    - Ну, хочется надеяться. Хотя меня настораживает твоё отношение ко всему этому.
    - Почему?
    - Ну, как сказать…. Твоё пристрастие к реаниматорам….
    - Возможно, но я уже привык.
    - Ладно. Раз уж это есть, надо как-то с этим жить…. Будем привыкать.
    Всё правильно, это началось ещё с того финала Лиги Чемпионов – «Реал» против «Валенсии», и как я болел за лёгкую и подвижную «Валенсию» - за Клаудио Лопеса, Фариноса и Мендьету, и ещё переживал за симпатягу Канисареса. И как им не везло, и в этот раз мало что получалось, и какое я почувствовал опустошение, когда всё кончилось, и как они все стояли, сбившись в кучу, после финального свистка, раздосадованные, ещё не остывшие, ещё злые, но уже расстроенные и оглушённые поражением. И на первом плане – Мендьета, ещё задыхающийся, но уже грустный. И как они получали серебряные медали, и когда капитану – Мендьете эту медаль повесили на шею, он её тут же снял. Возможно, с этого всё и началось….
    И меня не покидает неистовое желание поснимать со стенки изображения всех моих былых увлечений и оставить только его одного. И не снимать подольше.
    А, тут анекдот рассказали: пригласил Доренко к себе в гости девушку. Наутро говорит:
    - Спасибо. С вами был Сергей Доренко.
    Хотя мне уже не так занимательно, как раньше. Нет, я боюсь не того, что и в самом деле есть опасность стать любителем мужчин – ничего похожего. Это – лишь восхищение, абсолютно искреннее, но как это выглядит со стороны, для Веры, я прекрасно представляю. Но, поскольку мы – друзья, она уже давно смирилась, тем более, что близкие отношения её не интересуют. Хотя, мне кажется, выслушивать всё это от меня очень нелегко.
    Короче, испанцы выбыли в четвертьфинале Евро, и я ходил больной и расстроенный, проклиная французов и вспоминая Мендьету, которого неожиданно для всех и для него самого заменили, тем самым сбив игру команды. К тому же, Гаиска – штатный пенальтист, и он бы не промазал, как Рауль. Вере повезло больше – итальянцы, за которых она болела, дошли до финала. Конечно, тут эмоций гораздо больше, хотя мы оба считаем странным, когда женщины увлекаются футболом…. Ну, да ладно.
    - Я в ужасе…. Мендьета меня просто покорил.
    - Ну, отвлекись на Формулу там, на кого-нибудь ещё….
    - Не могу. Должен остаться только один….
    - Да ладно, он нормальный взрослый парень.
    - Неужели ему правда двадцать один?
    - Сомневаюсь – он уже не мальчишка. Это вряд ли.
    - М-да…. Это комментаторы сказали. Даже странно.
    - Я в таких случаях стараюсь отвлечься ещё на нескольких, иначе крышу сорвёт начисто, и останется только контролировать себя последними усилиями воли: «Спокойно…. Ничего, всё хорошо, спокойно…»
    - И помогает?
    - В общем, да.
    - Я не думаю, что это получится, потому что все плавно отошли на второй план.
    И ещё остаётся выяснить, пробилась ли «Валенсия» в этом году в Лигу Чемпионов, а то я не знаю, что буду делать. Вера очень сомневается.
    - Но это не могло случиться со мной! – в который раз поражаюсь я. – Это могло быть с каким-нибудь подростком, но не со мной….
    - И ты ещё не веришь, что именно так и бывает? Знаешь, это всё равно что стоять по колено в воде и говорить, что воды не существует….
    - Да, я знаю, что это – способ уйти от жизни. Но ты-то сама заглядываешься на типов из телевизора.
    - Чего ты ищешь так далеко? – внезапно и безо всякой логики, но значительно, а поэтому спокойно. – Почему бы не бросить свой взор на тех, кто близко?
    Я озадачен, но стараюсь это скрыть – ведь это не о нас….
    - Я пытался, но ничего не получается. Поэтому придётся отдаться этому роковому увлечению.
    Потом мы пришли к выводу, что на типичного испанца он не похож – скорее, какой-нибудь переселенец, но я сказал, что мне совершенно всё равно, испанец он или нет. Абсолютно.
    Тут анекдотец про Ирвайна рассказали:
    - Сегодня утром на тренировке Эдди Ирвайн врезался в столб. Хорошо ещё, что Эдди шёл пешком….
    На очередной гонке его два раза в боксы зазывали, и всё-таки последним он не стал. Тринадцатым. Финишировал одновременно с лидером, Култхардом – типа, он всё-таки вроде как и второй…. Ну, как всегда, самый умный.
    Однако даже это я воспринял без особых эмоций. Меня насторожил тот разговор…. Блин, чего она хочет?
    - Знаешь, я, скорее всего, брошу курить – голова начинает болеть… - и как она решилась признаться? И это – в ответ на то, что я возжелал блок «Парламента»…. Мне бы обрадоваться, да, боюсь, всё равно уже….


                2. Гаиска Мендьета и зелень лета
               
                «… было так красиво сердце мне разбито
                А потом сказал ты: чао бамбино, сеньорита…»
                («Блестящие»).

    Чемпионат закончился победой Франции, моей досадой и красными глазами Веры – в финале её обожаемые итальянцы не выиграли, хотя всё было в их пользу. Им забили на последней минуте – французы умудрились сравнять счёт, а там, глядишь, и дополнительное время…. И пропустили под самый конец матча. Короче, она всегда так реагирует на их поражение – нет, она всё понимает, но ничего сделать не может. Теперь этот матч вообще обсуждать нельзя.
    - Пожалуйста, прекрати об этом говорить! Я не могу, я же опять разревусь, и ведь я вчера успокоилась, уже как будто бы взяла себя в руки, а ты опять…. Не будем это обсуждать.
    Вот ведь как всё сложно….
    А вообще, Вера говорит, что у неё чрезмерно развитое воображение. Так очень удобно мечтать. Идём по парку Победы после гонок на Невском кольце, она вспомнила ту идею про коммунальную квартиру, в которой поселятся все её увлечения.
    - Представляешь, иду я сейчас по парку, так руки раскинув, повиснув на одном с одной стороны, на другом – с другой….
    - Ага, а Алези будет сзади прыгать – он по росту не подойдёт.
    - Ну, в таком случае, он не один будет прыгать сзади…. Но мне нравится ход мысли.
    - Да, ты права. Но мои мысли гораздо скромнее – я хочу джин-тоника.
    - Вон, купи.
    - Нет, это баночное пиво, это не то….
    - Ха, держу пари, если бы здесь появился Мендьета….
    - О, я оглушён! Да, Мендьета с тележкой джин-тоника!
    - Ну и картинка! – засмеялась Вера.
    - Ага, я бы укатил его вместе с тележкой куда подальше… где никого нет.
    - Я точно знаю, он бы стал упираться.
    - Я точно знаю, если бы тебе тут попался Алези, ты бы тоже не стала церемониться.
    - Нет, оглушать чем-нибудь тяжёлым я бы его, конечно, не стала, но я бы быстро сообразила, что вешать, чтобы он не свалил, а там – дело техники.
    - Ты так уверена?
    - Ну, тут я бы сделала всё возможное….
    - Нет, всё-таки заманчивая картинка – Мендьета с тележкой джин-тоника….
    - Ага, стало быть, фантазии – вещи заразная?
    - Похоже на то.
    Лето…. Позакрывали все мосты, приходится добираться на работу пешком через весь город. Зато вкусно пахнет апельсинами, и именно там, где ремонтируют мост.
    «Валенсия» попала в зону УЕФА – год будет прожит не зря, скоро начнётся всё заново. А Мендьете двадцать шесть, я был прав. Мне ещё что в нём нравится – обычно всех здорово по ногам бьют, и они тут же валятся на газон, причём надолго. Так вот, его тоже бьют, но он после этого спокойно и сразу же встаёт и мчится дальше. Откровенно говоря, в первый раз такое вижу – ну, как ни в чём не бывало! Супер! Вот это характерец! И при всём при том внешность у него, как у Курта Кобэйна, особенно с этой причёской и мелированием – видно, что он на самом деле темнее, и пусть Вера сколько угодно утверждает, что он – натуральный блондин. Неправда всё это. Наверняка именно поэтому… хотя кто знает?
    - Я понял! Это началось с финала Лиги….
    - Нет, это было раньше, - поправляет Вера.
    - Разве?
    - Я помню твои вопли по поводу того, что там некий рыжий блондин так классно играл в матче с «Манчестером»…. Так что не обольщайся, кажется, это было гораздо раньше.
    - Я смотрю, тебя это всё забавляет? Я и сам не рад….
    - Нет, отчего же – я тебя очень даже понимаю.
    - Знаешь, у меня такое ощущение, что осколок волшебного зеркала наконец-то выпал из сердца, а это болезненный процесс.
    - Ага, помню: «Она обещала мне весь мир и новые коньки…»
    - Короче, любовь – это отстой.
    - Меньше надо сериалы по MTV смотреть….

    Да, чемпионат кончился, а страсти ещё в полном разгаре. Вера всё никак не может пережить поражение итальянцев.
    - Мне вообще нельзя ничего на эту тему говорить. Два дня прошло, я уже решила, что всё в порядке, а тут вдруг оказалось, что нет…. Ни с кем вообще разговаривать не могу, даже с работы ушла раньше. Как что не так, приходится запираться в ванной.
    - Это всё знаешь почему? Ты мало «Сникерсов» за них ела.
    - То есть?
    - Ну, рекламу помнишь: «Сникерсов» мы проглотили немало, чтобы команда дошла до финала!»
    - Не произноси при мне больше этого слова.
    - Какого – «Сникерс» или финал?
    - Второе…. Хотя, знаешь, Клюйверт мне тоже жутко понравился, я даже скупила все газеты не только из-за итальянцев, но и из-за него.
    - Но он же – негр!
    - Ну, и что? Я, правда, несколько разочарована, что ему всего двадцать четыре….
    - Зато уже двое детей.
    - Это неважно – ведь как изящно играет!
    - Лучше Мендьеты всё равно никого нет…. Вот, бери с меня пример – мне нравится только один, а у тебя это уже который по счёту?
    - Я понимаю – я же умная девочка, и по поводу того, что они живут в телевизоре – тоже. Но стоит мне только остановиться на ком-то одном, я начинаю думать – а как же этот, этот, и тот? Они же все замечательно играют…. И в то же время меня почему-то начинает мучить совесть. Я вообще не понимаю, при чём тут совесть, но она что-то бормочет, хотя я не разбираю, что именно.
    - Но ведь они все – из телевизора! Как так можно?
    - На себя посмотри…. Повнимательнее. В зеркало….
    До меня только потом дошло, что она имеет в виду – я и сам часто так представлял своё признание – просто показать зеркало, и всё и без того понятно. Но до меня тогда не дошло, да и мысли были заняты другим….
    На самом деле «Валенсия» в Лиге Чемпионов играть будет – третье место, как и у «Милана», которым болеет Вера. А насчёт Мендьеты – да, я хорошо понимаю, в чём причина, и если бы его перекрасить в брюнета или хотя бы в шатена (иными словами, вообще не красить, ведь он шатен и есть в натуре, только теперь мелированный) и коротко подстричь, я бы его никогда не заметил – только разве что по игре, ведь он – классный универсальный полузащитник (раньше Вера упрекала меня в пристрастии к одним лишь нападающим). А если бы он побрился налысо, как Бэкхем (правда, его мы уже перевариваем и лысым, хотя, конечно, сначала такой шок был…), то от него бы остались одни оттопыренные, кстати, уши – зато я сразу бы вылечился. Вот как всё просто…. Правда, играть бы он от этого хуже не стал, но пока он – лохматый блондин, можно ещё и заметить, что у него огромные карие глазищи с поволокой. Но смени он имидж – поменялось бы и моё увлечение.
    - Знаешь, будь я девушкой и живи он по соседству, он не прошёл бы мимо. Просто не смог бы.
    - Почему ты так уверен в этом?
    - Иначе просто не могло бы быть! Я бы сделал всё возможное….
    - А от него, выходит, ничего не зависит? Не обольщайся, от этого зависит очень многое….
    Да понимаю я, что это маразм, но что делать? А Вера уверена, что есть некая искра, которая или рождается сразу, или её не будет никогда. А как же мы?.. Впрочем, с ней это случилось сразу, а вот со мной….
    Кстати говоря, мне нравится, когда человек закрыт для других (пусть внешне он кажется совершенно открытым и общительным, но внутренне он будет закрыт для любых откровений), но, оставшись со мной, он будет самим собой. Это интереснее, когда человек не сам собой загорается эмоционально – надо и не надо, так ведь можно и перегореть, а нужно приложить некоторые усилия, чтобы его зажечь – ну, скажем, зажечь и поднести спичку. По-моему, Вера из таких. И Гаиска Мендьета – тоже.
    Он внешне спокоен, но глаза – страстные, дикие, огромные карие глаза. И вот всё то спокойствие, что выражает его лицо – это обман, стоит только взглянуть в эти глаза, и сразу становится ясно, какой он на самом деле. Такой же бешеный. И дикий. А может, он нарочно такую причёску сделал….
    Тут в рекламе по ТВ передают – агентство «Валенсия» - элитные дома в Испании на побережье (и такие особняки показывают шикарные, белые…. Белый – как ни странно, мой любимый цвет). Вот было бы кайфово продать свою хрущобу и поселиться в таком особняке прямо в Валенсии! Выходишь утром на балкон – буэнос диас, сеньор Мендьета! Он наверняка по утрам пробежку делает в том самом простеньком свитере, который он надел, когда его заменили. А он так едва заметно кивнёт и ручку приподнимет – типа, чао, сосед! Уф, совсем заразили меня этими мечтами – того и гляди скажу самому себе: «У-у, как всё запущено-то, а?! В четвёртой стадии не принимаем…»
    Когда я поделился с Верой своими соображениями по поводу вышеизложенного, что, мол, Мендьета кажется спокойным, но по глазам видно, насколько же он на самом деле бешеный, она возразила:
    - Что? Это Мендьета-то спокойный?!! Это мне напоминает  байки про Железного Феликса – душевный человек, а ведь мог бы и пристукнуть ненароком….
    - Да неправда это! – взорвался я. – Я его по видику раз десять просмотрел!
    - Всё, всё, не спорю….
    Ему тогда судья должен был карточку показать – тот уже спиной повернулся – на, мол, смотри номер, шестнадцатый он, да, за подкат сзади – карточка, знаю – а тот его пожалел. Тот самый лысый Коллина, с выразительными глазами и жестикуляцией. И как это он?.. Впрочем, чего это я всё про глаза да про яркость – как баба, честное слово! На самом деле Мендьета – супер-полузащитник, он неподражаемо держит мяч, непобедим в отборе (разве только иногда на скорости его можно обыграть), хотя и сам носится по полю так, что за ним и не уследить, а уж по быстроте реакции ему вообще нет равных. Только его очень сильно по ногам бьют, хотя он и не показывает, насколько это болезненно, зато если он вдруг не успевает к мячу, то это – именно поэтому. Короче, Вера тоже признаёт, что играет он классно, но считает, что Клюйверт в тысячу раз лучше. Тут мы, конечно, к согласию никогда не придём, впрочем, как и во всём остальном.
    Ирвайн провёл предварительные заезды, а вечером его увезли в Лондон, в больницу, с подозрением на аппендицит – австрийские врачи его туда отправили. Так он этот этап и пропустил, хотя опасения по поводу возможной операции, к счастью, не оправдались. Хорошо, конечно, что всё обошлось, но за гонку обидно….
    В КВНе опять за Земфиру принялись – народная мол, фишка нашей страны. И песню «Созрела» переделали:
               
                «А девушка не пьёт уже который год
                По барам не сидит, не курит сигарет
                К мужчинам и парням она не пристаёт
                Не смотрит по ночам она порнокассет…
                Открою вам секрет – ей восемьдесят лет…»

    А ещё мне очень правильный анекдот попался: учёные-селекционеры вывели две новых породы выхухолей – нахухоль и похухоль. Зверьки отличаются только взглядами на жизнь…. Круто.
    Кстати говоря, Земфира сняла новый клип. Песня не очень – та самая, которой сама Земфира пророчила славу гимна влюблённых. Конечно, чтобы понять смысл всего этого, пришлось просмотреть всё это не раз и не два, но мне понравилось то, что в конце, упав с высоты, она сменила чёрную рубашку на белую, потом села на самокат и покатила. Типа, она умерла и оказалась на том свете, некрофилка проклятая. Доиграется когда-нибудь….

    Мы с Верой серьёзно поскандалили, но почему-то не поссорились – как всегда. Странно, действительно – вроде бы между нами нет ничего общего, а ведь всё-таки что-то нас связывает…. Как ни странно, это не имело никакого отношения к решительному заявлению Веры, что она никогда не заинтересуется… ну, таким, как я, короче, а я, в свою очередь, заявил, что никогда и ничего не испытывал к девицам вроде неё. Мы поцапались по поводу наших гонщицких пристрастий.
    На прошлом этапе в команде Проста обнаружились разногласия – Хайтфельд не дал Алези себя обойти, в итоге оба вылетели. И Вера, в общем-то, совсем не кровожадная, злилась и обдумывала способы страшной мести Хайтфельду.
    - Просто удушить – это не то. Неинтересно, - шипела она. – Гораздо лучше поиграть с ним, как кошка с мышью….
    - А я считаю, он поступил правильно – он лишний раз дал всем понять, что он молод и амбициозен, а Жанчику уже давно пора уходить, раз он не показывает никаких результатов.
    - Зубки обломает. И потом, уж кому-кому и пора на пенсию, так это твоему Эдичке.
    - Что-о? Он неплохо выглядит, и потом, он классно ездит, в отличие от некоторых.
    - Неправда! Жан выжимает из своей мыльницы всё, что может – по максимуму.
    - Жан…. Баклажан!
    - Хватит издеваться!
    - Я вообще не понимаю, как тебе может нравиться этот тип. Корчит из себя благородного, прямо правильный во всех отношениях, а как что не так, сразу взрывается…. По поводу, без повода….
    - Неправда – он возникает только тогда, когда это необходимо сделать! А вот твой Эдичка любит гадости говорить, особенно на пресс-конференциях: у рядом сидящих уже лица вытягиваются, репортёры с радостью смакуют, записывают, предвещая сенсацию, а этот мелет себе и сам радуется – ага, гадость сказал! Нет, чтобы подойти лично к человеку и сказать, что ему не нравится, а то – через третьих лиц…. Не понимаю, как тебе может нравиться этот двуличный тип?!
    - Он не двуличный, он как раз абсолютно естественно себя ведёт – ему плевать и на прессу, и на общественность, и на то, что о нём подумают – он свободен ото всяких предрассудков, и это не может не восхищать меня!
    - Ага, и у него абсолютно отсутствуют моральные принципы!
    - Вера, я тебя умоляю – какие к чёрту моральные принципы! И это я слышу от тебя?.. А, ты хочешь сказать, что у твоего Алези есть моральные принципы? Конечно, это всё, что у него есть, раз нет никаких других достижений….
    - Ну, конечно, а Эдичка вечно из себя героя строит – уж все видели, что в команде нелады, а он всё – да нет, у нас всё в порядке, Шумахер – мой лучший друг, у нас прекрасные отношения…. Да сказал бы всё, что думает обо всех этих идиотах, и свалил бы! Так нет – он всё хотел сохранить свою и без того вконец испорченную репутацию, хотя всем всё было ясно.
    - Ну, может, он считал, что именно так и надо вести себя в данной ситуации.
    - Да ты что, не видел, что ли! Не хочешь замечать очевидных вещей!
    - А ты что, не видишь, что Алези только и делает, что позирует перед камерой, что бы он ни вытворял! Даже если он в шлеме, всё равно глазками хлопает! Он работает на камеру!
    - Это операторы его всегда сами находят!
    - Прямо – он им наверняка сам приплачивает! А тогда, когда Шумахер в ту аварию попал, в отбойник врезался, Жанчик сразу к нему бросился, причём это камера не упустила! Я бы его зауважал, будь это за кадром….
    - Ага, чтобы в Формуле 1 не было бы камер? Мечтатель….
     Короче, разозлились ни на шутку и выдали всё, что думали про чужие увлечения от души, даже жутко было от этой искренней ярости.
    - Меня бесят такие люди, которые взрываются от всего подряд! – ору я.
    - Ага, лучше строить из себя неизвестно кого?
    - Да это всё равно что иметь яркий фейерверк, хранить, чтобы поджечь его на празднике, а в самый канун этого праздника обнаружить, что он уже взорвался чёрт-те знает отчего.
    - Он не взрывается от всего – это же не то, что там, в транспорте случайно на ногу наступили – всегда по делу. Я могу это понять.
    - Конечно, как просто – свои черты характера примерять на него….
    - Ничего подобного!
    - Короче, это бесполезно – тут мы никогда не придём к согласию.
    - Это верно.
    - И всё равно это способ убежать от жизни – любить дяденьку из телевизора.
    - Но ведь это тоже жизнь!
    - Да, но….
    Я заткнулся, внезапно увидев, как она на меня смотрит. Прямо и пристально – это меня всегда выводило из равновесия.
    - Фигня… - неуверенно извлекаю я.
    - Это утверждение?
    - Не знаю…. Наверное. Это всё отстой, причём полный.
    - Зачем говорить то, во что не веришь?
    - Неправда!
    Она дошла до того, что даже Мендьету обвинила в двуличности! До сих пор удивляюсь, и как это мы тогда не поссорились…. Загадка.

    - Чёрт, не могу понять, что именно мне нравится в Мендьете – обычно мне удавалось объяснять….
    - Я не понимаю, как можно это понимать разумом?
    - То есть?
    - Это не поддаётся пониманию – это почти всегда вопреки здравому смыслу. Это нельзя объяснить.
    - Вряд ли. Я даже не могу толком понять, что именно мне в нём нравится.
    - Но это и нельзя понять толком! Это или есть, или нет, неужели не ясно? Вот если мне, например, кто-то нравится, то нравится всё от и до, абсолютно всё. Недостатков уже не замечаешь, ну, в крайнем случае, перевариваешь.
    - Как всё просто…. А если в том, кто тебе нравится, обнаруживается такая черта, которая не нравится, тогда что?
    - Ну, со временем переваривается спокойно.
    - А если в нём вдруг проявляется то, что ты не можешь принять?
    - Ну, будет очень горько, больно и обидно, но я уйду…. Впрочем, не будем о грустном.

    Вера наиздевалась – надарила мне кучу испанских словарей. Это был её ответный удар – как-то раз я, зная о её страсти ко всему итальянскому, подарил ей итальянский разговорник.
    - Ну, что – или вылечишься, или заболеешь ещё больше….
    Та же самая фраза, которую я произнёс, даря ей полное собрание записей Ника Кейва. Тогда она, кажется, вылечилась.
    Теперь я знаю, о чём она мечтает – встретиться хоть с одним из её увлечений, и это ей кажется не таким уж и невероятным, что удивительно.
    - Ну, поговорить, посидеть…. С Клюйвертом, скажем.
    - А если у тебя после такого общения родится маленький негр?
    - Какой цинизм! Я же сказала, «поговорить» - странное у тебя толкование этого понятия…. Я вот всегда твердила, что у меня никогда не будет детей, а тут я сама замечаю, что у меня на них уже неадекватная реакция – наблюдать интересно.
    - Понятно – они же у тебя все женатые….
    - Ага. И все с детьми…. Так вот, я даже не возражаю против негритянского ребёнка.
    - А что бы сказали родные и близкие?
    - Пусть бы они попробовали что-то сказать! И вообще, необязательно иметь детей от мужа…. Правда, если муж – лох, на фига он такой нужен вообще?
    - Точно. Но такого цинизма я, в свою очередь, от тебя не ожидал – ты же говорила: один и на всю жизнь….
    - Да. И если он скажет: так, ты работать не будешь, скажем, я отвечу – да, конечно, без всяких, подчинюсь.
    - Если он приведёт веские аргументы?
    - Ну, да. Во всяком случае, так должно быть – что скажет, всё надо выполнять.
    - Ну, это слишком. Значит, исключительно дом и дети?
    - Это норма. Так в идеале, собственно, и должно быть…. Другое дело, что меня несколько испортила европейская цивилизация, но…. Короче, чтобы найти такого единственного, надо ждать какое-то время, затратить усилия – это нелёгкий и долгий процесс, но я не теряю надежды когда-нибудь найти именно такого.
    - Что ж, бог в помощь….
    - Не издевайся.
    - Я не думал, что ты готова пожертвовать своей свободой с такой лёгкостью…. Не ожидал.
    Тут просматривал матч испанцев со словенцами, так не мог оторваться – шикарная игра, причём только Мендьету и показывали. То тут, то там – повсюду. Всё время в кадре – класс. А из «Валенсии» продали Клаудио Лопеса и Фариноса – вот жалость! Правда, команду растаскивают по кусочкам – только Мендьета – капитан, «Реал» его всё покупает, да никак не купит…. Зато в «Валенсию» пришёл Захович из рядов тех самых словенцев, тот, которого Мендьета обыгрывал по всем статьям – говорят, у него задатки ярко выраженного лидера, но вряд ли его вместо Мендьеты сделают капитаном. Хотя кто знает…. Поживём – увидим.
    Не знаю, ради прикола, наверное, напишу когда-нибудь книжку. О том, как девушка (как же иначе? Мне скандальных романов не надо, хотя было бы забавно, наверное) продала свою питерскую квартиру и купила небольшой домик в Валенсии на берегу моря. По соседству с восходящей звездой мирового футбола, ага. С огромными карими безумными глазами, вздёрнутым носом, рыжим блондином. Наблюдая из окна, как он по утрам бегает (хотя Вера говорит, что он бегает на базе и нигде больше), она тоже решила с ним побегать. Но он бегал явно быстрее, и она решила его подлавливать на пути следования с бутылкой лимонада.
    Или, там, такие отступления типа: конечно, он был раздосадован, что Рауль не забил пенальти, но, ясное дело, возраст…. И, в конце концов, вице-чемпионом Испании тоже быть неплохо, хоть и обидно. Но ведь у него ещё всё впереди….
    Ну, в итоге они, конечно, не сразу, но после кучи размышлений и драматичных событий (в его жизни) влюбляются, и в башке уже крутится красивая картинка – такая громадная церковь, он в тёмном костюме, прекрасно оттеняющем его глаза и волосы, даже попытавшийся причесаться, обернулся в сторону, откуда должна появиться невеста – всё цивильно, как положено…. Красота, хоть и банально.
    А чё – потом матчи, его впечатления от матчей (синяки на ногах), её места на трибуне, тихие семейные вечера (тихие???)…. Оба бешеные. Он разгадывает кроссворд:
    - Странно – «Самая интеллектуальная игра в мире» - и семь букв…. Футбол почему-то не подходит.
    Классная идея, на самом деле…. Это, конечно, надо делать, пока не остыл, и получилось бы в кайф, только, боюсь, банально выйдет. Это-то и остужает несколько. Даже очень. Чтобы не получилась очередная книжка в мягкой яркой обложке, каких полно на лотках. Не хочу так – грустно. Подпадает под ту самую категорию обывательщины, от которой всю жизнь бежишь и в итоге всё равно натыкаешься…. Хотя Вера смутно догадывается о том, что мы бы жили, как Мастер и Маргарита – без её поддержки у меня ничего бы не получилось. Да, впрочем, и не получится.
    Кончится тем – а она ведь прекрасно меня понимает и чувствует – что однажды она спокойно скажет, и это прозвучит просто и совершенно естественно:
    - Послушай, ты всегда, когда я рядом, так нервничаешь…. Я же вижу. Может, наконец, признаешься в этом самому себе?
    Это никуда не приведёт. Конечно, даст выход эмоциям, разрядку на какое-то время…. Ну, ладно, это оправдано. А что потом?

    «… я люблю по ночам слушать классическую музыку. Вчера ночью я слушал Шестую фугу Бетховена в исполнении Земфиры. Соседи вызвали милицию, та приехала, но войти не смогли – их смывало звуковой волной. Когда всё, наконец, закончилось, я отвязал себя от стула. Действительно, когда музы говорят, молчат пушки…. Или я что-то напутал?..»
    Земфира разбила нос телеоператору и при этом устроила очередной скандал, вопя: «Вы все – пидары! Ничего вы мне не сделаете, я вас не боюсь!..»

    Ага, добредился насчёт безумных карих глаз: он вчера мне приснился. В том же месте на площадке, где я в своё время встречался с Дэйвом Гролом. Мендьета был не один – второго я, правда, не рассмотрел.
    Я:
    - Buenos dias… тьфу, noches!
    - Buenos dias! – совершенно Куртовским мягким голосом отвечает Мендьета, с полуулыбкой уловив мой акцент.
    Ну, я тут тормознул, стал пытаться что-то вспомнить по-испански, потом всё же решил поинтересоваться:
    - Do you speak English?
    - Yes, I do, - к моему удивлению и облегчению заявляет тот.
    Ну, тут беседа (во всяком случае, для меня) пошла плавно. Мне удалось выговорить:
    - I admire your talent and….
    - Admire?.. – удивлённо переспросил он и так усмехнулся, типа «ну, ясно всё, что тебе надо – можешь говорить всё, что угодно, я всё понял сразу…», и тут я впервые понял, насколько бесполезны слова…. Он меня просёк сразу, причём так цинично, что я просто оторопел. И его карие глаза были холодными и стеклянными, но если бы это безумие прорвалось, оно бы вылилось в бешенство.
    Как манулов показывали – такие толстые ленивые кошки валяются, а реакция мгновенная – если вцепятся, то могут в клочья изодрать. Так что спокойные-то они спокойные, но в глазах под этим поем прячется бешенство…. У меня сразу ассоциация возникла стойкая.
    Рассказал Вере – она посмеялась, говорит:
    - Да…. А чего ты ожидал?
    - Всего, чего угодно, но не ощущения бесполезности нашего разговора…. Легче было бы, если обругал там….
    - Конечно, это нормальная реакция. Чему ты удивляешься?
    - Такому цинизму – от него я не ожидал.
    - Почему?
    - Ему такое знаешь, сколько раз говорили? Его это всё достало, он привык.
    - Ну, сказал бы – «да пошёл ты!..»
    - Ага, сейчас! Не могу….
    - Мне было бы интересно выпить с итальянцами, каждый день с одним из сборной. Поговорить там в баре, а там посмотрим – так я один раз во сне пила с Бергером. Просыпаюсь и думаю – сон это или нет, и если нет, то где он? Бред…. Так, дурацкие мечты…. Поговорить ведь всегда получается так, ни о чём – вот как у нас с тобой. Говорим обо всём, о чём угодно, только не о главном….
    Выдержала-таки паузу. Спокойно правда, в глаза не посмотрела. Я, как обычно, перевёл разговор на другое, но не вышло.
    - Поехали ко мне.
    - Что?
    - Мама уехала, братец на рыбалке. Поехали.
    - Но я….
    - Ты до футбола не успеешь добраться до дома, а у меня близко.
    - Не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством, Вера, но, вообще-то….
    - Есть только две веские причины – не  хочу и не могу. Раз тебе торопиться некуда, значит, не хочешь.
    - Но это неправда….
    - Значит, что-то тебе мешает? Ничего? Что ж, стало быть, вечер будет безнадёжно испорчен…. Да не буду я к тебе приставать.
    - Послушай, я….
    - Если не хочешь, то что тут скажешь…. У меня жуткая меланхолия, и я не знаю, как от неё избавиться.
    - Ну, сегодня же футбол….
    - Меня это не порадует – ты же знаешь, это так, прикрытие…. Поехали – две комнаты…. Давай.
    - Нет, смысла никакого. И так грустно, и так – разницы никакой….
    - Разница всё-таки есть.
    Потом пожалел, конечно. Думаю, ещё раз попросит, и соглашусь. А то: «Если ломаешься, то лучше не надо – или не хочешь, или не можешь». Категорично, спокойно и совершенно естественно. И ей начисто испортил вечер, и сам ни черта не получил. Ей прекрасно понятны все мои намерения – чем дальше цель, тем интереснее…. Как Мендьета во сне.
    Позвонил потом, говорю:
    - Ну, как, меланхолия прошла?
    - Да, уже лучше, чем утром…. Зря не приехал.
    - Зря.
    - Чёрт, что же тебе мешало?
    - Да природная скромность, ты же знаешь…. Не хотел портить вечер.
    - Ты бы не испортил. Я тебя ждала…. Ещё ведь не поздно приехать.
    - Нет, поздно.
    - Ну, хочешь, я за тобой заеду – так, правда, дольше получится…. Или я такси за тобой пришлю?
    - Да нет, поздно.
    - В самый раз….
    Отказался, чёрт меня дери. Ну, ладно, говорит, не хочешь – ходи голодным…. Проговорили до глубокой ночи – опять отсрочил на неопределённое время. Всё равно это нас не спасёт, никакая отсрочка. Хотя можно было развязаться сразу…. Но я же знаю, это не выход. Будет всё, как у других. Самое обидное, что она прекрасно знает все мои мотивы, знает и то, что это мучительно и неизбежно для меня, что я… чёрт, люблю. Иногда мне кажется, что она видит меня насквозь.

    Мы с Верой уже пытались расстаться однажды, причём насовсем. Но ничего не вышло. Конечно, можно счесть всё приукрашенным, как в дешёвом романе, но, увы, всё правда. Это было настолько мучительно для нас обоих, что мы так не смогли продержаться долго. По крайней мере, я. Мне было бы легче умереть, чем терпеть разлуку, не видеться, как мы уже привыкли, каждый день…. Всё казалось не просто пустым – жутким, тупым, бессмысленным, и плюс ко всему это было очень болезненно. Очень.
    Она ушла и, казалось, я потерял её навсегда. Что-то не то сказал, сам сделал первый шаг и попробовал подзаработать в другом месте. Она решила, что мне надоела, и ушла сама.
    - Если хочешь, мы будем иногда видеться, - напоследок сказала она, - но если это тебе неприятно, этого не будет.
    Я чуть не сошёл с ума – мы уже настолько привыкли друг к другу…. Пытался покончить с собой – глупо, неудачно, в последний момент сдрейфив. Иногда мы, правда, созванивались, но этого было мало. Ужасно грустно было, больно, у меня рвалось всё внутри. Я готов был сделать всё, что угодно, наплевать на деньги, продать душу, прыгнуть с моста, молиться, лишь бы мы снова были вместе. Но я ещё сомневался, хочет ли она этого, или всё её сейчас устраивает. И вдруг она меня позвала – тогда как раз Ирвайн одержал свою первую победу в карьере.
    - Знаешь, когда мне кто-то нравится, мне достаточно того, что я знаю, что он где-то есть, и мне уже хорошо…. А если я его вызываю, то это значит, что я уже дошла до ручки. Понимаешь?
    - И что, я должен чувствовать себя польщённым? – мне больно, но я изо всех сил пытаюсь казаться равнодушным.
    - Чувствуй…. Да, ты правильно понял. Послушай, я не могу вернуться обратно, но ты же можешь устроиться к нам….
    Я был обрадован, и то был самый счастливый день в моей жизни – ещё бы, после всех тех бессмысленных, безумных дней…. И я согласился. Так мы, по крайней мере, теперь снова видимся каждый день, пусть и по сорок минут, но ради этого компромисса я без колебаний пожертвовал бы всем, чем угодно.
    У неё не получилось сбежать, у меня – прожить без неё. И вот теперь мы снова вместе. Вроде как.
    В минуту отчаяния у меня тогда всё-таки вырвалось тщательно продуманное и подготовленное признание – может, это тоже как-то повлияло. Она сказала, что всё для неё бессмысленно, и ей уже всё равно, что происходит, а я:
    - Раз тебе всё равно, Вера, я скажу – мне тебя не хватает. Ты мне небезразлична. Поверь….
    Отреагировала спокойно, потом ушла в соседнюю комнату, разрыдалась. Потом вышла курить на лестницу. Намного позже – и я. Лбом к стеклу. Она не ожидала – тогда она ещё не привыкла, что я курю. Подошла, села спиной к стене, посмотрев пристально и многозначительно, как всегда.
    - Не переживай, - вырвалось у меня тихо, с придыханием, - всё кончится вполне гармонично….
    - Пошли в комнату – холодно, - не менее ровно ответила она и ушла.
    В общем, не смогли мы друг без друга, и вот теперь снова вместе.
    - Подумать только, какую реакцию вызвал мой уход! – тихо радовалась Вера. Я бесился.
    Теперь она, порадовав меня, что временно отказалась от курения и выпивки – не может, мол, она, плохо реагировать стала, начала испытывать моё терпение иначе.
    - Зайди после работы ко мне – потом пойдем, погуляем, - говорит.
    А там – давай названивать своему Юрику – многозначительно так:
    - Ну, теперь поговорим о нас…. Где мы встретимся? Мы же увидимся сегодня, я надеюсь?..
    Я дёрнулся – обычно мне удаётся скрыть свою нервозность, а тут не получилось. Выдал себя, даже девица напротив это заметила, улыбнулась. Вера-то такие вещи всегда замечает, пусть даже и не подаёт вида…. Я возненавидел себя за то, что не смог скрыть признаков ревности и боли, ведь это именно так называется.
    - Конечно, мы встретимся, только дай мне три часа, меня ждут уже давно… - продолжает Вера разговор по телефону. – Ну, можно и больше….
    Значит, мне отмеряно всего три часа, а потом – личная жизнь?
    - Может, я вам помешал? – спрашиваю. – Давай в другой раз….
    - Ты же слышал, - возражает она, - у меня ещё полно времени.
    Ага…. И как только она убедилась в очередной раз в том, как я болезненно на подобные вещи реагирую, она решила смело делать первый шаг. И она не ошиблась, только вот не ожидала, что я так сторможу. Скромный я, когда не надо. Впрочем, ещё неизвестно, чего она хотела – как знать…. Хотя ведь она тоже несколько раз выдавала себя.

    Клюйверт женился, а у Веры меланхолия. А чего, сначала завёл двоих детей, потом женился. На белой девушке.
    - Ты из-за этого расстроилась? – спрашиваю. – Не стоит из-за негров….
    - Не из-за этого. Не знаю, из-за чего…. Уже не знаю. Когда плохое настроение, смотрю на свою стенку – там все мои увлечения висят, и сразу эту шизу представляю – Клюйверт в фартучке на кухне, и мгновенно соображаю – салфеток нет, надо идти в магазин за салфетками, и потом – как-то их всех развлекать надо….
    - Ага, а мы с Мендьетой – вообще не из того глюка – как пришельцы, так и ушельцы.
    - Ха…. И ещё меня странная идея посетила – вот, скажем, если бы Мальдини звали иначе, я бы на него и не посмотрела…. То есть это зависит ещё и от звукосочетания – просто приятно произносить. Даже само слово «Италия» - такое мягкое, звучное….
    - Да-а, приехали…. И давно это у тебя?
    - Только что сообразила…. Не обращай внимания, когда у меня меланхолия, начинается и бред, бывает и хуже.
    А сам лучше, что ли? Ирвайна выбрал, потому что «Нирване» созвучен, или нет?
    Раньше, когда она приезжала, всегда ставила песню Ленни Кравица «I belong to you», хотя говорила, что больше любит «If you can`t say no», но то было слишком красноречиво. С тех пор эта песня довольно долго преследовала нас. Прошло какое-то время, это всё несколько забылось, и тут вдруг заходим в универмаг, и она замирает на месте:
    - Тихо….
    - Что такое?
    - А, всё…. Мне показалось, это была «I belong to you» - нет.
    - А я думал, ты уже вылечилась.
    - Нет. Неужели ты ещё не поняла, что если со мной случается что-нибудь подобное, то это всегда надолго?
    - Нет, не понял, - озадаченно бормочу я.
    В последнее время мне кажется, что я попался именно в ту яму, которую вырыл для неё. Я должен был предвидеть, что так чаще всего и бывает.
    Ах ты, Мендьета сыграл с венграми какими-то по нулям! Тьфу ты, за что ему только деньги платят….

    - Что делать, чтобы понравиться, какие слова говорить? – задал я ей как-то интересующий меня вопрос.
    - Да, кто бы знал… - задумалась она, но потом в её глазах зажёгся настороживший меня огонёк. – Значит, надо как-то спровоцировать.
    Ага, и я вспомнил, как она провоцировала меня. Ходить после душа, завернувшись в одно только большое полотенце – ну, что такого, всё равно меня в расчёт брать не стоит, раз я не такой, как все прочие…. Ну, это ещё ничего по сравнению с тем, что мне предъявили потом.
    Впрочем, ты сама виновата, Вера. Ты сама всё это спровоцировала. Сказала, помнишь:
    - Вот, хочешь знать, как вести себя со мной? Играть, как я со своим котом. Дразнить. То подпустить ближе, то отпустить. Потому что как только я получу своё, я сразу свалю….
    Вот я это и учёл. Только сколько же можно-то?
    Так вот, всё дело в том, что у неё есть друг – и коллега, и приятель, и работает она с ним бок о бок, и я опасаюсь, что тот единственный – это он и есть. Более того, они, к тому же, ещё и учились вместе. Раньше Вера не так активно о нём упоминала, а теперь кругом один сплошной Юра, хотя ему скоро тридцать пять. Не понимаю, что у них может быть общего? Ведь раньше мало что было…. Ну, что ты, ничего у нас нет, мы с ним – просто друзья, разве так не может быть? И ещё у меня есть подозрение, что это из-за него она так много курит и пьёт – плевать, что у них какие-то свои дела, и что ей всегда нравились такие эмоциональные типы, как он. А он хоть и чересчур взрывной, и она, по её же словам, иногда от него устаёт, всё же её друг. А я – застывший, как мумия. Конечно, никакого сравнения.
    - Сегодня опять Юра звонил, - признаётся, как ни о чём не бывало, - проболтали три часа….
    И так – почти каждый день. Прекрасно…. Но мне-то зачем это знать? Получается, всё это время меня дурачили, причём весьма искусно. А я верил в то, что она может любить меня…. Глупости. Конечно, в глубине души я всегда сомневался, но теперь я просто уверен – они вполне могут быть вместе, а я – так, из интереса…. Никаких серьёзных чувств ко мне у Веры быть просто не может.
    И вот ещё что интересно – Юра хочет быть в курсе всех её дел, и ему можно задавать вопросы, которых она не терпит выслушивать от других, типа «а где ты была?». Она же сама недавно протестовала против тотального контроля, и что же? Теперь она и не возражает. Всё понятно, не первый случай во всемирной истории.
    Конечно, сначала я прикидывался, что меня это всё устраивает, но потом устал восхищаться. Мы никогда не могли найти общего языка – может, потому, что мне не удавалось вставить и слова в поток его сознания, к тому же, ко мне вроде как и не обращались, и разговаривал он исключительно с Верой о том, что было понятно лишь им обоим. И ещё я был уверен, что ничему хорошему он её не научит, но не встревал – понятно, это же не моё дело….
    И тут вдруг, на моё счастье, она сказала в очередной раз, что организм больше не воспринимает ни сигарет, ни выпивки. Я опять обрадовался, что она сделала, наконец, паузу, и, может, завяжет совсем – ага, не тут-то было. Сидят оба, курят, как ни в чём не бывало…. Молодец. Ну, потом стала вешать (вероятно, чтобы я не переживал), что теперь она выяснила, что она снова в состоянии пить-курить, но вот только с трезвых глаз лучше на всё смотреть. Ага, типа, утешила. Я был взбешён, как никогда. Какого чёрта врать прямо в глаза?
    Или вот: перед уик-эндом однажды спрашиваю в надежде провести его с ней:
    - У тебя какие планы?
    - Да, ты знаешь, буду сидеть дома…. Никуда ехать не хочется.
    Тут влетает Юра, радостный:
    - Ну, всё, значит, жду тебя завтра в шесть утра, ага? Не рано? Надеюсь, ты уже будешь готова?
    Это, простите, как понимать? Ну, врать-то мне зачем, если всё настолько очевидно? Вера и глазом не моргнула, а что чувствовал при этом я, передать трудно. Я пошёл, нажрался, как свинья, и поклялся больше никогда ей не верить. И на все её приглашения отвечать отказом. Опять ведь разведёт. И не поддаваться на её провокации. И клятву свою я сдержал. Слишком сильна была обида.
    Какого чёрта было столько времени морочить мне голову, раз она, наконец, нашла мужчину всей своей жизни? Зачем было это делать? Или она знала, как я люблю эксперименты, и решила так мне отомстить? Достойный отпор, конечно. Я это заслужил.
    И ещё про Юру, раз уж я вспомнил обиды – к слову пришлось. Однажды мы с Верой выбрались за город, к морю – отдыхали от города, загорали, Вера даже не поскупилась сделать мне приятное, как обычно – джин-тоник, «Теннис-плюс» с Куэртеном на обложке специально для меня. Было здорово, я растаял – классно так было…. Ехали обратно в электричке, она сидела напротив меня, и я мог беспрепятственно любоваться ею, предусмотрительно не сняв тёмных очков – она выглядела прекрасно. Я смотрел на её губы и мечтал поцеловать – да, было наплевать на всех и на всё, но я не был уверен…. В тот день я хотел быть с ней так, как никогда.
    - Давай выберемся сюда ещё как-нибудь, - предложила она. Не знаю, заметила ли она что-то, но….
    - Представляешь, - говорит на следующий день, - вечером позвонил Юра, и я ему рассказала, как мы чудесно провели время. Ему понравилось, и я обещала съездить туда с ним в следующее воскресенье…. Я как раз успею на Формулу, если мы поедем пораньше.
    Замечательно. Мне даже не хочется никак это комментировать. Выходит, все её слова я ошибочно принимал на свой счёт? Да, так оно и есть. Идиот…. Что ж, человеку свойственно ошибаться. Теперь я смирился и смотрю на вещи проще – конечно, мои комплексы вполне оправданы, я мнителен, в мире полно других нормальных парней, без странностей – это всё моя излишняя самоуверенность. Конечно, она говорила о нём… что? Кажется, я сомневаюсь даже в этом.
    - Знаешь, мне очень плохо…. Наверное, это совесть, и её не унять – она умрёт только вместе со мной. Я весь день смеялась….
    - И хорошо – такой оптимизм….
    - Когда мне плохо, я всегда так смеюсь, и это похоже на истерику.
    Мне показалось, что я впервые слушаю её, не испытывая никаких эмоций. Но это было оттого, что я был начисто опустошён.
    - Вот бы пожить в Арабских Эмиратах, посмотреть, как надо жить…. Но на правах гостя – это не то, там надо родиться…. Они же никому гражданства не дают и за своих не считают…. Так что можно пожить хотя бы в качестве дерева, что ли….
    Странно – такая любовь к свободе и независимости, и к тому же готовность к полному подчинению…. Даже детей, видите ли, заводить надо только тогда, когда угодно мужу, ведь они – только его продолжение и ничьё больше…. Непонятное совмещение и того, и другого. Вдобавок Юра тоже увлекается исламом – к чему бы это?..
    Ирвайн высветлился – он теперь светло-жёлтый. Назло всем, и себе в том числе. После подозрения на аппендицит он решил начать новую жизнь – все столько раз говорили, что он стал другим человеком, что он и в самом деле стал и сменил свой имидж на фиг. Я в восхищении! Только он снова девятым приехал.
    Говорят, далеко в тайге Земфира живёт – чудо уссурийское….

    Вера очень боится, что скоро её пристрастие к компьютеру станет болезненным – это она чисто по работе половину рабочего же времени тратит на сайты Алези и итальянской сборной – на свою дискету копирует, фотографии распечатывает, и всё время сидит в Интернете. Я, честно признаться, ни разу там не был, хотя очень хочется.
    - Представляешь, я скоро свихнусь, - ужасается она, - отключаю я после работы принтер и сканер, а у них у каждого свои кликухи, так я, отключая, перепутала – ну, одного назвала принтером, а другого сканером, хотя надо было наоборот. И говорю им вслух: «Ой, простите, ребята, я, кажется, вас перепутала». И когда я на этом себя поймала, я быстро вылетела из комнаты – это ж вообще никуда! Испугалась даже.
    - Да? Думаешь, они на тебя обиделись?
    - Нет, я сама за себя испугалась.
    - Серьёзно?
    - Нет, конечно. Не обращай внимания на мой бред.
    - Да что ты! По-моему, классно.
    В общем, она рада и счастлива – она обнаружила кучу фотографий весёлого Алези, а не мрачного, как обычно.
    Это как в КВНе – в грузинских компьютерах обнаружился новый вирус «Гоги» (а я так всё время Алези обзываю за нос красывый) – он заходит с топором и начинает ломать ваш компьютер. Но против него выработали антивирус – «Гиви». Он говорит Гоги: «Слушай, пашлы лучше выпьем, пагаварым…» Я очень люблю это дело цитировать – ей это тоже понравилось.
    Юра сейчас в отпуске, а Вера его будит в двенадцать дня – звонит ему домой, тот просыпается и радуется солнышку. Это она мне сама рассказала. Замечательно.
    - А ещё, знаешь, я свой новый журнал про Формулу в гостях оставила – надо позвонить, попросить, чтобы привёз.
    - Ну, оставь на память.
    - Не могу – там четыре фотографии…. Вот вырежу, и пусть забирает. Это, кажется, в субботу было – не помню….
    Конечно – а мною, оказывается, заполняют перерыв…. Я давно должен был догадаться. И ещё – смириться со своей участью. Давно это было – только мы, и никого больше….
    Когда она меня ещё раз позвала к себе на три дня, я не забыл ни Юру, ни то, что я – никто, эпизод, ни свою клятву. И я не поехал.
    - Что тебе мешает? Не хочешь или не можешь?
    «Да иди ты, Вера, знаешь, куда? – думал я, слушая её. – Сейчас нужен я, да и нужен ли? А через пять минут – кто-то другой? Или сразу оба? Ты так пытаешься заинтриговать меня? Если тебе сейчас кто-то нужен, ну, давай, позвони Юре – он такой общительный, обаятельный, он сразу прибежит, его не надо будет даже уговаривать и тратить время…. Плевать я хотел на вас обоих, и не фиг мне мозги пудрить – ни к кому и никогда я больше не буду так привязываться, чтобы никогда не страдать!».

    Мы валяемся на траве, неподалёку шумит море. Вокруг лягушки прыгают, с моря дует ветер, который разогнал тучи, и теперь солнце светит вовсю, так, что можно спокойно загорать. Всё отлично, мы отдыхаем. Мне нравится смотреть на море, а Вере этого мало – она хочет купаться.
    - Что я, зря штопала свой старый купальник?
    - Но ты же видишь, что в такую погоду никто не купается! Я пробовал подойти к воде – тёплая, но такой ветер, что не стоит…. Лучше не рисковать – смотри, какие волны!
    - Ерунда – если я купалась даже в четырнадцать градусов….
    - Да помню я, помню – ты рассказывала. Но тогда были такие стимулирующие обстоятельства…. Лично я не люблю купаться и даже не собираюсь – ты знаешь.
    - А я буду – я обожаю волны! Обалденное чувство! Как будто катаешься на змее! Классно – обожаю это до полной одури, чтобы потом еле выходить из воды….
    То же самое, захлёбываясь от восторга, она рассказала, вернувшись с моря, пока я млел на солнышке:
    - Сумасшествие! Тебе даже не передать!
    - Я твоих восторгов не разделяю, и твой романтизм здесь совершенно неуместен.
    - Да? А я знаешь чего не понимаю? Когда некоторые скрывают свой романтизм под неприкрытым цинизмом. Конечно, говорят, что циник – это уставший романтик, но, честно говоря, я не понимаю, зачем это делать. Зачем это скрывать?
    - А некоторые – это кто?
    И тут же в меня полетела охапка свежесорванной травы:
    - Не хами! Прямо не могу уже слушать! Неприкрытое хамство!
    - А что такое?.. Кстати, посмотри – нет ли там алых парусов?
    - Ну, вот – опять надо очки надевать…. Нет, вроде нет.
    - А я думал, там Алези – типа, катался на яхте, и его унесло в открытое море, и он добрался до России.
    - У него жена и дети….
    - … он – лопух, - вспоминаю я детский стишок про Винни-Пуха, и Вера отвечает мне взрывом хохота:
    - Если корабль не привезёт три ящика мартини – это не ко мне.
    - Хм, откуда он узнает, что тебе нужно? Хотя Грей повесил алые паруса на свой корабль после того, как узнал, что Ассоль о них мечтает, так что это – тоже своего рода провокация.
    - Да, действительно. Но если нет мартини – значит, это не ко мне.
    На обратном пути на станцию настроение моё было безнадёжно испорчено. Кругом было полно шикарных строящихся дач, и когда мы проходили мимо одной из них, Вера вспомнила, что тут живёт рыжая собака.
    - Вон, вон она – смотри….
    - А ты откуда знаешь, что тут собака рыжая?
    - Ну, мы тут были в прошлую субботу с Юрой, - совершенно спокойно ответила она.
    - А, понятно… - и я сделал вид, что мне абсолютно всё равно. Но ведь от самого себя это не скроешь.
    - Эх, срочно надо в пустыню, подальше от страстей человеческих… - с тоской изрёк я, прощаясь.
    - Это не поможет. Ведь страсти внутри тебя, и от них никуда не денешься.
    - Да, ну, хоть на какое-то время….
    - Думаю, это невозможно.
    Я устал от своей работы, а она довольна – у неё там Юра и свежие новости по Интернету, а я в итоге задёрганный, вконец перенервничавший, без Интернета и без Веры. Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу уйти, что мне надоело, что я устал, но втайне я знаю, как мне будет её не хватать, и это отравит мне всю жизнь – я ведь уже испытал это и не хочу испытать снова.
    - Лично меня здесь всё устраивает, - искренне признаётся Вера, и я её понимаю. Им в отдел нужен человек, но я не хочу навязываться, а Юра не дурак – он меня не позовёт, а Вера – тем более. – Если хочешь, ищи другую работу – кто тебе не даёт?
    А сам я часто удивляюсь – чего бы Вере не пойти в модели? У неё сногсшибательная фигура, и ещё она обожает путешествовать. К тому же, она очень похорошела. Но, по её собственному признанию, она слишком скромна для фотомодели.
    - Ну и советы ты даёшь! Я не хочу быть проституткой.
    - Но ведь не все же модели….
    - Почти все. А я так не хочу, это не для меня.
    - Но ведь куча денег!
    - Нет уж, спасибо. Если я захочу заработать подобным образом, гостиница рядом.
    Но я-то знаю, что всё это – понты, и она никогда этого не сделает. А, вспомнил – ещё ей Невилл-старший нравится, защитник «Манчестера» - только вот не знаю, чем.
    - А вот Гари….
    - Хм, «пираты называли его Гарри…. О, Гарри, я разделаюсь с тобой, да, с тобой – раздался пьяный голос атамана…» - вспоминаю я песенку времён детства.
    Она ничего не отвечает, только смеётся.
    И ни слова больше о ста восемнадцати погибших курских подводниках…. Ни о политике, ни о президенте Путине – она ненавидит такие разговоры, считая, что болтовня о политике в моём исполнении просто смешна.
    Тогда, когда она меня позвала, я, перебрав все возможные отговорки, возопил:
    - Вера, ты потом сама пожалеешь!
    И получил странный ответ:
    - Но это будут уже мои проблемы…. И потом, я с некоторых пор уже ни о чём не жалею – что написано в Книге Судеб да исполнится….
    Но, честно говоря, я не хочу, чтобы она жалела. Поэтому этого и не будет.
    После долгого перерыва, кстати, я заикнулся о том, что на что-то, мол, мне стало интересно смотреть. Вера очень удивилась:
    - Да? И из-за кого же это?
    - Из-за Мендьеты, конечно.
    - А, понятно…. Я бы за это сказала ему большое спасибо и была бы благодарна, что он, наконец, вывел тебя из этого состояния.
    Из какого? Не знаю, вряд ли.
    Вау!!! Гаиска Мендьета признан лучшим полузащитником сезона 99/2000 Лиги Чемпионов!!! Ему даже какую-то тарелку дали в качестве приза. Он вышел в каком-то жутком, мышиного цвета костюме, и его волосы казались совсем рыжими, соломенного цвета, нос – огромным, улыбка – довольной, но тоже жутковатой, и всё равно я в полном восторге! Историческое событие!
    Только, сдаётся мне, такие костюмы бывают только у скучных женатых людей…. Нет, мне, конечно, всё равно, женат он или нет, но у женатых манера поведения и образ мысли совсем другие… ну, не то, чтобы мещанские, а… не знаю. В общем, у свободных людей всё иначе – я так думаю.

продолжение см. : [http://www.proza.ru/2004/12/18-118/]