Декабрь проснулся в своих белых подштанниках и сразу ударил меня по щеке. Я не то, чтобы тормоз, но мне было неприятно, поэтому я опешила и закрутила хук справа, однако щека так болела, что тело мое ослабло и приподнялось на полсантиметра над землей. Оно всегда так делает, когда ослабевает. Сообщения не приходят. Что бы все это значило? Кто-то специально мне посылает факс, занимающий огромное количество моей оперативной памяти, я не успеваю обрабатывать информацию, а тут еще этот удар. Мне плохо дается буква «И». Я вырываю ее из памяти, но у меня не находится сил, чтобы выгравировать хотя бы одну деталь этой буквы. Я падаю еще на два сантиметра вверх, и теперь меня уже подхватывает керосиновая лампа, которая дремала на томике Даниила Хармса, который я еще недавно читала. Что ж, по мне это заметно, я просто пропитана его прозой, словно какой-то кочегар своею кочегаркой. Где это видано, чтобы листья сбивались в кучу без ветра? Или вишня цвела без умысла появления сладких плодов? По-прежнему горит от удара щека, но теперь уже не так отчетливо, как в самом начале. Может, я просто не уверенная в себе блондинка, которых с каждым годом все чаще и чаще можно встретить на мостах поздно ночью? Я не могу сделать первый шаг в неизвестность, потому что, я знаю, что там будет. Где и в чем здесь смысл? Какова цена признания? Где тот человек, который бы мог отмстить за меня? Написать сообщение и лечь со мной рядом тогда, когда я этого хочу? Почему ложатся все какие-то уроды, которых я даже и не зову. Мне они не нужны, а они ложатся. Я не жду сообщений, а они идут. А теперь я вся в ожидании, но оно никак не доходит. Волна? Смерть? Риза? Левый острокислый соус? Сообщение доставлено. Он уже спит. Один или с кем-то, но спит. А я, дура, сижу и пишу какую-то фигню на этом компьютере. Мне по прежнему плохо дается буква «И», и, наверное, я ее выброшу из алфавита и провозглашу его без этой буквы. Хотя, нет, имя моего любимого человека начинается именно с этой буквы. И завтра я снова его увижу.