- Ну что за идиотизм ?! Неужели Ты так и не повзрослеешь ?!
Сумка уже была собрана и стояла в коридоре. Осталось только надеть видавшую виды кожаную куртку и выйти в метель.
- Ну чего Ты молчишь ?!
- А что сказать ? Можно подумать это в первый раз.
- Нет конечно, раз не первый. Так может это будет последний раз ?
- Нет. Последним разом это не будет.
- Ну сколько можно ? Внуки скоро начнут на шею вешаться а Ты всё ещё в бирюльки играешься.
- Не в бирюльки. Бирюльки это другая игра.
- Да какая разница, черт возьми. Бирюльки, не бирюльки. мне стыдно просто.
- А Тебе то чего стыдно ? - стоял в уже застёгнутой куртке и ждал когда Она наконец выговорится и он сможет уйти.
- М-да. Хоть кол на голове теши. Седина в бороду, а ума, как не было - так и нет. Когда хоть ждать ?
Раздражение похоже уже почти вышло. Явно успокаивалась, смиряясь с неизбежным.
- Как обычно. Завтра вечером буду дома.
- Ладно. Иди уж, горе луковое, стыдобина. Ну что за мужик. - заботливо поправила завернувшийся воротник куртки. Чмокнула в щеку и подтолкнула к двери.
- Давай выкатывайся. Всё равно не переделать.
Улыбнулся и тоже поцеловав на прощание, повернулся, выходя из квартиры.
* * *
Ежегодно он брал старую сумку. Укладывал в неё несколько сосновых веток. Свечки. Настоящие свечки, а не электрические. Туда же отправлялись два-три апельсина, бутылку домашней малиновой наливки, немного лёгкой закуски. И непременно, детскую железную дорогу.
Каждый год он, вполне взрослый и не глупый, как считали многие, человек, впадал в детство.
Закинув за спину драгоценный груз и выслушав уже традиционные упрёки-напутствия, в купе с призывами остепениться, отправлялся на другой конец города, в небольшую квартирку его друга. Друг как обычно уезжал на новогодние каникулы куда нибудь подальше, оставляя квартиру в полное его распоряжение.
В квартире ему был известен каждый уголок. Он доставал заветную вазу. Вставив в неё сосновые ветки, прилаживал к ним свечки. Доставал закуску и наливку. Устроившись на ковре и прихлёбывая из рюмки начинал собирать "мечту детства": железную дорогу. Скрупулезно, высунув язык соединял стыки рельс. На коленях подползал к розетке и воткнув штепсель удлинителя, почти бегом возвращался назад. К пульту управления. Для пробы.
Маленький паровозик послушно двигался взад-вперёд по рельсам.
Удостоверившись что всё "на мази", достраивал железнодорожный узел.
Извлекая из глубин сумки всё новые детали, постепенно выстраивал на ковре станцию. Небольшой тоннель и мост, над нарисованной на куске картона речкой.
Улёгшись на живот, расставлял фигурки людей.
На весь процесс уходило несколько часов. Радость, которую он при этом испытывал, скрадывала боль в коленках и локтях, и даже, иногда всплывающие из глубины сознания, упрёки и призывы.
* * *
Это был его праздник. Только его и ни чей больше.
Его "пушистый" вечер.
Вечер отрешения от этого, явно спрыгнувшего с ума, мира.
Вечер забытых проблем.
Вечер вне времени и пространства.
Вечер счастливого детства с воплощенной мечтой: детской железной дорогой.