Галлюцинации.
В субботу в метро людей меньше чем в будни. Кто-то позволяет себе понежиться в постели, цепляясь за обрывки сумбурных снов, кто-то пялится в экран телевизора, а кто-то даже наливает первый за субботу стакан. Но есть и странники. Им не сидится дома, и они устремляются в город. Вот и на Пушкинской в метро разноголосая толпа о чем-то увлеченно договаривается. Мрамор метрополитена добавляет какую-то значимость этим переговорам. И под шум приходящих и уходящих поездов галдящие голоса создают ощущение валютной биржи, где выкрикивают все новые и новые котировки…
Однако, приглядевшись к лицам, можно различить две категории людей. Одни с надеждой слушают и покорно кивают, а другие уверенно объясняют, что-то записывают и передают, а потом получают зажатые в кулаки деньги, расправляют их , считают и кладут в карман.
- Лохотрон, - сказал я одной из бедно одетых женщин, -найдите себе лучше настоящую работу…
НО женщина не повернула ко мне головы. Она не слышала меня. И я понял, что мне только захотелось ей это сказать, но я не решился это сделать..
-Галлюцинации,- подумал я,- эффект толпы. Или просто подземелье так действует на нервы….
Очередной поезд подошел к станции и я нырнул в открывшиеся двери, спасаясь от гвалта Пушкинской.
Я никогда не узнаю, что там происходит, но проезжая по субботам эту станцию в 11 утра, у меня каждый раз возникает странное головокружение. Может быть, поэтому при таком скоплении людей и таком количестве передаваемых денег, милиция просто не выдерживает и прячется от непонятных флюидов, извергаемых толпой. Возможно, и потенциальные террористы, тоже не выдерживают этого натиска непонятной энергии, и взрывают свои бомбы где угодно, но только не в метро на Пушкинской, где по всем законам логики было бы наибольшее число жертв.
В вагоне немного лучше. Молодежь , воткнув в уши наушники, внимательно прислушивается к ритмичному повтору одной и то же музыкальной фразы, пытаясь найти какой-то смысл в этом однообразии. А может быть, они знают тайный смысл ритуальных повторений электронных барабанов и именно поэтому таскают в каждом кармане коллекцию дисков, плеер, наушники , провода, коробочки…. У некоторых огромные наушники на полголовы- это настоящие меломаны.. Я стараюсь понять смысл происходящего и кажется понимаю. Это бомжи. У них нет дома, где можно послушать музыку….для этого они таскают все с собой. Бомжи-меломаны. Странное сочетание. Такого явления, наверное нет ни в одной столице мира.
- У вас видимо дома нет? - спросил я.
Но, девушка не отвечает, и я понимаю, что я только хотел это сказать. У нее в наушниках «Письмо Децлу» и я понимаю, что девушка страдает. Ей не до меня.
Да и не бомжи они вовсе… Вон, весь в коже, еще один меломан, обвешанный цепями, заклепками, тяжелые клепаные ботинки, предназначенные для того, чтобы бить иракских детей по лицу,- он тоже слушает музыку. Этот явно не бомж, прикид по цене превосходит десятки. а то и сотни минимальных российских зарплат.
- А почему у Вас в ухе только пять сережек, - хочу спросить я и снова понимаю, что это галлюцинации. Галлюцинации большого города, не дающие понять суть вещей и явлений.
-«100 людей, 7 потов»- читаю я на постере , рекламирующем дезодорант «Рексону».
- Страшно, конечно, - подумал я,- но реальность еще страшнее. На угловом сиденье спит настоящий бомж. Грязные ботинки, засаленные штаны, синяк под глазом.
Запах застарелой мочи заполняет вагон и я подхожу к нему и показывают на рекламу « Рексоны»
- Ты бы «Рексону купил что ли…, - говорю я.
Бомж смотрит на меня заплывшим глазом и отвечает голосом телекомментатора Николая Сванидзе.
- Дорогой, генацвале, какой Рексона, после меня надо санэпидстанцию вызывать и каждому в вагоне укол делать…
А твой Рексон засунь себе знаешь куда…..
Ахинея какая-то. Это опять галлюцинации. Сванидзе говорит без акцента, и в метро, наверное лет двадцать не спускался. Придет же в голову такое….
- А ты на бега едешь?- спрашивает меня мужчина лет сорока. И не выслушав моего ответа сам же отвечает.
- А я еду. Меня Димоном зовут. Сейчас приду, все меня ждут. Как Димон приходит. значит пить будут….
Димон ни на кого не похож. Он просто серое пятно в вагоне и я подозреваю, что это очередная галлюцинация. Но он продолжает говорить.
- Я тут пятьсот билетов лотереи купил, вот этой,- показывает он на рекламный постер.
- Поздравляю, - говорю я.- Наверное, денег много.
- У меня, - оскорбляется пятно. - Я ведь нищий. У меня за душой ничего. Я, правда, директор магазина, но денег у меня ни хрена.
Я понимаю, что это новая галлюцинация. Не бывает нищих директоров магазина, покупающих лотерейные билеты.
Но Димон доказывает мне обратное.
- Я ведь подставной, чуть что в магазине не так, забирать меня будут.
Я вспомнил других директоров, с которыми приходилось встречаться и понял что в этом есть доля истины. Я всегда удивлялся тому, как может руководить строительной фирмой человек, имеющий образование на уровне кулинарного техникума или владеть туристической компанией, человек знающий только где находится Москва и Таганрог. Что-то начинало проясняться. А может быть еще больше запутываться.
- Где же деньги тогда на билеты? - поинтересовался я.
- А!,- махнул рукой Димон.- Кончатся, опять украду.
Я понимающе кивнул.
- Это правильно, у нас все воруют.
Димону моя фраза понравилась.
- Я ведь плохой на голову, - продолжал он. - Другие по году сидели и вышли. А я вот на четыре года загремел. Венецианское стекло спер. Знаешь что это такое?
- Знаю,- кивнул я. - Продукт многолетнего труда и таланта.
Димон икнул, но не согласился.
- Люстра это, так вот, я эту люстру по кусочку вытаскивал. Всю вынес..
Димон продолжать рассказывать о тонкостях веницианского стекла, о лошадях, на которых ставят большие деньги, а я смотрел на парочку прижимавшуюся в углу.
Девушке с большой натяжкой можно было дать лет шестнадцать. Спущенные на бедра штаны с вылезающими из под них застиранными трусами выглядели неопрятно. НО парню положившему огромные ладони на ягодицы девушки это не мешало. Он плавно прижимал ее к себе движениями имитировавшими половой акт. Девушке это было безразлично. Она жевала жвачку и что-то слушала в наушниках.
- А ты положи ее на сиденье, - сказал я. - Напротив бомжа место есть. А штаны у нее и так сами сползли.
Очевидно, это не было моей галлюцинацией. Парень положил девушку на сиденье , а сам лег сверху. Пассажиры не обращали на это внимания. Кто-то пил пиво, кто-то спал, а Димон продолжал рассказывать про скачки.
- Я как вышел, в зоопарк устроился. Так там у зверей рентген есть. Я тут сразу сообразил, раз в зоопарке рентген есть, значит и на бегах должен быть. Я к своим ребятам ,- и точно, стоит там два аппарата уже два года. И никому на хрен не нужны.
Я, мол, как бы аппараты стыбрить… Так они говорят, ящик водки принесешь и два наших монитора. Заменим, никто и не заметит.
- Продал? - спросил я.
- Продал, конечно,- ответил Димон.- Сегодня пить будем. Ты приходи, на бегах Димона все знают. Так что бывай..
На « Беговой» серое пятно вышло из вагона и я огляделся по сторонам. Приличная вида женщина средних лет увлеченно рассматривала картинки с голыми женщинами в « Спид Инфо», молодежь как по команде вскидывала кверху бутылки с пивом. Модно одетые девушки рассматривали картинки в журнале «Космополитен»
- Вы на следующей выходите? - спросил меня вежливый голос.
- Выхожу, -ответил я жирафу. стоящему за моей спиной.- Только голову пригните, когда будете выходить…
Жирафу я не удивился. В конце концов животное было вежливым. А галлюцинации в метро вполне оправданы. Психология в конце концов.
Я вышел на улицу и в ближайшем магазине купил себе дисковый плеер.
- А музыку какую-нибудь возьмете?- спросила продавщица.
- Возьму, - сказал я. - Потупее пожалуйста. Что сейчас все слушают?
Девушка протянула мне кусок пластмассы и я понял, что обеспечен новыми галлюцинациями. Зато как у всех.