ДУШНОМУ МАЮ 1983...
Гитара пылилась за шкафом – О-Кэй забросил игру год назад, когда выбил палец в драке. Рука быстро зажила, но инструмент так и остался невостребован. Тяжелая, пустая голова гудела после вчерашней пьянки. Думать было лень. Он решил пойти за пивом.
Стояла середина марта. Солнце грело лицо и О-Кэй грезил о лете. Он уселся на скамейку и открыл пиво зубами. Опрокинув в раскаленное горло полбутылки, почувствовал себя лучше. Допив, закурил и поставил пустую бутылку под лавку. Торопиться было некуда. У магазина уже собирались алкоголики с тоскливыми, ищущими, глазами. Еще не было одиннадцати утра, они толпились у входа, сжимая в кулаке засаленный рубль. На их трезвых, бесконечно усталых, лицах, окаменело ожидание и каждый из них был третьим. Вдоль витрины выстроились детские коляски. Младенцы спали, пока мамы метались в утренней сутолоке магазина. Один из малышей проснулся и, не обнаружив маму, громко заплакал. 0-кэй принялся развлекать его на все лады. Он корчил рожи, подмигивал и этим удивлял прохожих. Малыш не собирался униматься, он ревел во весь голосок, что доставляло ему явное удовольствие. Тогда 0-кэй присел перед коляской, достал брелок и протянул ребенку. Тот проглотил слезы, оценивающе и недоверчиво взглянул на связку ключей в руках чужого, небритого дяди.
- Илья, как тебе не стыдно, ты же совсем большой! Спасибо 0-кэй – он и не заметил, как к ним подошла молодая мама.
- Какая встреча! Привет, Вера!
- Как служится Илю?
- Ничего, все нормально, служит по-тихоньку, только пишит мало, не любит разоряться, - 0-кэй подмигнул малышу, игравшему его брелком. Она поймала его взгляд.
- Я родила от него сына.
- Ого!
- Вот так-то.
- Но зачем?! - вырвалось у него.
- Я очень хотела все поменять, я... люблю его и жду, хоть это глупо.
- Напиши ему, он должен знать, понимаешь, он ведь не сволочь, он тоже может все понять, а когда...
- Нет, мы не переписываемся и это не повод менять правила, а ты не вздумай ничего писать обо мне, я не хочу с его стороны всяких совестливых поступков, если захочет, то и так меня найдет. Да, он, наверняка, меня забыл.
- Он ничего не забывает.
- Все равно.
Она разозлилась и он пожалел, что полез с советами. Надеяться на Иля было нелепо, но 0-кэй не хотел, чтобы она его плохо вспоминала. Он взял у нее сумку.
- Пойдем, я провожу. Знаешь, без отца малышу будет плохо.
- Из него плохой отец.
- Это ты зря, может муж и плохой, но своего ребенка он бы любил, это точно.
- А мне кажется, он не умеет любить.
- Про него так все думают. Но тебя я не понимаю, ты же родила от него.
- Почему я все-таки родила мы не будем обсуждать.
- Если будет туго, обращайся ко мне, могу дать телефон, - сказал он на прощание.
- Не стоит, я теперь работаю, не надо жалости.
- Ты молодец, привет.
0-кэй все же решил обо всем написать Илю. Ждать его возвращения оставалось всего два месяца. Иль дембельнется и они начнут все заново. Черт с ними, с брательниками, найдут других ребят.
Вечером 0-кэй написал в письме про Веру, про ребенка. Просто написал, без комментариев.
Когда он одевался, собираясь пойти опустить конверт, в дверь позвонили. Заявились брательники. О-Кэй немного удивился - последннее время они редко его навещали.
- Привет, - отозвался 0-кэй, выходя на лестничную клетку, - я вас к себе не зову, пошли лучше в кабак.
- Самое время, - уныло заметил Сашка, усмехаясь. Леха смотрел в сторону.
- Что стряслось - 0-кэй только сейчас увидел, что они оба, как оглушенные.
- Что стряслось, говорите!
...Он так и не понял, где 0-Кэй раздобыл такую кучу денег. Но, это оказалось очень кстати - назавтра он уходил в армию. Твердо решив не устраивать никаких домашних посиделок, он потащил всю ораву в бар. 0-кэй завел дружбу с барменом и тот поставил видеокассету с первоклассной дискотекой. А, получив «пятерку», показал публике самих "Флойдов." Лишь, все пустились в пляс, 0-кэй с брательниками «выписали» по девочке и танцевали рок-н-ролл. А он сидел за стойкой и допивал свой четвертый коктейль. Самый крепкий в этом заведениии- водка с коньяком и, символически, несколько капель сока. Монитор плыл перед глазами. «Когда так выпьешь, все получается». Но он хотел еще. Впереди два года, заполненные ничем.
Она подсела к нему, когда он уже пускал в пространство недовольные матюки и угощал какого-то охочего незнакомца. Заметив ее, сразу обнял. Ему было плевать на нее, но он согласился с тем; что появилась она вовремя. Он уходил на два года. Уходил, когда нужно было остаться, как никогда. Она, собственно, подсела не к нему - просто хотелось отдохнуть за стойкой и выпить что-нибудь легкое. Она оглядела его и нашла, что, несмотря на два года близкого знакомства, по-прежнему влюблена. Вопреки всякой логике - ему это было безразлично всегда. Она потрепала его по голове и сбросила руку с плеч. Он захотел ударить ее по лицу, что удивляло. Он уходил на два года и, казалось, в этом виноваты все. Заказав ей коктейль, он сделал вид, что потерял к ней интерес. Она, с удовольствием, потягивала сок, к которому подлили немного шампанского и вермута. По видео шел ролик Сюзи Кватро. Девушка, что пила коктейль и любила его, чем-то напоминала ему эту темпераментную бас-гитаристку. Он улыбнулся ей и погладил по щеке. Они вели тот разговор, который тут же забывается. Но ей было все равно. Главное – он все еще был рядом.
Все как-то забыли, что над городом, в душном воздухе, клубился зеленый дым - это был май. А он сидел тут и праздновал свой уход. Он ничего не успел, время.его обмануло. Она встретила своих приятелей и скрылась в толпе танцующих. Он знал, что она вернется. Но, зачем ему это? Он давно хотел послать ее ко всем чертям, но решил, что за два года все само забудется. Брательники - лучшие друзья, после, разумеется, 0-кэя, промахнулись - они познакомились с девчонками из чужой компании и какие-то парни «бычились» в углу. Брательники не обращали внимания, они знали, что «отоварят» кого угодно. Диск-жокей устроил перерыв, предложив всем выпить по коктейлю или покурить. Один из брательников, Саша, хлопнул его по плечу и сказал:
- Не грусти, дембель неизбежен!
- Как они могли отобрать наш подвал?
- Что тут скажешь? Придурки.
Он опять вспомнил, что, когда в подвал заявились управдом с участковым, мир, словно, рухнул.
Он увидел ее и схватил за рукав. Диск-жокей предлагал публике медленный блок. Они пошли танцевать.
- Вера, забавное у тебя имя.
Ее не было, было только имя.
- А у тебя? Илья-пророк!
- Один –ноль в твою пользу.
Он наклонился и поцеловал ее. Она покорно ответила на поцелуй. Они танцевали, он был где-то далеко...
... Метель кружила мириадами снежных хлопьев, они колюче врезались в лицо. Он шел быстро, борясь с порывами ледяного ветра. Во дворе ветер исчез. Было пусто, бело и торжественно. Он открыл дверь, ведущую в подвал шестнадцатиэтажного дома. Ребята уже собрались. Брательники возились с проводами, давая друг другу указания, 0-кэй развалился в старом кресле и курил.
Спустя минут десять ребята начали играть. Для раскачки - с любимой песни, которую Иль и 0-кэй написали под Новый год. Силуэты четырех музыкантов, бесконечно преломляясь, отражались в кусках фальги, развешенным по стенам. Иль сидел на, стуле без спинки, рядом стоял 0-кэй, верный себе - он редко играл сидя. В такие моменты для него существовала только музыка и его самодельная гитара. Они растворились в музыке и были сильнее всех. И верили - там, за дверью, ничего нет, без них мир обманчив и неизвестно, что осталось там, наверху. Реальность - это четыре стены и музыка. А за дверью - ложь, они одни во Вселенной.
Иль порылся в кармане джинс и достал сложенный вчетверо листок.
- Хочу предложить, - он протянул листок ребятам.
- Аккорды есть? - спросил Леха.
- На обороте, - Иль зажег сигарету и сел в кресло. Они устроили перерыв и курили.
- Зеленый дым? -.прочитал 0-кэй вслух. Иль снова кивнул:
- Я так вижу май.
- Как у тебя так вышло? - 0-кэй держал листок в руке.
- Сам не знаю, встал среди ночи, неожиданно врубился в текст, сел и написал, только если что-то непонятно, не спрашивайте, я все равно не смогу ответить.
- Все понятно, - усмехнулся 0-кэй, - поехали.
По мнению 0-кэя над песней стоило поработать не меньше месяца. Около часа они репетировали. Песня была еще не готова, Иль пел ее под одну гитару. «Пора наверх», - думал он. Подвал, гнездо, где приобрели очертания первые муки творчества, где они поняли, что без музыки уже не смогут, начинал угнетать. «Пора наверх, к тем, кто этого ждет, пора разрушить все стены».
Они играли уже третий час, пальцы у Иля устали, он улыбался и знал, что здесь каждый из них сто раз прав и был этим счастлив...
...Вера что-то говорила, он машинально бросал в ответ отрывистые фразы. Когда танец окончился он спросил:
- Когда ты уходишь, моя ненаглядная?
- Через час.
Она только сейчас заметила, что у него, наверное, крыша поехала из-за этой армии. Ее убивали его глаза. Они, словно, смотрели сквозь стены, жгли и пытали ее, хотелось бежать, скрыться от огня. Они заняли свободный столик. 0-кэй, подсевший к ним с подружкой, развлекал обеих девушек. Иль терпеливо слушал его, подперев кулаком подбородок и ему хотелось сказать какую-нибудь возмутительную гадость. Он встал и ушел на поиски брательников. Так и не обнаружив их, вернулся к стойке. Там сидел 0-кэй и исповедывался своему стакану. Он вконец напился. У него заметно развязался язык:
- Иль, хорошо, что водка есть, она помогает смириться с несправедливостью.
- Она нужна, когда больше ничего не остается.
- Никогда ничего не остается.
- Тогда не стоит жить.
- Конечно не стоит.
Иль рванул О-кея за майку:
- Хватит!
- Ничего, нам просто решили сломать шею. Сначала нас гонят из подвала, теперь ты уходишь в армию, значит играть мы не будем, придется ждать, а вода утекает.
- Заткнись! - Иль круто повернулся и сделал два бессмысленных шага. Его глаза налились кровью. Подвыпившая публика действовала на нервы. «Свиньи, - думал он, - последние свиньи». Брательники в этот миг бесили его, не меньше остальных. 0-кэй однажды сказал, что брательники ко всему легко относятся и если им, по какой-нибудь причине, придется выбирать между музыкой и чем-то другим, они могут запросто забыть, как целый год подвал был их раем. Похоже, он не ошибся. Когда все рухнуло, брательники спокойно запили неудачу портвейном и угомонились. Иль купил себе еще выпивку. 0-кэй последовал его примеру:
- Иль, мы. избегали говорить об этом.
- Еще бы, - ему хотелось швырнуть свой коктейль под потолок.
- Давай прямо, как все будет?
- Через два года начнем сначала.
- Уже без них, - 0-кэй кивнул на брательников.
- Наверняка.
0-кэй напился в стельку. Иль не любил его таким - сейчас он нуждался в словах, в радужной беседе. Иль ненавидел пустые слова. О-Кэй хотел, чтобы его выслушали.
- Послушай, Иль, я знаю, что ты псих, ты же прождешь и десять лет, ты одержимый, но мне-то что делать, я же свихнусь тут без тебя, брательники через пару месяцев забудут все, ты понимаешь или нет, что мне прикажешь делать?
- Играй каждый день, чтобы не потерять технику и время не пропало даром.
- О, господи, да я как-нибудь сам догадаюсь. Где ты берешь столько льда, чтобы сберечь свой огонь? Научи меня.
- Послушай, 0-Кэй, ты мой друг и я тебя уважаю, поэтому не стану врать. Я ухожу, но я вернусь, я еще ни слова не сказал им, - он кивнул куда-то, в сторону стен, за которыми скрывался насмешливый мир, не подозревавший о его существовании, - ты не предавай себя, помни нашу правду, если забудешь, я продолжу один. Но я в тебя верю, ты единственный, в кого я верю, ты не сможешь без музыки. Перекантуйся, а потом врежем по новой, но только без соплей, ты можешь, я знаю.
- Ладно, что я тебе, баба?!
Иль увидел, Веру, она улыбалась. «Проклятая кукла!»
- Что ты маешься?
- В сортир хочу.
Она скривила губы и отвернулась. Его глаза пугали, они ее раздевали. Он крепко привязал ее к себе и она почти слепо ему подчинялась. На секунду она обрадовалась, что он уходил в армию, но тут же спохватилась – остаться одной, без него, было страшней, чем терпеть его безраличие. Иль грубо схватил ее за руку и прокричал:
- Смотри мне в глаза, я несу тебе добро.
«Нет, он, действительно, псих и нужно скорей от него смотаться. Перепивший, умалишенный красавец с бешеными глазами. Но, куда я денусь?!»
Пошатываясь, он направился в сортир. Белые кафельные стены резали глаза, после сумрака бара. Пока он мочился, у него над душой стояли двое фарцовщиков.
- Сто, двести, еще сто, - они пересчитывали банкноты.
- Эй, «утюги», Господь велел делиться, - обернулся Иль, застегивая штаны. Через секунду два, модно разодетых парня, вылетели из туалета, сбив с ног какую-то девушку. Следом появился Иль и заорал:
- Я отпускаю грехи!
Те, что стояли внизу и курили, повернули головы. Местные завсегдатаи, увидев, что хамит чужак, бросились на защиту своей территории. На Иля накинулись вспотевшие ребята, бросив своих прокуренных дам. Вниз по лестнице скакали брательники, следом пьяными финтами семенил 0-кэй. Иль бил в хаос свирепых лиц. Ему здорово досталось в челюсть и он влетел прямехонько в женский туалет. Вера причесывалась перед зеркалом.
- Детка, жди нас за углом, мы ща прорвемся, поймай такси, - на пол капала кровь с его лица. Он опять кинулся в свалку. Заметил парня, который только что разбил ему губу и бросился к нему. Через миг тот взмахнул руками и начал оседать. Его оттащили. Около урны лежал 0-кэй. Он кряхтел и ругался, стараясь подставить ножку какому-то верзиле. Иль подбежал и встряхнул его. Кто-то сзади профессионально ударил по почкам и он повалился поперек пьяного друга. Появился Сашка с разбитым носом:
- Я прикрою, тащи его к двери.
Мэтр с помощниками умело орудовали в толпе, многие уже стали зрителями потасовки, потому что брательники несколько лет занимались какой-то убийственной борьбой.
- Дуйте отсюда, быстрее! - мэтр торопливо отпирал парадную дверь. Иль сунул ему червонец и, вытолкнув вперед О-кэя, выскочил на улицу. Он оглянулся и увидел, что брательники успешно прорвались к выходу и спешат следом. За углом желтело такси. Вера махнула им рукой. Они быстро забились в машину. Сашка сунул шефу «пятерку»:
- Гони и еще «файф» обеспечен!
Из-за угла вылетело человек десять. Такси уже набрало скорость. Неизвестно, где 0-кэй «нарыл» столько денег, но это их, определенно, спасло. Вера прижалась к нему. Он держал ее в охапке.
- Давай выйдем, - предложила она.
- Ребятки, я удаляюсь, Жду в семь утра у военкомата.
- Изменяешь, - проснулся 0-кэй.
- Ты не девушка.
- Пошел ты, псих несчастный!
"Благодари Бога за то, что ты псих," - сказал он себе. Они свернули в темноту бульвара. Зеленый дым стелился под звездным небом и он видел все четко, как никогда. Верхняя губа распухла, под глазом намечался синяк. Он вспомнил про мать. Она всегда ждала его, если он пропадал и не ложилась спать. Она ждала его и сейчас, ведь эта ночь была последней перед его уходом. Иль опускал глаза только перед матерью. Надо ей позвонить.
- Мы идем к тебе?
- Нет.
- Тогда пойдем, - ему нужен был телефон. «Последний хам!» Зачем она связалась с ним, он же грубое животное, те, в баре, они, хоть и подлые насквозь, но с ними было легко, просто, они не гладили против шерсти. А перед ним она терялась и, чувствуя власть, была готова покорно следовать за ним, куда он скажет. Ненавидеть и подчиняться, жаждать скрыться и не в силах противостоять. И так продолжалось целых два года! Ничего не оставалось, как выполнить его волю, она все равно не могла отказать.
Они вошли к ней, он пожалел, что бросил друзей в свой посдедний вечер. Но сейчас ни к чему их видеть, его преследовало бы видение подвальчика и самодельной аппаратуры, на которой они играли. Раньше играли...
- Не включай свет, чего я здесь не видел?
Такая поспешность ее разозлила, но она повиновалась. Она принадлежала ему и баста!
0-кэй вконец надоел брательникам. Он не замечал, что они, на заднем сидении, втихомолку допивают французский коньяк.
- Братки, какого лешего вы его отпустили с этой клюшкой? Куда вы смотрели?
Ему было лень повернуть голову. Брательники не отвечали. О-кэй неожиданно пнул локтем таксиста и вцепился в руль.
- Разворачивай, а то урою!
Брательники схватили его за плечи. Таксист опешил и потерял руль. Машина слетела в кювет. Убежать ребята не успели. Таксист крепко держал 0-кэя, в расчете, что друзья его не бросят. Поразительно быстро появилась милиция. В отделении друзья поняли, что их не отпустят до утра. Высокопоставленный папа брательников приедет за ними только в девять. Таково было его на казание. Проводить Иля до военкомата им было не суждено...
Они валялись на ее кровати и курили. Он и не думал ее ласкать. Он сбивал ее с толку, она была вне себя от того, что он и пальцем не шевельнет, чтоб ее добиться, будто ждет, когда она сама разденется и вдобавок разденет его. Приподнявшись, он лениво задрал ей мини-юбку, будто сделал одолжение. «Хам, последний хам!» Она расслабилась и раскинула руки. Не спеша, он раздевал ее. Потом избавился от одежды сам. Они забрались под одеяло и прижались друг к другу.
Близилось утро. Она не ощущала себя. Никогда она так не растворялась в другом человеке, он всегда уничтожал ее «я». Он был ее богом, он был ВСЕМ. Его руки - ее жизнь. Она стискивала его, стонала и млела от желания. Она хотела его, жаждала безумно, бесконечно.
Он откинулся на спину и лежал неподвижно. Ненасытная в своей страсти, она тянулась к нему. Он оставался равнодушен. Она понемногу остыла и отдыхала у него на груди.
- Ты мне будешь писать?
- Нет, детка.
Она молчала. Он понял, что она плачет. Как он ненавидел это. Она отодвинулась от него. Он засмеялся.
- Идиот, я не могу оттолкнуться от пустоты, всем нужен кто-то.
- Нет, ты сама справишься.
- Я буду ждать тебя, Иль.
- Ну и дура.
- Как ты жесток.
- Ты ошибаешься, я просто непримирим, Я не верю тебе. Но ты хорошая.
Черт возьми! Как он мог такое сказать, что с ним стряслось?! Или может эта кошечка победила его? Нет! Это случайность. Просто ей не должно так вот оставаться. С ней было тепло. И спокойно. Он этого никогда не хотел. Они опять набросились друг на друга. Она судорожно гладила его спину и стонала. Она безумно, безумно хотела его. Он, почувствовал, что полон ею и, как это ни нелепо и смешно, она была нужна ему. Он увидел за окном, как твердая рука уже разжигала в небе огонь. Он вскочил. Она бездумно, как слепой котенок, потянулась за ним, ее полуоткрытые губы, словно гибли без поцелуя.
- К черту! - взревел он и стал быстро одеваться.
- Куда ты? - жалобно шептала она. Она сидела на кровати, он видел ее плечи, грудь, умоляющий взгляд, она была беззащитна, как младенец. Он не отвечал. Она не пыталась его остановить, просто смотрела на него и рыдала.
Он не оглядывался. Он бежал. Спустившись по лестнице, выскочил наружу. Утро и май протянули навстречу теплые и мокрые от дождя руки. Он бежал через огромный пустырь, расчищенный под стройку. Бежал мимо плит, вбитых свай, мимо куч засохшего цемента, мимо поваленных деревьев и глубоких луж. Бежал, не разбирая дороги. Глядя в алое небо. Оно, будто, приближалось к нему, было близко, как никогда. Из бездны выплывало Солнце. Оно вновь поднялось, значит начался еще целый день, все не зря... Он встал и смотрел, не дыша. Потом медленно побрел в сторону шоссе. Домой он шел пешком по мокрым, пустым улицам. Зеленый дым приветствовал его.
Он вспомнил 0-кэя, Тот однажды сказал ему: "Ты задохнешься. Иль, тебе тесно здесь, в нашей жизни. Твои мечты тебя убьют." А если он прав? Иль сплюнул. Нет, сто раз нет! Всегда что-то остается. Что-то значительное. Но вдруг чей-то голос сказал ему, что, если придется так, что ничего не выйдет, его правда и жизнь будет в его ребенке. Он усмехнулся, вспомнив, что никогда не сможет иметь семью, потому что у него не будет оседлой жизни и ровной дороги. Он всегда будет в том пути, которому нет конца, Его жена не была бы счастлива с ним. Ему не дан покой. Но он знал, что тот голос был прав. Он вспомнил губы той, которую только что покинул и ему стало больно, впервые его разум обнаружил в себе брешь. Дело в том, что он хотел, чтоб именно она была его женой и матерью его ребенка.
Он шел. Все оставалось, как прежде, а он уходил. Пахло дождем. Это был май. Все рухнуло, а он уходил. Одна железная вера в то, что все продолжится вновь, поила его. Он уходил, не в силах что-либо изменить. Так все кончалось...
- Что стряслось? - 0-кэй только сейчас увидел, что брательники, как оглушенные.
- Что стряслось, говорите!
- Иля убили в Афгане, - все так же глядя в пространство, бросил Леха.
0-кэй взял сигарету. Закурил. Медленно опустился на ступеньку. Он держал в руке письмо. Оно казалось тяжелее самой Земли. Резкий свет ламп бил в глаза и в нем тонуло все вокруг, будто не было ничего, кроме этого света. 0-кэй молчал и курил. И плакал.
Весна-лето-осень. 1983 г.
г. Москва