Испокон века так заведено, что в каждом доме – два хозяина. Человек и домовой. Человек дом ведёт да обустраивает, домовой за порядком смотрит: добро охраняет, об опасности предупреждает, лихих людей да воров отваживает.
Только непростые времена начались. Пустеет село, люди в город тянутся, и домовые, что помоложе, за ними. Да и то ли сказать – куда расселяться-то? Домов новых всё меньше строится, а домовята растут, взрослеют, свои семьи иметь хотят… У других-то хоть по одному бузотёру, а у Матфея вон сразу двое. Внучата…
– Дедушка, ну чего мы сидим? – пискнул Сенька. - Может, пойдём уже, а? Не пустит он меня…
– Да погоди маленько! - цыкнул на него Матфей. - Ишь торопыга какой…
Отец-то их, а Матфея сын, к леснику в избушку жить ушел, с тех самых пор как жену потерял. А дел у него всегда невпроворот, вот Сенька без присмотра и вырос. Какое воспитанье в лесу? Знамо дело, в деревню охота, к дружкам-подружкам, а пока туда добежишь да обратно… Отцу-то толком и не помогал никогда. Шалопай, одним словом, вырос. Неуч.
Так бы ему в лесу век и вековать, да тут хозяева Матфеевы сына своего отделять решили. Дом срубили новенький, из сосны, на самом краю деревни, что к лесу ближе - вот и порешили домовые всем миром дом этот младшим Домовеям отдать. Негоже ведь им втроём с отцом в лесной сторожке жить-толкаться.
– Но Гришка-то… - не унимался Сенька. - Рожи вон корчит!..
Глянул Матфей из щёлки - и впрямь корчит. На ставне висит-раскачивается, дразнит братишку по-всякому, неприличные жесты показывает... Умником себя большим возомнил. Молодо-зелено! А деда увидел - сконфузился, не свалился едва… Ну хоть каплю совести сохранил – и на том спасибо.
– А что тебе Гришка? Всегда ведь он такой был, сызмальства...
Видит Матфей: совсем приуныл Сенька. Но ничего, и не то ещё в жизни бывает. Пусть-ка поучится.
Жалел его дед. Ну и что, что шалопай? Зато сердечко у него доброе. И бабке Домовеихе всегда поможет, и малышню никогда не заденет… Не то что старший этот, Гришка-то. Гонору выше крыши, а ни огонька в душе, ни уваженья к старшим. Пробовал его Матфей уму-разуму поучить, а он лишь смеется, шельмец: устарели вы, дедушка, с вашими сказками; я, мол, в город учиться поеду, диплом привезу – первый дипломированный домовой в семье буду! И впрямь укатил. Вернулся с дипломом и еще выше нос задрал. Бабка и рада - ну как же, городской стал внучок, учёный; новый домовой - это вам не яблоки с хреном! А Матфей вот присмотрелся к нему как следует и решил: нет. Нельзя такому семейное дело доверять. Стыда потом не оберешься. Всем Домовеям репутацию подорвёт. Друзей наприглашает, танцульки да пирушку устроит, дипломом своим будет размахивать – а об обязанностях-то и забудет напрочь, дом паутиной заростит…
Да и смекалки у него нет. Как узнал, что хозяева назавтра в новый дом въезжать собрались, так с вечера туда и перебежал. Не подождал даже, пока позовут: “Дедушка-домовеюшка, бабушка-домовеюшка, детки ваши или внуки, просим в новый дом, беречь-охранять, нам, хозяевам, помогать…” Не позвали они – а ведь нехороший это знак.
Нет, пусть уж лучше Сенька попробует...
И вот сидят они под крылечком, Гришкины шуточки вредные выслушивают (а он уж в доме вовсю хозяйничает, углы все даже распределил – где у него спальня будет, а где гостиная); а Матфей речи неспешные с младшим внуком ведёт, ненавязчиво журчит-поучает – всему, что до сих пор вертихвост мимо ушей пропустил.
– За всеми людьми не успеть - выбери из хозяев того, кто на тебя больше похож или на кого сам стать похож хочешь, ему и помогай в первую очередь. Тому, кто порядок соблюдает, не обижает никого и сам уважением пользуется… Но сильно к людям не привязывайся: не любят они этого, да и тебе оно ни к чему. А как важное что узнаешь – хозяевам знак дай. Да не спеши чучелом каким показываться! Сперва послушай, понаблюдай, и во что твои хозяева верят, тем и оборотись. Думают они, что маленькими человечками домовые прикидываются, - таким и появись, думают, что клубком ты можешь стать – клубка вид прими (ну или барашка там, как сам уж решишь)... Да не пугай их шибко-то, разве что иначе никак не поймут. А то вон тётка твоя, моя племянница, как лучше старалась – перед пожаром показалась им собакой огромной, а они перепугались и давай ее из дома выживать! А как пожар случился – её и обвинили. Она это, дескать, дом подожгла, отомстила. Да виданное ли дело, чтобы порядочный домовой дом поджёг?!
– А как я узнаю-то, что будет?
– Как, как… - Поднял руку Матфей – поучить чуток внука по затылку хотел, да раздумал. Всё ж таки к самостоятельной жизни домовёнок готовится. - Вестимо как – к Батаманам каждый месяц наведывайся, к соседям-домовым нашим, и выспрашивай. С Батаманами дружи – по предвиденью они у нас мастера. А почуешь, что люди худые ходить к вам повадились – к Суседкам беги: помогут. Придёт из них кто-нибудь и отворотный заговор прочтёт. Лучше всех это у них получается. Ну а коли тебя попросят о чем - тоже не отказывай…
– Да о чем же меня Батаманы с Суседками попросить могут? – удивился Сенька-шалопай донельзя.
– Не торопись, говорю! - прикрикнул дед. - Всему свой черёд. Угощенье тебе хозяева будут оставлять (молоко там или хлебушек) – не отказывайся; а не угостят – не обижайся. А то вон бабка твоя, Домовеиха, шибко обидчивая по молодости была (смотри только ей не проболтайся!). Сядут люди обедать, а её не пригласят - она и давай чудить, вниманье к себе привлекать. То лапоть им в щи запустит, то самовар веником сшибёт. Кому ж такое понравится? Вредность она и есть вредность. Вот и ругают иной раз ругмя люди нашего брата. Их-то тоже понять надо. Да и люди нынче всякие пошли. Из молодёжи-то ещё и не все о нас знают…
– КАК ТАК?!
– А вот так. Поймёшь со временем. А покамест слушай да получше запоминай. К баннику не лезь. И дворовика не затрагивай. Хотя мы и родня отдалённая, а у них своё владенье, у тебя - своё. Кто в хлеву, кто в доме, а кто в бане – не нами заведено, не нам и порядок разрушать. Отец мой, а твой прадедушка, всё, бывало, с дворовиком ссорился. Из-за гордости непомерной у них промеж собой ладу не было. Один кричит: “Да мой хлев больше, чем всё твоё хозяйство!” Другой скандалит: "Зато я-то с людьми живу, а ты - с курями да свиньями! Да и хлев у тебя – одно названье, развалится скоро…” Ну а потом? Прадед твой с расстройства банку с вареньем или тарелку какую уронит - хозяйству урон причинит; а дворовик на скотине отыграется – все копытца барашкам да овечкам сеном перевьёт, коням гриву в косички заплетёт, корову всю ночь пропугает, отдохнуть не даст... А люди-то потерпят, потерпят, да и начнут свои меры принимать, обоих выпроваживать…
– Ой, дедка, люди идут!
Не утерпел тут Матфей, отвесил внуку тумака крепкого. Учишь его, охламона, учишь…
– Ну идут и идут, чего кричать-то? Сидим себе спокойненько под крылечком, никого не трогаем, в дом чужой не лезем...
А человек уж и дверь отворил. А через порог переступать не стал, и что-то тёплое на крыльцо спружинило. Постояло, принюхалось, а потом домовые жёлтый глаз в щёлку увидели.
– Дедушка! – взвизгнул вдруг домовенок. – КОШКА!!!
Зрачок у глаза совсем узкий стал, а к ним лапа с острыми коготками потянулась. И фырканье раздалось…
Посмотрел Матфей - котёнок ещё совсем. Молоденький и неразумный такой же, как его Сенька. Серенький, полосатый да пышноусый. Таких дед Матфей любил. Мышей они всех лучше ловят, а уж мурлычут – заслушаешься.
– Дедушка!..
– Эка невидаль, - сказал Матфей строго. Руку из щели высунул и кошку по носу шлёпнул. Удивилась полосатая, убрала нос свой розовый. А тут и Гришка-безобразник на шум явился, башку лохматую в сени высунул. Углядел его котёнок, шерсть вздыбил, хвост распушил - и к нему. А Гришка-то как заверещит - и ну улепётывать. Вот зря так зря. Устроит ему сейчас киска погонялки по комнатам.
А Сенька шмыг было на улицу. Только дед его за загривок ухватил. Вопросил грозно:
– Ты далече?
Трепыхается домовёнок, а вырваться не может.
– Дедушка! Она же вернётся!
– Вестимо, вернётся. А ты чего ожидал, спрашивается?
– Как это? – Взъерошился Сенька (не хуже кошки), трясётся весь… Будто кошку впервые в жизни увидал, право слово!
– Как, как… - Понял Матфей: пора и к главному приступать. Отпустил домовёнка - Раз уж не позвали тебя с собой, значит, не очень-то и хотят, чтобы ты в доме жил; а раз так - выпроваживать начнут. Неужто забыл?
– И то верно…
– А как? Как выгонять-то нас станут?
– Ну как… - призадумался Сенька. - Водой, к примеру, церковной побрызгают. Вон у Батамана у младшего прошлой весной вся семья переболела!
– А потому что не надо по ночам шуметь да буянить, - объяснил сердито дед. - Не дело это - людям мешать. Конечно, они церковной водой и ответили - а вода такая нашему брату ох как вредна. И сильное это средство, стойкое, когда ещё выветрится! Не одну недельку прождёшь… Разве что самому его обезвредить – но на то специальное снадобье надобно.
– А где ж взять-то его? – обеспокоился домовёнок.
– Где, где… К Модовейкам придётся идти, в село соседнее. А берут они за него ох как дорого!.. Да только церкви-то у нас поблизости нет. Уразумел?
Молчал Сенька, молчал, смотрел виновато на дедушку и вдруг - понял:
– Так что ж мы, всё утро ждали, пока люди КОШКУ принесут?! - и снова во двор юркнуть изготовился.
Матфей ему кулаком погрозил.
– Ох я тебя! Да чем же она так страшна, кошка-то?
– Как чем? Она же… Она… С глазами!
– Вот именно что: с глазами. Человек-то тебя не увидит, коли ты сам не захочешь, а кошка приметит да просто так не пропустит. Особенно молодая, игривая: ей подурачиться хочется, а ты ей заместо мыши и станешь.
Тут Гришка с визгом из окошка выскочил и по траве кубарем покатился; за ним котёнок серый запрыгал.
– Вот-вот! - аж волосья дыбом встали у Сеньки. - Два года назад, сказывают, одного из Домовиков такая чуть до смерти не защекотала!
Хмыкнул Матфей досадливо.
– А ты не всё слушай, что сказывают. Домовик тот оболтус был из оболтусов, желторотый да нахальный. Из “новых”, вроде Гришки нашего. Так ему тот случай лишь на пользу пошёл – остепенился, уважаемым домовым сделался. Чего и Гришке желаю. А ну идём. - Выскользнул Матфей из-под крыльца и Сеньку вытащил. - Идём, идём… Твой это теперь дом.
Встали они на крылечке, глядят - а Гришка-то в машину хозяйскую заскочил. Спрятался. Небось обратно в город податься захочет. А может, и в машине останется. Глядишь, там ему и диплом модный пригодится. А что? Возьмёт и Автовеем станет, начало новому роду даст! Эх, дурень ты, Гришка, дурище! Всему-то тебя в городе научили – и какие у людей характеры бывают, и чем какой угол в избе украсить… А про кошку-то простую и не вспомнили.
Зашли Матфей с Сенькой в дом, огляделись. Хороший дом, прочный, светлый, и дух от сосны приятный такой, здоровый.
– Ты не забудь смотри науку-то мою! - погрозил Матфей повеселевшему домовёнку. - Дом охраняй, порядки соблюдай, чтобы всё честь по чести было… Ну а кошку, разбойницу усатую, не бойся. Научу я тебя, как с ней совладать. Начнёт тебя кошка обижать - а ты собакой обернись да зубами щёлкни, она и испугается. Или молочком с ней поделись – вы и подружитесь. А то и просто за ушком почеши – очень они это уважают. А если что не получится, не переживай - меня кликни, я тебе ещё что присоветую. Ты думаешь, почему меня на каждое вселение зовут-приглашают? Много есть способов с кошкой управиться: и запугать, и задобрить, и запутать - и никто их в общине нашей лучше деда Матфея не знает. Потому – семейный секрет!