Folie a deux
В то время как недорогой коньяк пробегает горячей волной по нутру, другой волной, не менее жаркой, обрушиваются воспоминания и образы. Шумят.
Жив еще смех на дне многочисленных бокалов: радостный, трогательный и так часто слегка безумный. Когда все это началось? Где-то посреди города-призрака, лежащего по обеим сторонам Влтавы. Наверно, там. В руках остывающий глинтвейн, в мыслях -- потихоньку утихающая музыка предыдущей ночи и растворяющаяся жидкость зеленоватого цвета. Наша первая проба обжигающего напитка французского декаданса. Да, и та женщина, поющая свои волшебные песни на маленькой площади с американским рестораном. Ох, как мы тогда были голодны!
Затем родной город, Новый год с украденной мишурой, океаны выпитого, туманы выкуренного... Любовь... Уставшие, измученные и страдающие глаза. Маски, карнавал, и главная роль -- Паяц с заломанными руками. Твой Паяц. Такой любимый, манящий, растворяющий в своей жизни...жизнь твою.
-- Я так устала...
-- Заканчивай с ним.
-- Может быть...
Чуть больше вечности длилась игра...игра его. Вся твоя боль, изорванные ночи, опухшие глаза, искусанные губы -- растворились в музыке, оставив отпечаток на ваших улыбках. Твоей и его. Странно, но даже такая любовь не помогла искусственному сердцу превратиться в настоящее.
А мы с тобой тем временем все больше ощущали метаморфозы ночи. Парили, резвились, наслаждаясь гармонией безумия разума и тела. Музыка и огни, иллюзия счастья вокруг, улицы, машины, люди... WOW!!!! Как там у Джорджа Майкла? But if you looking for fast love...
Немного разочарования, немного отстраненности, немного пошлости и дрязг. Тот дом с черной кошкой. С уютной кухней. С теплом и светом счастливых веселых часов, горечью и жесткой правдой рассветов, пробивающихся сквозь задымленные жалюзи.
Затем моя любовь. Природа, солнце, латинские ритмы. Наши хитрые улыбки. И снова ночи...плачи...палачи... Много палачей, много жертв. Друзей наших много. Танцы ритуальные -- без них никак.
Моя душа к твоей душе. Наши разговоры бесконечные. Кофе, сигареты, горячие напитки, книги. Ночные зубрежки, утренние тряски:
-- Да к черту эти госэкзамины!!! Магаз работает до девяти.
-- Во истину, in vino veritas!
Был и холод, навязанный ложными друзьями. Обиды, слезы. Вся эта суета, такая жалкая и никчемная, пустая и ранящая собственной пустотой. Примирение, обрамленное объятиями, поцелуями, твоим свидетельством моей любви, и росписью на ней.
Вновь тепло. Тепло и больно оттого, что врозь. Когда все началось? Уже не важно. Надеюсь, не закончится в городе-призраке по обоим берегам Сены. Дружба -- та же любовь, любовь -- та же дружба. Условности и рамки -- все это пошлые анахронизмы. И фонари многочисленных городов еще увидят обличья наши, парения, падения, услышат смех и сумасшествие... сумасшествие на двоих...