Я умру. Скоро. Убеждаю себя в этом постоянно перед сном. И просыпаюсь. И вновь, обнаруживаю биение сердца в своей груди, и пол холодит ноги. Иду бриться. Режусь. Смотрю на бритву, на кровь. Одеколон. Костюм. Улица. Иду по тротуару. Иду по обочине. Иду по тропинке к Старому. Знакомо скрипнула калитка в воротах. И уже привычно не залаял умерший неделю назад пёс. Старый ставит чайник на примус. Режет принесённый мной пирог. И снова говорит о том, что если я проживу ещё лет десять, я не захочу умирать. Пущу как он говорит корни в жизнь. Обзаведусь, наконец, детьми, хорошей работой, друзьями, построю дом в хорошем районе. А ему можно верить он много повидал и даже стрелял в себя трижды, когда был молод, но остался жив. Чай остыл. Прощаюсь. Выхожу. Свежо. Старый прав. Мне нужно торопиться.
Уже два раза заходил Старый, говорил, что я поправлюсь. Каждый день прибегает доктор. Приносит таблетки, порошки, капли какие то. Рассказывает,
Что, в какое время, по сколько, до или после еды надо пить, глотать, намазывать, а я ему киваю, киваю, киваю и сливаю всё в унитаз. Доктор этот такой улыбчивый, сияет весь. Когда в комнату входит, светлее становится и зайчики солнечные прыгают по стенам. Я знаю, он спит с моей женой. Я даже видел их пару раз, но какое мне дело до этих скотов я ведь скоро умру, а они,
как животные будут трахаться на грязном кухонном столе. Кстати это она (жена) попросила доктора присмотреть за мной. Я умру. Скоро.
Чёрт. Старый прав. Я поправился. Я здоров. Жена говорит, что это благодаря её стараниям я поднялся на ноги. Говорит и улыбается знакомой улыбочкой. Я тоже ей улыбаюсь.
Магазин. Оружейный. Дорогой. Черный. Тяжелый. Пистолет. И снова улицы, люди, машины, проститутки. Стоп. Машины, проститутки. Стоп. Проститутки.
Они стоят по углам и предлагают мне своё тело. И каждый раз мне очень неловко принимать их услуги. Я даже не получаю удовольствия просто становится легче, как будто вырвали, что то, что причиняло неудобства и всё.
И в этот раз всё так же. Маленький, дешевый отель. Маленький, скучный секс.
Я пустой. Я пустой внутри. Ударь меня и услышишь звон. Я куколка. Я умру или стану бабочкой.
Старый говорит, что раньше такого оружия не было. (Наверно по этому он жив) Я предлагаю Старому убить меня, объясняю, что моё рождение это ошибка, что в этом мире я лишний и никому не нужный. Но он говорит, что не смог себя убить и меня не сможет и вообще он созидатель, а не разрушитель. И про то, что не имеет ни какого права на мою жизнь и про то, что я должен выбросить такие мысли из головы иначе он не сможет более со мной общаться. Пришлось успокаивать старика. Выпил с ним чайник чаю, попросил прощения за глупые мысли. Даже пистолет оставил у него.
Шел домой и радовался своему зрению. На ещё светлом небе видел чёрные, неподвижные силуэты деревьев с которых вчерашним ветром сдуло все листья и ещё птицы, которые молчаливым конвоем сопровождали меня домой. А дома доктор. Сидит на кухне, чай пьёт сука. Увидел меня, схватил за руку на предмет пульса и долго рассказывал, что забежал проверить всё ли в порядке с моим здоровьем, нет ли каких ни будь осложнений. Он что то ещё бормотал, а я всё смотрел на пепельницу полную окурков от дорогих сигарет. Половина фильтров была пропитана яркой помадой моей жены. Я нашарил в кармане презерватив и подарил его доктору со словами «У моей жены триппер»
Больше я доктора не видел. Жена молчит и всем своим видом выражает презрение. Но я не обращаю на неё никакого внимания. Ведь всё моё внимание приковано ко мне. Я наблюдаю за собой. Во мне, что то меняется. Я как больной зуб. Я остро чувствую все, что происходит вокруг. Даже стекло под моими пальцами не гладкое, а чуть шершавое. Звук. Звук льющегося воздуха, наполняет мою голову предчувствием больших перемен.
Утром сделал открытие. Я вижу людей. Я вижу их насквозь. Я знаю их тайны, и даже мысли. Я стоял на кухне и смотрел, как жена варит кофе. Я увидел всё. Бог мой. Какая же она тварь. Она не достойна жизни. Не я, а она должна умереть. Это благодаря ей я чувствую себя лишним и ненужным, это она отравляет моё существование и заставляет думать, что я ничто. Я даже не соврал доктору о её болезни, я просто не перечислил весь букет. Слава Богу, я не сплю с ней уже несколько лет. Всё! К черту кофе! Мне нужно к Старому, он поймёт, я всё расскажу. Мне нужен пистолет. Старый прав. Я должен жить. Бегом. Бегом.
На калитке замок, дверь опечатана. И в саду на лавочке Старого тоже нет. Странно. Обычно он тут или у меня, он даже в магазин не ходит, (всё приношу я). Может быть, мы разошлись по дороге? Но мы ведь ходим одним путём. Стоп.
Печать на двери. Чья? Полиция. Я всё понял. Я всё увидел. Старый в кресле с простреленной головой. А рядом на полу мой пистолет.
Как я мог тогда не понять? Я же видел, как нежно гладили его пальцы холодную сталь, когда он говорил, что раньше такого оружия не было. И зачем я оставил пистолет у него? Да он сказал, оставь-ка эту штучку у меня от греха по дальше.
Старый застрелился. Теперь меня ничего не держит в этом проклятом городе. Бежать. Надо собирать вещи и в самолёт, на пароход, хоть пешком, хоть автостопом нужно вырваться из этого чудесного городка. Больше нет ничего. Нет друзей, нет работы (разве это работа перекладывать бумажки и вытягиваться в струнку перед начальством), а ещё эта жена, которая спит со всеми подряд и считает себя отличной домохозяйкой. Бежать.
Вот и мой дом. Шестнадцати квартирное двух этажное строение до революционной постройки. Трещина по всему фасаду и слегка осевший фундамент. Подъезд. Истёртая за многие годы лестница на второй этаж, стены с облупившейся краской и кособокая дверь в мою квартиру. Ключ в замке не поворачивается по простой причине, дверь открыта. Эта зараза не закрыла её, эта сволочь считает, что у нас и украсть уже нечего. Ну, ничего соберу вещи и подожду её прихода эта уродина навсегда запомнит мой отъезд. И снова воняет чёрте чем она опять забила канализацию, хотя нет, воняет не из сортира эта сука сотворила, что то на кухне.
На кухонном столе с широко раскрытыми глазами и (как потом выяснилось) с шестью пулевыми ранениями в низ живота лежала моя жена, а под столом растекалась во все стороны куча дерьма и крови и из этой кучи торчала рукоятка моего пистолета.
Когда резко нажимают на педаль тормоза в машине, что то издаёт очень высокую ноту и этот звук был последним, что я услышал в своём доме.
На несколько дней я оглох, онемел и, кажется даже ослеп. Из завтрашних газет вы узнаете, что я скоро умру.