Толпа кучами валила на площадь.
На афише крупным по белому:
"Живой и невредимый среди нас!".
Листовки с позабытм большинством текстом "Осанна!" разбрасывались с лёгких тучек очаровательными ангелочками.
"НА КОЛЕ-НИИИИ!" - вдруг прогремел властный гортанный клич.
Стражи порядка озабоченно прохаживались плётками по спинам тех, кто не успел, не хотел или уже не мог опуститься. На колени. Особо злостных зачинщиков смуты добивали здесь же, на площади коваными сандалиями, между делом раздавая народу бурдюки с прокисшим тёплым вином.
Через час так никто и не появился. Стоять на коленях было больно, поэтому народец просто валялся в коричневой горячей пыли, иногда по-двое, иногда по-трое-четверо, не всегда уже разбираясь с половой принадлежностью партнёров. Плакали дети, и бродили на неверных ножках среди шевелящейся груды, спотыкаясь о потные тела под нестерпимо палящим солнцем, забытые матерями, слипшимся в экстазе с легионерами. Хотя их уже было и не отличить без одежды от обычных граждан Великой Империи. И это утешало.
Рокот барабанов возвестил об открытии мероприятия.
ОН материализовался из прозрачной субстанции неожиданно тихо и незаметно, без особых пиротехнических эффектов.
Простёр руки над площадью и языки пламени вырвались у него изо рта, потом ещё, ещё и ещё.
И корчились обугливающиеся тела с выкипающими глазами вперемежку с горьким запахом чернющщего дыма...
И только дети, беззвучно плача, взмывали в небо с устремлёнными вниз огромными, как мир, глазами, с застывшей в них надеждой увидеть в последний раз то, что ещё недавно было матерью. Но тщетно.
Всё было кончено.
Все были кончены.
Последнее, что они увидели, был ОН, несущийся над кровавым месивом и почёсывающий бугорки на голове, которые медленно, но верно выдавали себя за маленькие, но очень симпатичны рожки.
Ну и пусть. И что такого? Он же не виноват!
ОСАААААННННААААА!!!!!!!